Черта

Макс Роуд

Черта

На окраине небольшого городка, расположенного в девяти километрах от Неаполя, в небольшой оливковой роще сидел человек. Несмотря на прекрасную летнюю погоду, когда кажется, что сама природа улыбается всему вокруг, его лицо было сумрачно, а застывший взгляд безучастно смотрел вдаль. Весь внешний вид этого человека свидетельствовал о том, что он принадлежит к высшим слоям общества, но белый, расшитый золотом, плащ, небрежно брошенный рядом на землю, ясно показывал, что для него самого это сейчас не имело никакого значения.

Он так долго сидел без движения, что стайка птичек безбоязненно крутилась возле его ног, собирая свою нехитрую пищу. Несколько раз мимо прошли рабы, обслуживающие окрестные поля, густо засеянные пшеницей и ячменем, а парочка молодых людей даже пыталась пошутить с ним, несколько раз проведя рукой возле самых глаз, будто проверяя, не спит ли он таким образом, но одного сурового взгляда оказалось достаточно, чтобы они поспешили удалиться.

Звали этого человека Марк Пуллий Кретон. Его отец был местным претором, подчинявшимся только наместнику самого императора. Казалось, что можно было бы ещё желать? В то время, как множествообычных римлян влачили нелегкое существование, Марк с самого детства не знал отказа ни в чём. Отучившись в начальной и грамматической школах, он уехал в столицу, где в течении четырёх лет получалвысшее образование, ведя при этом весьма разгульный образ жизни, но затем, несмотря на хорошие предложения по дальнейшему развитию карьеры, вернулся домой, чтобы помогать отцу, как раз назначенному на столь ответственную должность.

Дальше вся жизнь пошла как по маслу: хорошая добрая жена, двое любимых детей, интересная работа, большой дом и сотни рабов. Казалось, Марку было уготовано стабильное будущее, но… Жена неожиданно умерла, заразившись неизвестной болезнью, за ней следом умерли дети. Умерла половина рабов, а затем плохой урожай и последовавший мор среди скота, тоже не добавили к жизни светлых красок. Рабы и скот — дело поправимое, но семья...

Марк на целый месяц уехал в Помпеи, где, предаваясь всевозможным развлечениям, старался забыть о постигшей его утрате, и уже казалось, что ему это удалось, но вернувшись домой, он стал совсем нелюдим. Обычные человеческие радости не вызывали у него прежних эмоций, а жизнь, недостижимая для абсолютного большинства людей, не приносила ему желаемого счастья. Боль утраты не позволяла пока найти новую жену, а одиночество привело к замкнутости и откровенному нигилизму. Марк стал видеть в окружающих только слабых мелких людишек, снедаемых страстями и жаждой наживы, готовых убить ближнего даже ради мелкой серебряной монеты. Без эмоций исполняя свои обязанности помощника главы городского сената, он думал о несовершенстве этого скудного мира, подчиняющегося только грубой силе и ведомого вперед только волею горстки людей, наделенных богами властью и богатством. Он и сам являлся частью этой когорты избранных, но

Несмотря на утешения матери и мудрые советы отца, призывавших не падать духом, но не понимавших, что происходит с их сыном, Марк не становился прежним, но всё же он постепенно менялся. Многие сочувственно смотрели на него, думая, что все происходящее связано со свалившимися на него несчастьями, но сам Марк уже принял новую реальность, понимая, что прежнего не вернуть, а новое и есть теперь его жизнь.

Он начал истово молиться. Посещение храма стало его ежедневным ритуалом, но уже через месяц, не получая желаемого результата, Марк постепенно отдалился от своих богов. О чём он просил? О том же, о чём просят все — обрести спокойствие и найти себя в изменившемся мире. Не получив ни того, ни другого, Марк озлобился и попытался с головой уйти в работу, где начал проявлять невиданный энтузиазм. Резкость и решительность, с которой он действовал, впрочем, не нашла понимания у окружающих, а это означало одно — новый тупик.

Люди стали его бояться, друзья перестали любить. Марк не подавал вида, но сам немало страдал от этого, не в силах тем не менее что-то изменить. Мир стал выглядеть несколько иначе, его совершенно перестали волновать мелкие события. Он видел теперь странные сны, но множество чужих мучений, зла и боли, что открывались перед ним, не только не страшили, а напротив, Марк видел в этом жестокую правду и вынужденную справедливость происходящего. Сны завлекали его, манили, он не оттуда хотел возвращаться. Только там он чувствовал себя свободным и самодостаточным, там были те, с кем ему было хорошо, но утром они исчезали, оставляя после себя лишь шлейф неясных воспоминаний. Он не помнил лиц, не помнил имён, не помнил происходящего, но ощущение, с которым он просыпался, было определенно лучше обычной лействительности.

