Кукольный театр

Пролог

В небольшой комнате царила кромешная тьма. Без искусственного источника не откуда было взяться свету, ведь окон и дверей там не водилось. Как такое возможно — загадка, как и то, кто вдруг зажёг огромную люстру на потолке, мгновенно осветившую всё помещение. Комната оказалась не совсем обычной, а точнее совсем необычной. Неординарной была даже форма — круговая, а уж всё остальное… от люстры тянулось множество еле видимых нитей, а на их конце висела огромная кукла Арлекина, но это ещё не самое странное. На стенах не было ничего кроме пяти панорамных зеркал стоявших чуть поодаль друг от друга по всему диаметру комнаты. А к полу у каждого зеркала кто-то приварил по одной цепи, которые тянулись к ошейникам, закреплённым на шеях у пяти людей. Пока люди спали, но очень скоро им предстояло проснуться.

Луиза

Последнее, что помнила Луиза — очередной проваленный кастинг. Она уж сбилась со счёта, после скольких проб ей с сухой улыбкой говорили «мы вам перезвоним» и, конечно же, не перезванивали. Луиза стойко принимала тычки судьбы, но как ни пыталась, не могла взять в толк — почему всегда так? Чем она хуже других? На последнем кастинге режиссёр решил её просветить. Девушка не успела прочитать и абзаца из своей реплики, как со стола напротив ей рявкнули:

— Хватит! — положив на щёку ладонь и опершись на неё, почти взмолился мужчина средних лет, который и отбирал актёров на тех пробах. — Нет, я просто не понимаю, и откуда вас таких столько?

— Что-то не так? — робко спросила Луиза, не решаясь поднять глаз.

— Всё, — простонал режиссёр, но как-то апатично, будто в очередной раз проговаривал давно заученный стишок. — У вас совершенно нет актёрского чутья, понимаете?

Луиза не понимала.

— Да как же… — начала она и осеклась, потому что внезапно осознала, что возразить ей нечего.

— Вот сколько вам лет? — вдруг как бы невзначай спросил режиссёр, перекладывая свою угрюмую щетинистую физиономию с одной ладони на другую.

— Д-двадцать один, — от смущения девушка чуть ли не заикалась.

— Да-да, вы молоды, — подтвердил мужчина.

И глядя на пышную грудь Луизы, на её стройные ноги и пухленькие, как надувные пуфики, губки, он добавил:

— А ещё чертовски красивы!

— Это плохо? — девушка с вызовом посмотрела на режиссёра.

Она терпеть не могла, когда её, словно побрякушку на базаре, оценивают по внешнему виду.

— Не то чтобы, — собеседник Луизы рассеянно отмахнулся. — Но ваша красота и грация прёт из каждой строчки реплики… А играете вы на минуточку, дряхлую деревенскую старуху!

Лицо Луизы раскраснелось от негодования. Только оказавшись на площадке, она ссутулилась, стала еле передвигать ноги, говорить шамкая и точно с акцентом старой карги из глубинки. Она идеально вжилась в роль! И как смеет этот невежа так её оскорблять?!

— Не понимаю, что вы имеете в виду, — мысленно считая до десяти, выдохнула Луиза, исподлобья глядя на своего судью.

Режиссёр вздохнул и закатил глаза.

— Раз вы сами не понимаете, думаете мои пояснения что-то изменят для вас? Давайте не будем… вы свободны.

— Вы ещё пожалеете, — зло сощурилась Луиза и, приосанившись, вышла из студии, громко цокая каблуками.

***

Что было потом? Девушка изо всех сил напрягала память, но картина прошлых событий словно затянулась коркой льда. Ничего не разглядеть и почему-то очень холодно… От холода она и проснулась. Разлепив глаза, Луиза медленно привстала, но прежде чем успела осознать, где находиться, девушка почувствовала на шее тяжёлый груз. Железный ошейник. Он крепился на толстую цепь, привязывая её к полу и сильно ограничивая движение. Повинуясь скорее инстинкту, Луиза с остервенением стала ощупывать металл в поисках замка или слабого места.

— Можешь не стараться. Нас тут надёжно припаяли, — послышалось совсем рядом.

Только тогда Луиза поняла, что не одна здесь. Оглядевшись по сторонам, девушка заметила ещё четверых людей: трёх парней и девушку. Каждый, как и Луиза, был пристёгнут, и все в разных позах сидели на полу. Парень слева, который и заговорил с Луизой недавно, сидел вразвалочку. Одну ногу он подпер под себя, а другую согнул в колене и обхватил двумя руками, лицо было расслабленное, на голове — чёрная фетровая шляпа. Казалось, этот человек вообще не переживает из-за передряги, в которую попал, казалось, он вообще не считает ситуацию передрягой. Это возмутило Луизу до глубины души, вытеснив все другие чувства, и даже более резко, чем она хотела, девушка произнесла:

— А вам, похоже, так и нормально! Может вы и что происходит прекрасно знаете?

— Нет, — ухмыльнулся парень, — но догадываюсь. Судя по обстановке, нас похитил маньяк-психопат. И скорее всего, кричи, не кричи, а ничего не изменится, пока мы не узнаем, что похитителю от нас надо.

— Он прав, — подтвердила девушка, сидевшая в другом конце комнаты напротив Луизы.

Девушка, в отличие от парня, держалась строго. Она сидела идеально прямо в позе японки на чайной церемонии и сама, за исключением европейского разреза глаз, была похожа на японку. И округлыми чертами лица, и черными, как таитянский жемчуг, волосами, сплетёнными в аккуратную косу.

— Если будем паниковать зазря, станет только хуже, — продолжила девушка так, будто выдвигала тезис на конференции — официально-безжизненным тоном.

«Да что за истуканы бесчувственные тут собрались», — с опаской подумала Луиза. В сердце девушки закралось нехорошее предчувствие.

— Может познакомимся, что ли, чтобы просто не сидеть? — вдруг предложил пухленький парень справа от Луизы, отвлекая её от тягостным мыслей. — Я Боб.

Боб, в отличии от строгой девушки и расслабленного парня слева, был вовсе не спокоен. Бегающие глазки и подрагивающие руки, которыми он то и дело лохматил жиденькие тёмные волосы, выдавали в нём сильное волнение. И, видимо, беседой с другими он хотел как-то от него избавиться.

— Я Луиза, — поддержала соседа девушка и обратилась к остальным. — А вас как зовут?

— Дин, — парень слева заёрзал, принимая более удобное положение.

— Мара, — строгая девушка сдержанно кивнула.

— Рикки, — наконец заговорил парень, сидевший между Марой и Бобом.

Спиной он опирался на своё зеркало и, как показалось Луизе, отнюдь не располагал к себе. Рикки сказал своё имя настолько отрешённо и как будто даже сонно, что можно было подумать — он только сейчас проснулся. Причём пробуждение, судя по угрюмому выражению лица и злобному взгляду, оказалось нерадостным. И хоть Луиза вполне разделяла его настрой, но ощущалось что-то отталкивающее в том мрачном типе. Словно он без всякого повода кинулся бы в драку, не удерживай его цепь. А может это просто стереотипы. Длинные немытые волосы, косуха поверх затасканной футболки с эмблемой AC/DC и берцы, по мнению Луизы, говорили, что он рокер, а эти ребята всегда отличались крутым нравом.

— Ну вот мы познакомились, и чё дальше? — буркнул Рикки, словно желая подтвердить первое неприятное впечатление девушки. Но обращался он не к ней, а к тому, кто обмен именами и затеял — к Бобу.

Несчастный горе-связист сразу поник и промямлил что-то о взаимном сотрудничестве и необходимости сблизиться, на что Рикки лишь презрительно оскалился.

— Бред это всё, — умозаключил рокер. — Случись что, каждый за себя будет и баста. Нечё изображать тут дружеские посиделки.

Луиза открыла было рот, чтобы что-то возразить, как вдруг оглушительный скрежет заставил её и всех остальных забыть обо всём и с силой зажать уши в попытке спастись от адского звука.

