корректор

Глава 1

— Рома, эта штука работает! Прикинь? Я тебе отвечаю, сто пудов! — голос из мобильника сыпался как мелкая крупа с неба в позднем ноябре, не так чтобы уже снег, но уже и не дождь. Машинально посмотрел на часы — пять часов утра, твою ж мать! — какого хера не спится людям в такое время, а? Я сейчас про нормальных людей говорю, а не про таких вот…

— Да ты что там, спишь что ли? — голос, негодуя, перешел на свистящий шепот и угрожающе замолчал.

— Уже нет! — я постепенно приходил в себя, поднялся с кровати, прошел на кухню, по пути в прихожей прихватив сигареты, и открыл окно. Потянуло свежим воздухом с улицы, крепким морозом и субботой, которая всегда плавно перетекает в воскресенье. Дай бог здоровья всем тем, кто придумал выходные! Господи, как все-таки хорошо было буквально до самых последних секунд. Чиркнул спичкой и глубоко затянулся…

— Стас, иди ты в жопу.

Голос видимо опешил от такого поворота событий, замешкался, но впрочем не надолго:

— Рома, говорю тебе — работает! Я сам в шоке. Собрал его позавчера только, а вчера начал пробовать, слышишь? И сегодня с утра уже первый результат! Работает, падла!

— Да кто работает-то? — не выдержал я.

— Как кто?! Ты не помнишь что ли? Прибор тот, я тебе еще чертежи показывал, в больнице у нас? Ну же, «корректор»! Давай вспоминай быстрей!

Что-то смутное начало всплывать в памяти. Точно, было дело. Как то раз заезжал к Стасу на работу, уже и не помню зачем, и тогда он показывал какие-то старые инвентаризационные описи, среди которых было описание некоего аппарата, назначение которого я так точно и не понял, что-то там с психологией связано.

— Тут в семидесятых годах, говорят, была лаборатория секретная, ну потом во время перестройки все это дело закрыли, документы все увезли, оборудование конечно тоже, а про этот вот аппарат видимо забыли. Странная штука, я тебе скажу, называется «корректор».

— И что же он корректирует? — спросил тогда я.

— Да хрен его знает.

На этом тогда разговор и закончился, это было как раз накануне его свадьбы, всего каких-то три года назад. Черт, как будто вся жизнь прошла. С тех самых пор все стало другим.

— Что-то вроде припоминаю, — сказал я в трубку.

— Ну наконец-то! — лихорадочно-весело отозвался Стас, — Давай приезжай.

— Куда? — не понял я.

— Как куда? В больницу! Ну?

— Я не знаю… — начал было я.

— Рома! — он решительно перебил меня, — это бомба! Ты понял? Бомба! Давай просыпайся быстрей, выпей там, я не знаю, чаю что ли крепкого. Приедешь? Ленке только ничего не говори, ладно?

— Хорошо.

Выключил телефон, положил его на стол перед собой и снова затянулся. Блин, как же все-таки хочется спать. На шум из спальни вышла заспанная жена, кутаясь в теплый махровый халат от холода, идущего из раскрытого окна и хмурясь, глядя на яркий свет лампы, горящей под самым потолком.

— Опять куришь на кухне? — спросила она недовольно.

— Форс мажор, — я развел руками.

— Кто это в такую рань? Стас?

— Да.

Возникло неловкое молчание. Он был ее родным братом и после той страшной аварии, в которой погибла его жена, мы как могли, старались присматривать за ним. Это событие тогда разделило многие жизни на «до» и «после». Я потушил сигарету и закрыл окно:

— Лен, я съезжу к нему, по-моему у него совсем «крыша» поехала.

Она на секунду закрыла лицо руками, потом посмотрела куда-то сквозь меня:

— Давай.

Вот так. А ты говоришь — чай. Я вообще чай не пью. Только кофе.

Глава 2

Со Стасом мы были знакомы с детства. Ну не так, чтобы прямо с самого детства, как говорится в одних штанах выросли, но где-то класса с шестого. Да, где-то так. Он всегда был немного с «прибабахом», но мне это как раз в нем и нравилось, уж и не знаю почему, может быть самому этого и не хватало. Мы жили все в одном, двадцать восьмом, квартале и ходили в одну школу, обычная городская жизнь в обыкновенном, не большом и не маленьком, городе. Вместе дрались с пацанами из соседнего квартала, так сказать отстаивали свой собственный суверенитет. Безответственная внешняя политика могла привести к весьма плачевным результатам.

