Бритье по-румынски

0.

Мозг, вернее подсознание — серый кардинал нашего организма. Порой и не ясно, на чьей стороне. Казалось бы, связаны неразрывно, ан нет — чуток зазевался и оно уже подставляет твою челюсть под удар. Или чей-то нос под твой кулак.

А потом — сознание под завязку начиняется тротиловыми шашками-вопросами с одной и той же надписью "Зачем?" И начинается — Бам! Зачем? Бу-у-ум! Бах, Бам, Бам, Бам! Заче-е-ем? Зачем, зачем, зачем, зачем? Какого беса сделал так и так?

Но промурыжишь себя пару дней, неделю и в итоге приходишь к выводу — был в состоянии аффекта, действовал неосознанно, а значит, взятки с тебя гладки. Кто его то подсознание поймет. До сих пор толком не изучено.

Только ерунда это всё.

Решения принимаются очень даже осознано. Обдумывается каждая мелочь, моделируются возможные варианты. А поскольку ресурсов для просчета вариаций в критических ситуациях нужен максимум — тебя просто отключают. Не буквально, да. Течение времени сильно замедляется, мысли замирают — все внимание крутится вокруг двух трех не более. Но фактически, от управления телом ты отстранен.

Думаешь — застыл неподвижно и пытаешься разобраться, что такого в просьбе закурить. Простой вопрос ведь?! А в следующую секунду понимаешь — твой кукловод Подсознание — уже все просчитало, приняло решение и остается только его исполнить. А еще точнее — твой кулак уже, врезаясь в челюсть бедолаги попросившего сигарету, исполняет это решение. Доля секунды еще есть, подумать какого черта я делаю, а дальше все на уровне рефлексов — бьешься, чтобы биться, сначала, потом, чтобы победить.

Сидя в самолете и вернувшись к обдумыванию причин своего поведения прошлым вечером, Петя решил — алкоголь не главный виновник, а так как полет будет длиться достаточно долго — времени на исследование чертовых подвалов подсознания и поиск той истины, что, как известно где-то рядом, хватит сполна. Он устроился по удобнее (спасибо бизнес класс) и, прикрыв глаза, мысленно вернулся на встречу с французами.

1.

Прощаясь, Петр натянул дежурную улыбку а-ля «американ хэппинес» и удерживал до самого выхода из здания офиса проклятых лягушатников как же удачно англичане подобрали им прозвище — только и делают, что квакают впустую. Всё — вышел, теперь можно расслабиться и выпустить пар. Он ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и от души выругался. Угораздило ведь из всех иностранцев связаться с французами. Но, кто ж знал, что те окажутся, мало того, совсем не подготовленными к реалиям российского бизнеса, но и упертыми до жути.

Сердце все еще колотилось от негодования, того и гляди проломит грудную клетку. Петр задержал дыхание, дождался панической реакции мозга и только тогда медленно выдохнул и так же, не спеша, вдохнул. Осенний Костромской воздух приятно освежал. Вот еще вопрос, какого черта надо было располагать офис именно здесь. Несомненно, до Москвы не далеко, Ж/Д быстро доставит хоть куда, да и самолеты никто не отменял, но есть же более удачные города. Кажется кто-то из партнеров, говорил Пете, что один из инвесторов раньше был в Костроме проездом и остался, настолько впечатлен, что при выборе места для офиса, другие варианты и не рассматривались. По мнению Петра — ничего выдающегося город не предлагал.

Выровняв, наконец-то дыхание и угомонив немного сердце, он двинулся в сторону гостиницы. Встреча, тем не менее, выходить из головы не желала. Отдельные фразы, то и дело всплывали в памяти, назойливо били по нервам. Попытку отвлечься на щебечущих то тут то там птиц, еще не улетевших в теплые края, хотя пора бы, постиг полный провал. А созерцание облаков принесло лишь раздражающе визгливый сигнал маршрутки, чуть не сбившей Петю, решившего, не доходя десятка метров до светофора, перейти дорогу у остановки.

— Не рановато на тот свет собрался, сынок?

— А? — Петр, оторвал взгляд от уезжающей газели и посмотрел на стоящую рядом женщину лет шестидесяти-семидесяти, из тех, про которых думаешь ну куда ты, куда собралась в такую рань, бабуля?! Сиди себе на лавочке у подъезда, так нет, в 10 утра уже в середине города и с полными авоськами. Выгляжу, наверное, как дебил он постарался придать себе вид серьезный, солидный.