И вот теперь, сидя в тени оливковых деревьев, он в очередной раз пытался привести свои мысли в порядок. Марк уже несколько раз приходил в эту рощу, пешком преодолевая немалое расстояние, но ему нравилась дорога, идущая среди полей, наполненных ароматами и звуками природы. Большой город вместе со своей суетой оставался позади, а здесь, в уединении, он мог спокойно размышлять. Удовлетворяющих его решений, правда, пока не находилось, но сила, исходящая от этого места, действовала поистине умиротворяюще. Временами он начинал дремать, и время, такое неумолимое, вдруг останавливалось...

Внезапно Марк вздрогнул и резко поднял голову. Солнце уже давно миновало свой зенит, а значит он даже не заметил как прошла добрая половина дня. Рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, сидел заросший бородой старик в неопрятных коричневых одеждах. Проведя полдня под палящим солнцем, Марк очень хотел пить, и был немало удивлен, когда старик с улыбкой протянул ему блестящую флягу, наполненную какой-то жидкостью.

— Ты кто? — удивленно спросил Марк.

В ответ тот усмехнулся:

— Пей!

Марк, словно завороженный, сделал несколько больших глотков. В сосуде оказалась прохладная и удивительно вкусная вода.

— Я к тебе, Марк, — сказал старик.

— Кто ты?

— Меня зовут Эльстрат, но вряд ли тебе что-то скажет мое имя.

— Грек?

— Грек? — старик задумался. — Ну да, грек… пусть будет грек. Флягу-то отдай!

— Что тебе надо? — Марк смотрел на него с нарастающим интересом.

— Лично мне ничего не надо, — улыбнулся тот. — Это тебе скорее надо. Ты громко и сильно думаешь — так сильно, что тебя услышали.

— Кто?! — Марк в удивлении вскинул брови и огляделся. — Кто может услышать мысли?

— Кто надо. Попробуй додумать сам — здесь никто никого не называет… Знаешь, почему?

— Я не понимаю тебя, Эльстрат, — сказал Марк. — Вообще не понимаю о чем ты говоришь! Но фляга у тебя золотая, а это что-то да значит.

Видя, что старик молчит, подождав, он спросил:

— Ну хорошо… почему?

— Потому что имени нет, Марк. Имен много, а имени нет.

— Это как? Имя у всех есть, грек. Неужели это Плутон или… или его уважаемая супруга?!.. Но как меня услышали, я ведь уже давно не хожу в храм?

— Тьфу! — старик смачно сплюнул. — Если бы меня не послали именно к тебе, я бы подумал, что ошибся! Даже говорить не стал бы с таким идиотом!

— Не забывайся, грек! — глухо произнес Марк. — Я могу ведь и рассердиться, а в гневе меня лучше не видеть.

— Вот! — Эльстрат, видимо очень довольный услышанным, даже хлопнул в ладоши. — Так и надо говорить! Будь собой — огрызайся, рви на части несправедливость! И не округляй опять так глаза, Марк, ты выглядишь от этого глупо. Скажи мне лучше — ты богат?

Марк хмыкнул:

— А разве по мне не видно?

— А разве богатство это то, что видно? Нет, ты чувствуешь себя богатым?

— Ты имеешь ввиду, что богат не тот, у кого всего много, а тот, кому достаточно? Мне это неважно, Эльстрат. Счастье не в деньгах.

Эльстрат вздохнул:

— Так все говорят. У кого есть деньги, и у кого их нет. Одни из лукавства, другие от обречённости.

— Я богат, старик. Но ты ведь не это хотел спросить, да?

— Да, не это. Ты счастлив?

— Я должен отвечать?

— Желательно.

Марк оглядел собеседника с головы до ног:

— Почему? Кто ты такой вообще?

— Я жду ответ, — спокойно произнёс старик, игнорируя встречный вопрос, равно как вызов, с которым он был задан.

— Нет! — сорвавшись, Марк крикнул во весь голос, отчего даже с дальних деревьев сорвались давно щебетавшие там птицы. — Нет, я не счастлив! Будь я счастлив, разве сидел бы я здесь, в этой пыли? Но я не счастлив, а потому мне здесь хорошо, и потому я вообще разговариваю с тобой, хотя мог бы просто пнуть ногой и прогнать.

