Неведомые дорожки

Егор поправил на плече ремень ружья и с тоской повел взглядом по неоглядным топям. Редко где стояли тонкие искривленные сосенки с засохшими сучьями, зеленела трава, между которой блестела вода. Холодный сентябрьский ветер и крики журавлиных стай напоминали о том, что лето закончилось. Под ногами чавкало болото, пузырясь метаном, трава предательски скрывала глубокие ямы с ледяной водой. Они шли уже давно. Каждый шаг был обдуманным и проверенным. Егор шел медленно, прислушиваясь к шагам за спиной. Вот снова раздался сухой, надсадный кашель Тимофея, его постоянного напарника на охоте.

«Как-то все пошло не так, — угрюмо думает Егор. — утром все было хорошо и вот как оно вышло». Ночуя у костра, они долго совещались, как лучше перейти эту огромную топь, что разлеглась перед ними. Согласились, что за целый день перейти можно, однажды они уже это делали.

Их путь лежал к сосновому бору, что виден впереди. В обход пришлось бы потратить несколько дней. Этого они себе позволить не могли. Время поджимает — впереди зима, а их охотничья избушка еще не подготовлена. Надо запасти дров, засолить рыбы, нарвать и насушить грибов — зимой все сгодится. Перейдя топь, они собирались устроить привал где-нибудь в тиши леса, а оттуда и до избушки не далеко. Не задерживаясь, друг за другом, двинулись по болоту.

— Мечты, — вздохнул Егор. Уж как тщательно все проверили, изготовили большие шесты, наметили ориентиры и медленно, внимательно выбирая куда ступить, двинулись в путь. Егор, шестом проверял дорогу, Тимофей шел за ним следом. Уже половина пути пройдена, осталась вторая. Осенью дни короткие, надо успеть засветло добраться до сухого места. Егор, проходя мимо торчащей из травы коряги, хотел предупредить Тимофея, но споткнулся и забыл. Пройдя несколько шагов, он услышал сзади громкий всплеск и сдавленный крик. Обернулся, увидел его в стороне, по горло в воде. Отчаянно барахтаясь, он пытался выбраться, но топь держала цепко. Егор быстро оставил на кочке ружье и, подхватив жердь, поспешил на помощь. Утвердившись, протянул ее Тимофею.

— Тимка, не мельтеши! Хватайся за шест и успокойся! Не паникуй! Медленно подтягивайся, я буду помогать.

Краем глаза он заметил, что шест Тимофея лежит далеко за ним. Достать его было нельзя, опасно очень. Осторожно потянув за жердь, Егор почувствовал, как ноги начали уходить в трясину. Положив шест на траву, он уселся на него и, не ощущая холодную воду, что залилась ему в брюки, вцепился руками в растения, пытаясь создать дополнительную опору.Тимофей не шевелился, крепко держался за жердь и наблюдал за приготовлениями.

— Ну что, братан? Я не могу тебя тащить, сам проваливаюсь. Давай, попытайся подтянуться. Только не торопись.

Тимофей, сам опытный охотник, понимал, насколько все зыбко и неустойчиво. Паники тут быть не должно. Надо не обращать внимания на холодную воду, забыть о трясине, что равнодушно засасывает не оставляя никаких шансов на спасение. Забыть обо всем и только помнить, что единственный шанс — это жердь и Егор, который сидит на ней по пояс в воде, цепляясь за хлипкие растения.

Медленно и бесконечно долго выбирается Тимофей из трясины. Вот он уже по пояс освободился. Егор встает и немного помогает ему выбраться на твердое место. Тимка встает на ноги, мокрый и в грязи, его бьёт крупная дрожь. Сейчас бы костер, но до сухого места идти еще долго.

— Ну что, Тимка? Идти надо. Время уже позднее, надо торопиться.

— Веди меня, Сусанин — отвечает Тимофей дрожащим голосом.

— Можно и подождать, но ты так дрожишь, что глядя на тебя, меня самого трясти начинает.

— Сам такой — буркает Тимофей.

— Твою жердь не достать, так что я иду впереди, а ты будь внимательным и не отставай.

