Культура — это набор кодов, которые устанавливают человеку конкретный образ действий.
Еще с древних времен культура наших мудрых предков имела музыкальный, песенный характер. При помощи музыкального языка происходило общение с иным миром, с духами и предками.
Каждое музыкальное произведение имеет свой собственный уникальный код, который, вместе с другими музыкальными произведениями, образует музыкальный код всей культуры в целом.
***
— Никаких мыслей, совсем ничего, — Екатерина не любила подобные совершенно непродуктивные дни. Для постановки нового спектакля нужно было написать музыку. Скоро уже подходили сроки сдачи, а желания писать вот уже неделю не было никакого. Разумеется, это совершенно непрофессиональный подход к делу, но Екатерина ничего не могла с этим поделать. Последнее время ее неотступно преследовало ощущение, что что-то должно произойти, важное для нее. Может, какое-то событие, какая-то встреча, которая перевернет ее мировоззрение и заставит по-другому взглянуть на многие вещи.
Екатерина решила просто поиграть на рояле.
Роберт Шуман всегда был ее самым любимым композитором. Девушка любила всю его музыку без исключения. Но было одно произведение, буквально сводящее ее с ума — «Крейслериана[1]». Для девушки этот цикл фортепианных миниатюр был синтезом страсти, мистики и безумия. Во время исполнения «Крейслерианы» с Катей всегда происходило что-то необъяснимое, как будто устанавливалась некая связь с чем-то (или кем-то?), мистически глубоким и древним, как сама Вселенная. Порой возникало чувство безумной страсти (опять же — к кому?). Это пугало и успокаивало одновременно. Мистическая музыка страсти, музыка безумной любви.
Зазвонил телефон.
— Привет, — звонил муж, — сегодня домой не приеду, меня срочно отправляют в командировку.
— Куда на этот раз?
— В Германию.
Поговорив еще немного, Катерина положила трубку. Для нее не было неожиданностью внезапные командировки мужа. Анатолий служил в фельдъегерской службе России в звании капитана. Еще когда они поженились, он сразу же ей сказал, чтобы она не задавала никаких вопросов о его работе. Так и жили. Он в постоянных разъездах, а она дома почти все время одна.
— Все, нужно развеяться, — с этими словами Катя взяла сумочку и вышла на улицу.
***
Был солнечный ясный день. Хотелось просто наслаждаться солнышком, не о чем не задумываясь.
— Сто лет не была на Арбате, — с этой мыслью девушка спускалась в метро.
Катерина шла по Старому Арбату, любуясь картинами, выставленными уличными художниками. Она не была экспертом в живописи — просто какие-то образы ее оставляли абсолютно равнодушными, а перед некоторыми можно было стоять часами.
— Девушка, давайте я нарисую Ваш портрет? — предложил ей один из художников, мимо работ которого она как раз проходила.
Катя с любопытством посмотрела на рисунки мастера — они были действительно очень профессионально написаны, каждая деталь тщательно проработана, но, как ей показалось, в них не было жизни, не было души.
— У Вас восхитительные картины, — сделала комплимент художнику девушка.
— Присаживайтесь, я буду счастлив написать портрет такой прекрасной девушки. Меня зовут Александр. А Вас?
— Екатерина.
Пока Александр рисовал, девушка рассматривала художника. На вид ему было лет 50 — 55, но что-то в нем притягивало Катерину, может, глаза… Александр смотрел на нее так, как будто пытался заглянуть внутрь нее, исследовать, как рентген.
— Все, портрет закончен, — наконец сказал художник.
Рисунок был чудесным. Катерина, конечно, подозревала, что довольно привлекательна, но под карандашом художника она была просто неотразима, настоящей королевой.
— Спасибо Вам огромное. Сколько я должна за работу?
— Я не возьму с Вас денег. Но если Вы окажете мне честь позировать и придете как-нибудь в мою мастерскую, я нарисую настоящую картину, а не этот скромный рисунок.
Смутившись, Катя ответила:
— Наверное, это не самая лучшая идея.
— Как хотите, — улыбнулся художник, — но на всякий случай я дам Вам визитку. Может когда-нибудь Вам пригодятся мои услуги.
Девушка взяла визитку, еще раз поблагодарив автора и пошла дальше вдоль Арбата.
