Назначенный богом.

Снился мне сон:

Приходило ко мне четверо старцев. Седых до полу. Седых да старых четверо старцев ко мне приходили.

И у четверых у всех старцев на челе печать была. Печать кровью писанная да выжжена во лбу.

Первой старец печатью голода помечен был. Всех посевах хозяин. Посевы да урожаи да земля родящая. Вся пища земна да небесная под печатью лежала. И печать та противу голоду. Чтобы урожаи родились да пища была.

Вторый старец без улыбки с печатью засухи был. Старец вод да дождей властвием назначен. Реки моря да тучи и воды прочие ему в подчинении были. Да печать та оберегала от засух да дожди добрила. И моря не сохли.

Третей под печатью страха был. Смелостью да отвагой сердца полниле. Чтоб за земля постоять свою мОгли да врага бить. А печать трусость держала да малодушие. Иноче беды.

Чотвертый старец под печатью безумия был. Разумом владел старе. Чтобы люд без бед даже не смог горя себе сделать. Печать та берегла всякое создание от бесноватости или плохо бы было.

Подошед ко мне старец первой да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить голод да рождения прекратить всего земного. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да закрома наполнить мои лишь да отдать поле мне родит которое. Женщин обещал десять одна другой красившее чтобы детей мне родили да род зачали. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Подошед ко мне старец вторый да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить засуху чтобы песок образовался взде да тем песком давилиись в истощении. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да озеро неосушаемое за дворцом моим заполнить и дождями поля мои орошать, да жен купать и деток поить. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Подошед ко мне старец третей да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить страх, чтоб защитнки человеческие да звери с насекомыми попрятались пред вражими войсками, поклонился да убиты были. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да армию неустрашимую отдать мне. Чтобы защитниками стали стенам моим да женам моим да детишкам малым. Да чтоб ни одна орда земна да небесна не оказала мне бед. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Подошед ко мне старец чотвертый да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить безумие на земли людские да зверевы. Чтоб погрызли друг друга да себя изничтожили в припадках, об стены бились да в землю копались. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да разумом некрушимым наделить меня да жен моих да детишек малых. Да отвесть люд с припадком да безумцев от стен моих и живность бешонную не пущщать. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Опечалились старцы. Обошли меня кругом да расселись по углам по лавкам. А за спинами каждого по факелу полыхнуло, чтоб свет был да лица в тени лишь были. И в тише только треск стоял факельный да дверь скрипела с призывом. Да ожиданем заполнилось жилище мое.

Много времени неслось мимо дома моего, много дождей стучало по крыше да ветрами иссушались струи. И зверя много ходило мимо да звуки здавало. И рассветы с закатам с трех окон видать было и из двери прикрытой плохо. И открывалоси мне за окнами теми вся жизнь земная человеческая, да житье гадов земных небесных и водных. И видел я годы урожайные когда с каждого поля по много урожаев за сезон снимали да рыб из вод доставали вдоволь звери грызли да питались друг дружкой но родилось больше. И дожди били ливнями посевы орошая, питали озера с реками да живь купали. И воины смелые родились на землях благостных-урожайных от матерей сытых и счастливых. Да стояли насмерть те воины от набегов защищая страны свои да городища да дома свои. И не было ни страха ни поражения тем воинам. И разумом крепким обладало все. Да меры только не знали в радости своей ни человеки ни звери ни птицы. И было все хорошо.

И вопрошал я старцев тех ото сна многовекового пробудив их. Что же не видят радости той они? Зачем посгубить все хотят да меня лишь царем заделати. Чтобы жил я в радостях а остальные страдали да мор наблюдали да сами мерли разом все? Или может, вопрошал я, зависть какая на глаза их пелену накинула, не хотят они радостию общей насладиться али не могут.

Долго старцы смотрели на меня да по окнам и на дверь закрытую. И сказал первой старец: это прошлое. И сказал вторый: было хорошо. И сказал третей: было радостно. И сказал чотвертый: Было хорошо. И погрузились вновь в ожидание да сон многолетний. А я размышлять оставлен был да в окна смотреть да в дверь приоткрытую да скрып ее слушать да ветра с дождем наблюдать и зверев ожидать у дома моего появления да ухода. А за окнами года урожайней один другого были. Да вод много было и зверья родилось много и воинов. И разума на всех хватало править этим. И только радость без меры была. Да и не могло радости да счастью такому меры быть.

И прошло времени без меры. Голода не знал да сна не ведал. И не интересна мне причина такого была. Но в миг один переменилось все. Тьма накрыла землю и дверь полностью распахнулась не закрытая полностью. Встал гость на пороге. Высотою велик да сгорблен при этом. В одежи рваные замотан, но властен как почудилось мне.

Сделал гость шаг внутря дома моего. Да скинул одежу свою рваную да старую. И пробудились старцы. И встали разом да поклонилися ему в пол. Да стояли тихо и не шелохнувшись после.

И я глаза поднял да удивился много. Смотрел на меня глазом юноша красивейший в младых годах, да седина в бороде, да усмешка на губах застыла. И девушка смотрела на меня глазом другим красивая да молодая и только седины в волосах много видно было. И волосы те по телу струились частью мужескому, частью женскому, частью от зверей да гадов собранного, но цельного. И крылы разные со спины развивались да хвостами ощерился. Но красив был гость при странноте всей и нагость не противна была и целостность неразбивна видна от него. И знакомость ощутилась и дружба старая будто проснулась. Словно сотоварища своего да жену забытую, да детей малых своих, да скотину дворовую повидать довелось в миг один. Да родители смотрели глазами его да ликом схожи были. И понять не мог я. то ли радостию они полненны, то ли печаль покровом лежала.

И вопрошал я гостя: Кто ты есть? Но молчал гость, только смотрел с прищуром да в лице менялся с секундой каждой по новому. И заговорили старцы позаместо незнакомца. Сказал первой старец: Время имя ему. Сказал вторый старец: История имя ему. Сказал третий: Судьба имя ему. Сказал чотвертый: Смерть имя ему.

И тут гость раскрыл уста свои. Но не голос вошел в дом мой из уст. Музыка полилась. А в музыке той весь мир. И шумы всяческие родные и незнакомые тоже. И птицы плели ту музыку и люди и звери и рыбы всплесками и воды и ветры и много чего еще было.

И долго музыка наполняла просторы. И внови окна зажглись словно глазы пооткрылись. И за дверью свет виделся. Но не было в видах тех былой радости. Много люда да живи по прежнему было. И земля родила и дожди лились и ветры сухость несли да прохладу после. Но счастье покинуто было. И нехотя урожай собирали люди. И звери грызли других зверей с неохотой не помереть только чтобы. И устало стояли смельчаки на защите земель своих но проиграть не могли по прежнему. И падали матери родящие на колени свои да молились. За что нам такое, вопрошали они, сколько же еще радости придет в жизнь нашу. Сколько еще деток умоются дождями да сколь поколений еще сменится в наслаждении да в здравии...

Пресыщение, сказал первый старец. Неведение, сказал вторый. Страх, сказал третий. Усталость, сказал чотвертый. Не ведают люди горя, сказали хором они, глаза прикрыв от света из окон да двери закрытой не полностью рукавами. А без горя и жизнь в радости пресна, прошептались слова в музыке гостя.

И вновь сменилась картина в окнах моих. Светел свет заревом бил сквозь них. И не было земли в них видимо. И звуков не было. Ничего родного да знакомого разглядеть нельзя было. Были столбы только да факелы. И все в небу держалось без поддержки какой да без крепления. И было столбов три. И были троны за ними. В воздухе парящие да воды с ножек капали. А троны все золотые, а столбы серебряные. И горели факелы не светом, а туманы исходили с них дымом да смрадом что глаза с трудом открытыми держались да закрыться не могли. И парил меж тронов и столбов трон огромный с кристаллов вырезан да веревками свитый. В три стороны к трем столбам да трем тронам повернут одноврЕменно был. И казалось это правильным. А на столбах болтались цепи порванные. Прочнейшими нитями закаленного железа скованны были цепи те. Да не выдержали видать силы той. Силы что вырвалась с нх.

И вспыхивали словы в небе над столбами да тронами да над большим троном. И были в словах тех просьбы да покаяния. Да крики с мольбами. Да крики скорбные. Вспыхивали пламенем красным да искрами синими. И рассыпались догорев в пепел и падали вниз но до земли так и не долетали. А те что на троны ссыпались да на столбы, да на трон что посредине, паром становились да ввысь летели, но и до неба не доставали.