— Бэ. Помирать говорю не рановато? Вы молодежь, телефонов дорогущих накупите и уткнувшись в них несетесь не разбирая дороги. Только и глядишь, как очередной фарш с дороги собирают или от капота отшкрябывают — женщина, не переставая бубнить, взяла стоявшие у ног сумки и медленно пошла к светофору. Петр посмотрел на руки, на удалявшуюся женщину:

— Но у меня же нет телефона… в руках. Я на облака просто засмотрелся, хотел отвлечься от про… — он махнул в сторону офиса французов и осекся на полуслове ну и на черта мне перед ней оправдываться?

 Но иррациональное чувство необходимости объяснить пожилой даме причины своей неосторожности, настойчиво подталкивало в спину. Ай, да ладно, какого хрена и Петр догнал женщину:

— Вам помочь? Сумки тяжелые, я же вижу.

— Ага, видит он — она поставила сумки. — Не видишь, что под носом у тебя твориться даже. Как только в колодец не навернулся, удивляюсь.

— Какой колодец? — Петя удивленно заморгал странная какая-то, что несет?

— Вот чудо в перьях, — старушка помахала перед его глазами — ты вообще зрячий? Вон тот колодец! — Повернулась и ткнула пальцем в канализационный люк со сдвинутой более чем на половину крышкой, как раз там, только, что прошел Петр.

— Да-а… на автомате обошел. Наверное… — теперь-то точно как последний дурак выгляжу Петр вздохнул. — Так вам помочь?

— Если под ноги смотреть будешь, помоги. А то и сам навернешься и продукты мои раскидаешь.

Петр взял сумки и посмотрел на нее выжидающе.

— Топай к светофору, чего стоишь? Я следом пойду, погляжу, чтоб не убился ненароком на ровном месте — старушка нетерпеливо замахала руками, подгоняя Петю. — Вот хорошо, ты мне сумки поможешь донести до вон той остановки, а я тебя целым через дорогу переведу.

— Да вы послушайте — Петр остановился, аккурат, на середине пешеходного перехода.

— Ну вот опять. Шагай, шагай, перейдем, потом расскажешь. Сейчас красный загорится уже — женщина потянула его за рукав пиджака.

Дойдя до остановки, он поставил сумки и, набрав воздуха, хотел было объяснить наконец-то, что он не какой-то там замечтавшийся подросток с плеером в ушах и телефоном перед глазами. Что он просто хотел отвлечься от идиотов французов, которые не понимая специфики ведения дел в России, своим вмешательством запросто могли сорвать все контракты, которые он с таким трудом заключил, и каких усилий ему стоило не припомнить этим выскочкам, что прогнали их уже раньше назад в Париж, году так в 1812, и сейчас можно устроить; пусть катятся со своими деньгами как санки под гору. Пока на мысль Пети как на снежный ком липли новые подробности, женщина его опередила:

— Ты сынок, ежели идешь, так иди. По сторонам-то не запрещается смотреть. И облака сколь хочешь разглядывай, только от дороги не отвлекайся, понимаешь? Идешь — иди. Думаешь о чем важном, остановись лучше. Или дойди куда надо, потом хоть заобдумывайся. А то ведь раскатает в блин джипом каким-нить. За рулем-то у них всё такие же вот как ты думальщики сидят. Думать думают, да не о дороге.

— Да не важные они. Я на этих, этих…— Петю с головой накрыла волна негодования. — Эти идиоты ни черта не понимают! А строят из себя…

— Вот остановился, плюнул на них и пошел себе дальше — женщина подхватила сумки и зашла в подъехавший автобус.

— Как это плюнул? Они же… — в этот момент двери автобуса закрылись и тот уехал. Петр в растерянности повертелся на одном месте, словно ища у кого бы спросить, как же это можно плевать на людей, пусть и таких глупых как эти французы. С таким же успехом, он мог поискать жизнь, где ни будь на кольцах Сатурна. В 10 утра пятницы улицы Костромы были… ну, они просто были.

Звонок мобильника раздался как инопланетный сигнал — внезапно и совершенно не ясно, какого черта?!