К счастью для пленников, мучение продлилось недолго. Довольно быстро скрежет оборвался так же резко, как и начался, и на его смену откуда-то сверху раздался гаденький старческий голосок:

— Прошу прощения, что мне пришлось так грубо прервать вашу беседу, дорогие гости, — прошебуршал голос. — Однако мне необходимо внимание каждого.

— Зачем ты нас сюда притащил? — едва дослушав, бесцеремонно поинтересовался Рикки. Он даже не посмотрел на Боба, жестами призывающего товарища по несчастью быть деликатнее с маньяком.

Но похититель не обиделся, во всяком случае, его ответ ничем обиду не выдал.

— Как раз это я сейчас и расскажу, — доверительно пообещал он.

Луиза никак не могла понять, откуда исходит звук, сквозь режущий глаза свет она силилась разглядеть на потолке динамик, но всё было тщетно. И внезапно произошло нечто странное: кукла Арлекина, на которую до этого мало кто обращал внимание, начала двигаться. Сначала почти незаметно, лишь кончиками конечностей, но потом зашевелились и сами конечности. И постепенно всё деревянное тело заходило ходуном, словно выплясывая в воздухе какой-то экзотический танец. Но не это поразило девушку — движения можно было объяснить тем, что кто-то наверху дёргает за ниточки. А вот буквально «ожившее» после импровизированного танца лицо действительно удивляло, и ещё больше тем, что вся мимика не отличалась от человеческой и с точностью отражалась на дереве. Арлекин походил на ожившего персонажа 3D мультфильма, только вот они все сейчас были в реальности. В этом Луиза не сомневалась — сны такими не бывают. Но что же тогда за существо висит сейчас под люстрой и, нахмурив деревянные брови, внимательно осматривает её и соседей?

— Прошу прощения, что напугал вас, — всё тем же противным тоном произнёс Арлекин, глядя на ошарашенных людей внизу. — Я давно не шевелился, так что нужно было размять косточки.

— Ты так и не рассказал, почему мы здесь, — от недавнего представления Дин заметно побледнел и напрягся, но в основном остался всё так же спокоен.

— Всему своё время, — мерзко хихикнула кукла.

И прежде чем кожа Луизы покрылась мурашками от неприятного смешка, Арлекин продолжил самым серьёзным тоном:

— Для начала вы должны уяснить одну очень и очень важную деталь, — погрозил пальцем он. — Начиная с этого момента не пройдёт и суток как все вы, невзирая на мольбы, просьбы и угрозы, умрёте.

Воцарилось гробовое молчание. Потребовалось время, чтобы можно было осознать услышанное и преодолеть шок. У Луизы душа в пятку ушла, волна леденящего ужаса и парализующей безнадёги обрушилась на девушку, перемолов в крошку эмоции, восприятие реальности и способность связно мыслить. Язык прилип к нижней части челюсти, как яичница к горячей сковородке, не смазанной маслом, — она не могла произнести ни слова и тупо уставилась на устрашающую гримасу Арлекина. Но кого-то инстинкт самосохранения заставил действовать, хотя и вопреки здравому смыслу:

— Пожалуйста, не надо, — захныкал Боб, умоляюще взглянув на куклу. — Скажите, что вы пошутили!

— Нет, молодой человек, — рыкнула марионетка, грозно повернувшись к парню. — И вам придётся с этим смириться.

Не в силах и дальше спорить, Боб залился слезами, как маленький только что выпоротый ребёнок. И как ребёнок он не думал о том, насколько жалко выглядит и тем более не обращал внимания, что Мара и Рикки брезгливо на него покосились.

— А что дальше? — подал голос Дин, которого, казалось бы, предупреждение Арлекина ничуть не удивило. — Ты так и не рассказал, на кой чёрт мы здесь.

— Хоть один толковый собеседник, — неожиданно обрадовалась кукла, бодро поворачиваясь к самому уравновешенному узнику. — Всё несказанно… несказанно просто! Вы умрёте, но здесь вы, потому что я хочу дать вам уникальный шанс — выбрать свою смерть!

По-видимому, очень довольная своей выдумкой кукла снова стала приплясывать и, застыв в театральном жесте полупоклона, продолжила диковатое пояснение:

— У каждого будет по десять минут, чтобы подумать и выбрать, как он или она хочет умереть. Очерёдность вы определяете сами — голосованием или как посчитаете нужным. Но если вы откажетесь следовать правилам, то я сам выберу того, кто умрёт и как это случится. И поверьте, не стоит доводить до подобной крайности… Итак, время пошло.

Произнеся свою зловещую речь, кукла вдруг обмякла и повисла на ниточках той же безжизненной деревяшкой, что была вначале. И никакие крики возмущения от Луизы и Мары, плач Боба или ругательства Рикки не могли её растормошить.

— Ладно, хватит попусту тратить время, — прервал старания товарищей Дин. — Лучше давайте подумаем, что нам делать теперь.

— А что мы можем сделать? — запричитал не в меру расчувствовавшийся Боб. — Жуткая хрень на потолке ясно сказала, что живыми мы отсюда не уйдём.

— Ты идиот! — неожиданно рявкнул Рикки. — До сих пор не понял, эта же игра!

— Какая такая игра? — удивилась Луиза. Она, как и Боб, не заметила никаких подоплёк в словах Арлекина.

— Ты сказки-то читала хоть когда-нибудь? — бросил рокер, снисходительно посмотрев на девушку.

— Да уж побольше, чем ты, — уязвлённая грубостью парня, Луиза возмущённо вздёрнула подбородок и поджала губы.

Сказок, басен и книжек она перечитала немало, когда готовилась к прослушиваниям на разные роли. И ей было дико обидно, что какой-то грязный маргинал попрекает её незнанием этой темы.

— Что-то не похоже, — продолжал нервировать девушку Рикки. — Иначе бы ты сразу прикинула, что к чему.

— Боюсь, никто из нас не понимает твоих мыслей, — вмешалась Мара. — Хотя сказки читали все.

Рокер цокнул языком и покачал головой, всем видом выказывая досаду от несообразительности своих соседей.

— Ну помните, когда в сказках всяким мудрецам предлагали выбрать себе смерть? И как они выкручивались на разный манер?

И едва Рикки расставил все точки над i, Луиза тут же всё поняла.

— Ну конечно! — воодушевилась она. — Мудрец отвечал что-то вроде «я хочу умереть от старости» и тот, кто предлагал выбор уже ничего не мог сделать.

— Так точно, детка, — когда его наконец услышали, рокер смягчился. — И нам просто нужно проделать этот фокус. Вряд ли он нас отпустит так сразу, но мы хотя бы выиграем время.

— А кто проверять будет, — скептически протянул Дин, многозначительно глядя на пленников.

Пленники притихли. Никто не хотел принимать на себя риск и возможный гнев маньяка, а может и кого похуже.

— Кто предложил, тот пусть и проверяет, — огрызнулся Боб, злобно зыркнув на Рикки.

— Не буду, — нагло хмыкнул тот, спокойно выдержав взгляд толстяка. — Скажите спасибо, что я вообще предложил вам план, а то так бы и померли тут все, как терпилы.

Доводы рокера, однако, мало кого убедили — Мара и Дин смотрели на него с недоверием. А Боб так ещё больше распалился, готовый снова броситься на ставшего ему ненавистным парня напротив, как вдруг...

— Я проверю, — уверенно объявила Луиза.

Побеждает — первый. Как часто у Луизы уводили роль буквально из под носа не более талантливые или умные, а просто первые. Они читали хуже, играли кое-как, но с готовность вызывались вперёд и восхищали режиссёра своей решительностью.