Молитвы человеков да живи всякой, да малышей малых, да матерей родящих те словы: говорил первый старец. Прошения к богам своим которых не ведают но знают: говорил вторый старец. Святые слова произнесенные в культных строениях: говорил третий старец. Стоны предсмертные, да плачи что по рождении: говорил чотвертый. Все молятся, все просят покоя, все кричат о покаянии да только услыхать их некому: шептал ветер в музыке незнакомцем выпущенной да дом мой заполнившей.

И страшно стало мне. Ужас покрывать меня стал потом да мурашки по спине побежали. И в первой раз за тысячелетия силы во мне нашлись и воскочил я на ноги да молвил вопрос свой: почему же пусты троны златые. Где тот кто в кристальном троне восседать должен. Почему цепи порваны да болтаются на столбах серебряных. Где ответы на молитвы живи да человеков просящих. И было ли всегда так либо только сейчас сотворилось такое?

И не было ответа мне годов много да лет земных. Только тишь да факелы горели. И словы вспыхивали, но без ответа почивали в пустоты. Да цепи качались и побрякивали. И музыка человеческая гремела в доме моем. Не было от той музыки укрытия ушам моим. Даже рук поднять сил не находилось.

Но прошли годы и вновь картина поменялась за окном моим. Не было ни тронов ни цепей ни столбов. была пусть да твердь которой много вокруг стало. И из тверди звуки доносились и грохот великий был от тверди тогда. И пошла твердь трещинами. разломы образовались да сколы. И били струи огня в небо еще темное и пар был и металл родился и тек по тверди.

И встал посередь вихрей да стихий образующихся человек молод. И лицо было странно и непривычно, но красиво как звезда утренняя. И глаз было у юноши числом ровно тысяча и столько же ртов и прочего что у человека должно быть всего по тысяче. Но было это вместе все и не смотрелось неправильным, а словно и должно было быть так. И оглядел он глазами все и сказал ртами всей тысячью: мое это все или чужое мне? и ответила твердь скрыпом призывным. Потянулось пламя к нему, да металл потек. И все прочее в его сторону устремилось. Но не опалил огонь. Лишь состарил немного да мудрость вложил, металл в одежу слился, ветра обсушили тело. И вышло тело красивым да статным да в доспехе. А стихии из тверди злато вырвали в количестве многом да корону сплели.

И расступилось все вокруг и любовалось творением своим. И было довольно им. И было хорошо. И провогласило все что было вокруг да чего не было еще и что было и что будет царем своим его. Царем над всем что ведомо и что привиделось и что не случится никогда и что много раз случалося. И стала надпись на челе его. И значила она: рожден от тверди да царем провозглашен да богом стал. И стал он богом над твердью да над небом да над всем что возможно и всем что неосуществимо. И царь велик стал и бог справедлив.

И вновь оглядел он все. И все было вокруг хорошо, но не было ничего. Ничего лишнего и ничего в достатке. И вопрошал он вновь: один ли я вокруг, сам ли царь себе и бог един? И вновь твердь загрохотала и снова пламя пошло и воды брызнули и вышли из стихий трое: мужчина, женщина и зверь. Был мужчина красив и статен и всего у него было в количестве привычном и сила в нем бурлила и под кожей перекатывалась. Взгляд был пронзителен, а вид горд и мужественен. И был он идеал. Женщина же была хрупка да ранима, но сильна и горда да неприступна. И всего у нее было в количестве привычном и была мудрость в ней многая и кротость угадывалась, но гордость сквозила и была она женственной. Зверь же был ужасен видом с хвостами многими да гребнями да крыльями. И язык раздвоен был у зверя. И была в нем сила животная и страх от него исходил всем окружающим, но и справедливость была в нем и правда за ним за спиной его да в крылах его.

И пали трое ниц перед царем и богом. И сказали: ты отец наш и царь наш и бог наш, признаем тебя и отдаем себя в распоряжение твое, и отдаемся мудрости твоей и назначаем тебя властвовать и править нами.

И ответил царь и бог и отец: будете сыновьями моими, будете равны и помогать во всем мне станете, а я буду отец ваш и царь ваш и бог над вами.

И вновь потемнело в окнах моих да за дверью прикрытой не полностью. И вновь только музыка гостя наполняла тишину дома моего. И ничего не поменялось в нем с того времени. Ни один шорох больше покой не нарушил. И сказал первый старец: так родился царь. И сказал вторый: так родился бог. И сказал третий: так родились сыновья его. И сказал третий: так он стал отцом. И произнес шепот в музыке незнакомца: И стало их четверо и стали они великими. И сотворили они мир. И сотворили они зверей троих: первый был зверь волку подобный с шерстью красной и слюной багровой. Где слюна та капала стонала твердь. И была ярость в глазах волка. Хаос неуемный да непоколебимая вера в силы свои. И не хотел волк подчиняться. Второй зверь была змея цвета синего да длины немерянной. Яд капал со рта ее да куда попадал — гниль вставала на тверди да отступалось все от гнили той. Была в глазах змеи жестокость великая пощады не знающая, да непоколебимая вера в силы свои. И не хотела змея подчиняться. Третий зверь орел был с ноги на ногу переступал да крылья расправлял великие. Цветом он был зелен да лапы желты. И где лапа ступала — черви родились. Но склевывал из орел. А во взляде его тоска была. Огромная тоска по всему что было и будет. Способная поглотить каждого, да непоколебимая вера в силы свои. И не хотел орел подчиняться.

И прошли звери по земле, да пролетели по небу, да по воде проплыли. А где побывали — там смерть была да разрушение. И погубили они мир молодой да прекрасный, четверыми созданный. Все пожралии да порушили. И не было с ними никакого сладу и не могли ничего сделать с ними. Оберечь мир созданный от непотребства зверей. И возопили Четверо. И мужчина скручинился и женщина погрустнела и зверь раздосадовался. И вопрошали они друг друга: зачем же мы посоздали монстров, зачем отпустили их в мир молодой да красивый, как дозволили погубить созданное. И не было ответа им. Хоть и мудры они были, но молоды и неопытны. И не ведали что сотворили и как быть теперь им. Как возвратить то что было, как воплотить то что будет.

И тогда тот что стал отцом им и царем их и богом над ними сотворил три столба серебряных и приковал зверей к ним цепями прочнейшими чтобы не могли они уйти никуда и творить бесчинства свои и впредь бед не наделали. И сотворил три трона золотых и четвертый из кристальный веревками обвитый. И поднял все он над землею порушенной в развалах разломах лежащей и над небом поднял рабитым да рушащимся. И возвелел зверям оставаться там пока смерть не наступит, да смерти и не было еще. А еще велел детям своим на троны воссесть да вниз смотреть на мир да управлять всем. И сам на центральный трон воссел чтобы наблюдать за детьмии своими да советы давать да помогать и выслушивать. И приказал он миру вновь стать таким ка был он. И вновь мир стал. Прекрасный да многообразный.

Но воскручинились дети его. Сказали: Отец наш и царь наш и бог над нами. Мы дети твои. Правишь ты нами да советы даешь да заботой своей оборачиваешь. А нам не над кем властвовать да заботой оберегать, да указывать пути да помогать не кому.

И сказал тогда сын: я создам мужчин на земле. И будут они сильными да смелыми. Будут охранять свою землю. И восхитился отец его и разрешил. И стали на земле мужчины. И было много их один другого мужественней. И были они все похожи на сына Его, но каждый вышел с отличиями. И подняли глаза к небу мужчины и увидели того кто создал их. Поклонились ему и сказали: ты создатель наш и отец наш и царь наш и богом нашим будешь и нарекаем тебя Богом-Сыном. И возрадовался Бог-Сын что у него дети такие благодарные да послушные. И пустил их населять мир.

И сказала тогда дочь: я создам женщин на земле. И будут они прекрасными и кроткими. Будут рожать детей и заботиться о них и мужчины мужьями им будут и будут мужья оберегать жен своих и детей своих, а жены будут мужей своих ублажать да уют создавать. И восхитился отец ее и разрешил. И стали на земле женщины. И было много их одна другой прекраснее да разумнее. И были они похожи на дочь Его, но каждая с отличием вышла. И подняли глаза к небу женщины и увидели ту, что создала их. Поклонились ей и сказали: ты создательница наша и мать наша и царица наша и богиней нашей будешь и нарекаем тебя Богиней-Дочерью. И возрадовалась Богиня-Дочь что у нее дети такие благодарные да послушные. И пустила их населять мир. И увидели мужчины женщин и сделали их женами своими и стали оберегать их и пропитание для них добывать. И стали жены детей рожать да растить, да мужей ублажать да уют создавать. И стало все хорошо.

