Парус

ПАРУС

Адская боль пронзила моё плечо. Я увидел, что мне повезло, — кривой нож Хью пригвоздил только мою кожу на левом плече к мачте, не затронув мышцу и кость. Мы с ним не поделили сундук с драгоценностями.

Сам Хью, кувыркнувшись в воздухе после моего выстрела, плюхнулся в воду.

Я отбросил теперь ненужный пистолет и увидел, как прямо передо мной хорошо наполнился свежим ветром парус.

Но надо было освобождаться от ножа. Собрав последние силы, я рванулся вперёд и освободился, сорвав кожу на плече.

Зажав рану с льющейся кровью рукавом, я с трудом встал и, шатаясь, направился к борту. Но это оказалось сложно сделать из-за качки. Хорошо, что я утром надел сапоги, в которые заправил холщёвые рыбацкие штаны. Они держались на мне широким офицерским чёрным поясом. Я заметил, что широкий рукав моей белой рубахи разорван и измазан кровью. Я несколько раз падал, но страх перед неизвестностью моего положения гнал меня вперёд, и я снова вставал.

Никого на корабле не осталось в живых. Несколько мёртвых пиратов лежало на палубе.

Подойдя к борту, я увидел, что корабль несло прямо на рифы, где он неминуемо должен вскоре разбиться .

Осталось совсем немного времени, чтобы уменьшить ход корабля и приготовиться прыгать с борта в воду, чтобы не разбиться о камни рифов.

Корабль держался на быстром ходу из-за этого паруса. Около другого борта я заметил лежащий абордажный топор, с которым Хью бросился несколько часов на трап, перекинутый на купеческий корабль. Мы встретили тот корабль в открытом море.

С трудом я добрался до того топора, схватил его и приблизился к мачте, к которой был привязан канатик-шкот от наполненного ветром паруса. Хорошо опершись обеими ногами, чтобы не потерять равновесие от качки, я размахнулся и обрубил этот канатик. Остаток канатика я отвязал от мачты и намотал себе на руку, думая, что мне это пригодится на берегу.

С удовлетворением теперь я смотрел, как треплется ветром и хлопает этот свободный парус. Он развивался как красный флаг на первомайской демонстрации в нашем городе.

Корабль потерял ход.

Пробираясь к другому борту, я машинально схватился за верёвку, привязанную к судовому колоколу. И колокол откликнулся трещащим звонком, похожим на звонок будильника.

Я проснулся и открыл глаза. Это трещал мой будильник на тумбочке рядом с кроватью, зовя меня в школу. Я быстро сбросил с себя одеяло, сел и выключил будильник, который стоял рядом с книгой "Остров сокровищ".

И тут только увидел, что ветер открыл окно в моей спальне. Из открытого окна пыталась залететь в комнату портьера. Ветер полоскал её, как он полоскал бы парус на корабле.

В спальню вошла моя мама и, успокоив штору, закрыла окно.

— Вставай, вставай, а то опоздаешь, — поспешно произнесла она и удивлённо посмотрела на мою руку.

— Что это намотано на твоей руке!? — удивлённо воскликнула она.

Я посмотрел на свою левую руку и испугался. Как это могло случиться, страшно удивившись, подумал я.

И, действительно, можно было и испугаться и удивиться.

На левой руке у меня была намотана верёвка!