Все конечно же занимались каким либо спортом, обстановка требовала: кто боксом, кто рукопашным боем или каратэ, кто просто ходил в обыкновенную качалку. А этот балбес, помню, пошел на парашютный спорт. В потасовке толку от Стаса было мало, но в остальном он был нормальным парнем, знал целую кучу всяких разных историй и имел огромную коллекцию аудиокассет с наикрутейшей музыкой — Блэк Саббат, Скорпионс, Назарет, Дип Перпл, Аэросмит и другие. Ну и сам играл на старой, еще отцовской, гитаре Куйбышевского завода музыкальных инструментов. За это-то, собственно, ему прощалось практически все.

После школы началась учеба и даже тут Стас нашел способ выпендриться — пошел учиться в медицинский на психиатра. Получилась жуткая смесь эдакого владыки глубин подсознания с гитарой в руках и с парашютом за спиной. Бабы к нему так и липли, ну конечно, романтика… Что они в нем находили — до сих пор не пойму. Иногда к нему домой даже и заходить было как-то неловко. После окончания института он стал работать в краевой психиатрической больнице, ездил по стране со своими друзьями-парашютистами и вел довольно беспорядочную личную жизнь.

Мы к тому времени уже отучились, сходили в армию и все успели обзавестись семьями. Ленка постоянно меня пилила, мол, найдите брату бабу нормальную, она была искренне уверена, что путь в тысячу шагов начинается с первого поджопника. Мы конечно же это не делали, то ли времени не было, то ли желания, ибо временами завидовали мы ему лютой черной завистью. И вот когда уже Стасу, впрочем как и всем нам, было уже под тридцать, решил он жениться. И действительно, нормальная была девчонка, дружбан наш летал как на крыльях и видно было по нему что пацан реально счастлив. Жена его будущего как водится сразу забеременела и дело стремительно шло к свадьбе, и тут эта бессмысленная смерть…И ладно бы кто-то был виноват, так нет же, все вышло совершенно случайно: гололед и слабая видимость.

На него страшно было смотреть. На наши неловкие попытки выразить как-то свое участие он смотрел непонимающим взглядом и плакал. Воистину — город, пылающий в руинах. Постепенно у него в квартире появились странные книги: Алистер Кроули, Ошо, Ла Вей, Папюс, Кехо и еще черт знает что. Так прошло года наверное три, может быть четыре. Но в общем он как-то успокоился, то ли смирился, то ли устал от всего этого. И тут на тебе…

Сел в автобус и поехал в клинику. Первый снег, перемешанный с реагентами, лип к подошвам ботинок и словно бы просил изо всех сил остаться дома, залезть под одеяло и забить на все большой и толстый. Холодный воздух бодрил как капли воды на стекле в автобусном салоне, когда прислоняешься к нему горячим лбом.

— Стас, встреть меня на входе, — сказал я в трубку, выходя на остановке возле краевой больницы.

— Будет сделано! — голос его был бодр и опасно энергичен.

Он выскочил в одном халате и с фирменным шарфом питерского «Зенита» на шее, лихорадочно затягиваясь на ходу сигаретой и посматривая на часы. Нервно озираясь по сторонам, увидел меня и замахал рукой:

— Давай скорей сюда!

Схватил за руку чуть повыше локтя и буквально потащил за собой по длинным коридорам, на ходу продолжая наш утренний разговор по телефону.

— Короче, сегодня суббота, людей не будет — одни дежурные. Никто не помешает. В принципе время не очень располагает эксперименту: перигелии не те и не все планеты в нужных домах, поэтому силы не совсем на высоте. Но кое-что все равно получится. Вот увидишь!

Наконец вошли в его кабинет. По видимому он здесь просто жил и причем уже давно, перетащил сюда телевизор, небольшой старенький холодильник, их плохо прикрытого медицинского шкафа было видно постельное белье. В раковине стояла не помытая посуда, электрический чайник, видимо недавно кипевший, поднимал вверх маленький столб пара. На столе стоял компьютер, аудиоколонки и еще несколько каких-то приборов и все это было окутано кучей разноцветных проводов. Все это производило довольно удручающее впечатление и я не выдержал:

— Стас, слышал такое выражение — если долго вглядываться в бездну, то бездна начинает вглядываться в тебя?

— Я не боюсь Ее взгляда, — он как-то в весело посмотрел на меня, — но за попытку спасибо. Давай садись на диван и слушай сюда.