И сказал тогда зверь: я создам живностей на земле. И будут они многообразны и многочисленны. И будут населять землю и небо и воды. И будут жить в мире. И восхитился отец его и разрешил. И стали на земле звери да птицы да рыбы да насекомые. И было их множество и разнообразие и не счесть их было. И были они похожи на зверя но каждый с отличием. И подняли они глаза к небу и увидели того кто создал их. Поклонились ему и сказали: ты создатель наш и отец наш и царь наш и богом нашим будешь и нарекаем тебя Богом-Зверем. И возрадовался Бог-Зверь что у него дети такие благодарные да послушные. И пустил их населять мир. И заселили мир звери. И стали плодиться.

И посмотрел на землю тот кто стал отцом и царем и богом над всеми. И радостно ему было и приятно что дети его своих детей породили. И будет им о ком заботиться и кому советы давать и помогать кому.

Много времени пролетело с тех пор и были все счастливы, и плодились и росли и жили в мире. Но не было цели у них и смысла не было в их существовании. И сказал тогда тот кто стал отцом и царем и богом над всеми детям своим: создали мы мир и землю и мужчин женщин и зверей и живут они в счастии, но не дали мы цели им и смыслом жизнь не наделили. И согласились с Ним дети Его и задумались. А после подняли глаза и сказали: создадим мы большой котел. И каждый из нас поместит в него частицу себя и разведем огромный костер и добавим в котел тверди и пламени и вод и металл и стихий. И будет в том котле жар и родится из котла сущь на часть мужчина, на часть женщина, на часть зверь. И создадим мы смерть на земле. И сделаем каждого живущего смертным. И окрестим мы сущь Временем, Историей, Судьбой, Смертью. И поставим его жнецом на земле. И будет он забирать себе тех из живых, чье время придет. И станет страхом и станет смыслом. И дадим мы мужчинам и женщинам и живности законы. Чтобы исполняли их и служили нам и не забывали про нас и была у них цель.

Задумался тот кто стал отцом и царем и богом над всеми. И решил что будет это правильно и разрешил детям. И создали они котел и сотворили сущь и нарекли ее Временем, Историей, Судьбой и Смертью. И назначили жнецом. И пустили в мир. И сотворили смерть и соделали всех живущих смертными. И собрали всех живущих в одном месте и сами спустились к ним. И рассказали о смерти. И дали им законы для соблюдения и даровали им молитвы чтобы могли они с богами своими общение весть да просьбы говорить свои. И обещали ко просьбам прислушиваться. И выполнять по справедливости.

И разбрелись опять люди да звери по миру. И стали жить по новому. Законы соблюдать да молитвы сотворять. И стал у людей смысл. И обрели они цель: жизнь свою прожить по законам да в мире. Чтобы когда жнец земной придет забрать их, было готово у них все и дела все переделаны.

И вновь потемнело в окнах моих исчезло видение. И даже за дверью прикрытой не полностью тьма сотворилась. И смотрел я на старцев и на гостя своего. И понять пытался смысл сказанного да показанного, но ускользал от меня смысл слов и видений. А они молчали и не смотрели даже на меня. И будто думали о чем то.

И тогда вопрошал я: было ли так всегда и до этих времен?

И сказал первой старец: нет. И сказал вторый: они устали. И сказал третей: ослушались. И сказал чотвертый: бунт. И сказал шепот в музыке незнакомца: много времени прошло. И жили люди и звери по законам. И слали молитвы богам своим. И выполняли просьбы их боги. И был мир и радость и смысл и цель и я вовремя собирал тех, чье время пришло и было у них все готово к моему приходу и все дела сделаны.

Но не могло так быть всегда. И не было. Нашлись среди мужчин и среди женщин и среди живности и даже детей те, кто не хотел умирать по времении. Кому не хотелось с жизнью расставаться. Кто не хотел готовиться к смерти. Возроптали они на богов своих что те бессмертные и всегда были и будут, а все остальные смертные. И стало не хватать им времени на все дела их. И не мог я забрать их к себе. И остальные люди и звери и дети видели что время пришло, а они живы по прежнему. И решили что нет им нужды больше соблюдать законы и молитвы слать. И променяли они цель свою и смыслы свои на бессмертие. И бранили богов и сочли их ненужными. И стало так во всем мире. И стало их много. И смерти не стало, а дела недоделанными остались.

И погрузился мир в пучину. И каждый что хотел делал да творил немалое. И перестали мужья жен оберегать и жены больше не создавали уют и детей что рожали больше не воспитывали. И молитвы не слали. И не стали им нужны боги. Смеялись над ними и возгордились. И сказали: мы сами боги себе отныне. И признали сам себя богами и царями и отцами сами себе и матерями. И признали землю своей. И забыли тех кто создал их и кто заботился и кто советы давал да просьбы выполнял по справедливости.

Опечалились боги. Погрузились в думы. Да решили на землю спуститься чтобы вспомнили мужчины и женщины и звери и дети, кто создал их, кто родители их цари и боги над ними. И спустились. Явились к детям своим, но те даже думать не возжелали и вспоминать. Смеялись только в лица их да камнями бить пытались да палками. И слов не слушали и говорили лишь: кто вы нам теперь, мы сами себе отцы да матери, сами цари да боги над самими собою. И нет нам дела до вас.

И сказали тогда боги: есть над землею да небом три столба серебряных. На тех столбах цепями прочнейшими прикованы три зверя. И принесут вам звери те погибель, если выпустить их. И уничтожат они вас и мир ваш как было уже однажды. И следа вашего не оставят.

Но не убоялись на земле живущие. Только ухмылялись да потешались: что нам звери ваши. с рождения окружены мы зверями разными да нет нам страха от них. Нет нам смерти и нет уничтожения. Бессмертие мы себе сотворили и сами стали богами и даже выше чем боги. Каждый властителем стал и все теперь наше и ничто не изменит нас и будет все навсегда таковым.

Обозлились боги на детей своих да и вернулись ни с чем на троны свои. И сказали отцу своему и царю и богу: прости нас отец. Ошибку мы совершили когда заселили землю мужчинами и женщинами и зверями. Возгордились они и не хотят знать нас больше. И смерть им нипочем теперь ведь дела они не делают, законы не соблюдают, к приходу Сущи не готовятся. и не может он забрать их. И стали они бессмертны. И порицание на нас шлют и смеются над нами и сами себя объявили отцами и матерями своими и царями и богами и властителями. Дозволь нам выпустить трех зверей с цепей и исправить ошибки свои. И погубить живущих на земле чтобы следа не осталось от них и не позорили чтоб они больше нас в глазах твоих. И ответил им тот что стал отцом и царем и богом: порвите цепи, зверей сковывающие, из обрывков сплетите ошейники им да поводки им. Повяжите каждого, а концы отдайте тому кого мы нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью. Он жнец на земле и будет забирать себе тех кого пожрут звери. И не нужно теперь будет чтобы подготовленные они были к его приходу. И пусть орел всех в небе истребляет, волк на земле, а змея в водах. И пусть крепко их держит Сущ. Чтобы время прошло до полного истребления. Дам я шанс тем что еще будут не пожраны зверями покаяться и вновь законы соблюдать и молитвы слать и к смети готовиться дела выполнять. И тогда велю я вам простить детей своих и истребить зверей. И вновь заботиться о живущих да советы им давать да просьбы выполнять по справедливости.

И взялись трое богов за цепи и разорвали их и освободили зверей. А из обрывков сплели ошейники с поводками и концы вручили тому кого нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью. И сказали ему: ты жнец на земле. Вот тебе поводки и звери в подчинение спускайся с ними на землю и кого пожрут звери себе забирай. Отныне не нужно тебе ждать когда подготовятся к твоему приходу. Отныне звери будут решать когда время умирать подошло. И будет орел в небе, волк на земле, а змея в водах. И уничтожат они живущих и сотрут следы их существования. А поводки тебе даем для того чтобы смог ты зверей сдерживать, чтобы те кто еще будут не пожраны, успели раскаяться и снова законы соблюдать и молитвы нам слать и дела делать и к смерти готовиться. Тогда простим мы их и снова жизнь по прежнему потечет.

И вновь сменилось видение в окнах моего дома и за дверью прикрытой не полностью. Нависли тучи над землею. Закрыли чернотой небо. И наступила тьма. И вопрошали боги у живущих: раскаялись ли вы дети наши. будете ли соблюдать законы. Но не раскаялись живущие только костры разожгли ярче да факелы запалили чтобы тьму разогнать.

И тогда спустились из тьмы на землю три зверя и сама Сущь, на поводках держащая их за спинами их. И были они размером огромным и вида устрашающего. И была слюна мерзкая багровая, и был яд и были черви. Но не убоялись живущие. Лишь усмехнулись сильнее да больше смеяться над борами стали. И кричали: не убоимся мы. Теперь мы сами себе боги и цари и отцы и матери и ничего нам не будет. Сама смерть над нам не властна. И звери ваши нам ничего сделать не в силах.

