Перехитрить сатану

Говорят, жил некогда в одной стране человек, человеческого в котором было разве что обличье, а совесть — черней безлунной ночи. Случалось ему и красть, и убивать, и друзей предавать, но всякий раз выходил он сухим из воды, от земного правосудия спасаясь, а небесного до поры до времени не боясь. Но как-то попал он в передрягу, из которой бы его выручили только большие деньги, а денег у него не было — родительское состояние он давно промотал, честным же трудом зарабатывать не научился. Добыл бы он их бесчестным путем, да негде было взять такую сумму, а времени оставалось все меньше, и решил он прибегнуть к последнему средству — а именно, вызвать самого сатану. Знал он, что потеряет с этим последнюю надежду на спасение вечное, и внутренне содрогался от ужаса, но понадеялся на свой острый ум, о котором был мнения весьма лестного. Хранилось у него в доме заклинание из школы чернокнижия, которое мы здесь приводить не будем, дабы кто-нибудь не вздумал повторить, прочитал колдовские слова тот человек, вспыхнул в комнате огонь смрадный, а когда рассеялся, стоял перед человеком хозяин адской бездны. Вид у него был приятный, голос учтивый, и спросил сатана, зачем его вызвали и что чернокнижнику надобно.

Тот же, увидев, что враг не так страшен и прямо сейчас ничего ужасного с ним не делает, приободрился и спросил денег.

— Это я всегда могу, — отвечал собеседник, — говори, сколько нужно. Только ответь сначала, помнишь ли ты о цене, ибо я честен, пусть ненавистники и называют меня отцом лжи. Цена — твоя душа, чего бы ты у меня не попросил.

— Но справедливо ли это, — набравшись храбрости, возразил чернокнижник. — Ведь деньги можно сосчитать, и блага, что они принесут, можно измерить, а душа моя, выходит, навсегда попадет в ад при любом раскладе!

Усмехнулся повелитель адской бездны и ответил так:

— Души грешников мучаются во веки веков, не я этот порядок завел, не мне и нарушать его.

— Мы, однако ж, попробуем, — совсем осмелел человек. — Можете ли вы мне дать десять мешков золота?

— Легко, — ответил собеседник.

— Тогда давайте мне пять мешков, а душу я продам наполовину, — предложил чернокнижник, обмирая от собственной смелости и находчивости.

И снова с усмешкой спросил его собеседник:

— Разве можно поделить время, не имеющее конца?

— Нельзя пополам, — отвечал чернокнижник, — но моя душа может один день терзаться в аду, а другой блуждать на воле. Разве не справедлива такая половинная плата за половинную сумму?

Расхохотался собеседник, расхохотался так, что стены дрогнули, и ответил:

— Воистину, хитро ты придумал! Не видал я еще таких хитрецов, а потому пусть будет, как ты сказал. Одно условие у меня — первый день твоего посмертия ты проведешь в преисподней.

— По рукам, — дрогнувшим голосом произнес чернокнижник. В тот же миг появился перед ним договор, и не успела еще просохнуть подпись, как собеседник исчез, оставив вместо себя пять увесистых мешков. Бросился к ним чернокнижник, развязал, убедился что внутри действительно золото (а именно столько ему и требовалось), и лицо его прояснилось.

Прошло немало лет, и много горя причинил человек тот людям с помощью дьявольского золота, но пришел и ему черед умирать. Ждал он своей загробной участи с ужасом, но и с надеждой, ибо много грехов за ним водилось и до проклятого заклинания, и знал он, что все равно не получил бы спасения вечного. Теперь же он уповал на условия договора и на половинный отдых от адских мук.

Темен и мрачен был путь, по которому шел он на последний суд, и вот впереди появился зал с двумя дверями, черной и светлой. Из глубины зала выступил тот, с кем был заключен договор — и ужасен был его лик. Медленно шел он на грешника, а тот в ужасе пятился к распахивающейся темной двери.

— Я явился за тобой, — провозгласил хозяин ада голосом, что эхом отразился от стен.

— Я знаю, — отвечал чернокнижник, стараясь скрыть свой страх. — Помнишь ли ты условия договора? Я только наполовину принадлежу тебе!

— Помню, — ответил собеседник. — Я не солгал тебе ни единым словом, я лишь забыл предупредить тебя кое о чем. Ты обещал провести в аду первый день, а день в преисподней длится вечность!