Стас в каком-то радостном возбуждении потер руки, обвел взглядом нагромождение аппаратуры, стоящей на столе и наконец сказал:

— Это корректор. С помощью этой хреновины можно влиять на свое прошлое, но только на то, которое происходило именно с тобой. Не так чтобы всю жизнь можно изменить, но отдельные события, самые важные, изменить можно как здрасьте. Как говориться, нужно лишь выбить самую главную спицу в колесе. Я серьезно. Ну что, попробуем?

Глава 3

Он сидел на стуле, весь обмотанный проводами, спиной к компьютеру и объяснял назначение всей этой техники:

— Короче, с помощью датчиков я снимаю показания биотоков своего мозга в то самое время, когда погружаюсь в воспоминания. Вся эта аппаратура усиливает сигнал и визуализирует его на экране компьютера, ты сможешь видеть все это на экране. В общем, выбираешь какое-нибудь событие и силой своей психики пробуешь его поменять, все это дело усиливается приборами, ну и дальше смотришь результат. Я вчера на один день пробовал вернуться назад, так, по мелочи и знаешь — получилось! Сегодня попробуем на несколько лет вернуться, ты как?

— От меня-то что требуется? — все это начинало затягивать уже и меня самого.

— Есть один побочный эффект, видимо из-за него эксперименты и прекратились. При сильной концентрации на прошедших событиях тебя самого начинает засасывать в прошлое. Понял? Так что если что-то пойдет не так — посрываешь с меня провода и приведешь в чуство. Лады? — он снова посмотрел на меня абсолютно безбашенным взглядом, — Да не бойся ты, вчера ничего такого не было, может все это брехня. Ну что? Понеслась?

Стас, все еще обмотанный проводами, подошел к компьютеру и начал на клавиатуре вводить какие-то команды, нажал «ввод» и снова уселся на стул. Снял с шеи «зенитовский» шарф:

— Помнишь, откуда он у меня?

— Конечно.

Еще бы я не помнил, не каждый год российский футбольный клуб выигрывает Кубок УЕФА! Стас купил это шарф на следующий же день и носит до сих пор. Удостоверившись, что я помню все это, он весело рассмеялся:

— Да здравствует 16 мая 2008 года!

Глубоко вздохнул, затем резко выдохнул и закрыл глаза. Я уставился в экран монитора. Несколько минут ничего не было видно, но затем к моему удивлению стала проступать слабое изображение, которое со временем становилось все отчетливей. Словно бы я смотрел его глазами, сидя у него в голове, совсем как в каком-нибудь шутере от первого лица. Иногда он поглядывал на меня и я видел самого себя на экране его глазами. Ни фига себе, я правда так выгляжу со стороны? Мы праздновали вчерашнюю победу любимой команды, шли ко мне домой, купив по дороге пива. И тут Стас увидел на улице прилавок со шмотками, где на вешалке висела фанатская атрибутика. Да, точно, так он и купил этот шарф. Ты смотри, три года прошло, а все как вчера было. Он достал деньги, расплатился, но вдруг вместо «зенитовского» взял шарф московских армейцев, расправил его перед глазами так, чтобы я его лучше видел. Внезапно в комнате как будто бы стало нарастать напряжение, появился какой-то низкий гудящий звук и все вроде бы как поплыло перед глазами, зарябило и стало расплываться как утренний туман. Твою мать, он же про это и говорил!

Я бросился к нему и стал срывать с его головы провода, от него несло дымом и запахом чего-то горелого, глаза закатились и весь он как-то обмяк и еле держался на стуле.

— Стас! — заорал я, — Стас!

Ударил его два раза по щекам ладонью, потом схватил со стола стакан, набрал в рот воды и брызнул все это на него. Он медленно открыл глаза и уставился на меня непонимающим взглядом. Постепенно пришел в себя.

— На шарф посмотри, — еле слышно одними губами прошептал он.

Я посмотрел на шарф и поначалу не сообразил что происходит. Постепенно бело-синие цвета питерской команды стали превращаться в сине-красные и наконец вместо надписи «Зенит» проступили знаменитые четыре буквы ЦСКА.

— Ни хера себе! — только и смог выдавить я из себя.

Стас тяжело поднялся и шатаясь подошел к холодильнику. Дрожащими руками достал бутылку коньяка, какой-то сырок плавленый, хлеб, вынул из рабочего стола два стакана. Молча разлил до краев:

— Ну, за успех нашего безнадежного дела.

Выпили. Понемногу стали приходить в себя, я открыл форточку потому что дышать этим дымом было уже невыносимо.

— Три года вспять, — пробормотал Стас, — значит, по времени можно достать. Шарф конечно не грузовик, но попытаться можно.