Тогда орел расправил крылья свои да взмахнул ими и взлетел в небо и ветер поднялся над землею невиданной силы и сносил ветер дома и посевы побил. Но живущие лишь смеялись: зачем нам дома наши да посевы наши. мы что хотим делаем и кров нам не нужен и посевы не нужны. не питаемся мы и не спим, ведь мы теперь сами боги.

Тогда волк встрепенулся, топонул лапами да слюной брызнул и случились по всей земле землетрясения да обрушения и горы переместились и земля потрескалась. А от слюны смрад пошел по земле и воздух наполнил. Но живущие вновь не убоялись: мы боги теперь и по земле не ходим что нам земля она ниже ног наших пусть трясется да рушится и горы места свои меняют. И воздух нам ни к чему и смрада мы не чувствуем.

Тогда змея зашипела и нырнула в воду. И от яда стали воды горьки и непригодны для питья. Еще больше засмеялись живущие: нам воды не нужны больше. Жажды мы не испытываем и в воде необходимости нет нам больше.

Еще больше осерчали боги и приказали Сущи вести зверей на живущих без рзабору и количества не смотреть. чтобы всех истребить и чтобы следов даже не осталось пребывания живших на земле.

И достал тот кого нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью кнут с тремя хвостами и принялся стегать зверей да вперед их гнать на живущих на земле в небе и в воде. И понеслись звери и начали пожирать всех без разбору, а жнец себе забирал пожранных. Но вновь не убоялись живущие. Лишь сильнее уверились в своей божественности и думали что им то не страшны звери. Именно их обойдут они стороной, а пожрут лишь малодушных, которые сомневались в своей правде. Но не разбирали звери кого пожирать. Все что попадалось им на пути пожираемо было, а попрятаться от них никому живущему невозможно было.

И смотрели боги на резню и грызню и печаль была в их лицах. Жаль им было сыновей своих, но и отца своего ослушаться не могли они и ждали лишь чтобы хоть один живущий покаялся да начал жить по законам да молитвы слать и могли бы они простить их. Но не было таковых. Крепка была в сердцах и умах живущих уверенность в правоте своей. Забыли они богов своих, а кто не забыл — старательно скрывал даже сам от себя и не верил в смерть свою, возомнив себя бессмертным и назначив самого себя себе и отцом и матерью и царем и богом и властелином.

И было так четыре дня и четыре ночи. А по исходу четвертой ночи почти не осталось никого из живущих. Но среди тех кто остался началась паника. И страх сковал сердца их и умы. И не могли они придумать что делать. И смотрели они только в ужасе на зверей которые все ближе были да пожирали оставшихся. И не было выхода и бежать бесполезно было и даже прятаться.

Но нашлись среди живущих те, что вспомнили слова богов своих и упали они на колени и начали каяться и молитвы слать богам своим каждый своему и всем вместе. И молили простить их и пока живы еще законы вспомнили и дела в спешке делать начали и ко смерти готовиться и остальных призивывать начали делать то же пока живы они. И те тоже стали спешно дела делать и молитвы слать ведь времени у них мало было. И покаялись они все искренне и поклялись самой страшной и нерушимой клятвой законы соблюдать да молитвы слать да дела делать да к смерти готовиться и за детей поклялись и за детей детей своих и всех кто впредь родится на земле в воде да в водах. и сказали: да будет так всегда. Вы отцы наши и матери наши и цари и боги над нами и не будет по другому никак.

Увидели это боги, услышали молитвы да просьбы и возрадовались и простили их и сказали тому кто стал отцом и царем и богом над ними: раскаялись живущие, не всех успели пожрать звери, простили мы их. прости их и Ты. Поклялись они самой страшной клятвой во веки вечные жить по законам да дела делать да молитвы слать да к смерти готовиться. И посмотрел Он на живущих и увидел раскаяние в их сердцах и поверил им и уничтожил зверей и разогнал тучи. И начался рассвет.

И долго в окнах моих да в двери прикрытой не полностью видно было как вновь расселяются живущие по земле по воздуху да по водам. Как вновь жизнь налаживается, как дожди идут да ветры дуют, как хорошо все становится как дети родятся и все рады и счастливы.

И вопросил я, слезы радости не сдерживая: что же потом было.

Отвечал мне первой старец: было хорошо. Отвечал вторый: жизнь возобновилась. Отвечал третей: все наладилось. Отвечал чотвертый: клятва держится по сей день. И вновь заговорил шепот в музыке гостя моего: много времени прошло с тех пор и ни разу не была клятва нарушена, хоть и забыли живущие о зверях, о бессмертии, но такая сила в клятве предков, что не в силах приступить ее ни один живущий. И стало так хорошо в мире как никогда не было. И смотрели на это боги и радовались. И были счастливы что их дети живут в счастии да законы исполняют. Но даже боги пресытились таким зрелищем, но ничего уже поделать не могли. И не могли законы свои же нарушить чтобы изменить что либо. И стало скучно им. И поняли они что теперь не нуждаются мужчины и женщины и звери и даже дети в их заботе. И в советах нет надобности и даже просьб не стало чтобы выполнять по справедливости. Все у живущих было и ни в чем у них необходимости не было. И приняли тогда боги решение. Уйти навсегда из этого мира в другие миры и создавать там жизнь и сотворять там радость. И поклялись никогда больше не возвращаться в этот мир где стало настолько хорошо все что они стали не надобны. И удалились и оставили троны и столбы и цепи и самый главный трон. И больше никогда не возвращались и не вернутся и даже не смогут, сдерживаемые клятвой.

Но не знали боги что не только им за вечность бытия станет скучно, но и детям их за короткую жизнь пресыщение счастьем приходить начнет. И из поколения в поколение все расти оно будет и будет скука и тоска и печаль. И слишком много счастия по земле разольется и в небе и в водах. И не выдержат живущие. Вновь будут просьбы слать избавить их от печали, но некому прочесть и услышать молитв их. Слишком долго не нужны были боги. и не будет больше старых богов.

И вновь потемнело в окнах моих, а затем вернулся вид нынешней земли, где все у всех есть но уныние кругом. И не могут живущие закон нарушить и где клятва крепче цепей держит их от шагов во спасение от тоски и скуки.

И встал я тогда и взял тряпицу белую-парадную. обмакнул в воду колодезную. Осознав истину не боялся я больше просьбы старцев выполнить и обошел я их кругом и стер печати с чела каждого а к тому что выжжено губами приложился. И разгладилась кожа и сошли печати и встали старцы и поклонились мне.

И подошел ко мне первой старец и сказал: погляди в окна дворца твоего: во всем мире голод зарождается. Не родит больше не земля ни звери ни женщины. Нет больше пищи. Только у тебя закрома едой полны и поле которое родит и десять жен родить могущих. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

И подошел ко мне вторый старец и сказал: погляди в окна дворца твоего: во всем мире засуха начинается. Надвигаются пески которыми давиться будут живущие. А у тебя лишь озеро не пересыхающее да над полем твоим да замком дожди идти будут чтобы посевы не сохли твои, жены напоены были да детишки умыты. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

И подошел ко мне третей старец и сказал: погляди в окно дворца твоего: во всем мире трусость на живущих напала, попрятались они от врагов и больше не могут защитить себя. И только под стенами твоими стоит войско которое обережет тебя и жен твоих и детей твоих от врага. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

И подошел ко мне чотвертый старец и сказал: погляди в окно дворца твоего: во всем мире разум покинул живущих. Грызутся они и беснуются. Только ко стенам твоим подойти не могут. И во дворце твоем рассудок крепок и жен твоих и у детей твоих и у тех кто вас оберегает. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

Поклонился тот кого нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью и шепот в его песне сказал: Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми признаю твою власть и подчиняюсь тебе. А теперь отправлюсь я в мир. Я жнец на земле и много мне собрать придется нынче. И исчез. И старцы уходить собрались да вновь поклонились. Но остановил я их и вопросил: откуда же вы. И как вы все знаете. И как видели рождение богов и сотворение мира. И куда направитесь теперь.

Отвечали старцы хором: мы были всегда и всегда будем. И отправимся мы туда, куда ушли наши боги. Там мы когда нибудь вновь понадобимся. И по одному покинули мое жилище. Мой дворец. Мою обитель...

Снился мне сон:

Приходило ко мне четверо старцев. Седых до полу. Седых да старых четверо старцев ко мне приходили.

И у четверых у всех старцев на челе печать была. Печать кровью писанная да выжжена во лбу.

Первой старец печатью голода помечен был. Всех посевах хозяин. Посевы да урожаи да земля родящая. Вся пища земна да небесная под печатью лежала. И печать та противу голоду. Чтобы урожаи родились да пища была.