— Вот для этого мне и нужна эта фляга! — зажмурившись от удовольствия, Эльстрат вновь приложился к её горлышку. — Изумительное вино! Не желаешь ещё?

— Вино? — Марк, до этого вскочивший со своего места, вновь сел рядом. — Там вода.

— Попробуй! — Эльстрат протянул ему сосуд, блеснувший на солнце полированным боком. — Альбанское, выдержанное!

Марк с недоверием сделал глоток и едва не поперхнулся от терпко-сладкой жидкости, огнём прошедшей через горло.

— Неразбавленное! — проговорил он, прикрывая рот рукой.

Эльстрат с довольным видом кивнул:

— И не надо разбавлять! Так только лучше. Выпей еще! Выпей-выпей, почувствуешь смысл моих слов.

— Ты подменил флягу? — спросил Марк. — Или хочешь сказать, что вода превратилась в вино?

Эльстрат повернулся и некоторое время молча смотрел на Марка, а затем со вздохом спросил:

— Ты действительно такой дурак или просто не понимаешь, что происходит?

— Старик! Я говорил тебе — не забывайся!

— Да что же это такое! — Эльстрат страдальчески возвёл глаза к небу. — Что нужно сделать, чтобы побороть такой лютый материализм?! Ну хорошо, Марк, раз ты хочешь услышать нечто удовлетворяющее и понятное… я действительно послан Плутоном и его супругой, Прозерпиной. Они нуждаются в тебе и предлагают покровительство в обмен на верность. Ты готов?

— К чему? — напряженно спросил Марк, на которого эти слова произвели должное впечатление.

— Они желают тебя видеть.

— Как?

— Я тебя отведу.

— Но… для этого я должен буду умереть? Боги не живут в этом мире.

Эльстрат кивнул:

— В некотором роде, да, должен. Боишься? Не надо, это не так страшно.

— Но почему именно сегодня? — спросил Марк, покачав головой. — Я не знаю… необходимо подумать, подготовиться.

— Открою тебе секрет, — Эльстрат поднял вверх указательный палец, обозначая особенную важность своих слов. — Мы не приходим к тем, кто не готов. Ты давно готов на все, и сам прекрасно это знаешь. Тебя обидели, мир стал мал и неинтересен для тебя. Ты хочешь иной судьбы, но сделать ничего не можешь, так!?

— Откуда ты знаешь?

— Неважно. Тебе дается шанс, и второго не будет. Впрочем, у тебя есть выбор… я еще могу уйти.

— Нет, постой! — заметив его движение, Марк схватил Эльстрата за рукав. — Что я должен сделать?

— Выбор, ты должен сделать выбор. Но помни, что сделав его однажды, назад пути нет.

— Почему именно я?

— В тебе есть сила, о наличии которой ты сам даже не подозреваешь, и пока тебя не прибрали другие, мы хотим сделать это первыми. Но зачем конкретно ты нужен и чем будешь заниматься — это уже не мое дело.

— А почему ОН сам не пришел? Плутон, он ведь может принимать любое обличье?

— В ответ Эльстрат высоко поднял брови:

— А кто ты такой, чтобы ЕМУ ходить к тебе!? Не думай только, что если тобой заинтересовались, то ты такой совершенно особенный. Нас очень много, Марк! Впрочем, встреча с ним у тебя впереди и она не за горами. А потом… — после некоторой паузы продолжил старик, — почему ты решил что я — это я? Откуда человеку знать, как выглядят боги?

— Потому что в тебе нет мощи, — Марк пожал плечами. — Сила есть, а мощи нет. Я это вижу.

— Ого, браво! Теперь понятно, что в тебе заинтересовало ЕГО! Тебе едва дали возможность почувствовать себя, а ты уже сумел меня удивить! Поверь, меня удивить непросто. Одним вином это не объяснишь, хотя оно и непростое.

— Я недавно стал такой, старик, совсем недавно. — тихо сказал Марк.

— Конечно. Тебя просто разбудили, ту твою личность, которая дремала до времени… Способ жестокий, но действенный. Ты должен был почувствовать, что значит иметь, терять и страдать от этого.

— У меня все отняли специально!? — Марк резко вскинул голову. —

— Не напрягайся так, — ответил Эльстрат, вновь протягивая ему свою флягу. — Тебе дали возможность уметь думать, а это привилегия, уж поверь. Только думающий может сравнивать и делать правильные выводы. Впрочем, все свои потери ты скоро получишь назад.

— Потери? — проговорил Марк. — Я потерял семью, а с ней и веру. Первое вернуть невозможно, хотя… Плутон ведь властелин загробного мира...