Но тут опять возникло ощущение беспокойства, тревоги. Этот художник, который нарисовал ее портрет… Чувство опасности.
Гулять больше не хотелось и, дойдя до ближайшего метро, девушка поехала домой.
***
— Екатерина Георгиевна, здравствуйте, — звонили с театра.
— Добрый день, Людмила Петровна, Вы по поводу музыки к спектаклю?
— Совершенно верно. Николай Владимирович срочно требует репетицию с музыкальным сопровождением. Я понимаю, что мы договаривались на 1 июня, но нельзя ли чуточку пораньше?
— Я постараюсь принести Вам весь материал через неделю.
— Спасибо огромное! Будем ждать с нетерпением!
— Всего доброго, — Катерина закончила разговор.
Ну и что значит — через неделю? Мысли совершенно не хотят настраиваться на работу. Обычно с ней такого не бывало. Музыка всегда была ее спасением. Спасением от чего? Или от кого? Только со звуками музыки я «оживаю», только с ней я «подключаюсь» к космосу. Музыка — моя стихия: в разнообразных красках аккордов, в дивной мелодии — то глубокой и страстной, то порхающей и утонченной, в бесконечных сочетаниях оттенков нюансов — во всем, чем говорит музыка со слушателем.
— Ну, хорошо, — подумала Катя, — вечером активизируюсь. Сейчас хочу чай с конфетами. Может, мозги заработают…
Достав с полки свои любимые «Вишня с ликером» она поставила чайник на плиту.
— Александр… Как его фамилия-то? — заинтересовавшись, Катя достала из сумочки визитку художника, — Толмачевский… никогда о таком не слышала. Посмотрю в интернете. Вон, тут и сайтик у него есть свой, оказывается.
Катерина налила себе чай, взяла конфеты и пошла к компьютеру.
— Да…, — задумчиво произнесла она, — а он крутой перец, член Союза художников России. Его работы выставляются за границей. Ну да, хорошие картины, но безжизненные какие-то, пафосные…
Опять зазвонил телефон.
— Привет, — это звонила ее подруга. София была академической певицей, часто выступала с концертами в России и за границей. Катя для нее написала немало романсов, иногда аккомпанируя на выступлениях.
— У меня скоро концерт в Москве, — продолжала певица, — Наташка, мой концертмейстер, на восьмом месяце, ей рожать скоро. Выручай!
— Скинь мне свою программу на почту, посмотрю.
— Не вопрос, сейчас отправлю.
Проговорив минут пять о всяком разном, Екатерина попросила:
— Сонь, я тут одну песенку пишу. Кроме тебя никто не споет…
— Да без проблем! Как напишешь, приноси ноты, спою. Сопровождение фортепианное?
— Не совсем. Точнее, совсем нет, — смутилась Катя.
— В смысле? А что тогда — гитара?
— Ударная установка.
В телефонной трубке повисло молчание.
— Не поняла. Что значит — ударная установка? — недоуменно переспросила подруга, — я буду петь под барабаны? Я же не народница. Да и в этом случае лучше подошли бы ложки, трещотки или бубен.
— Да нет, — перебила ее Катерина, — планируется настоящая полноценная ударная установка с эффект-тарелками и «карданом». Ты, получается, поешь акапе́лла[2] своим родным академическим голосом.
— Ты себя хорошо чувствуешь? — все еще недоверчиво спросила Соня, — я, конечно, уже привыкла к твоим экспериментам. Но это как-то… Даже не знаю… Смотреть надо. Барабанщика, опять же, искать с установкой.
— Ну, это уже моя проблема. Твоя — спеть.
— Да как скажешь. Только зачем так заморачиваться? Попроще и подоступнее нельзя? Чтобы поближе к народу?
— Не в этот раз. Не знаю, как правильно объяснить… В этой песне есть определенный музыкальный код, который я отчетливо слышу. Он должен быть расшифрован, но это возможно только с ударными инструментами.
— Кать, я все равно в твоих шифрах ничего не понимаю. Как допишешь, покажешь ноты, расскажешь идею, заложенный смысл. Попробую спеть.
— Спасибо тебе, дорогая.
