Легенда старого города

Я прилетела сюда почти на рассвете, и впереди был целый день на знакомство с городом в одиночестве. Так уж получилось, что я успела ухватить дешёвые утренние билеты, а Димка уже нет. Вот и придётся теперь дожидаться его вечернего рейса, чтобы вместе заселиться в гостиницу — бронь-то на него. Кого-то другого это, может быть, разозлило бы, но не меня. Я любила ходить по городам одна: так я знакомилась с ними ближе, чем пробегая с кем-то по туристическим маршрутам. Вот и сейчас, бросив вещи в камеру хранения гостиницы, я поехала «знакомиться».

Старый трамвайчик неспешно вершил свой бег по зелёным улочкам, везя меня всё глубже к сердцу города. Я вышла на остановке почти что в центре, привлечённая красивым парком, и пошла куда глаза глядят. Город мне сразу понравился: такой маленький, уютный, очень чистый. Ухоженный парк, узкие улочки и переулки, такие, что можно, раскинув руки, коснуться обеих стен. И балконы. Разнообразные балкончики, увитые цветами и украшенные лентами. Росписи на стенах, клумбы у входов в дома (даже язык не поворачивается назвать эти произведения искусства «подъездами»), уютные крылечки, резные и кованые перила, каждые со своим рисунком, словно свежевыкрашенные двери с рядом подписанных звонков на стене. Да, пожалуй, так и должен выглядеть город, любимый жителями.

Очередная улочка вывела меня прямо на небольшую круглую площадь. От неё в стороны расходились пешеходные маршруты, впереди стояло здание ратуши, а в центре на небольшом возвышении — памятник. Я подошла ближе — мальчишка. В натуральный рост. Одет по-средневековому, плащ развевается, одна рука вскинута в упреждающем жесте, вторая лежит на рукояти меча. Скульптор был чудесным резчиком по мрамору: фигура выглядела словно живая, и её глаза смотрели прямо в душу.

Я опустила взгляд на табличку у подножия: «Гельмут — Защитник» и даты ниже: «1546-1564». Действительно мальчишка. На ступеньках лежали цветы, стояли плавающие свечи, как в церквях, и даже несколько детских игрушек, уже старых, побитых дождями. «Жители явно любят этого Гельмута», — я подняла руку и коснулась пальцами ладони памятника. «Кем же ты был, Гельмут?.. Каким ты был?»

Я сама не заметила, как произнесла это вслух, и вздрогнула от своего же голоса. Смущённо оглянулась — нет, никто не слышал. Уф. Уши пылали, и я поспешно убрала руки в карманы куртки. Мало ли что подумают: стою тут как дура, памятнику руку подаю, да ещё и разговариваю сама с собой. Но обещание побольше узнать про этого самого Гельмута себе дала. Заинтриговал он меня, увлёк своим взглядом. Я даже пожалела, что отмахнулась от Димки, который пытался поведать мне историю города. Он был помешан на сборе данных, считал, что прежде чем отправляться куда-то, надо досконально изучить — что там смотреть. А я другая, я люблю всё на месте узнавать. Ну вот и буду теперь до вечера локти кусать, интернет-то только в отеле будет.

Темнело быстро. Осень, такое время. На небо набежали тучи, начал накрапывать мелкий дождик. Не так, чтобы намочить, скорее, просто немного напугать. Я решила прогуляться пешком до гостиницы, благо весь городок можно было пройти пешком за пару часов. И почти у самой цели наткнулась на них. Тёмный переулок освещался только тусклым фонарём, который периодически гас — видимо лампа была на исходе. Свет в окнах не горел. И вокруг не было ни души.

Они выступили из-за мусорных контейнеров — два парня в бесформенных толстовках и джинсах. Один точным щелчком отправил тлеющий окурок в зев бака, второй привалился к стене и выставил ноги, закрывая мне проход.

— Так-так, кто это у нас тут? — вальяжно протянул первый парень. — Одинокая девушка так поздно в переулке. Всякое может случиться.

— Мне кажется, Йозеф, девушка не прочь поразвлечься, раз гуляет здесь одна. Да? — этот вопрос он адресовал мне, отлепляясь от стены.

— Ничего подобного! — громко возразила я. — Дайте пройти.

— Ох, ты явно неместная. — Парень приблизился, от него пахло пивом и сигаретами. — За проход по этому переулку надо платить.

— Да, — подхватил, названный Йозефом, заходя сбоку и вынуждая меня сделать шаг назад, загоняя себя в угол между контейнером и стеной, — всего несколько поцелуев и немного секса. И пойдёшь домой.