«Нахалы» — всегда думала Луиза и отчаянно боролась с собой, чтобы не поступать также. Никогда не уподобляться наглецам и лизоблюдам, держаться выше, сохранять достоинство — это было нерушимое кредо начинающей актрисы. Но что честь — для реальной жизни? Всего лишь призрачная дымка предрассветного тумана, которую в одно мгновение сдует суета серого быта. И Луиза, наконец, решилась, сейчас или никогда она смело выступит вперёд и покажет, чего стоит. Внутри всё сжималось, ежилось и молило остановиться, но внешне девушка была невозмутима и даже позволила себе улыбнуться — это её звёздный час.

— Эта дьявольское шоу призвано нас напугать, — Луиза слегка поправила волосы. — Но это всего лишь фокус. Нельзя ему поддаваться! Всё проще, чем кажется. Я готова рискнуть.

— Дело твоё, милочка, — пожала плечами Мара. — Я не буду лукавить — это ненадёжный план.

На этих словах она бросила укоризненный взгляд на Рикки, но взгляд тот отлетел от рокера, как мячик от стенки. Развязному наглецу всё было нипочём.

— Но если получится, — со вздохом продолжила девушка, вновь повернувшись к Луизе. — Мы все будет тебе благодарны.

В подтверждение слов Мары Боб активно закивал, а Дин поднял вверх большой палец. Скромные жесты одобрения приободрили Луизу, уже успевшую растерять решимость.

«Всё будет хорошо, — подумала девушка, глядя на соседей. — Это чучело ничего не сможет мне сделать. Я хочу умереть от старости — и точка. Что кукла на такое ответит?»

Пока пленники обсуждали план действий незаметно прошли отведённые десять минут, о чём на всю комнату возвестил гулкий звук гонга и сам Арлекин.

— Время вышло, — вновь, как прежде, ожила марионетка. — Кто из вас хочет начать и от чего желает умереть?

— Я готова, — выступила Луиза, сжав кулачки на коленях.

Грубое лицо Арлекина на секунду показалось девушке до смерти похожим на лицо режиссёра с последних проб, и то сходство ещё больше придало ей сил и боевого задора. Она сейчас не в заложниках у психопата, она на сцене, и во чтобы то ни стало ей суждено блистать.

— Прекрасно-прекрасно, — кукла сложила руки на груди в театральном умилении. — Я тебя внимательно слушаю!

— Я хочу умереть… от старости! — на одном дыхании выпалила Луиза, стараясь не замечать как бешено бьётся сердце. Но это было не так-то просто в воцарившейся тишине. Затаив дыхание, все ждали, что же скажет похититель.

— Прекрасный выбор, — деревянная морда Арлекина растянулась в мерзкой улыбке.

У Луизы внутри всё похолодело.

«Как так «прекрасный выбор»? Он что вообще не удивлён?!» — судорожно пронеслось в голове девушки, и разум накрыла паника.

Как будто кто-то бросил в безмятежную речку огромный валун и наступил маленький шторм мыслей, надежд и чаяний. От безотчётного страха она застыла, уставившись на кукольный оскал и не в силах пошевелить даже фалангой пальца. Внезапно сзади Луизы раздался громкий щелчок, и, вздрогнув, девушка медленно повернулась. Повернулась скорее движимая инстинктом, чем разумом. На уровне подсознания Луиза поняла, что щелкнул какой-то механизм в зеркале за её спиной и, несмотря на дикий ужас, не могла оставаться в неизвестности. Но, обернувшись, она увидела лишь своё отражение и уже готова была выдохнуть с облегчением, как вдруг… Девушка заметила в зеркале непонятно откуда взявшуюся седую прядь у себя на голове. Луиза провела рукой по волосам, взяла прядку и, посмотрев на неё, чуть не вскрикнула — локон, и правда, был серо-белым, как придорожный снег.

«Это, должно быть, какой-то фокус… да, всего лишь фокус», — стала успокаивать себя девушка. И на какое-то мгновение у неё даже получилось, пока прямо у неё на глазах сединой не окрасилась вся голова.

— Перестань! — в отчаянии вскричала Луиза, когда после волос стало резко стареть её прекрасное лицо. — Я передумала! Я не хочу! Я не хочу умирать!

Арлекин только посмеялся, он даже не стал отвечать девушке. А она всё дряхлела и дряхлела, за какие-то пару десятков секунд превратившись в иссохшую старуху. Самым страшным для Луизы оказалось, что она совсем не чувствовала изменений внутри, она только видела, как стареет, глядя в зеркало. И потому разум упорно не хотел понимать происходящее, хотя в его реальности сомнений не было. Луиза особенно ощутила настоящее, когда в одно мгновение поняла — это конец. Она, и правда, умрёт.

— Пожалуйста, спасите… — прохрипела она, с мольбой глядя на товарищей выпученными глазами, но, конечно же, никто не в силах был ей помочь. И девушка тут же рассыпалась в прах.

Боб

В чём смысл жизни? Как достичь мира во всём мире? Боб не задумывался о таких глобальных вещах. Всю свою жизнь тихий боязливый мальчик с вечно печальными карими глазами пассивно плыл по течению жизни. Ему говорили — ходи в детский сад, и он ходил. Ему говорили — учись в школе, и он учился. Ему сказали — тебе нужно заняться спортом, и он стал заниматься лёгкой атлетикой. И не смотря на то, что неожиданно у Боба обнаружились способности к прыжкам и бегу, его занятия продлилось недолго. Спорт, как истинный олимпийский бог, требовал к себе должного почтения. А Боб не почитал свои силы, не развивал их и, поначалу вырвавшись вперёд, быстро отстал от своих сверстников. И тогда он впервые задумался.

Неудобные мысли настигли его через три года после начала занятий. Вечером, когда на улице буйствовал дождь и ветер, парень спокойно переодевался и… почувствовал неудовлетворённость. Причём сразу всем — и снаружи, и внутри себя. Осознание пришло к нему просто, как люди приходят на работу, без дополнительных вопросов. Просто потому, что так устроена жизнь, устроена его жизнь… Сначала Боб наивно полагал, что стоит только переключится на что-то другое, никто же не говорил ему заниматься именно лёгкой атлетикой, потому можно выбрать и другой спорт. Но не один из других вариантов не подошёл, и в конце концов, прыжки в длину заменились буханьем на диван, а метание в цель, бесцельными метаниями от дома к универу и обратно. А чувство неудовлетворённости никуда не ушло. Боб затосковал, оброс жиром и разношёрстными комплексами, однако так ничего в своей жизни не поменял. Ничего не поменял...

***

Когда от Луизы ничего кроме кучи пепла не осталось, а кукла снова застыла мертвым деревом на нитках, некоторое время пленники молчали.

— Господи боже милостивый, что это было?! — вскричал Боб, когда отошёл первый шок и на освободившееся место ступила паника. — Разве такое возможно? Этого же просто не может быть!

— Похоже, что очень даже может, — сглотнув, тихо проговорил Дин.

Но Боб его почти не услышал. Всё ещё глядя на место, где некогда стояла Луиза, парень в ужасе схватился за голову. Он с такой силой сжал черепушку, будто желал выдавить из мозга все извилины, разом стать овощем и перестать воспринимать окружающий мир. Перед глазами бесновалось жуткое слайд-шоу смерти девушки и собственной возможной участи. За что?! За что он оказался здесь? Он не заслужил! Он ничего никому плохого не сделал, и никогда-никогда не сделает! Только… выпустите.

— Я не хочу умирать, — у Боба пересохло в горле, и ничего кроме как жалобно шептать он не мог.

Но шепот его пылью разлетелся по комнате и растворился во тьме теней от зеркал. Не только он, все хотели жить. И по глазам пленников Боб увидел, что уступать никто не собирается. Теперь каждый убедился, что дело серьёзное и шутки с Арлекином плохи, а значит командная работа резко превратилась в индивидуальные забеги. Есть ли у него шанс? Бывший спортсмен очень в этом сомневался.

— Знаете… — вдруг глухо отозвался рокер, разом растерявший всю спесь. — Давайте… сейчас только… не паниковать.