После разговора с подругой, Катерина задумалась над своим последним произведением, которое интересовало ее гораздо больше, чем музыка для спектакля. Это было не просто очередное ее творение — это было нечто, способное дать ответ на многие интересующие девушку вопросы. Катя это чувствовала, но объяснить не могла даже для себя. Просто так нужно.
Найти барабанщика была не проблема — Екатерина была знакома с одним звукорежиссером, к которому часто обращалась по разным вопросам, непосредственно связанным с ее музыкой. Он-то как раз и был по совместительству барабанщиком. Нужно было выяснить, есть ли у него акустические барабаны хорошего качества.
Только при помощи барабанной установки была возможна расшифровка музыкального кода, заложенного в произведении Катерины. Ритмическая составляющая всегда присутствовала в шаманских обрядах, обрядах волхвов. Даже когда музыка не звучала в силу необходимости контакта с другими видами энергии, ритм был обязательной частью ритуала, вводя в состояние транса и помогая соприкосновению с неведомым и непознанным.
А музыка и пение — неотъемлемая составляющая жизни любого народа, особенно в далекие — предалекие века. Слово всегда имело огромную смысловую нагрузку.
Правильное же сочетание всех этих трех составляющих (музыка, слово и ритм) в определенной последовательности, системно выстроенные, могло привести к весьма неожиданным результатам.
Екатерина это прекрасно понимала, тем более что последние месяцы эта мелодия и этот ритм преследовали ее неотступно. Вот только к каким-таким неожиданным результатам могла привести дешифровка этого музыкального кода? Почему-то этот вопрос вызывал в девушке паническое чувство страха.
***
Утром Екатерина проснулась с ощущением, что какие-то энергетические потоки наконец-то пришли в движение и что-то должно скоро произойти.
Настроение было замечательное, несмотря на то, что спала она не больше четырех часов: вечером все-таки пришлось активизироваться для написания музыки к спектаклю.
На сегодня планов особо не было: досочинять для театра и встретить Анатолия, который должен был вернуться из командировки.
Позавтракав, Катя села за рояль:
— Ну, настроимся на творчество — «подключимся» к Космосу при помощи Шумана.
«Крейслериана»… И вот — возникает образ: мужчина с темными волосами, выразительными черными глазами, заглядывающими в душу (причем, в прямом, а не переносном смысле). От этого видения Екатерина сразу прекратила играть. Было жутко от осознания чего-то непонятного, но в то же время знакомого.
— Откуда я знаю этого человека? Могу совершенно точно сказать, что никогда его не видела, с сомнением подумала испуганная девушка.
Мысли странным образом переключились на художника с Арбата. Может, все-таки стоит позвонить ему?
Решившись, Екатерина набрала номер художника.
— Александр? — произнесла она, когда взяли трубку.
— Да.
— Это Екатерина. Вы меня, наверное, не помните. Около недели назад Вы нарисовали мой портрет на Арбате и дали визитку. Сказали, что можете нарисовать картину в своей мастерской.
— Ну почему же, не помню? Очень даже хорошо помню. Вы хотите приехать?
— Если можно. Мне очень понравился рисунок, который Вы сделали. Представляю, что за шедевр может получиться, если написать настоящую картину!
— Приезжайте, — Александр назвал адрес своей мастерской и они договорились встретиться на следующий день.
С чувством выполненного долга девушка занялась музыкой для театра.
***
Вечером приехал Анатолий. За ужином Катерина рассказала ему всю историю с художником и ее желание запечатлеть себя для истории на холсте.
— Конечно, раз ты так хочешь, — не стал возражать муж.
Всю ночь Катерина не могла заснуть, думая о предстоящей встрече.
— Ты сегодня не будешь ложиться спать? — удивленно спросил Анатолий, проснувшись в два часа ночи и найдя жену на кухне за чашкой чая.
— У меня бессонница.
Муж не стал расспрашивать дальше и ушел обратно в спальню.
Допив чай, Катя пошла в зал. Взгляд ее остановился на картине Левитана… Опасность…
— Нет, нужно хотя бы просто полежать. Может, засну.
Так, проворочавшись в кровати до утра, Катя встала с темными кругами под глазами от бессонной ночи.
— Да уж, та еще красавица, самое время писать с меня портрет, — скептически произнесла девушка, посмотрев в зеркало.