Вторый старец без улыбки с печатью засухи был. Старец вод да дождей властвием назначен. Реки моря да тучи и воды прочие ему в подчинении были. Да печать та оберегала от засух да дожди добрила. И моря не сохли.

Третей под печатью страха был. Смелостью да отвагой сердца полниле. Чтоб за земля постоять свою мОгли да врага бить. А печать трусость держала да малодушие. Иноче беды.

Чотвертый старец под печатью безумия был. Разумом владел старе. Чтобы люд без бед даже не смог горя себе сделать. Печать та берегла всякое создание от бесноватости или плохо бы было.

Подошед ко мне старец первой да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить голод да рождения прекратить всего земного. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да закрома наполнить мои лишь да отдать поле мне родит которое. Женщин обещал десять одна другой красившее чтобы детей мне родили да род зачали. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Подошед ко мне старец вторый да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить засуху чтобы песок образовался взде да тем песком давилиись в истощении. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да озеро неосушаемое за дворцом моим заполнить и дождями поля мои орошать, да жен купать и деток поить. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Подошед ко мне старец третей да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить страх, чтоб защитнки человеческие да звери с насекомыми попрятались пред вражими войсками, поклонился да убиты были. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да армию неустрашимую отдать мне. Чтобы защитниками стали стенам моим да женам моим да детишкам малым. Да чтоб ни одна орда земна да небесна не оказала мне бед. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Подошед ко мне старец чотвертый да просьбу просил. Смыть печать с чела его да развять тем самым руки. Выпустить безумие на земли людские да зверевы. Чтоб погрызли друг друга да себя изничтожили в припадках, об стены бились да в землю копались. Много человеков да живи развелось говорил он. А меня за то пророчил царем земным заделать, да разумом некрушимым наделить меня да жен моих да детишек малых. Да отвесть люд с припадком да безумцев от стен моих и живность бешонную не пущщать. Отказал я старцу, но подумати обещался.

Опечалились старцы. Обошли меня кругом да расселись по углам по лавкам. А за спинами каждого по факелу полыхнуло, чтоб свет был да лица в тени лишь были. И в тише только треск стоял факельный да дверь скрипела с призывом. Да ожиданем заполнилось жилище мое.

Много времени неслось мимо дома моего, много дождей стучало по крыше да ветрами иссушались струи. И зверя много ходило мимо да звуки здавало. И рассветы с закатам с трех окон видать было и из двери прикрытой плохо. И открывалоси мне за окнами теми вся жизнь земная человеческая, да житье гадов земных небесных и водных. И видел я годы урожайные когда с каждого поля по много урожаев за сезон снимали да рыб из вод доставали вдоволь звери грызли да питались друг дружкой но родилось больше. И дожди били ливнями посевы орошая, питали озера с реками да живь купали. И воины смелые родились на землях благостных-урожайных от матерей сытых и счастливых. Да стояли насмерть те воины от набегов защищая страны свои да городища да дома свои. И не было ни страха ни поражения тем воинам. И разумом крепким обладало все. Да меры только не знали в радости своей ни человеки ни звери ни птицы. И было все хорошо.

И вопрошал я старцев тех ото сна многовекового пробудив их. Что же не видят радости той они? Зачем посгубить все хотят да меня лишь царем заделати. Чтобы жил я в радостях а остальные страдали да мор наблюдали да сами мерли разом все? Или может, вопрошал я, зависть какая на глаза их пелену накинула, не хотят они радостию общей насладиться али не могут.

Долго старцы смотрели на меня да по окнам и на дверь закрытую. И сказал первой старец: это прошлое. И сказал вторый: было хорошо. И сказал третей: было радостно. И сказал чотвертый: Было хорошо. И погрузились вновь в ожидание да сон многолетний. А я размышлять оставлен был да в окна смотреть да в дверь приоткрытую да скрып ее слушать да ветра с дождем наблюдать и зверев ожидать у дома моего появления да ухода. А за окнами года урожайней один другого были. Да вод много было и зверья родилось много и воинов. И разума на всех хватало править этим. И только радость без меры была. Да и не могло радости да счастью такому меры быть.

И прошло времени без меры. Голода не знал да сна не ведал. И не интересна мне причина такого была. Но в миг один переменилось все. Тьма накрыла землю и дверь полностью распахнулась не закрытая полностью. Встал гость на пороге. Высотою велик да сгорблен при этом. В одежи рваные замотан, но властен как почудилось мне.

Сделал гость шаг внутря дома моего. Да скинул одежу свою рваную да старую. И пробудились старцы. И встали разом да поклонилися ему в пол. Да стояли тихо и не шелохнувшись после.

И я глаза поднял да удивился много. Смотрел на меня глазом юноша красивейший в младых годах, да седина в бороде, да усмешка на губах застыла. И девушка смотрела на меня глазом другим красивая да молодая и только седины в волосах много видно было. И волосы те по телу струились частью мужескому, частью женскому, частью от зверей да гадов собранного, но цельного. И крылы разные со спины развивались да хвостами ощерился. Но красив был гость при странноте всей и нагость не противна была и целостность неразбивна видна от него. И знакомость ощутилась и дружба старая будто проснулась. Словно сотоварища своего да жену забытую, да детей малых своих, да скотину дворовую повидать довелось в миг один. Да родители смотрели глазами его да ликом схожи были. И понять не мог я. то ли радостию они полненны, то ли печаль покровом лежала.

И вопрошал я гостя: Кто ты есть? Но молчал гость, только смотрел с прищуром да в лице менялся с секундой каждой по новому. И заговорили старцы позаместо незнакомца. Сказал первой старец: Время имя ему. Сказал вторый старец: История имя ему. Сказал третий: Судьба имя ему. Сказал чотвертый: Смерть имя ему.

И тут гость раскрыл уста свои. Но не голос вошел в дом мой из уст. Музыка полилась. А в музыке той весь мир. И шумы всяческие родные и незнакомые тоже. И птицы плели ту музыку и люди и звери и рыбы всплесками и воды и ветры и много чего еще было.

И долго музыка наполняла просторы. И внови окна зажглись словно глазы пооткрылись. И за дверью свет виделся. Но не было в видах тех былой радости. Много люда да живи по прежнему было. И земля родила и дожди лились и ветры сухость несли да прохладу после. Но счастье покинуто было. И нехотя урожай собирали люди. И звери грызли других зверей с неохотой не помереть только чтобы. И устало стояли смельчаки на защите земель своих но проиграть не могли по прежнему. И падали матери родящие на колени свои да молились. За что нам такое, вопрошали они, сколько же еще радости придет в жизнь нашу. Сколько еще деток умоются дождями да сколь поколений еще сменится в наслаждении да в здравии...

Пресыщение, сказал первый старец. Неведение, сказал вторый. Страх, сказал третий. Усталость, сказал чотвертый. Не ведают люди горя, сказали хором они, глаза прикрыв от света из окон да двери закрытой не полностью рукавами. А без горя и жизнь в радости пресна, прошептались слова в музыке гостя.

И вновь сменилась картина в окнах моих. Светел свет заревом бил сквозь них. И не было земли в них видимо. И звуков не было. Ничего родного да знакомого разглядеть нельзя было. Были столбы только да факелы. И все в небу держалось без поддержки какой да без крепления. И было столбов три. И были троны за ними. В воздухе парящие да воды с ножек капали. А троны все золотые, а столбы серебряные. И горели факелы не светом, а туманы исходили с них дымом да смрадом что глаза с трудом открытыми держались да закрыться не могли. И парил меж тронов и столбов трон огромный с кристаллов вырезан да веревками свитый. В три стороны к трем столбам да трем тронам повернут одноврЕменно был. И казалось это правильным. А на столбах болтались цепи порванные. Прочнейшими нитями закаленного железа скованны были цепи те. Да не выдержали видать силы той. Силы что вырвалась с нх.

И вспыхивали словы в небе над столбами да тронами да над большим троном. И были в словах тех просьбы да покаяния. Да крики с мольбами. Да крики скорбные. Вспыхивали пламенем красным да искрами синими. И рассыпались догорев в пепел и падали вниз но до земли так и не долетали. А те что на троны ссыпались да на столбы, да на трон что посредине, паром становились да ввысь летели, но и до неба не доставали.

Молитвы человеков да живи всякой, да малышей малых, да матерей родящих те словы: говорил первый старец. Прошения к богам своим которых не ведают но знают: говорил вторый старец. Святые слова произнесенные в культных строениях: говорил третий старец. Стоны предсмертные, да плачи что по рождении: говорил чотвертый. Все молятся, все просят покоя, все кричат о покаянии да только услыхать их некому: шептал ветер в музыке незнакомцем выпущенной да дом мой заполнившей.