— Да, Макс, говори. Твою мать! — сделав пару шагов, Петя, дернувшись, остановился как вкопанный — в паре метров на скорости пролетел пикап. Успокаивая рванувшие сердце и дыхание, проводил взглядом, судя по очертаниям, тойоту тундру. Вспомнилась дурацкая шутка — Когда тундра бывает в городе? Когда она тойота.

— Ну ты хамло Петя. Я ему алло, а он мне твою мать — голос в трубке звучал несколько удивленно.

— Да блин старуха эта, чтоб ее. Напугала. Ладно, не обращай внимания, вечером расскажу. Привет, кстати — Петр двинулся в прежнем направлении, не забывая поглядывать под ноги и по сторонам.

— Да, на счет вечера, все в силе?

— Ну конечно. Самолет у меня завтра только в 17-30, так что можно будет посидеть в баре подольше, пообщаться. Не виделись-то сколько? Лет пять?

— Если не шесть. Давай тогда в семь заеду за тобой, есть у нас одно местечко на окраине, ирландец держит. Самое то посидеть, поговорить. Пиво живое — сами варят.

— Ирландец? Они вроде по виски больше спецы. Или он такой же ирландец, как ты румын? — Петя рассмеялся. — В стопицотом поколении?

Из трубки раздалось возмущенное сопение:

— Прабабка по отцу чистокровная румынка, чтоб ты знал.

— Да знаю, знаю. Ладно, злобный граф Дракула, ты румын, он ирландец, я русский — да здравствует интернационал! В семь буду ждать. — Петр отключился, не дав Максиму разразиться занудной тирадой на любимую тему о своих корнях. Еще в институте, при каждом удобном случае, тот рассказывал, что ни будь с этим связанное. Пять лет учебы, два года после, пока не разъехались по разным городам, да еще сегодня вечером предстоит слушать — румыны, румыны, румыны — так что пока брейк, Макс.

 Петя приободрился и даже почувствовал желание перекусить. Решив не тянуть до отеля, да и еда в них, честно признаться никогда ему не нравилась, зашел в ближайшее кафе.

2.

Мобильник оповестил Петю — друг прибыл и ждет. Глянув на часы — без пяти семь — и больше не обращая на телефон внимания договорились в семь, значит в семь, Петр продолжил бриться. Точно так же, сотовый, но со свойственной им — телефонам, комариной настойчивостью, продолжил играть. Потом смолк на пару секунд и завелся по новой. Так и провели пять минут, делая каждый свое дело.

Ровно в семь, Петр ответил на звонок:

— Вы румыны, хуже комаров порой.

— Ага, значит признаешь мои румынские корни — голос в трубке звучал радостно, будто не ему только, что пришлось названивать в ожидании ответа. Петр улыбнулся, до чего легко некоторых сбить с толку. — Я тебе минут десять уже звоню.

— Пять, Макс, всего лишь пять. Я брился, не мог ответить. — Петя захлопнул дверь номера и пошел к лестнице, местные лифты Оттис, доверия как-то не вызывали.

— А говорил девушка есть, все серьезно — по голосу живо представилось, как вытянулось от удивления лицо собеседника.

— В смысле?

— Брился, говорю зачем? Девочек подцепить, не иначе.

— Макс, это твоей румынской морде, может идет небритость, а я, успешный и представительный, должен всегда быть гладко выбритым, чтоб выглядеть успешно и представительно. Ты не поверишь, где порой можно встретить потенциального партнера для бизнеса.

— Бла, бла, бла. Выходи уже Петр Занудистов — в следующую секунду раздался мощный смех, переходящий в гогот. — А-хах-ха, ты понял? За Нудистов!

— Ха. Ха. Уже вышел, Петросяниус блин. — Петя убрал телефон и направился к стоящему перед входом такси, из окна которого торчало улыбающееся во весь рот лицо друга, и в самом деле не брившегося как минимум две недели.

Спустя часов пять или даже шесть, время в такие моменты учтиво не напоминает о себе, пролетая беззвучным болидом формулы 1, друзья, предсказуемо покачиваясь, вышли из бара, подышать свежим воздухом. Несмотря на несогласованность одного с другим, уже через минуту оба закурили.

Запрокинув голову, Петр смотрел на ясное звездное небо и пытался пускать колечки так, чтоб очередная звездочка была точно по центру. Приятная прохлада слегка отрезвляла. Доносящийся из далека лай собак навевал воспоминания о детстве, большую часть которого Петя провел у деда с бабкой в деревне.