Боб отпустил голову и глянул на него, словно впервые видел. Злость уже давно ушла, оставив только непонимание — этот Рикки, и правда, такой дурак или просто прикидывается?

«Но даже ему я проиграю, если придётся бороться… — предательски задрожало сознание. — Я всем всегда проигрываю!»

— Ребята, нам надо решать, кто будет следующий, — вмешался Дин. — Лучше не тянуть с этим.

Боб вздрогнул. Дину не нужно было напускать на себя зловещий вид, чтобы его слова пугали.

«Конечно, этот псих нас всех до смерти замучает», — подумал парень и представил, как странная непонятная сила обливает его бензином и поджигает. Боб боялся огня, боялся даже просто чуть обжечься. Ещё с детства, когда пролил на ногу кипяток, парень заимел этот страх. Тогда у него остался ожог и вечное опасение всего горячего. Уж лучше быстрая смерть, чем мучение.

— Я… я буду следующим, — промямлил Боб нерешительно.

— Да ладно, — присвистнул Рикки, но Боб вызывающе на него взглянул, и тот осёкся. — Я хотел сказать, что не ожидал от тебя такой… смелости.

«А он, и правда, не очень умён», — отметил про себя бывший спортсмен. О какой смелости идёт речь? Самая что ни на есть трусость! После смерти Луизы Боб ясно понял, что Арлекин не шутил. Они все в этой жуткой круглой комнате из ночных кошмаров встретят свой конец. Сила куклы за гранью человеческого...

«Лучше принять судьбу, пока не слишком поздно», — печально констатировал парень.

Его тоску прервал вновь раздавшийся гонг. Он зловеще возвещал о возвращении марионетки и необходимости кому-то умирать.

— Итак, — протянула ожившая кукла, слегка подрагивая. — Кто следующий?

— Я.

Боб чувствовал, как вся кровь отхлынула от лица, но сказал роковое слово в одну букву спокойно.

Он уже примирился со своей участью и лишь немного волновался… волновался выполнит ли Арлекин своё обещание о любой смерти по его выбору.

— Я хочу умереть без боли, во сне, — произнёс парень и неосознанно чуть дёрнул цепь. — Главное, без боли… ты понял?!

Боб изо всех сил сфокусировал взгляд на Арлекине, чтобы не видеть лица других пленников, но всё равно он отчётливо ощущал на своей макушке удивлённые взгляды. Конечно, все ожидали, что раз он вызвался, то у него гениальный план, а он просто… просто сдался на милость судьбе. И ему было уже всё равно.

— Замечательно, — кукла всплеснула деревянными руками и сложила их на груди. — Милый мальчик, признаться, я ненавижу насилие. И я с радостью принимаю твой выбор.

Боб напрягся, словно до отказа надутый шарик, он не поверил ни единому слову марионетки. Тем временем откуда-то из тьмы потолка прямо к лицу Боба опустилась лицевая маска для наркоза.

— Возьми её и дыши. Так ты быстро заснёшь… — пояснила назначение специфической вещи кукла, повелительно обратившись к Бобу. Но парень медлил.

Боб не хотел даже касаться маски. А вдруг оттуда пойдёт не сонный газ, а кислота или плотоядные насекомые?

— Я точно умру без боли? — дрожащим голосом спросил он, всё же протянув руку и дотронувшись жесткой пластмассы.

— Я не нарушаю обещаний, — заявила кукла, склонив голову на бок. — Дыши!

Властный тон Арлекина подействовал на Боба, как катализатор. С отчаянной мыслью «была-не была», он приложил маску к лицу и вздохнул полной грудью. С первым вздохом Боб почувствовал лёгкое головокружение, словно он слишком долго катался на карусели-вертушке, со вторым — его стало клонить ко сну. Третьего он не запомнил — сонливость пересилила память. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что крайне глупо умирать вот так: просто и бессмысленно, ничего не достигнув и ничего не познав. Но забвение быстро смело все печали и сожаления. Боб мешком с мясом и костями рухнул на пол. Как и обещала марионетка, он умер без боли. Пока он безмятежно спал — тихо остановилось сердце.

Рикки

Сигареты закончились. Как так вышло?! Он ведь ещё совсем недавно только открыл эту грёбанную пачку! Рикки грязно ругнулся и, напрягая память, всё же вспомнил, что успел всё скурить ещё полчаса назад. Почему тогда не выкинул мусор? Парень усмехнулся сам себе — он понятия не имел. Да и хрен там с ним, когда в мозгу закопошился новый вопрос. Купить ли ему новые сигареты и идти домой пешком или продолжить мёрзнуть на остановке и дождаться автобуса до дома. Роскошь выбрать то и то он себе позволить не мог. В конце концов, пришлось отказаться от первого, убедив себя, что курение это вредно — импотенция, рак лёгких и топать до хибары пять остановок.

Рикки размял плечи и поправил чехол с гитарой за спиной, ещё раз убеждаясь, что сделал правильный выбор. Хоть один за сегодня. В подтверждении его мыслей, наконец, приехал транспорт, и он вместе с другими пассажирами полудохлым тараканом заполз внутрь. Когда автобус тронулся, а Рикки сел и немного согрелся, тяжёлые мысли, от которых прежде спасал холод, вновь набросились на него, словно бешенные собаки на хозяина. Его выгнали из группы. Опять. Какая это по счёту? Третья, четвёртая, шестая? Парень немного запамятовал, все они по составу и по причине конфликтов были настолько одинаковы, что совокуплялись у него в голове в единую оргию. И среди беспорядочных рук, ног и лиц, охваченных какой-то дикой страстью, никого толком было не разобрать. Отчётливо у Рикки в мозгу отпечаталось только одно чувство — отвращение. Он всех этих придурков презирал. Долбанные зануды! Ни в ком из них не было истинного духа рока. И, похоже, только он один понимал это. Потому они ему и тыкали постоянно: мол «пьяным на репетиции не ходи», «обкуренным за инструмент не берись», «сломаешь аппаратуру клуба на концерте — будешь платить один». Но Рикки не обижался, он знал — остальные члены сменяемых одна за другой групп просто завидовали. Ему ничего не стоило бы сдержаться, да только именно благодаря его так называемым «выходкам» в их заунывных сборищах был хоть какой-то драйв.

Он чувствовал, как надо по-настоящему зажигать: надо плевать в лицо ханжеству, дерзить ему, крушить его. Но они не понимали. Они боялись даже отказаться платить за пиво в баре, в котором только что бесплатно играли.

«Мы ещё не так знамениты», — говорили эти гаражные планктоны!

И стоило Рикки взбунтоваться, как его же делали козлом отпущения. Мол это он виноват, что их выгнали с последнего клуба, ведь он посмел обматерить «ни в чём не повинную женщину». Да та коза сидела с такой унылой миной, будто перед ней выступали умершие родственники, а не профессиональные музыканты. Это она посмела проявить к ним неуважение, а сохранить честь группы решился только он. И что же за это — благодарность? Как бы не так! Пинок под зад — вот вся его награда. Но даже если бы эти терпилы не решили, что с единственным истинным музыкантом в группе им не по пути, он бы сам от них свалил. Лучше уж быть сольным исполнителем и ни от кого не зависеть, чем мыкаться в связке с такими придурками. Да только петь Рикки не особо умел, и уж тем более сочинять музыку… И почему ему так не везёт?

Автобус остановился около полуразрушенной остановки и видавшим виды пивным ларьком. Рики сразу узнал свой пункт назначения. Выйдя из душного салона и, с грустью взглянув на ларёк, поплёлся к унылому ряду панельных многоэтажек. Дома он аккуратно повесил гитару на специальное место рядом с тремя такими же, взял пиво из холодильника и, почти не раздеваясь, лёг на диван раздумывать о своём положении.