И страшно стало мне. Ужас покрывать меня стал потом да мурашки по спине побежали. И в первой раз за тысячелетия силы во мне нашлись и воскочил я на ноги да молвил вопрос свой: почему же пусты троны златые. Где тот кто в кристальном троне восседать должен. Почему цепи порваны да болтаются на столбах серебряных. Где ответы на молитвы живи да человеков просящих. И было ли всегда так либо только сейчас сотворилось такое?

И не было ответа мне годов много да лет земных. Только тишь да факелы горели. И словы вспыхивали, но без ответа почивали в пустоты. Да цепи качались и побрякивали. И музыка человеческая гремела в доме моем. Не было от той музыки укрытия ушам моим. Даже рук поднять сил не находилось.

Но прошли годы и вновь картина поменялась за окном моим. Не было ни тронов ни цепей ни столбов. была пусть да твердь которой много вокруг стало. И из тверди звуки доносились и грохот великий был от тверди тогда. И пошла твердь трещинами. разломы образовались да сколы. И били струи огня в небо еще темное и пар был и металл родился и тек по тверди.

И встал посередь вихрей да стихий образующихся человек молод. И лицо было странно и непривычно, но красиво как звезда утренняя. И глаз было у юноши числом ровно тысяча и столько же ртов и прочего что у человека должно быть всего по тысяче. Но было это вместе все и не смотрелось неправильным, а словно и должно было быть так. И оглядел он глазами все и сказал ртами всей тысячью: мое это все или чужое мне? и ответила твердь скрыпом призывным. Потянулось пламя к нему, да металл потек. И все прочее в его сторону устремилось. Но не опалил огонь. Лишь состарил немного да мудрость вложил, металл в одежу слился, ветра обсушили тело. И вышло тело красивым да статным да в доспехе. А стихии из тверди злато вырвали в количестве многом да корону сплели.

И расступилось все вокруг и любовалось творением своим. И было довольно им. И было хорошо. И провогласило все что было вокруг да чего не было еще и что было и что будет царем своим его. Царем над всем что ведомо и что привиделось и что не случится никогда и что много раз случалося. И стала надпись на челе его. И значила она: рожден от тверди да царем провозглашен да богом стал. И стал он богом над твердью да над небом да над всем что возможно и всем что неосуществимо. И царь велик стал и бог справедлив.

И вновь оглядел он все. И все было вокруг хорошо, но не было ничего. Ничего лишнего и ничего в достатке. И вопрошал он вновь: один ли я вокруг, сам ли царь себе и бог един? И вновь твердь загрохотала и снова пламя пошло и воды брызнули и вышли из стихий трое: мужчина, женщина и зверь. Был мужчина красив и статен и всего у него было в количестве привычном и сила в нем бурлила и под кожей перекатывалась. Взгляд был пронзителен, а вид горд и мужественен. И был он идеал. Женщина же была хрупка да ранима, но сильна и горда да неприступна. И всего у нее было в количестве привычном и была мудрость в ней многая и кротость угадывалась, но гордость сквозила и была она женственной. Зверь же был ужасен видом с хвостами многими да гребнями да крыльями. И язык раздвоен был у зверя. И была в нем сила животная и страх от него исходил всем окружающим, но и справедливость была в нем и правда за ним за спиной его да в крылах его.

И пали трое ниц перед царем и богом. И сказали: ты отец наш и царь наш и бог наш, признаем тебя и отдаем себя в распоряжение твое, и отдаемся мудрости твоей и назначаем тебя властвовать и править нами.

И ответил царь и бог и отец: будете сыновьями моими, будете равны и помогать во всем мне станете, а я буду отец ваш и царь ваш и бог над вами.

И вновь потемнело в окнах моих да за дверью прикрытой не полностью. И вновь только музыка гостя наполняла тишину дома моего. И ничего не поменялось в нем с того времени. Ни один шорох больше покой не нарушил. И сказал первый старец: так родился царь. И сказал вторый: так родился бог. И сказал третий: так родились сыновья его. И сказал третий: так он стал отцом. И произнес шепот в музыке незнакомца: И стало их четверо и стали они великими. И сотворили они мир. И сотворили они зверей троих: первый был зверь волку подобный с шерстью красной и слюной багровой. Где слюна та капала стонала твердь. И была ярость в глазах волка. Хаос неуемный да непоколебимая вера в силы свои. И не хотел волк подчиняться. Второй зверь была змея цвета синего да длины немерянной. Яд капал со рта ее да куда попадал — гниль вставала на тверди да отступалось все от гнили той. Была в глазах змеи жестокость великая пощады не знающая, да непоколебимая вера в силы свои. И не хотела змея подчиняться. Третий зверь орел был с ноги на ногу переступал да крылья расправлял великие. Цветом он был зелен да лапы желты. И где лапа ступала — черви родились. Но склевывал из орел. А во взляде его тоска была. Огромная тоска по всему что было и будет. Способная поглотить каждого, да непоколебимая вера в силы свои. И не хотел орел подчиняться.

И прошли звери по земле, да пролетели по небу, да по воде проплыли. А где побывали — там смерть была да разрушение. И погубили они мир молодой да прекрасный, четверыми созданный. Все пожралии да порушили. И не было с ними никакого сладу и не могли ничего сделать с ними. Оберечь мир созданный от непотребства зверей. И возопили Четверо. И мужчина скручинился и женщина погрустнела и зверь раздосадовался. И вопрошали они друг друга: зачем же мы посоздали монстров, зачем отпустили их в мир молодой да красивый, как дозволили погубить созданное. И не было ответа им. Хоть и мудры они были, но молоды и неопытны. И не ведали что сотворили и как быть теперь им. Как возвратить то что было, как воплотить то что будет.

И тогда тот что стал отцом им и царем их и богом над ними сотворил три столба серебряных и приковал зверей к ним цепями прочнейшими чтобы не могли они уйти никуда и творить бесчинства свои и впредь бед не наделали. И сотворил три трона золотых и четвертый из кристальный веревками обвитый. И поднял все он над землею порушенной в развалах разломах лежащей и над небом поднял рабитым да рушащимся. И возвелел зверям оставаться там пока смерть не наступит, да смерти и не было еще. А еще велел детям своим на троны воссесть да вниз смотреть на мир да управлять всем. И сам на центральный трон воссел чтобы наблюдать за детьмии своими да советы давать да помогать и выслушивать. И приказал он миру вновь стать таким ка был он. И вновь мир стал. Прекрасный да многообразный.

Но воскручинились дети его. Сказали: Отец наш и царь наш и бог над нами. Мы дети твои. Правишь ты нами да советы даешь да заботой своей оборачиваешь. А нам не над кем властвовать да заботой оберегать, да указывать пути да помогать не кому.

И сказал тогда сын: я создам мужчин на земле. И будут они сильными да смелыми. Будут охранять свою землю. И восхитился отец его и разрешил. И стали на земле мужчины. И было много их один другого мужественней. И были они все похожи на сына Его, но каждый вышел с отличиями. И подняли глаза к небу мужчины и увидели того кто создал их. Поклонились ему и сказали: ты создатель наш и отец наш и царь наш и богом нашим будешь и нарекаем тебя Богом-Сыном. И возрадовался Бог-Сын что у него дети такие благодарные да послушные. И пустил их населять мир.

И сказала тогда дочь: я создам женщин на земле. И будут они прекрасными и кроткими. Будут рожать детей и заботиться о них и мужчины мужьями им будут и будут мужья оберегать жен своих и детей своих, а жены будут мужей своих ублажать да уют создавать. И восхитился отец ее и разрешил. И стали на земле женщины. И было много их одна другой прекраснее да разумнее. И были они похожи на дочь Его, но каждая с отличием вышла. И подняли глаза к небу женщины и увидели ту, что создала их. Поклонились ей и сказали: ты создательница наша и мать наша и царица наша и богиней нашей будешь и нарекаем тебя Богиней-Дочерью. И возрадовалась Богиня-Дочь что у нее дети такие благодарные да послушные. И пустила их населять мир. И увидели мужчины женщин и сделали их женами своими и стали оберегать их и пропитание для них добывать. И стали жены детей рожать да растить, да мужей ублажать да уют создавать. И стало все хорошо.

И сказал тогда зверь: я создам живностей на земле. И будут они многообразны и многочисленны. И будут населять землю и небо и воды. И будут жить в мире. И восхитился отец его и разрешил. И стали на земле звери да птицы да рыбы да насекомые. И было их множество и разнообразие и не счесть их было. И были они похожи на зверя но каждый с отличием. И подняли они глаза к небу и увидели того кто создал их. Поклонились ему и сказали: ты создатель наш и отец наш и царь наш и богом нашим будешь и нарекаем тебя Богом-Зверем. И возрадовался Бог-Зверь что у него дети такие благодарные да послушные. И пустил их населять мир. И заселили мир звери. И стали плодиться.