— Как…хорошо — с трудом сдержавшись, в последний момент нашел замену рвавшемуся наружу мату. Что поделаешь, девушка его, категорически не одобряла нецензурщину и приходилось учиться сдерживаться везде и всегда, чтоб не ляпнуть в каком ни будь порыве красное словцо.

— Будет еще лучше, если я отойду во-он за тот угол и по-Ик! — Макс громко икнул. — Гхм, пос-И-ик-ик! Да что такое!?

— Дружище, я пре-е-екрасно понял, что ты там будешь делать, поэтому просто иди. Давай, сделай свое мокрое дело — оба громко рассмеялись.

В ожидании друга Петр докурил сигарету до фильтра и стал озираться в поисках урны. Вспомнился хозяин бара — Дилан, ирландец. Приятный малый, очень дружелюбный и общительный, ну просто, ну… удивительно, потрясающе. А вот о мусорке возле бара не позаботился.

 — Ты давно Дилана знаешь, Макс? — крикнул Петя другу.

— Года полтора — раздалось из темноты. — Классный парень, скажи?!

— Согласен — сказал Петя уже не так громко, да оно и не требовалось, вопрос был риторическим.

Со стороны города, из темноты, неожиданно вынырнул силуэт и двинулся в его сторону. Вскинув руку с часами к глазам, Петр проверил дату до обещанного в декабре конца света еще далековато, так, что это не зомби. А хотя, почему бы и нет он снова сфокусировал взгляд на идущем к нему.

— Я извиняюсь, не угостите сигареткой. — Зомби неожиданно заговорил. Слышался акцент, очень знакомый, но после мешанины ирландского спасибо хозяину заведения, немецкого данке шон туристы фатерлянд и вроде даже грузинского, языков, часы подряд звучавших в баре, Петя не мог определить какой именно. И так увлекся задачей, что даже не ответил несостоявшемуся зомби. Тот, на поверку, оказался невзрачным мужиком, в несколько потрепанной одежде и, Петя даже помотал слегка головой, пытаясь понять не видится ли ему это спьяну — в шляпе. Не совсем, как у ковбоев из вестернов, хотя если ту, потрепать, как следует, намочить, высушить, еще раз потрепать, будет один в один.

— Мужчина, дайте закурить. Сильвупле. — Зомби остановился напротив Пети. А тот, разглядывая столь непривычный головной убор, совершенно упустил начало фразы, но зацепился за последнее слово.

— Как ты говоришь?

— Сигаретой угостите, говорю.

— Нет, нет. Последнее слово, какое было?

— Пожалуйста. По-французски сильвупле.

3.

Вот оно! От неожиданного прозрения Петр открыл глаза и выпрямился в кресле. Вот оно. И он. Оно — слово сильвупле. Он — момент, в который управление телом было у него безапелляционно отобрано.

Дальше проследить цепочку причинно-следственных связей легко.

Сработав как триггеры, слова — по-французски и сильвупле, раскрутили маховик накопившегося за день раздражения и следом классическая схема «сознание тупит на псевдо-важный вопрос, тело под шумок сливает негатив самым банальным способом — дракой».

При воспоминании дальнейшего Петя почувствовал, что краснеет. Подпалить торчащую клочками бороденку того мужика, да уж, такого он себе со школьных времен не позволял, когда с городскими в деревне бились на дискотеках. Ладно тогда — молод, горяч, в башке ветер; выпил, подрался и вроде не зря время провел. Но сейчас то?! Как он Максу сказал? Успешный и представительный?!

И ведь упирался еще, когда друг оттаскивал его от бедолаги. Пытался даже доказать им обоим — обоим! — что уж лучше бороду такую спалить чем ходить с ней. Не мужик же, а чучело! Настоящий мужчина — гладко выбрит! Всегда!

Представительный… Твою налево, Петя, ты себя просто офигительно представил! Блин, эталонное быдло, по-другому не скажешь. Он обхватил голову руками и уткнулся лбом в колени.

— Мужчина, вам плохо? — проходившая стюардесса заботливо склонилась к нему. — У вас не давление случаем? Вы уж чересчур раскраснелись. Может вам жарко, минералки холодной принести?