Искать ли новую группу? На первый взгляд заманчиво, но Рикки страшно не хотел, чтобы весь цикл его унижения и тупых тёрок с большинством повторился вновь. Но что тогда? Сидеть и ничего не делать? Так не пойдёт. Рикки поднялся с дивана, намереваясь достать ноут и написать на форум, где музыканты находят друг друга.

«Только на этот раз без сюсюканья. Скажу им о себе всё как есть. В конце концов, найдутся реальные чёткие парни, а не веганы травоядные», — самодовольно подумал он, подмигнув своему отражению.

Крутое объявление он написал и опубликовал быстро. Но прошёл месяц, а на него так никто и не откликнулся.

***

Рикки полагал, что для толстяка всё кончено — надышавшись какой-то дряни, Боб упал замертво. И для него может и наступил конец, а вот все остальные наблюдали отвратительное продолжение. Когда Арлекин вновь застыл, тело Боба через несколько мгновений после падения вдруг задымилось и стало растворяться, как от воздействия кислоты. Рикки инстинктивно закрыл футболкой рот и нос, чтобы ненароком ничего не вдохнуть. Остальные пленники тоже приняли меры безопасности: Мара зажала нос рукой, а Дин отвернулся. Хотя может им просто было неприятно смотреть как неведомая злая сила глумится над трупом их товарища. Наконец, от беспокойного дурачка Боба осталось лишь мокрое место, а в живых — трое.

Рикки поежился, как будто в отвратительной комнате внезапно стало очень холодно.

— Кто-нибудь ещё хочет вызваться на убой? — решил пошутить он, чтобы хоть как-то развеять обстановку.

Другие выжившие шутку не оценили и посмотрели на него враждебно.

— Может на этот раз всё-таки ты и пойдёшь, — огрызнулся Дин.

— Будем тянуть жребий, — строго сказала Мара. — Времени у нас и так мало, а следующему надо ещё придумать, как быть.

— Значит, каждый сам за себя? — хмыкнул Рикки.

Мара коротко кивнула...

"Вот ведь стерва!" — зло подумал парень, многозначительно посмотрев на Дина. В глубине души он надеялся, что Дин считает также и сейчас что-нибудь возразит. Но не тут-то было...

— А как мы будем его тянуть? — спросил парень в шляпе ничуть не смущённый самим предложением. — Нам даже друг к другу не подойти.

— Посчитаемся на… камень, ножницы, бумагу, — распорядилась девушка. — Все согласны?

— Не вижу других вариантов, — пожал плечами Дин.

Рикки скривился — его загнали в меньшинство. Как всегда.

— Ладно, давайте вашу считалочку.

Камень, камень, ножницы… Почему? Почему он выбрал чёртовы ножницы?!

— Похоже, следующим будешь ты, — вскинула брови Мара, обратившись к Рикки.

По лицу девушки скользнула лёгкая улыбка. Похоже, она была рада раскладу. Рада, что именно Рикки проиграл. Сучка.

— А если я откажусь? — нагло отозвался парень. — Я требую переигровки. Вы двое… вы двое объединились против меня!

— Чушь, — нахмурилась девушка, изящным движением поправив юбку.

— Если оно и так, то переигровка тебе не поможет, — отметил Дин. — Хотя Мара права — это полный абсурд.

— Да пошли вы, — цыкнул Рикки, запустив пятерню в свою шевелюру и с нервным остервенением расчёсывая затылок.

Но думай, не думай, а он в меньшинстве. Даже если будет упираться, его вытолкнут на плаху банальной голосовалкой.

«Кто за то, чтобы Рикки покинул нашу группу? Хорошо. Единогласно!», — сердце Рикки болезненно сжалось от неприятного воспоминания. Похоже, судьба вновь решила выкинуть его из жизни, но на этот раз не из чьей-нибудь, а из его собственной.

— Я так просто… не сдамся! — зло бросил парень в пустоту.

Его соседи не стали отвечать, и Рикки погрузился в раздумья, как ему быть.

Но времени оказалось намного меньше, чем он предполагал. Не успел он даже прикинуть расклады, как кукла в очередной раз ожила.

— Итак, кто следующий? — вопрошал Арлекин с мрачным торжеством.

Рикки нехотя поднял руку, на ходу соображая, что ответит на роковой вопрос.

— И как ты хочешь умереть, юноша? — прокряхтела марионетка, воззрившись на «добровольца».

Рикки молчал, в горле вдруг резко пересохло, а руки наоборот вспотели. Он не знал, что говорить.

— Я слушаю, — как будто нарочно подгоняла кукла.

«Чёрт, почему, почему всё вышло так херово? Что мне ему говорить? Я не собираюсь тут дохнуть также, как тот бесхеребетный толстяк! Ну уж нет. Но если даже старость не прокатила, тогда что поможет избежать смерти… что?» — мысли стаей испуганных голубей носились в голове Рикки; он напряжённо размышлял, но ничего на не приходило ум.

— Если ты не желаешь отвечать, — начал раздражаться Арлекин. — Я сам изберу для тебя...

— Стой! — выкрикнул Рикки, озарённый внезапной идеей. — Я знаю. Знаю, какую выбрать смерть.

Его разум вновь обратился к сказкам. Может, это не такая уж безумная идея; просто нужно зайти с другого входа — с чёрного.

— Я хочу умереть, — продолжил парень почти торжественно, — через год после тебя.

Арлекин задумался. Он молча сложил деревянные руки на деревянной груди, украшенной вычурным воротником, и склонил голову на бок. Наблюдая за ним, Рикки не мог сдержать победоносной улыбки.

«Ну что, нечего на это ответить, тварь?», — ликовал про себя парень.

— Это невозможно, — наконец ответила кукла, словно вторя мыслям Рикки.

Но недолго парень радовался.

— Если и можно решить, что я когда-либо считался живым, то это было очень давно, — важным тоном продолжила марионетка. — Пожалуй, когда моё тело росло молодым деревцем на лесной опушке. Но теперь всё это, — Арлекин обвёл рукой свой силуэт. — Лишь мёртвое дерево.

— Да что за пургу ты несёшь… — от ярости Рикки так сжал зубы, что его слова, пробивавшиеся сквозь эмалевую заслонку, были едва слышны. — Ты говоришь, двигаешься и убиваешь. Вполне неплохо… для мёртвого!

— И тем не менее, — развёл руками Арлекин, как будто и не заметив сарказма парня. — Тебе придётся выбрать другой способ умереть.

— Это нечестно! — вскричал Рикки схватившись за свою цепь, будто она могла вытянуть его на свободу. — Я хочу умереть так, как сказал и никак иначе, ясно тебе?! Не можешь этого сделать, тогда выпусти меня!

— Нет, выбери другой способ, — покачала головой кукла. — Иначе выбирать буду я.

— Да что это такое, — Рикки едва не задохнулся от бешенства.

Он оглядел других пленников в поисках поддержки, но эти ссыкуны только отводили взгляд. Никто не хотел злить маньяка. Рикки вновь оказался один.

— Да пошёл ты, — зло бросил парень. Всё его естество охватило безотчётное желание бунта. Пусть он и будет бессмысленным и беспощадным, пусть он сдохнет самым изощрённым способом, но то не станет унылой трусостью, а гордым мрачным торжеством. И эти два планктона рядом с ним увидят, что их ждёт.

— Я тебя обыграл, урод, — безумно оскалился Рикки, нервно засмеявшись. — Обыграл! Ты не признаёшься, но все видят твой позор. Они молчат, да только видят прекрасно, как тебе нечего мне ответить… делай теперь, что хочешь, и всё равно ничего не изменишь! Я победил! И ещё посмеюсь над тобой на том свете.

— Я полагаю — ты отказываешься выбирать другую смерть, — бесстрастно констатировал Арлекин, проигнорировав выпад Рикки. — Тогда это сделаю я.