— Ты сегодня дома? — Анатолий поцеловал жену, — как себя чувствуешь? Удалось поспать хоть чуть-чуть?
— Нет, так и не смогла уснуть. Кстати, совсем забыла тебе сказать — я сегодня иду к художнику. Хочу, чтобы он нарисовал мой портрет. Ты ведь не против?
— Нет, я не против.
Проводив мужа на работу, Катерина начала приводить себя в порядок, чтобы хоть как-то соответствовать красотульке, которую она мечтала увидеть с картины художника.
Так и не дождавшись назначенного времени, Катя поехала по указанному Александром адресу.
— Здравствуйте, Катерина.
— Здравствуйте. Надеюсь, я не очень отвлекла Вас от дел?
— Ну что Вы, я же сам Вас пригласил. И очень рад, что мое приглашение было принято.
— Я, честно говоря, сама не знаю, зачем пришла. Не могу сказать, что всегда мечтала иметь у себя дома свой портрет…
Александр улыбнулся:
— Главное, Вы пришли. У Вас есть какие-то пожелания относительно портрета?
— Да нет. Напишите так, как меня видите Вы.
Художник засмеялся:
— Ну хорошо. Вы сами этого хотели.
«Ну почему он ведет себя так, как будто что-то знает обо мне?» — с этой мыслью Екатерина выходила из мастерской художника, где провела несколько часов, позируя для картины.
Да, именно так: что-то знает. Ужасно раздражает эта его самоуверенность… и притягивает одновременно. Даже уходить не хотелось… Вот еще! Что за глупости? Уходить ей, видите ли, не хотелось! Да мало ли, что ей хочется? У него, как он сам признался, есть жена, дети. Да и она замужем… Боже мой! О чем она думает? Он что, предложение выйти замуж ей делал? Всего-то — рисовал ее портрет. Так почему же такие мысли? Все! Не думать!
Еще зачем-то рассказала, что не может иметь детей… Хотя. Он ведь спрашивал, есть ли у нее с мужем дети. Любит ли она мужа…
Любит ли… Катерина знала Анатолия очень давно, более двадцати лет. Он был сыном друга ее отца, поэтому часто бывал у нее дома. Катя видела, что очень нравилась Толе, но мысли о замужестве как-то не посещали.
А потом что-то произошло. Она не помнила, что. И это не давало ей покоя. Будто из памяти вырезали часть ее жизни, а в этом отрезке для Катерины содержалось объяснение всего — почему она не могла иметь детей, почему все-таки вышла замуж за Анатолия и что-то еще…
Конечно, муж говорил, что Екатерина очень тяжело переживала смерть родителей, погибших в автомобильной аварии, поэтому данный факт объясняет амнезию. Катя ему верила (а что еще она могла?), но сомнения оставались.
***
— Ты любишь меня?
Анатолий явно не ожидал подобного вопроса от своей жены.
— Почему ты спрашиваешь? Что-то произошло?
— Да нет. Просто спрашиваю. Мы живем вместе уже много лет. Детей у нас нет. Ты никогда не хотел найти себе нормальную женщину, которая родила бы тебе наследников?
— Никогда.
— Но почему? Я ведь очень эмоциональна, порой не сдержана в проявлении своих чувств, «летаю постоянно в облаках» со своим творчеством, вообще живу в параллельной реальности.
— Как сказал Бернард Шоу, легче жить со страстной женщиной, чем со скучной. Правда, их иногда душат, но редко бросают.
— Это у тебя юмор такой что ли?
— Катюша, я люблю тебя и совсем не понимаю, почему ты вдруг начала этот разговор.
— Да нет, просто так, забудь, — прекратила разговор Екатерина.
***
Музыка к спектаклю была закончена и полным ходом шла подготовка к премьере. Катя теперь часто бывала в театре по первому требованию режиссера, так что для сочинения своего зашифрованного произведения почти не оставалось времени. Но для встречи с художником оно находилось всегда.
— Вы заканчивали факультет композиции? — продолжал задавать вопросы Александр, пока Катерина позировала для портрета.
— Нет, я не имею специального композиторского образования.
— А как же Вы тогда пишете музыку?
— Представьте себе, Александр, композиторы были еще до профессиональных учебных заведений. И никто не считал их дилетантами. К сожалению, время Римского-Корсакова, Глинки, Чайковского ушло… И ушло навсегда.
