Когда боги смеются

Ноябрь принес первые заморозки, посеребрил инеем по-летнему зеленую траву, подернул лужи тонким хрустальным ледком. Город застыл в ожидании перемен, зябко ежась от холода каменными громадами домов вдоль опустевших улиц. Сквозь осеннюю дымку тускло светили огни фонарей, словно глаза чудовищ, до поры дремлющих в глубинах веков, но готовых прийти в этот мир при первой возможности.

Тоненькая девчушка в коротеньком пальто пробежала по пустой, безлюдной улице, задержалась на мгновение у изящного особнячка с табличкой “Дом-музей…”, зябко передернула замерзшими плечиками и нырнула через арку в крошечный дворик — греться. Во дворе стояла покрытая тонким слоем инея скульптура трех богинь-парок, склонивших головы над вечными нитями судьбы. Девчушка задержалась на минуту, с любопытством рассматривая их сгорбленные спины и суровые безжалостные лица, раздумывая, зачем они здесь, потом бросилась к дверям и позвонила.

— Добро пожаловать, — сказала пожилая смотрительница, открыв дверь и проводив ее в просторный вестибюль. — У нас первый в России интерактивный дом-музей. Ты сможешь не только ознакомиться с экспонатами, но и принять участие в жизни людей прошлого века. В центре квеста легенда о пропавшей жене чиновника Теплова, последнего владельца дома, Верочке. Подозрения, что Верочку убил муж, не оправдались. Ты сможешь испытать судьбу и провести свое собственное расследование. Может быть, тебе повезет, дом откроет тебе свои тайны.

Оленька кивнула, осматриваясь по сторонам. Наверх вела лестница с изящными перилами, покрытая ковровой дорожкой. Свет в доме был неяркий, приглушенный. Вдоль просторного коридора со множеством столиков, на которых стояли скульптурные группы, часы и подсвечники, шла анфилада комнат различного назначения. Вся атмосфера дома с дубовыми полами, потолками с лепниной, тяжелыми портьерами и яркими коврами хранила частичку той красоты, что создается веками и передается от поколения к поколению. Дом был полон тихих шелестящих звуков, скрипов и движения, жизни, создающих ощущение, что из комнат вот-вот выйдет князь в щегольском фраке, жилете и галстуке или княгиня в пышном длинном платье и, шелестя подолом, пройдет по коридору и скроется в сумраке времен. Возле двустворчатой двери спальни на стене висела акварель, изображавшая молодую женщину с красиво уложенными волосами по моде тех времен и капризной линией пухлых губ. Очевидно, это была хозяйка дома. Ольге, пристально вглядывавшейся в портрет, показалось, что глаза Верочки ожили, заблестели, губы дрогнули, растянувшись в улыбку приветствия. Дверь тихонько скрипнула, открываясь внутрь в просто, но со вкусом убранную спальню, где за ширмой пряталась просторная кровать. На кружевном чуть смятом покрывале лежала перчатка, создавая эффект присутствия хозяйки, — а она и правда была здесь, у столика, перед овальным зеркалом.

Оленька видит, как над ее густыми волосами колдует горничная, зачесывает волосы наверх и закрепляет шпильками. Снизу кричит веселый мужской голос:

— Верочка, ты скоро?

Внизу под лестницей идет разговор, звучит громкий смех. Возле дома их ждет экипаж, запряженный тройкой гнедых — они едут в гости. Оленька любуется Верочкой ее легкой походкой и красивым длинным платьем, из-под которого мелькают тонкие лодыжки в изящных туфельках. Верочка смеется, предвкушая веселье и развлечения, ведь ей всего лишь 27. Ольга бежит за нею на цыпочках, наблюдая, как Верочка садится в экипаж, как, цокая копытами, лошади бегут, исчезая в густом городском тумане.

В жизни Тепловых наступает новый день. Оленька устраивается на массивном диване с бархатными подушками, расшитыми бисером. В просторной гостиной со множеством шкафчиков и столиков, на которых стоят всевозможные безделушки, горят свечи, наполняя комнату неярким золотистым светом. На стенах мечутся тени, создавая атмосферу тайны и тревожного ожидания. За одним из столиков собрались спириты, гости Теплова, известного своим интересом ко всему мистическому и потустороннему. Согласно табличке, установленной перед входом в комнату, увлечение демонизмом, оккультизмом, спиритизмом стало повальным на стыке веков. Весь мир, включая Россию, увлекался “столоверчением”, желая посредством общения с духами проникнуть в таинственный мир оккультизма, овладеть сверхъестественными силами.

Спириты вызывают духов, положив кисти рук на круглый столик. Внутри алфавитного круга замерло блюдечко. Лица спиритов бледны и тревожны. В неподвижности блюдца им чудится раздражение и гнев потустороннего существа. Теплов, напротив, выглядит уверенным и спокойным. Тихим внушительным голосом он произносит неторопливые фразы. Блюдечко стоит как вкопанное, и он повторяет терпеливо и торжественно:

— Дух Арнольда Беклина, готов ли ты начать общение с теми, кто с нетерпением ожидает твоего появления?