И посмотрел на землю тот кто стал отцом и царем и богом над всеми. И радостно ему было и приятно что дети его своих детей породили. И будет им о ком заботиться и кому советы давать и помогать кому.

Много времени пролетело с тех пор и были все счастливы, и плодились и росли и жили в мире. Но не было цели у них и смысла не было в их существовании. И сказал тогда тот кто стал отцом и царем и богом над всеми детям своим: создали мы мир и землю и мужчин женщин и зверей и живут они в счастии, но не дали мы цели им и смыслом жизнь не наделили. И согласились с Ним дети Его и задумались. А после подняли глаза и сказали: создадим мы большой котел. И каждый из нас поместит в него частицу себя и разведем огромный костер и добавим в котел тверди и пламени и вод и металл и стихий. И будет в том котле жар и родится из котла сущь на часть мужчина, на часть женщина, на часть зверь. И создадим мы смерть на земле. И сделаем каждого живущего смертным. И окрестим мы сущь Временем, Историей, Судьбой, Смертью. И поставим его жнецом на земле. И будет он забирать себе тех из живых, чье время придет. И станет страхом и станет смыслом. И дадим мы мужчинам и женщинам и живности законы. Чтобы исполняли их и служили нам и не забывали про нас и была у них цель.

Задумался тот кто стал отцом и царем и богом над всеми. И решил что будет это правильно и разрешил детям. И создали они котел и сотворили сущь и нарекли ее Временем, Историей, Судьбой и Смертью. И назначили жнецом. И пустили в мир. И сотворили смерть и соделали всех живущих смертными. И собрали всех живущих в одном месте и сами спустились к ним. И рассказали о смерти. И дали им законы для соблюдения и даровали им молитвы чтобы могли они с богами своими общение весть да просьбы говорить свои. И обещали ко просьбам прислушиваться. И выполнять по справедливости.

И разбрелись опять люди да звери по миру. И стали жить по новому. Законы соблюдать да молитвы сотворять. И стал у людей смысл. И обрели они цель: жизнь свою прожить по законам да в мире. Чтобы когда жнец земной придет забрать их, было готово у них все и дела все переделаны.

И вновь потемнело в окнах моих исчезло видение. И даже за дверью прикрытой не полностью тьма сотворилась. И смотрел я на старцев и на гостя своего. И понять пытался смысл сказанного да показанного, но ускользал от меня смысл слов и видений. А они молчали и не смотрели даже на меня. И будто думали о чем то.

И тогда вопрошал я: было ли так всегда и до этих времен?

И сказал первой старец: нет. И сказал вторый: они устали. И сказал третей: ослушались. И сказал чотвертый: бунт. И сказал шепот в музыке незнакомца: много времени прошло. И жили люди и звери по законам. И слали молитвы богам своим. И выполняли просьбы их боги. И был мир и радость и смысл и цель и я вовремя собирал тех, чье время пришло и было у них все готово к моему приходу и все дела сделаны.

Но не могло так быть всегда. И не было. Нашлись среди мужчин и среди женщин и среди живности и даже детей те, кто не хотел умирать по времении. Кому не хотелось с жизнью расставаться. Кто не хотел готовиться к смерти. Возроптали они на богов своих что те бессмертные и всегда были и будут, а все остальные смертные. И стало не хватать им времени на все дела их. И не мог я забрать их к себе. И остальные люди и звери и дети видели что время пришло, а они живы по прежнему. И решили что нет им нужды больше соблюдать законы и молитвы слать. И променяли они цель свою и смыслы свои на бессмертие. И бранили богов и сочли их ненужными. И стало так во всем мире. И стало их много. И смерти не стало, а дела недоделанными остались.

И погрузился мир в пучину. И каждый что хотел делал да творил немалое. И перестали мужья жен оберегать и жены больше не создавали уют и детей что рожали больше не воспитывали. И молитвы не слали. И не стали им нужны боги. Смеялись над ними и возгордились. И сказали: мы сами боги себе отныне. И признали сам себя богами и царями и отцами сами себе и матерями. И признали землю своей. И забыли тех кто создал их и кто заботился и кто советы давал да просьбы выполнял по справедливости.

Опечалились боги. Погрузились в думы. Да решили на землю спуститься чтобы вспомнили мужчины и женщины и звери и дети, кто создал их, кто родители их цари и боги над ними. И спустились. Явились к детям своим, но те даже думать не возжелали и вспоминать. Смеялись только в лица их да камнями бить пытались да палками. И слов не слушали и говорили лишь: кто вы нам теперь, мы сами себе отцы да матери, сами цари да боги над самими собою. И нет нам дела до вас.

И сказали тогда боги: есть над землею да небом три столба серебряных. На тех столбах цепями прочнейшими прикованы три зверя. И принесут вам звери те погибель, если выпустить их. И уничтожат они вас и мир ваш как было уже однажды. И следа вашего не оставят.

Но не убоялись на земле живущие. Только ухмылялись да потешались: что нам звери ваши. с рождения окружены мы зверями разными да нет нам страха от них. Нет нам смерти и нет уничтожения. Бессмертие мы себе сотворили и сами стали богами и даже выше чем боги. Каждый властителем стал и все теперь наше и ничто не изменит нас и будет все навсегда таковым.

Обозлились боги на детей своих да и вернулись ни с чем на троны свои. И сказали отцу своему и царю и богу: прости нас отец. Ошибку мы совершили когда заселили землю мужчинами и женщинами и зверями. Возгордились они и не хотят знать нас больше. И смерть им нипочем теперь ведь дела они не делают, законы не соблюдают, к приходу Сущи не готовятся. и не может он забрать их. И стали они бессмертны. И порицание на нас шлют и смеются над нами и сами себя объявили отцами и матерями своими и царями и богами и властителями. Дозволь нам выпустить трех зверей с цепей и исправить ошибки свои. И погубить живущих на земле чтобы следа не осталось от них и не позорили чтоб они больше нас в глазах твоих. И ответил им тот что стал отцом и царем и богом: порвите цепи, зверей сковывающие, из обрывков сплетите ошейники им да поводки им. Повяжите каждого, а концы отдайте тому кого мы нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью. Он жнец на земле и будет забирать себе тех кого пожрут звери. И не нужно теперь будет чтобы подготовленные они были к его приходу. И пусть орел всех в небе истребляет, волк на земле, а змея в водах. И пусть крепко их держит Сущ. Чтобы время прошло до полного истребления. Дам я шанс тем что еще будут не пожраны зверями покаяться и вновь законы соблюдать и молитвы слать и к смети готовиться дела выполнять. И тогда велю я вам простить детей своих и истребить зверей. И вновь заботиться о живущих да советы им давать да просьбы выполнять по справедливости.

И взялись трое богов за цепи и разорвали их и освободили зверей. А из обрывков сплели ошейники с поводками и концы вручили тому кого нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью. И сказали ему: ты жнец на земле. Вот тебе поводки и звери в подчинение спускайся с ними на землю и кого пожрут звери себе забирай. Отныне не нужно тебе ждать когда подготовятся к твоему приходу. Отныне звери будут решать когда время умирать подошло. И будет орел в небе, волк на земле, а змея в водах. И уничтожат они живущих и сотрут следы их существования. А поводки тебе даем для того чтобы смог ты зверей сдерживать, чтобы те кто еще будут не пожраны, успели раскаяться и снова законы соблюдать и молитвы нам слать и дела делать и к смерти готовиться. Тогда простим мы их и снова жизнь по прежнему потечет.

И вновь сменилось видение в окнах моего дома и за дверью прикрытой не полностью. Нависли тучи над землею. Закрыли чернотой небо. И наступила тьма. И вопрошали боги у живущих: раскаялись ли вы дети наши. будете ли соблюдать законы. Но не раскаялись живущие только костры разожгли ярче да факелы запалили чтобы тьму разогнать.

И тогда спустились из тьмы на землю три зверя и сама Сущь, на поводках держащая их за спинами их. И были они размером огромным и вида устрашающего. И была слюна мерзкая багровая, и был яд и были черви. Но не убоялись живущие. Лишь усмехнулись сильнее да больше смеяться над борами стали. И кричали: не убоимся мы. Теперь мы сами себе боги и цари и отцы и матери и ничего нам не будет. Сама смерть над нам не властна. И звери ваши нам ничего сделать не в силах.