Деревянные губы куклы растянулись в жуткой улыбке. Он хлопнул в деревянные ладоши и тут же сзади Рикки что-то лязгнуло. Он обернулся и замер, оцепенев от ужаса. Зеркало за спиной парня, как только он на него посмотрел, растворилось, а вместо него в раме появилась железный механизм, больше всего напоминавший по виду мясорубку. Мясорубку для человеков. Не успел Рикки отойти от первого шока, как мясорубка пришла в движение. И тогда парень, смекнув, что к чему, отпрянул от механизма и отполз на максимальное от него расстояние, которое только позволяла его цепь.

Но это помогло не надолго — рама от зеркала, вместе с каким-то образом уместившимся внутри неё механизмом, двинулась вперёд. Прямо на Рикки. Парень остервенело дёргал за цепь и пытался отползти ещё хоть на миллиметр дальше, но это было безуспешно. Хотя для Рикки тщетность его усилий не волновала: охваченный животным страхом, он изо всех сил пытался освободиться из пут. Все дерзкие поползновения вылетели из головы парня, как готовый попкорн со сковородки, теперь он просто хотел жить, во чтобы-то ни стало. Ошалелым взглядом он смотрел внутрь дребезжащей железом пасти, вот-вот готовой его сожрать, и всё что мог сделать — закричать так громко, как позволяли голосовые связки. Отчаянный вопль вихрем разнёсся по комнате. Но как до, так и после, окружающее было равнодушно к страданиям парня.

Подъехав к крепежу цепи, механизм остановился, но Рикки даже не успел порадоваться мимолётной передышке. Ведь почти сразу же оттуда вытянулась огромная железная клешня и, сначала перекусив цепь, схватила парня, а потом тут же отправила его в самое сердце звякающей металлическими зубами мясорубки.

Мара

«Жизнь — это череда значимых событий. Жизнь — это формула, выводящая результат цикла рождения и смерти в некий итог. Жизнь — это…», — Мара перестала записывать и отложила ручку. Она допустила страшную оплошность — не пронумеровала список. И это в своём-то ежедневном упражнении!

«Всё из-за дурацкого спектакля, голова кругом!», — с досадой подумала девушка и закрыла ежедневник. Сегодня даже выписывание двадцати определений слова «жизнь» её не расслабляет, а значит надо отвлечься чем-то другим. Или, наконец, придумать как разобраться с её проблемой.

«Но как разобраться с проблемой, если никто кроме меня не хочет ничего делать? — вздохнула Мара, с тоской собираясь на пары. — Чёрт бы побрал эту затею!»

Мара уже десять раз пожалела, что согласилась на просьбу куратора. Делать ей больше нечего, как организовывать выступление на студенческий концерт в честь первокурсников! Но только… как же иначе? Кто если не она — староста группы! Это её ответственность. А значит… Значит она заставит их работать, хотят лодыри-одногруппники того или нет. Если, конечно, они не жаждут завалить сессию и вылететь из университета. Она-то знает, как обеспечить им такой авиарейс...

Мара взяла телефон, набрала преподавателя по мат. анализу и выпросив того выделить ей десять минут от лекции, наконец, вздохнула спокойно. Впервые за утро.

«Пункт 20. Жизнь — это умение брать судьбу в свои руки».

***

Истошные крики рокера оборвались внезапно — механизм быстро перемолол свою жертву и вернулся на прежнее место, как ни в чём не бывало. И только кровавый след и брызги по стенам напоминали, как печально закончил жизнь парень по имени Рикки.

— Снова посчитаемся? — не стал долго ходить вокруг да около Дин.

«У этого парня железные нервы», — отметила про себя Мара. Сама она примерно минуту глубоко дышала, чтобы успокоится и хоть немного забыть увиденное. Руки у девушки дрожали.

— Подожди немного, — попросила она, обхватив себя за плечи, будто от холода. — Мне нужно настроиться.

— У нас нет времени, — мрачно констатировал Дин, как когда-то Мара. — Ты же сама говорила, что выбранный должен ещё подумать, что ему делать, и вообще не вижу смысла тянуть.

Мара мысленно бегло посчитала до десяти — вроде немного отпустило.

— Ты прав, — согласилась девушка, принимая прежнюю строгую позу. — Давай на раз, два, три, как и в прошлый раз.

Раз. Два. Три. Камень и бумага. Камень и...

— Я проиграла.

Она смотрела на вытянутую ладонь противника и не решалась поднимать глаз. Не хотела показывать, как обречённо надеется, что он вызовется вместо неё. Нет. Не вызовется. И, кажется, до Мары начало доходить… он специально её торопил, не дал толком подумать, вывел на предсказуемую реакцию.

Девушка сильнее сжала свой «камень» и вторую руку в кулак. Её провели! Но выделываться, как тот грубиян ранее, она считала выше своего достоинства. Нет. Так не будет. Мара примет поражение с честью.

Дин ничего ей не ответил. Да девушка и не хотела тратить время на бессмысленные разговоры. Намного лучше сейчас подумать, как обмануть куклу.

«Кажется, что это невозможно, — холодно прикидывала она. — И всё же лазейка должна быть… Если предположить, что за нами наблюдают ради развлечения, то, скорее всего, увлекательность не в смертях — иначе у нас не было бы выбора. И не в нашей реакции. Для сильных мира сего она предсказуема. Остаётся главная загадка. Всё шоу в наблюдении, как мы ходим вокруг да около в поисках ответа, и конечно же — спецэффекты тоже не дурны».

За размышлениями Мара не заметила, как настала роковая минута, когда Арлекин ожил и забегал маленькими глазками по комнате, выцепляя новую жертву.

— За малым исключением, вы так хорошо себя ведёте, — неожиданно заметил похититель. — Спокойно вызываетесь и почти что спокойно принимаете свою участь.

— Может быть, тогда даруешь нам жизнь? — горько усмехнулась Мара, даже не надеясь на положительный ответ.

— Я дарую вам ту смерть, какую вы пожелаете, — покачала головой кукла. — Дар намного ценнее.

Девушка поджала губы. Ей было тошно слушать омерзительную демагогию маньяка и тянуло ответить как-нибудь посаркастичнее, но она сдержалась. Надо придерживаться плана — застать убийцу врасплох. Выбить себе свободу, во чтобы то ни стало.

— А как насчёт Рикки? — с железными нотками в голосе поинтересовалась Мара. — Его смерть не была его желанием.

Внешне оставаясь спокойной, нервы её натянулись, словно канат под ногой циркового артиста. Мара ни в коем случае не хотела, чтобы похититель заподозрил, что она не возмущена смертью товарища, а просто хочет кое-что проверить. Но её опасения быстро развеялись.

— Милый Рикки выбрал не смерть, а время, — развёл руками Арлекин. — Причём время уже давно прошедшее. Так же он мог просто отказаться выбирать. И поэтому я великодушно предложил ему поменять решение, но глупец не оценил моей милости...

Кукла вдруг резко повернулась к Дину, а затем снова к Маре, строго на неё взглянув.

— Теперь и вы двое, если выкините такой же фокус, можете не рассчитывать на моё снисхождение. Вам выпадет та участь, которую предпочту я.

«Он запугивает! — заключила про себя девушка. — Пытается скрыть, что тот грубиян был на верном пути. А значит правильно, что нужно невыполнимое для маньяка обстоятельство… Рикки ошибся лишь в том, что его условие маньяк формально выполнил… мне нельзя так промахнуться!»

— И что же, юная леди, — заёрзала марионетка. — Ты скажешь мне, как хочешь умереть?

— Я хочу умереть… — бодро начав, Мара умолкла в нерешительности, но замешательство длилось лишь мгновение. — Я хочу умереть, — твёрдо повторила девушка, смело глядя на Арлекина. — Только совершив знаковое для мира открытие и получив за него Нобелевскую премию.

Она старалась кроме куклы не обращать ни на что внимание, но кожей на щеках и шее чувствовала удивлённый взгляд Дина.

— Занятно-занятно, — Арлекин почесал деревянный подбородок. Казалось, он тоже удивился, но хорошо это или плохо, Мара не могла точно определить.