Блюдечко медлит в нерешительности, потом срывается с места и берет резко вверх, упираясь риской в “да”. Теплов облегченно вздыхает и позволяет себе расслабиться. Затем он произносит следующую фразу, которая, по сути, является вопросом.

— Дух Арнольда Беклина, мы хотим получить ответы на вопросы, важные для всех нас. Скажи…

Он на минуту умолкает, собираясь с мыслями. Наступает тишина. Спириты затаили дыхание и напряженно смотрят на блюдечко. В этот момент словно сброшенная чьей-то рукой со шкафчика падает на пол вазочка. Осколки с тонким хрустальным звоном разлетаются по комнате. Спириты в ужасе замерли. Однако их ждет еще большее потрясение, потому что Верочка не выдерживает и вскакивает со стула с пронзительным криком:

— Петичка, прости. Я больше не могу этого вынести.

Подхватив юбку, она выбегает вон из комнаты. Спириты ошеломленно молчат. Теплов раздражен, но старается всеми силами сохранить спокойствие и овладеть вышедшей из-под контроля ситуацией.

— Все в порядке, господа, мы продолжаем. Вера Ивановна слишком эмоциональна, мне не следовало бы вводить ее в наш круг.

Сеанс продолжается, блюдечко движется от буквы к букве, из букв складываются слова, обрывки фраз, значение которых с удовольствием разъясняет Теплов. Мистика его конек. Он блистает компетентностью и эрудицией, гости, затаив дыхание, его слушают. Но вот, наконец, сеанс закончен, посетители, кланяясь, исчезают за дверью. Теплов возвращается в гостиную и долго стоит, разглядывая картину Беклина, свою любимую. В центре картины — остров со склепами, вырубленными в скалах. Замерли под сумрачным небом кипарисы, ожидая прибытия нового гостя, которому суждено найти здесь свой последний приют. Тихо плещет вода под веслами Харона, лодка скользит по водной глади, не нарушая безмолвия этого мира, недоступного никому из живых. Фигура Теплова внушительна и неподвижна.

Ольга следит за ним с увлечением, с восторгом, проникнувшись атмосферой далекого от нее мира с его неясной тоской, мрачными предчувствиями и жадным интересом к потустороннему миру. В этот момент ей кажется, что Теплов сам неземное существо, спустившееся на землю из далеких просторов Космоса.

Не желая нарушать мистическую атмосферу гостиной, она на цыпочках идет в большую библиотеку, где тихо и сумрачно. Возле стен застыли темные шкафы с тускло поблескивавшими золотом корешками книг. В центре комнаты стоит овальный столик с канделябром, оформленным в виде богини правосудия. В левой руке у Фемиды острый меч, в правой — пучок рожков с горящими свечами. Блики огня играют в блестящем металле подсвечника, мерцают на суровом лице богини. На столе под стеклом лежат фотографии — это Верочка и ее муж, Теплов, мужчина средних лет с солидным значительным лицом. На других фотографиях их дети — маленькая девочка с локонами в бантах и мальчик постарше. Лицо мальчика выражает скуку и покорность судьбе. Он слишком серьезен для своих лет и не любит фотографироваться. Ольга едва успевает скрыться за шкафом, как в библиотеку, смеясь и толкаясь, вбегают дети.

— Тетенька, этот противный Николенька…

— Не слушайте ее, тетенька!

— Нет, я скажу. Тетенька, Николенька раздавил в саду жабу.

— Все ты врешь!

— Таточка, Николенька! Откуда у нас в зимнем саду взяться жабе? Все вы придумываете!

— А я знаю, знаю! Это Ермолай принес.

Дети смеются и уносятся вскачь из комнаты, а женщина смотрит им вслед и качает головой. Это сестра Верочки, приехавшая погостить из Петербурга. Она сурова и строга и думает, что детям сестры дано слишком много воли.

Оленька вновь у стола с пятой, последней фотографией. Возле лодки, нос которой торчит из густой высокой травы, собралась большая компания. Они едут на пикник. Все веселы, смеются и дружно смотрят в объектив. В руках у Верочки белый зонтик, под которым она прячется от яркого летнего солнца. Ее глаза сверкают как алмазы, на лице радостно-восторженное выражение, а позади нее красавец-офицер. Он придвинулся чуть ближе, чем дозволяют приличия, cклонился к ее аккуратной головке с русыми локонами. Верочка об этом знает, но она слишком легкомысленна и любит флирт. Ее муж стоит поодаль, опираясь на тросточку. Его лицо спокойно и непроницаемо, но в сошедшихся на переносице бровях таится угроза.