Тогда орел расправил крылья свои да взмахнул ими и взлетел в небо и ветер поднялся над землею невиданной силы и сносил ветер дома и посевы побил. Но живущие лишь смеялись: зачем нам дома наши да посевы наши. мы что хотим делаем и кров нам не нужен и посевы не нужны. не питаемся мы и не спим, ведь мы теперь сами боги.

Тогда волк встрепенулся, топонул лапами да слюной брызнул и случились по всей земле землетрясения да обрушения и горы переместились и земля потрескалась. А от слюны смрад пошел по земле и воздух наполнил. Но живущие вновь не убоялись: мы боги теперь и по земле не ходим что нам земля она ниже ног наших пусть трясется да рушится и горы места свои меняют. И воздух нам ни к чему и смрада мы не чувствуем.

Тогда змея зашипела и нырнула в воду. И от яда стали воды горьки и непригодны для питья. Еще больше засмеялись живущие: нам воды не нужны больше. Жажды мы не испытываем и в воде необходимости нет нам больше.

Еще больше осерчали боги и приказали Сущи вести зверей на живущих без рзабору и количества не смотреть. чтобы всех истребить и чтобы следов даже не осталось пребывания живших на земле.

И достал тот кого нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью кнут с тремя хвостами и принялся стегать зверей да вперед их гнать на живущих на земле в небе и в воде. И понеслись звери и начали пожирать всех без разбору, а жнец себе забирал пожранных. Но вновь не убоялись живущие. Лишь сильнее уверились в своей божественности и думали что им то не страшны звери. Именно их обойдут они стороной, а пожрут лишь малодушных, которые сомневались в своей правде. Но не разбирали звери кого пожирать. Все что попадалось им на пути пожираемо было, а попрятаться от них никому живущему невозможно было.

И смотрели боги на резню и грызню и печаль была в их лицах. Жаль им было сыновей своих, но и отца своего ослушаться не могли они и ждали лишь чтобы хоть один живущий покаялся да начал жить по законам да молитвы слать и могли бы они простить их. Но не было таковых. Крепка была в сердцах и умах живущих уверенность в правоте своей. Забыли они богов своих, а кто не забыл — старательно скрывал даже сам от себя и не верил в смерть свою, возомнив себя бессмертным и назначив самого себя себе и отцом и матерью и царем и богом и властелином.

И было так четыре дня и четыре ночи. А по исходу четвертой ночи почти не осталось никого из живущих. Но среди тех кто остался началась паника. И страх сковал сердца их и умы. И не могли они придумать что делать. И смотрели они только в ужасе на зверей которые все ближе были да пожирали оставшихся. И не было выхода и бежать бесполезно было и даже прятаться.

Но нашлись среди живущих те, что вспомнили слова богов своих и упали они на колени и начали каяться и молитвы слать богам своим каждый своему и всем вместе. И молили простить их и пока живы еще законы вспомнили и дела в спешке делать начали и ко смерти готовиться и остальных призивывать начали делать то же пока живы они. И те тоже стали спешно дела делать и молитвы слать ведь времени у них мало было. И покаялись они все искренне и поклялись самой страшной и нерушимой клятвой законы соблюдать да молитвы слать да дела делать да к смерти готовиться и за детей поклялись и за детей детей своих и всех кто впредь родится на земле в воде да в водах. и сказали: да будет так всегда. Вы отцы наши и матери наши и цари и боги над нами и не будет по другому никак.

Увидели это боги, услышали молитвы да просьбы и возрадовались и простили их и сказали тому кто стал отцом и царем и богом над ними: раскаялись живущие, не всех успели пожрать звери, простили мы их. прости их и Ты. Поклялись они самой страшной клятвой во веки вечные жить по законам да дела делать да молитвы слать да к смерти готовиться. И посмотрел Он на живущих и увидел раскаяние в их сердцах и поверил им и уничтожил зверей и разогнал тучи. И начался рассвет.

И долго в окнах моих да в двери прикрытой не полностью видно было как вновь расселяются живущие по земле по воздуху да по водам. Как вновь жизнь налаживается, как дожди идут да ветры дуют, как хорошо все становится как дети родятся и все рады и счастливы.

И вопросил я, слезы радости не сдерживая: что же потом было.

Отвечал мне первой старец: было хорошо. Отвечал вторый: жизнь возобновилась. Отвечал третей: все наладилось. Отвечал чотвертый: клятва держится по сей день. И вновь заговорил шепот в музыке гостя моего: много времени прошло с тех пор и ни разу не была клятва нарушена, хоть и забыли живущие о зверях, о бессмертии, но такая сила в клятве предков, что не в силах приступить ее ни один живущий. И стало так хорошо в мире как никогда не было. И смотрели на это боги и радовались. И были счастливы что их дети живут в счастии да законы исполняют. Но даже боги пресытились таким зрелищем, но ничего уже поделать не могли. И не могли законы свои же нарушить чтобы изменить что либо. И стало скучно им. И поняли они что теперь не нуждаются мужчины и женщины и звери и даже дети в их заботе. И в советах нет надобности и даже просьб не стало чтобы выполнять по справедливости. Все у живущих было и ни в чем у них необходимости не было. И приняли тогда боги решение. Уйти навсегда из этого мира в другие миры и создавать там жизнь и сотворять там радость. И поклялись никогда больше не возвращаться в этот мир где стало настолько хорошо все что они стали не надобны. И удалились и оставили троны и столбы и цепи и самый главный трон. И больше никогда не возвращались и не вернутся и даже не смогут, сдерживаемые клятвой.

Но не знали боги что не только им за вечность бытия станет скучно, но и детям их за короткую жизнь пресыщение счастьем приходить начнет. И из поколения в поколение все расти оно будет и будет скука и тоска и печаль. И слишком много счастия по земле разольется и в небе и в водах. И не выдержат живущие. Вновь будут просьбы слать избавить их от печали, но некому прочесть и услышать молитв их. Слишком долго не нужны были боги. и не будет больше старых богов.

И вновь потемнело в окнах моих, а затем вернулся вид нынешней земли, где все у всех есть но уныние кругом. И не могут живущие закон нарушить и где клятва крепче цепей держит их от шагов во спасение от тоски и скуки.

И встал я тогда и взял тряпицу белую-парадную. обмакнул в воду колодезную. Осознав истину не боялся я больше просьбы старцев выполнить и обошел я их кругом и стер печати с чела каждого а к тому что выжжено губами приложился. И разгладилась кожа и сошли печати и встали старцы и поклонились мне.

И подошел ко мне первой старец и сказал: погляди в окна дворца твоего: во всем мире голод зарождается. Не родит больше не земля ни звери ни женщины. Нет больше пищи. Только у тебя закрома едой полны и поле которое родит и десять жен родить могущих. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

И подошел ко мне вторый старец и сказал: погляди в окна дворца твоего: во всем мире засуха начинается. Надвигаются пески которыми давиться будут живущие. А у тебя лишь озеро не пересыхающее да над полем твоим да замком дожди идти будут чтобы посевы не сохли твои, жены напоены были да детишки умыты. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

И подошел ко мне третей старец и сказал: погляди в окно дворца твоего: во всем мире трусость на живущих напала, попрятались они от врагов и больше не могут защитить себя. И только под стенами твоими стоит войско которое обережет тебя и жен твоих и детей твоих от врага. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

И подошел ко мне чотвертый старец и сказал: погляди в окно дворца твоего: во всем мире разум покинул живущих. Грызутся они и беснуются. Только ко стенам твоим подойти не могут. И во дворце твоем рассудок крепок и жен твоих и у детей твоих и у тех кто вас оберегает. Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми.

Поклонился тот кого нарекли Временем, Историей, Судьбой и Смертью и шепот в его песне сказал: Теперь ты отец всем да царь всем да бог над всеми признаю твою власть и подчиняюсь тебе. А теперь отправлюсь я в мир. Я жнец на земле и много мне собрать придется нынче. И исчез. И старцы уходить собрались да вновь поклонились. Но остановил я их и вопросил: откуда же вы. И как вы все знаете. И как видели рождение богов и сотворение мира. И куда направитесь теперь.

Отвечали старцы хором: мы были всегда и всегда будем. И отправимся мы туда, куда ушли наши боги. Там мы когда нибудь вновь понадобимся. И по одному покинули мое жилище. Мой дворец. Мою обитель...

Радость не познать без печали. Счастья не бывает без горя. Только познав отчаяние, живущий может понять истинное предназначение. Все что не делается — оно всегда все к лучшему. И пусть судьба не всегда и всем улыбается широкой своей улыбкой. Мы все равно обязаны быть счастливы. Закончилась эра безграничной радости. Настала пора больших испытаний и тяжкой доли. И я поведу свой народ к истинному счастью не смотря ни на что. Теперь я отец всем да царь всем да бог над всеми.