Все мысли заглушал стук сердца, бившегося внутри, словно железный язык о стенки колокола.

Замешательство марионетки длилось недолго, она ещё раз произнесла «занятно», качнулась пару раз и вдруг резко вздёрнула тонкую руку, вытянув указательный палец. Направление шло за спину Мары, и девушке это очень не понравилось — смотреть на что указывает Арлекин она не спешила. Но, похоже, этого и не требовалось: за спиной девушки что-то щёлкнула и по шуму и лёгкой вибрации в полу она почувствовала, что зеркало задвигалось само. Со скоростью старого разгоняющегося трамвая, зеркало объехало Мару полукругом и встало прямо перед ней. Девушка оказалась перед своим отражением и перед глазами сразу всплыла смерть Луизы, от того Мара уже было зажмурилась и отвернулась, но кукла запротестовала.

— Смотри прямо перед собой, — приказал похититель. — Ты же хочешь увидеть свой триумф?

Девушка опешила. Что она может увидеть в зеркале? Но едва Мара вгляделась в отражение, как картина начала стремительно расплываться. Исчезла тёмная круглая комната, исчезла и она сама. Зеркало почернело. А потом резко вспыхнуло, и вот уже через него транслировалась совершенно диковинная картина. Как и ранее, там тоже была Мара, но уже без цепей и измождённого скованной позой и страшными зрелищами лица. Она улыбалась, счастливо и победоносно: девушка с трибуны произносила благодарственную речь. Благодарственную речь нобелевского лауреата...

— Нет, нет, нет, — дрожащие слова, словно напуганные мыши, разбежались по комнате. — Это не правда. Это же не правда! Я сказала настоящую премию!

— А разве это не настоящая? — возразил Арлекин. — Ты не могла мечтать об иной, сотню раз прокручивая в голове кадры, которые сейчас видишь перед собой.

— Я говорила не… — Мара осеклась на полуслове. Она всё поняла. Арлекин обвёл её вокруг своего тонкого длинного пальца! Но всё же через секунду она продолжила высказывание, собрав в кулак остатки самообладания. — Я не говорила о мечте, а о реальности. Я имела в виду...

— Вечно вы так, люди, — раздражённо перебила кукла. — Как только получаете желаемое, сразу начинаете причитать мол «я совсем не этого хотел!». Вы жалкие слабаки. Разговор окончен, и больше у тебя нет выбора.

Закончив говорить, марионетка, как обычно, застыла мёртвой мухой, пойманной когда-то в липучку на люстре. И как не старалась, Мара больше не могла дозваться похитителя.

«Ублюдок, ублюдок, ублюдок!», — ругалась про себя девушка. Её трясло от ярости, но где-то в глубине сознания она этому радовалась: злость лучше страха. Но страх всё же подступил к ней, и как корсет, который всё сильнее и сильнее затягивают, жестко сдавил ей грудь. Стоило марионетке снова стать обычной деревянной игрушкой, как Мара почувствовала, что пол под ней меняет свою форму, становясь… рыхлым?

«Что он задумал?», — охваченная тревогой девушка нервно ощупала место, где сидела и докуда могла дотянутся вокруг. Менялось всё. Вокруг Мары кто-то словно начертил круг и внутри него девушку не ждало ничего хорошего.

Постепенно деформация чувствовалась всё отчётливее, и Мара уже точно могла сказать, что под ней образовывается малая пустыня.

— Зыбучий песок, — горько усмехнулась она, уже начиная тонуть. — Не мог придумать что получше.

Она не барахталась, не молила о пощаде, лишь бледно-серое, как мокрая газета, лицо выдавало её отчаяние. Мара уже по пояс была в песке и отчётливо чувствовала медленное приближение смерти, но не это её пугало больше всего. Хуже оказалось понимать наверняка, что она никак не может спастись, что настал конец. Девушка за свою двадцатидвухлетнюю жизнь привыкла действовать, когда другие отступают; спрашивать себя «как решить проблему?», когда другие просто сдавались. Но сейчас другой, стоявший около неё, будет действовать дальше, а она проиграла.

«Жизнь — это игра, где победитель всегда один». И сегодня это не Мара.

Дин

Дин любил шумные тусовки. Там всегда соблюдается как минимум три правила: людей много, большинство пьяных и все навеселе. А если тусовка проходила в дорогом клубе, к основным правилам прибавлялось значимое дополнение: посетители сорят деньгами, будто те прокляты или заразны. А Дин с радостью помогал им от заразы избавиться. Он методично выбирал жертву — самого расточительного и вызывающе себя ведущего — и шёл буквально на таран, выбивать из праздного зеваки золотые монетки, как марио из кирпичных блоков. Столкновение приносило ему небольшой, но надёжный доход. Он не таскал много, и жертва даже не замечала потери, да и про то, что на неё кто-то налетел, в пьяном угаре тут же забывала. Так с миру по нитке за одну вечеринку он зарабатывал свою месячную зарплату тех времён, когда ещё работал продавцом в круглосуточном магазине. И чувствовал себя парень прекрасно — совесть только одобряла маленький грабёж разжиревших от достатка хозяев жизни. Но однажды Дин всё-таки напоролся на крупные неприятности. Всё начиналось как обычно: Дин выбрал мишень и направился к ней. Пьяный мужчина в тёмном пиджаке и рубашке цвета спелой вишни, расстёгнутой на две пуговицы, бодро болтал с официантом, локтём опираясь на стойку. Он соблазнил Дина своей позой — мужчина стоял в пол оборота к парню, так что левый бок оказался полностью открыт для атаки. Да ещё и из кармана маняще чуть выглядывала стодолларовая купюра — профессиональным взглядом Дин быстро подметил это. Упускать момент было нельзя. Но полностью сфокусировавшись на деньгах, парень проглядел, что в тот момент мужчина как раз заказывал коктейль. А удача не любит раззяв, и столкновение с целью произошло в самый неподходящий миг.

— Ты чё сделал, придурок? — взревел пьяница, глядя то на опешившего Дина, то на тёмное пятно от Кровавой Мэри у себя на рубашке.

— Простите, я случайно, — почувствовав, что запахло жареным, Дин хотел было ретироваться, но с необыкновенной для нетрезвого проворностью, облитый мужчина крепко схватил парня за плечо.

— Куда собрался, мудила? — дохнул перегаром тусовщик. — Ты хоть знаешь, сколько стоит эта тряпка?

«Дешёвка она, если постирать нельзя», — фыркнул про себя Дин, а внешне просто виновато улыбнулся.

— Я случайно, — попытался оправдаться он.

— Да мне чхать, — оскалился собеседник парня, — гони бабки!

— Н-но… у меня нет...

Мужчина злобно хохотнул и до ноющей боли сжал плечо Дина.

— Сейчас на воздух пойдём, проверим.

Денег у Дина действительно не было — обычно он шёл на дело налегке и мужчина, грудь которого украшала сейчас кровавая Мэри, был на тот вечер его первой предполагаемой жертвой. Но раз карманы парня пустовали сейчас, жертвой стал он. У чёрного входа клуба долго слышались частые звуки ударов рук и ног о живого человека. Возмущённый выходкой парня посетитель, как оказалось, отдыхал в клубе не один. Они с друзьями вдоволь развлеклись, избив Дина до полусмерти и бросив его у мусорного бака на милость судьбы. Преподав суровый урок, она позже пожалела парня. Дина, потерявшего сознание от боли, вскоре нашёл официант, тут же вызвав скорую.

Дин пробыл в больнице неделю, возблагодарив небеса за то, что у него были накопления покрыть медицинские расходы. Приходила полиция и дотошно расспрашивала парня о случившемся. Тот упорно отмахивался.

Отдыхал в клубе, вышел подышать воздухом, налетели гопники и попытались отнять деньги, но Дин уже давно потратил их на выпивку в клу тобе. Нет, лиц не запомнил; да, почти сразу отрубился.