На камине мелодично звенят часы, мерно ходит крошечный маятник, отбивая время. Оленька вздрагивает от неожиданности и роняет фотографию на пол. Каминные часы очень красивы. На их массивном, отделанном под бронзу корпусе, три циферблата, один из которых показывает время, два других — знаки зодиака и гороскоп с предсказаниями. Сразу видно, что владелец часов не был чужд оккультных интересов. Рядом Оленька видит еще одно оконце — поменьше, закрытое выпуклым стеклом, внутрь которого помещена фотография. Фотография испещрена сложным сочетанием кругов и треугольников. Хорошенькое лицо Верочки искажено гримасой, в глазах стоят слезы, словно она просит Оленьку выпустить ее душу, что много лет томится в заточении. Ольге и страшно и любопытно. Наконец, поддавшись чувству жалости, она поддевает ногтем стекло и вынимает фотографию. На мгновение ее опутывают нити чужих мыслей, эмоций, страхов и надежд. Перед глазами одна за другой сменяются картинки, сначала красочные, яркие, потом черно-белые, похожие на выцветшие от времени фотографии. Ольга открывает глаза. Она стоит возле столовой, наблюдая, как компания людей играет в фанты. Девушка в длинном воздушном платье, смеясь, вытаскивает из дамской шляпки фант и кокетливо говорит:

— Что сделать этому фанту?

— Изобразить собаку!

— Павлуша, извольте изобразить собаку!

Павел, гимназист у которого длинный кудрявый чуб, становится на четвереньки и громко, заливисто лает. Видно, что он испытывает удовольствие от внимания окружающих и от близости дам, сидящих рядом с ним на диванчике. Не удовлетворившись разовым исполнением роли щенка, он пробует повторить, но ведущая досадливо хмурится:

— Павлуша, ну дайте же и другим сыграть, вы же не один!

— Что сделать этому фанту?

— Изобразить зеркало!

Быть зеркалом выпало Теплову. Некоторое время он успешно копирует жесты людей, вызывая всеобщий смех, а затем, утомившись, выскальзывает в коридор и там натыкается на Ольгу. Он совсем не удивлен присутствием в своем доме незнакомки и по-свойски шепчет ей на ухо:

— Вы как здесь? Идите к нам играть! —

и неожиданно, подхватив под локоток, вводит в комнату. Дамы сдвигаются теснее на диванчике, освобождая ей местечко. Ольга охотно участвует в игре, удачно исполняет какую-то песенку, читает стишок и получает свою долю аплодисментов. Она чувствует себя как дома. В этот миг ей кажется, что она часть этого мира, его естественная составляющая. Ее место здесь в этом веке, где так заливисто хохочут дамы Вечер завершает чай, к которому подаются сливки и два вида пирожных — “сухое” и “мокрое”. К “мокрым” пирожным относятся зефиры и мороженое. В число “сухих” входят слоеные пироги, пирожки с крыжовенным вареньем и пышная, огромных размеров, кулебяка. Оленька пьет чай и ест много сладкого. Ей на тарелку подкладывают кусочек, другой кусочек и еще один, пока она не чувствует, что уже не может пошевельнуться от обилия съеденной пищи и только улыбается в ответ на гостеприимство хозяев. Разговор постепенно стихает. Гости один за другим уходят домой. Павлуша, родственник и гость Тепловых, свернувшись в клубочек, засыпает на маленьком диване, подложив под голову пузатую расшитую бисером подушку. Дом погрузился в сон. Ольга слышит, как ворочается на диване Паша, бормочет во сне, переживая события дня. Ольга довольна спектаклем, игрой актеров, давшей ей возможность проникнуться атмосферой далекого от нее времени. Спустившись в вестибюль, она смотрит, как за окном кружит, заметая снегом дворик, первая ноябрьская метель. В город неожиданно пришла зима. Ольга бродит по вестибюлю, тщетно пытаясь найти смотрительницу, и, наконец, говорит, пугаясь саму себя:

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — и смущается от того, как неестественно, неподходяще звучат ее слова в этом старинном необыкновенно красивом доме. Она находит дверь, отодвигает щеколду и выходит во дворик. Ветер стих, но снег еще идет, опускаясь на землю крупными, как бабочки, хлопьями. Вокруг светло, как днем. В центре двора застыли парки. Ольге чудится их дребезжащий смех, тихо летящий над девственно чистым снегом. Она вглядывается в суровые лица богинь. В их каменных глазах застыла усмешка над человеческой самонадеянностью и вечным стремлением встать вровень с теми, кто вершит судьбы мирозданья.

Ольга идет вдоль причудливого кружева забора, бесконечной ровной полосой тянущегося по снегу. Пространство растягивается вместе с ней, послушно пропуская вперед в бескрайнюю пустыню, где нет ничего, кроме снега и полосы голубого забора. Устав от бесцельного движения, Ольга поворачивает назад и возвращается к дому. Ей в этом не препятствуют. Как и другие обитатели особняка, она принадлежит этому клочку земли, затерянному во Вселенной. Ольга садится на ступеньки и начинает ждать. С приходом нового дня к ней придут новые мысли и новые решения. Она в этом уверена. Нужно только подождать.