— Музыка, как и любая информация, — инструмент, который может навредить, а может и пользу принести. А Вы — максималистка, — улыбнулся художник, — впрочем, как и всегда, ничего не меняется.
— Что значит, как и всегда? — удивилась Катя, — Вы меня знали раньше?
— Конечно, я знаю Вас, я вижу Вас насквозь, — и он посмотрел на нее так, что Катерина сразу же поверила этим словам, — Вы прекрасны, само совершенство.
Александр отложил карандаш и подошел к Екатерине.
***
Девушка возвращалась домой почти ночью. Одна яркая звезда горела напоминанием о происшедшем. Катерина вспоминала насмешливую полуулыбку Александра, его волосы, спадавшие ей на лицо. Катя еще чувствовала на себе прикосновение его рук, его губ…
Муж опять уехал куда-то по службе и этой ночью она опять одна. Слава Богу, что так!
Сегодня опять бессонная ночь — это было ясно.
— Как же давно я не была так счастлива!
Катерина представляла себе его в таких сценах, что любимые незабудки, стоявшие в вазе на столе, покраснели бы от одних ее мыслей.
Невероятно творческий подъем, охвативший девушку, стал причиной еще одной бессонной ночи и еще одного музыкального произведения… Того самого… Зашифрованного, расшифровать которое предстояло Софии и знакомому звукорежиссеру — барабанщику.
***
— Слушай, ты сама понимаешь, что хочешь? — нервничала София, — у тебя тут и пение со словами, и вокализ, и выкрики какие-то. Может, народной или эстрадной вокалистке это было бы ближе? Как раз в их духе.
— Народница вокализ не споет. Да и тесситура[3] не для народного пения.
— Напиши в другой тональности.
— Нет, тут весь смысл, чтобы было академическое пение. Так зачем-то нужно.
— Зачем-то? То есть, ты даже сама не знаешь, зачем? — удивилась подруга.
— Ну, Сонь. Ты давно уже меня знаешь — я всегда придумываю что-нибудь эдакое.
— Да нормальную музыку ты всегда сочиняла до этого времени. А сейчас что-то переклинило.
— Соня, — пыталась успокоить вокалистку Катя, — я понимаю, что это необычно, нелегко, но. Пожалуйста, попробуй сделать так, как я это слышу. Ты же профессионал!
— Ну, давай попробуем…
***
Мое любимое произведение… Мой любимый Шуман… Звуки, то бурные и драматичные, то нежные и лирические. И вдруг, как ниоткуда, слышится голос: «Царица моя, Первая Ева, жена моя». Катерина резко остановила игру, дрожа от страха. Теперь еще и звуковые галлюцинации. Девушка готова была поклясться, что эти слова сказал мужчина, что являлся к ней раньше в видениях. Почему так? Она не знала. Но эта уверенность была абсолютной.
Опять мысли резко переключились на Александра. Почему-то у Кати возникло ощущение, что все это как-то связано. Бред полный… Но задать некоторые вопросы ему очень хочется. Ну, не будем откладывать!
***
Васильковое поле… Куда ни кинь взор — всюду синие полевые цветочки. Красотища какая! Все! Не думать ни о чем и ни о ком. Забыть, как страшный сон! Было — и все прошло. Должно пройти непременно. Это первые дни тяжело будет, а потом станет легче.
Она была у Александра. Нес какую-то чушь — нам нужно расстаться, у него жена (а раньше ее не было, что ли?). Тоже мне, благоверный супруг, зарисовка добродетельной личности!
— Я полюбила тебя, каким ты мог бы быть, а не того, кем ты стал в процессе своего якобы духовного развития, личностного роста. Хотя, что тебя винить? Ты — всего лишь часть системы, продажной и циничной, — Катерина говорила, до конца не веря, что все это происходит с ней.
Художник улыбался, как будто все это было какой-то игрой, а Катерина — всего лишь игрушка.
— Забудь, что ты художник — это развращает и сильно деформирует личность, по крайней мере, твою уж точно. Ответь мне, как обычный среднестатистический мужик — что мне делать? — не унималась Катя.
— Все забыть и жить дальше.