— Ты давай поосторожней, — ответил я ему, — тут же все чуть на воздух не взлетело.

— Да все будет нищтяк, — он оглядел груду аппаратуры у себя в кабинете, — я наверное технику к себе домой перевезу, а то как-то подозрительно получается. Где-то через две недели появится идеальная возможность для коррекции, у тебя как со временем?

— Вагон и маленькая тележка, — сказал я, и действительно, зимой в моей профессии работы мало, как говориться: не сезон.

— Ну, тогда жди звонка.

Глава 4

Однако уже через неделю пришлось неожиданно уехать в командировку и началось… То денег нет, то надо переделать то, что уже сделано, то еще что-нибудь не так и тому подобное. В общем, когда Стас мне позвонил и сказал, что пора проводить его новый эксперимент, я был совсем в другом месте и никак не мог приехать к нему.

— Рома, надо все сделать завтра! — кричал он в трубку, — ретроградное движение Меркурия завтра в апогее, опоздаем — все, кранты!

— Да не могу я, — снова и снова приходилось мне оправдываться, — я вообще в другом городе. Слушай, ну давай, не знаю, до следующего движения подождем, что ли? Во вторник приеду, ну максимум в среду. А, Стас?

— Ладно, во вторник так во вторник, — вдруг как-то совершенно неожиданно согласился он и еще съехидничал напоследок: — Ну максимум в среду.

Что-то подозрительное было в его покладистости, словно бы этим звонком Стас не столько интересовался моим мнением, сколько просто ставил меня в известность, будто бы все давно уже было решено им. Просто такой вот акт вежливости, вроде обещал же…

— Слышь, ты что там задумал? Давай без дураков, а?

— Да понял я, хорошо, жду тебя.

Да ты смотри, опять это «чего изволите»! Понемногу меня начинало накрывать какое-то тихое бешенство. Вот же падла!

— Стас, послушай меня внимательно… — начал было я, но тут в трубке пошли гудки. Козел. Да что я ему, в конце то концов, нянька что ли?

В общем, позвонил я ему только в пятницу, когда приехал домой. Никто не отвечал. Еще с давних пор Стас отдал нам один комплект ключей от своей квартиры, на случай его частых отъездов, связанных с парашютными делами, да и просто на всякий случай, мало ли что. Я взял связку и поехал к нему.

Только из вежливости позвонил в дверь, вдруг он там с какая-нибудь очередная парашютистка выполняет очень затяжной прыжок? Опять тишина. Наконец достал ключи и открыл дверь. В нос сразу ударил запах горелой пластмассы, стоял какой-то странный гул, словно бы от трансформаторной будки, на полу в прихожей, на мебели и даже на люстре лежал тонкий слой черного пепла. Я медленно прошел в зал, на книжном столике и на полу стояла аппаратура из его кабинета в клинике, всюду валялась изоляционная лента, пассатижи, набор ключей, какие-то справочники и еще черт знает что. Через весь экран монитора черной молнией пробежала трещина процессор и остальные приборы были обгорелые и явно в нерабочем состоянии. Стаса дома не было.

Я снова запер дверь и поехал домой. Там оказывается уже были гости: теща и ее сестра со своим мужем, дядей Лешей. На кухонном столе лежали какие-то пакеты с конфетами и печеньем и чистые новые полотенца. Ленка, уже одетая, стояла возле зеркала и причесывалась:

— Рома, ну где ты ходишь? Давай быстрей, к Стасу надо ехать.

— Да только что у него был, — ответил я, — нет его дома.

При этих словах Ленка вздрогнула, резко обернулась и посмотрела прямо на меня. В ее глазах стояли слезы. Она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. Из коридора выглянула теща с злым и покрасневшим лицом, ее сестра тоже бросила на меня взгляд, полный презрения.

— Ну ты даешь, Рома! Кто ж такими вещами шутит? — даже дядя Леша, нахмурившись, глянул на меня недобро.

— Да что тут происходит, вашу мать? Что случилось то? — меня начинали бесить эти недоговоренности и вся эта обстановка вокруг такой казалось бы простой фразы как «его нет дома».

Дядя Леша как-то странно посмотрел на меня:

— Стас погиб три года назад в автомобильной аварии вместе со своей женой. Гололед тогда был, машину занесло и вынесло на встречную полосу прямо под колеса грузовика. Он выкручивал руль до последнего, но ничего не помогло. Сегодня как раз годовщина. Вот мы на кладбище к нему и собрались…