Были ещё вопросы, на которые парень ответил также уклончиво, и промучив беднягу ещё немного, полицейские ушли. Наконец-то!

Несмотря на серьёзный провал Дин продолжил своё ремесло — жажда лёгких денег победила страх. Клуб пришлось сменить, следить за гостями внимательнее, но в основном всё осталось как прежде, и больше парень в неприятности не влипал… до того как оказался в злосчастной круглой комнате.

***

Черноволосая девушка скрылась в песках без единого крика, и Дин невольно подивился её выдержке. Сам он бы точно струсил в таком положении. Но лучше уж быть живым трусом, чем мертвым титаном.

— Похоже, мы остались одни, — парень поднял глаза на куклу, которая вот-вот должна была ожить, чтобы прикончить свою последнюю жертву.

— Как ты хочешь умереть? — как и полагал Дин, Арлекин после смерти Мары очнулся быстро.

— А как же мои десять минут? — протянул парень. Он старался говорить вызывающе, чтобы скрыть нарастающий страх.

Теперь Дин остался единственным человеком в комнате, отсрочек больше не будет.

— Ты последний, у тебя имелось достаточно времени для раздумий, — отмахнулся Арлекин.

Дин постарался миролюбиво улыбнуться — он отметил про себя, что похититель раздражён.

«Скорее всего, это из-за двух предыдущих. Из-за того, что не хотели играть по правилам марионетки...». И он тоже не собирался.

— Послушай, — осторожно начал парень, указательным пальцем отодвинув казырёк шляпы. — Я ни в коем случае не желаю тебя сердить, но дай мне хотя бы минутки три, пожалуйста.

Кукла поджала деревянные губы, а её брови почти сошлись на переносице, но, немного помедлив, она всё же кивнула в знак согласия. В наступившей тишине Дин стал усиленно размышлять.

«Ни тот патлатый парень, ни черноволосая не спаслись. Наш маньяк всегда на шаг впереди», — казалось время вот-вот закончится, а в голову Дина не приходило ни одной толковой идеи. Да ещё и Арлекин даже не думал застывать, уставившись на пленника во все свои стеклянные глаза. Парень с силой стал тереть виски, чтобы лучше сконцентрироваться — его привычка ещё с детства. Она всегда его выручала в трудную минуту, выручила и сейчас.

«Чёрт, а ведь это мысль! Рискованно, конечно, но почему бы и нет?», — Дин так обрадовался внезапному озарению, что даже не стал дожидаться, когда время на раздумье истечёт. Он смело сказал кукле, что готов.

— Прошло всего две минуты, — ухмыльнулась марионетка. — Ты уверен в своём решении?

— Как никогда!

— Ты же помнишь, что стало с теми двумя, решившими показать характер?

Дин улыбнулся уголками губ.

— Со мной у тебя проблем не будет, — проговорил парень. — Я хочу умереть сам. Совершить, так сказать, самоубийство.

— Самоубийство… — медленно произнесла кукла, она будто пригубила это слово, желая сначала чуть его распробовать, прежде чем принять внутрь. — И какой же способ ты для него выберешь?

Против обыкновения Арлекин опустился вниз, как будто кто-то обрезал нити, но в последний момент поймал их, успев остановить марионетку у самого пола. Теперь кукла стала ближе к Дину и выглядела более зловеще, чем раньше. Парень усмехнулся внезапно накатившему беспокойству. Всё будет окей — нельзя в этом сомневаться.

— Пулей в голову, — непринуждённо ответил он. — Надеюсь, ты одолжишь мне револьвер? И хорошо бы крупнокалиберный, чтобы наверняка.

Арлекин сделал жест рукой, как будто отодвинул невидимую штору, и перед Дином внезапно открылось небольшое отверстие в полу, внутри которого лежало нужное ему оружие. Парень осторожно взял пистолет, сразу почувствовав в руке тяжесть и холод.

— Только без глупостей, иначе хуже будет, — предостерегла кукла, погрозив заложнику пальцем.

Дин и не думал её слушать. Тем более, что самая сложная часть плана — достать оружие — пройдена.

Прикладывать к виску пистолет он не спешил, а вертел в руках, словно погремушку. Очень громкую погремушку, если нажать на правильную кнопку...

— Что же ты медлишь? — недовольно подначивал Арлекин, приняв стабильное вертикальное положение над полом.

Дина кольнула злоба, но он быстро отогнал от себя чувство, способное помешать плану. Надо успокоиться и решиться. Решиться сейчас или никогда. И парень уверенным движением направил револьвер на куклу.

— А вот это ты зря, — захихикала марионетка. — Ты не сможешь меня убить.

— Да, я помню, что ты мёртвый, — невозмутимо парировал Дин. — И подозреваю, что если выстрелю тебе в голову, пуля прилетит в мою.

— А ты догадлив… — кивнула кукла. — И что же будешь делать?

Дин промолчал и медленно поднял пистолет. Потолки в комнате возвышались метра на два с половиной, а парень ещё был в сидячем положении, и он напряг зрение изо всех сил, чтобы разглядеть крепление люстры. Разглядеть и точно прицелиться. Пора идти ва-банк. Раздался выстрел.

Арлекин не ожидал подобной подставы, он даже не попытался откачнутся, когда люстра всем своим массивом полетела на него, словно сорвавшийся с крутого обрыва валун. Дин ликовал. Слетев вниз и с адским грохотом ударившись об пол, люстра не только придавила куклу, а хорошенько её разломала. К ногам парня отбросило деревянную руку, голова футбольным мячом откатилась куда-то в сторону, остальные части тела остались под завалом. И теперь они нелепо выглядывали из под общего хаоса в середине комнаты. От развернувшейся картины и осознания собственного триумфа Дина пробрал смех.

— И как тебе такое, ублюдочный психопат? — весело выкрикнул он, немного успокоившись.

Никто ему не ответил.

— Я победил, урод! — вновь заговорил с пустотой парень, уже чуя неладное.

Его прежняя весёлость стала испаряться, как вода из стакана под палящим солнцем.

— Эй, ты слышишь?! Выпусти меня отсюда!

Снова лишь молчание в ответ. Воцарившаяся тишина, похоже, и не думала сдавать позиции, напротив, с каждым мигом она становилась всё сильнее и тяжелее. Ещё несколько раз Дин окликнул похитителя, не стесняясь в выражениях. Он надеялся вызвать хоть какую-то реакцию, хоть бы гнев, лишь бы не это леденящее равнодушие. Но всякая жизнь, кроме Дина, исчезла из помещения. Сломанная кукла была безмолвна. В оголтелом приступе паники Дин дёрнул свой ошейник так, что содрал кожу на шее. Боль немного его отрезвила, но на смену мрачному беспокойству пришли не менее мрачные мысли. А вдруг никто не придёт? Вдруг он убил его? Убил маньяка — хорошо. Застрял тут прикованным к полу без малейшего шанса вырваться — плохо. Хотя… у него же есть огнестрел! Заряженный револьвер!

Дин с угрюмой деловитостью навёл пистолет на цепь и спустил курок… щелчок. Должно быть осечка. Снова спуск, и… снова щелчок. Дрожащими руками парень открыл барабан и похолодел: пуль не было.

— Но как же так, как же… — растерянно пробормотал последний оставшийся в живых.

«Значит, выбираешь медленную смерть от голода и жажды? Прекрасно, прекрасно», — голос куклы прозвучал в собственном разуме Дина, и ужас, безграничный чёрный ужас захлестнул его. Он кричал, рыдал, молил, но никто не слышал. Лишь голова сломанной куклы колобком лежала совсем рядом и смотрела на него пустыми глазами. Колобок издевательски улыбался и кривым победоносным оскалом деревянного рта словно рассказывал Дину присказку, которая позже засядет у него в голове до самой смерти. «Я от бабушки ушёл, от зайки ушёл, от медведя ушёл, даже от лисы, но от судьбы… от судьбы не уйдёшь!»

От судьбы не уйдёшь.