Забыть… Может быть когда-нибудь… Но сейчас… Как пережить эти дни сейчас? Как можно забыть его насмешливую улыбку, его пронзительные темные глаза, его поучительную манеру разговаривать! Он ее раздражал и покорял одновременно. Это было как наркотик. Попробовав однажды, Катерина не могла больше без этого жить, в то же время, понимая, что потребление этого «наркотика» в больших дозах ничего хорошего бы не принесло. А без него — дикая ломка, почти физическая!
Спасайте меня, васильки! Спойте мне свою васильковую песенку, а я ее потом переложу на ноты, если очнусь от этого нереального сна! Подпевайте, кузнечики и стрекозы! Дайте погрузиться в вашу музыку, не чувствуя боли. Не чувствуя ничего — только слышать. Слышать музыку…
Катерина в слезах упала на траву.
***
Наконец, это происходит — первое исполнение моего зашифрованного произведения. Конечно, до этого я слышала его, но без присутствия публики, которая в определенном месте должна была хлопать конкретный ритм.
София отнеслась очень ответственно к поставленной задаче и сейчас, войдя в образ, исполняла сложнейшие пассажи.
Екатерина была в зале с Анатолием. И вот, к Софии и барабанщику присоединилась публика…
Внезапно у Кати начали всплывать образы: один, второй, третий. То, что Екатерина пыталась настойчиво вспомнить все эти годы. В одну минуту была перечеркнута вся ее реальность. В один миг изменилось прошлое и будущее. А настоящее стало таким ужасным, что сознание девушки не выдержало, и она упала в обморок.
Когда она очнулась, то увидела, что находится уже в другой комнате, а возле нее находились Толя и Соня.
— Нужно вызвать «Скорую помощь», — заметила София.
— Нет, не надо, — еле выговаривая слова, произнесла Катя, — мне уже лучше. Вы не могли бы меня оставить одну?
— Ты уверена, что чувствуешь себя полегче? — заботливо спросил муж.
— Да, все хорошо, идите.
Когда все вышли, Катерина достала из своей сумочки телефон и набрала номер Александра.
— Я могу сейчас приехать? — спросила девушка, когда художник взял трубку, — это очень срочно.
Получив утвердительный ответ, еле стоя на ногах от потрясения, Екатерина вышла из комнаты.
— Ты куда? — удивился Анатолий.
— Мне срочно необходимо кое с кем встретиться, — девушка бросила на мужа такой взгляд, что Анатолий не посмел ее останавливать.
Катя почти не помнила, как добралась до мастерской Александра. Он ее встретил поцелуем.
— Что с тобой? Ты вся дрожишь?
— Мы с тобой встречались раньше, — заговорила Екатерина, игнорируя его вопрос.
Александр отстранился и сел на диван, никак по-другому не отреагировав на это утверждение девушки.
— Мы встречались двадцать лет назад, — почти шепотом повторила Катя, — ты разве не помнишь?
— Помню, — произнес художник.
— Почему же ты не сказал об этом?
— Я понял, что ты не узнала меня, поэтому не стал напоминать.
— Зачем ты так поступил?
Александр промолчал. Тогда Катерина продолжила:
— Я все вспомнила. Память хранила меня от того кошмара, который я пережила двадцать лет назад. Надо же, какое дежавю[4]. Мне было ровно пятнадцать лет — совсем еще девчонка, глупая и несмышленая, — Катерина произносила слова, как робот, пытаясь последовательно воспроизвести события тех ужасных дней, — Мы познакомились, как и в это раз, на Старом Арбате. Я гуляла с подругой, а ты меня окликнул и пригласил сразу в свою мастерскую, чтобы нарисовать портрет. Моя ошибка, что я пришла одна. Но разве я могла знать, чем все это закончится?
— Ты была очень красива, — произнес Александр, впрочем, как и сейчас. У тебя дьявольская красота. Это сводит с ума.
— Ты меня изнасиловал, — прошептала Катя.
Художник молчал.
— Неужели ты даже не раскаиваешься? Разве так бывает?
Молчание.
— Через два месяца я узнала, что беременна.
Александр резко посмотрел на девушку, но она этого не заметила, все дальше погружаясь в воспоминания.