Идти стало гораздо тяжелее. Сапоги, как гири, полные воды. Каждый шаг дается с трудом. Егор шел, прислушиваясь к хлюпающим шагам за спиной, и вдруг услышал надсадный кашель Тимофея. Через некоторое время он повторился, и стал постоянным. До сухого места еще далеко. Хватит ли у них сил одолеть это расстояние?

— Тимка, отдай ружье и мешок, легче будет. Тимофей безропотно отдает и то и другое. По его изможденному виду не скажешь, что он только утром начал путь по трясине.

«Надо бы идти быстрее, но смотреть в оба. Еще одно такое «купание» нам не пережить» — угрюмо думает Егор.

Кашель Тимки болью отзывается в сознании Егора, заставляя забывать о том, что и ему пришлось искупаться в ледяной воде. Костер — вот предел мечтаний замерзшего и измученного организма. Обогреться, обсохнуть, вылить из сапог воду — это сейчас важнее всего.

Лучше не думать ни о чем — все силы и внимание на дорогу. До края топей оставалось немного, когда Егор услышал стон и звук падающего тела. Все в нем застыло. Неужели провалился? Оглянулся. Тимофей лежал на тропе и с хрипом дышал. Одной рукой подхватил шест, второй — взял за воротник Тимофея, Егор из последних сил поволок его к берегу.

Еще немного и вот уже твердая земля, а рядом, рукой подать, стеной чернеет в вечерних сумерках сосновый бор и манит уютом и отдыхом.

Скинув с плеч поклажу и оставив ее на берегу, Егор с трудом поднял Тимофея и, хлюпая сапогами, направился к лесу.

Наступила темнота и сильно похолодало. Егор чувствовал, что силы на исходе и боялся, обессилев, упасть рядом с Тимкой. Пройдя в глубину леса, Егор в темноте увидел, что-то похожее на дом. Подойдя ближе, он убедился, что это небольшой домик с крыльцом и входной дверью. Ухватившись за резную балясину, он с трудом поднялся на него и громко постучал в дверь. Она тут же отворилась. В проеме стояла старушка со свечой в руке.

— Добрый вечер, хозяйка — с трудом произносит Егор. Позволь зайти в дом. У меня товарищ сильно заболел, его спасать надо.

— Заходите, — пригласила старушка — согрейтесь.

Тепло горницы мягко толкнуло Егора, и он свалился рядом с Тимкой. Уже в полусне он ощущал, как его поили молоком, теплым и необыкновенно вкусным, как из ложки кормили гречневой кашей, пахнущей медом. Чувствовал, как он, взрослый мужчина, снова стал малышом, и родительский дом заботливо оберегал его, а сверчки пели колыбельные песни. Он улыбнулся и уснул — без сновидений и тревог.

Проснулся Егор от того, что с одного бока стало припекать. Открыв глаза, он увидел, что лежит у костра, а Тимка сидит с другой стороны и подкладывает дрова. Не понимая в чем дело, он повел глазами вокруг, но никакого домика не увидел, лишь только недалеко у куста лежали их мешки и ружья.

— Молодец Тимка, что догадался принести снаряжение. Вчера у меня уже не было сил.

— Я не ходил. С чего ты взял, что это я принес? Когда я проснулся, все уже лежало здесь. Похоже, это твоя работа?

Егор немного подумал, пытаясь разобраться с мыслями.

— Ты помнишь, как мы выходили из топи?

— Нет. Как выходили, не помню. Вот кашель у меня был сильный, но, к счастью, его уже нет. Проснулся у костра и подумал, что пора собираться, время не ждет.

— Что, даже чай пить не будем?

— Чай, — это святое. Вот похлебаем, и в путь. Иди, неси котелок и воду.

Егор встал и отправился в лес. Он никак не мог понять, куда исчез домик, где они ночевали? Сколько ни смотрел по сторонам, никаких строений не было. Набирая воду в бочажке, он увидел обломок трухлявого дерева, над которым когда-то поработали руки столяра. Этот обломок не отличался от тех балясин, что были на крыльце домика. Он долго его рассматривал, все пытался понять, что с ними приключилось этой ночью, но так и не понял. Решил ничего Тимофею не рассказывать, приснилось, наверное.