С этими словами он схватил мою руку и прижал к своей ширинке, одновременно пытаясь поцеловать меня. Я как могла сильно сжала пальцы на его достоинстве и с размаху наступила на ногу.

— Су-у-ка! — взвыл он и отшатнулся. А потом ударил меня по лицу, но, слава Богу, попал только вскользь. — Держи её, Джакоб! Не хочет по-хорошему, будет по-плохому.

Я рванулась вперёд, пытаясь сбежать, но Джакоб схватил меня за руку, больно выворачивая её за спину и заставляя меня упасть на колени. Вторую руку он зафиксировал там же, и теперь я не могла никуда деться. Йозеф уже расстёгивал ширинку. По моему лицу катились слёзы от боли, злости и почему-то — обиды на город, который был таким приветливым и вот так обошёлся со мной. И тут словно из стены выступила фигура. Слезы, тусклый свет и дождь не давали мне рассмотреть её хорошо, но, кажется, это был парень.

— А ну отпустите её, — он сделал шаг вперёд. Его голос, хоть и молодой, звучал очень властно.

Джакоб от неожиданности разжал руки, освобождая меня, а Йозеф повернулся к гостю.

— Шел бы ты своей дорогой, пацан, — произнёс он. — Не видишь, взрослые развлекаются.

— А я говорю, отстаньте от неё.

— А то что? Родителей позовёшь? — усмехнулся Йозеф. Джакоб стоял молча, а я, воспользовавшись свободой, отползла в угол и ждала развязки, дорогу из переулка они всё равно перегородили.

— Да нет. Сам разберусь.

Незнакомец сделал шаг вперёд, попадая под свет фонаря, раздался лязг металла. И мои обидчики попятились. Их спины закрывали от меня моего внезапного спасителя, и я не понимала, чего они так испугались.

— Ну?! — в звонком голосе звучал и вопрос, и угроза. Йозеф с Джакобом сделали ещё один шаг назад, прошептав: «Псих», и внезапно бросились в разные стороны, оставляя переулок.

Я подняла взгляд на спасителя и заметила, что он как-то странно одет и держит в руке что-то длинное, но тут соринка попала мне в глаза, выступили слёзы, и я часто заморгала. А когда всё прошло, рядом уже никого не было.

До гостиницы я добралась без приключений. Обняла Димку, мы заселились, и потом в номере я долго плакала у него на груди, сбивчиво рассказывая про весь пережитый ужас. Он успокаивающе гладил меня по голове, а потом внезапно сказал:

— А ведь тебе ужасно повезло со всем этим…

— В каком это смысле?! — возмутилась я.

— В том смысле, что тебя же, похоже, спас сам Гельмут. Мало кто может таким похвастаться.

— То есть? — спросила я оторопело, а у самой в голове уже начали складываться детали паззла. Мальчишка, возникший ниоткуда, странная одежда, что-то длинное в руках, и этот звук — словно меч достали из ножен.

— Есть у города такая легенда о Гельмуте-Защитнике. Жил тут в XVI веке. Ужасно одарённый был парнишка в плане владения оружием. В двенадцать лет мог против десяти опытных воинов с мечом выйти и победить. Многие его хотели к себе на службу взять, сам князь звал, да Гельмут отказался. И зарок дал — город родной и его жителей от бесчинств разбойников и грабителей защищать. Так и повелось — если где-то кого-то убить или ограбить пытаются, Гельмут на помощь приходит.

Быстро в городе спокойно стало — с парнем же никто сравниться не мог. Его и убить пытались несколько раз, да сами в могилы легли. А когда минуло Гельмуту восемнадцать лет, случился в городе заговор. Младший брат князя задумал престол занять и брата убить. Организовал он покушение, да Гельмут оказался поблизости и вывел князя из засады, убив всех наёмников. И вот довёл он его почти до ратуши, уже и стража княжеская навстречу выбежала, да только выскочил тут из-за угла ещё один наёмник и выстрелил из лука.

Не успел Гельмут отбить стрелу, но успел закрыть собой князя, принять смертельный удар. Когда заговор раскрыли и зачинщиков казнили, повелел князь на том самом месте памятник Гельмуту воздвигнуть. Те времена уж давно минули, да только люди говорят, что парнишка до сих пор приходит на помощь к тем, кто в ней нуждается сильнее всего. И хранит город.

Я уснула, убаюканная легендой, а утром, когда мы пошли с Димкой гулять, купила свечку и зажгла её у памятника и рядом положила свой кулон в виде сердца — на память. «Спасибо тебе, Гельмут», — прошептала я, касаясь нагретой солнцем ладони памятника. И уже ничуть не стесняясь, что кто-то это может услышать и не так понять.