— То, что я пережила в то время, невозможно передать словами. Именно поэтому, вероятно, мозг решил спасти меня и выкинуть из памяти весь этот кошмар. Я была на грани помешательства. Пыталась покончить с собой, наглотавшись таблеток. Врачи меня еле успели спасти, но ребенок погиб. С тех пор я не могу иметь детей.
— Извини, я не знал.
— И все это время со мной был Анатолий…
— Ты ненавидишь меня? — наконец заговорил Александр.
Екатерина не выдержала и разрыдалась, упав на колени перед художником:
— Это просто ужасно. Я не чувствую к тебе ненависти за твои поступки. Я уже ничего не понимаю. Наверное, схожу с ума.
Александр подошел к девушке и поднял ее:
— Катерина, это нормально то, что ты сейчас чувствуешь. Я тебе сейчас все объясню. Дело все в том, что ты моя жена.
Катя на него посмотрела, как на сумасшедшего. Все происходило, как во сне.
— Как имя твое? — задал совершенно неуместный, как ей показалось поначалу, вопрос Александр.
— Екатерина, ты же знаешь.
— А моё? — он продолжал задавать странные вопросы.
— Александр, разве нет?
— Нет. И ты должна это помнить, раз вспомнила события двадцатилетней давности.
Ты говоришь какими-то загадками. Я не в силах играть в эту игру.
— Сил у тебя хватит на десятерых земных женщин, Лилит, — улыбнулся художник.
Катя странно посмотрела на него:
— Как ты меня назвал?
— Лилит[5], это твое настоящее имя, данное тебе при сотворении. Темная богиня, своевольная, непокорная, с выразительным, притягательным взглядом, соблазняющая… — он не договорил, потому что страстно целовал ее.
Мысли девушки стали постепенно выстраиваться в определенную систему. Многое стало ей понятно. Ее мысли, ее видения, ее воспоминания…
— А ты? Ты?… — она боялась назвать его имя.
— Самаэль[6].
Глаза девушки загорелись, а он продолжал:
— И зарастут дворцы её колючими растениями, крапивою и репейником — твердыни её; и будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать ночное привидение (lilith) и находить себе покой[7]… Ты найдешь покой рядом со мной, воплощение Вечной Женственности, моя Лилит.
— Ты играл со мною?
— Игра с тобою неизвестно чем может закончиться. Я искал тебя через музыку.
— Я чувствовала что-то подобное, когда писала ее.
— Да будет любовь и музыка! — улыбнулся Самаэль.
[1] «Крейслериана» — цикл фортепианных миниатюр Роберта Шумана. Название «Крейслериана» происходит от фамилии Крейслер: так звали безумного капельмейстера, придуманного романтическим писателем Гофманом. Крейслер, как и все романтики, был влюблен, гениален, непризнан; как и все романтики, он не склонялся перед авторитетами и был убежденным неудачником, человеком с причудами: поэты его обожали, обыватели презирали. В «Крейслериане» Шуман создал его музыкальный портрет, воплотил его видения и грезы. Музыка получилась такой же радикальной и гипертрофированно романтической, как и ее безумный герой.
[2] Акапе́лла (итал. a cappella, «как в капелле») — пение без инструментального сопровождения.
[3] Тесситу́ра (итал. tessitura — ткань) — преобладающее расположение звуков по высоте в музыкальном произведении по отношению к диапазону голоса (вокала) или музыкального инструмента.
Различают высокую, среднюю и низкую тесситуры, соответствующие возможностям высоких, средних и низких певческих голосов и разновидностей музыкальных инструментов.
Звук определённой частоты будет являть собой высокую, среднюю или низкую тесситуру в зависимости от типа извлекающего его певческого голоса.
[4] Дежавю́ (фр. déjà vu — «уже виденное») — психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого, а относится к прошлому в общем.
[5] Лилит — в каббалистической теории первая жена Адама, позже ставшая первой женой Самаэля, царица и мать демонов.
[6] Самаэ́ль — ангел смерти в Талмуде и христианстве. Имя «Самаэль» иногда рассматривается как истинное «ангельское» имя дьявола. Каббалистический титул Князя тех злых духов, которые олицетворяют воплощение человеческих пороков. Один из главных демонов в иерархии ада.
[7] Ветхий Завет, книга Исаии (34:14).