— Он может всё, — Эльстрат лукаво подмигнул. — Если ты захочешь, то вернёшь свою утрату.

— А я могу и не захотеть?

— Всё возможно.

Воцарилось долгое молчание. Между тем, за разговором незаметно подкрался вечер, солнце закатилось и воцарилась полутьма.

— Я готов, Эльстрат, — наконец сказал Марк. — Делай то, за чем пришел.

— У нас есть время, не торопись.

— Сколько еще?

— А вот пока Селена не станет над горой. Посиди, подумай, предайся воспоминаниям.

Так прошел ещё час. К этому времени уже совсем стемнело, на небе зажглись яркие звезды, а Селена, которую они ждали, уже показала свой бледный бок, медленно выползая из-за Везувия.

— Это больно, Эльстрат? — вдруг спросил Марк. — Я не боюсь, но все же?

— Больно и неприятно — это умереть не по своей воле в тот день, когда его за тебя выбрал кто-то другой, — Эльстрат широко зевнул. — Так умирают обычные люди. Всегда вдруг и всегда слишком рано, намного раньше чем хотелось бы каждому.

— Значит, это не смерть?

— В общепринятом смысле нет, конечно. Зачем ты нужен ЕМУ на несколько мгновений? Для этого достаточно другого материала, а мы служим вечно, Марк.

— А что сделал или захотел ты? Почему ты стал таким, как ты с НИМ договорился?

Эльстрат вздохнул:

— Яочень любил золото… любил его сильнее всего.

— И что? — Марк недоверчиво повел плечами, указывая на его грязный балахон. — Кроме фляги, не похоже, что у тебя его стало много!

Старик хитро улыбнулся, распахнул свой балахон итут же Марка ослепило сияние тончайшей золотой кольчуги, одетой поверх пурпурной туники.

— У меня его теперь столько, сколько я захочу, — сказал Эльстрат, окончательно сбрасывая балахон на землю.

— Такого нет даже у царя! — Марк смотрел на него большими глазами. — Какая тонкая работа! Никогда такого не видел!

— Такого нет ни у кого! — гордо сказал Эльстрат.

— И что ты дал ЕМУ взамен? — спросил Марк, покачивая головой.

— То же, что дашь и ты — свою верность!

— Хорошо, а зачем ты нужен ему, что ты делаешь?

— Я убеждаю! — глаза старика сверкнули.

— Всегда получается?

— Как видишь, почти всегда.

— А если нет?

— Отказников все равно быстро забирают… пока они не испортились, — старик хитро улыбнулся. — Впрочем, такие случаи единичны. Бывает, что человек запутался, но это его смертельная ошибка. С Плутоном и Прозерпиной шутки не проходят.

— Кто это делает? — спросил Марк.

— Забирает?

— Да.

— Ты позже поймешь этот механизм сам. Времени у тебя будет предостаточно.

— Сколько же?

— Больше, чем ты можешь себе представить… Однако нам уже пора! — Эльстрат повернулся и посмотрел на ночное светило. — Селена проложит путь!

— Уже! Что нужно делать? — Марк быстро встал.

— Ничего… Я проведу на земле черту, ты переступишь ее, потом я приложу к тебе вот это. — Эльстрат достал из кармана маленький чёрный медальон.

— Я готов! — Марк чувствовал себя решительно как никогда. — Давай!

Отломав ветку от оливкового дерева, Эльстрат ловко прочертил глубокую полосу на мягкой и податливой земле, вновь посмотрел на небо и жестом пригласил Марка. Тот быстро пошел вперед, прямо к черте, которая внезапно засветилась слабым белесым светом.

— Марк!

Тот оглянулся.

— Вместе с тобой в этот момент обязательно где-то появится твой антипод — во всем и везде должна быть гармония! — Эльстрат, словно извиняясь, развёл руками. — Вы часто будете рядом, иногда мешая, иногда помогая друг другу. Помни об этом, и вскоре ты научишься узнавать его. Он никогда не будет тебе другом, но и врагом не станет.

Марк молча продолжал смотреть на него через плечо.

— Как бы тебе не хотелось иногда, чтобы он ушел, этого не должно произойти, — продолжал Эльстрат, — я должен сказать это тебе сейчас, по-честному. Вы не одно целое, но и не сами по себе. Не будет его, не будет и тебя, Марк! Все должно быть уравновешено! Так всегда и во всём, а побеждает тот, кто мгновенно находит компромисс и отбрасывает сомнения! А теперь, иди!

Марк кивнул, махнул ему рукой и уверенно сделал шаг...

К О Н Е Ц

январь 2016