Интересно, в эконом-классе они такую заботу проявляют? Услужливо помогая облегчить чувство вины и стыда, подсознание для отвлечения внимания запустило шаблон зануды. Петя мысленно дал себе подзатыльник за неуместный сарказм и медленно выпрямился, стараясь улыбаться поприветливее.

— Благодарю, я в порядке. Если можно бурбона 150 грамм, со льдом и несколько, не более, мгновений Вашей улыбки — Петр легонько коснулся пальцев руки стюардессы, при этом глядя в глаза.

Широко улыбнувшись, девушка чуть склонила голову, в знак приятия комплимента и ушла. Всего несколько минут и уже Петя благодарно кивает, улыбается в ответ и, взяв стакан, остается вновь предоставлен сам себе.

Покатав виски во рту, так быстрее наступает эффект, Петр отправил его дальше, внимательно прислушиваясь к ощущению разливающегося тепла. И постепенно, подобно утреннему туману над рекой, сначала теряющему молочную плотность, а потом и вовсе исчезающему под легким, но настойчивым ветерком, напряжение и чувство дискомфорта рассеялись под напором алкоголя.

Не позволяя себе омрачить процесс употребления волшебного, односолодового напитка, Петр, глядя в иллюминатор, принялся фантазировать, как чертовски здорово мог бы провести время на осеннем Бурбоновом Фестивале в Америке.

 К моменту, когда самолет набрал дежурную высоту, Петя сполна отдал дань уважения любимому сорту алкоголя и полностью отрешившись от случившихся в Костроме неурядиц, мирно задремал.

4.

В какой-то момент, Петю стало грызть чувство, мягко говоря, неправильности в обстановке либо посетителях бара.

Он внимательно присмотрелся к Максу — ничего. Совершенно обычный мужик. Добродушное круглое лицо, сдвинутый на макушку клетчатый берет, то и дело кивает бубоном в поддержку слов своего хозяина.

Петя пробежал глазами по шумной толпе посетителей, остановился на четверке молодых парней, в рогатых военных касках. Долго хмурил брови, силясь понять, чем они его зацепили, плюнул и продолжил осмотр.

Бармен! Вот уж кто точно достоин пристального внимания. Низенький, в зелено-коричневом костюме и цилиндре, чуть сдвинутом набок — вылитый леприкон. Что уже подозрительно, ведь всем известно — леприконы не работают, тем более в барах. Или тогда уж это должна быть как минимум ювелирная лавка. Сфокусировав взгляд и приглядевшись, Петр удивленно вскрикнул — борода! У бармена рыжая борода! Да не простая, а из четырех, нет, даже пяти косичек. Вот причина беспокойства. Петя точно помнил — когда пришли, тот был выбрит начисто. Прервав монолог Макса, он прожестикулировал нечто похожее на «пойду к барной стойке, надо кое-что выяснить». Друг в ответ только громко отрыгнул и стал вливать в себя очередную кружку с пивом.

Проскочив через отплясывающих грузинов в шотландских килтах, Петя столкнулся нос к носу с кобылой. Уже хотел высказать наезднику, что нарушение правил посещения баров конечно позволительно, если вас воспитали ослы, однако вовремя разглядел, что это вовсе не кобыла, а конь и, успокоившись, покорно стал ждать, когда джентльмены получат заказ у бармена и отъедут.

В ожидании, Петр обратился к размышлению — отчего посещать бар запрещено кобылам, позволено коням, но категорически не разрешено пони, кем бы он не был — мальчиком ли, девочкой. Толкового объяснения никак не находилось. Он повернулся к сидевшему за ближайшим столиком пожилому мужчине во фраке звездно-полосатой расцветки, и таком же цилиндре, прямо ходячий американский флаг:

— Не подскажите почему? — обратился к нему Петя.

— Все просто мой идеологический друг. Представьте, что в Ваш бар въезжает человек на пони. Вы его естественно спрашиваете, указав на пони — кто это? И что слышите в ответ? Правильно — это пони. Ну и как прикажете это понимать? Пони?! Это кто? Конь? Лошадь? Пускать в заведение или нет? Не пустите, а потом окажется, что надо было. Засудят! Именно поэтому владельцы баров пролоббировали закон о включении в запрещенных посетителей пони. — Закончив, мужчина подмигнул.

— А-а-а, вон оно что. Спасибо… э, не знаю имени вашего.

— Дядюшка Сэм, будем знакомы — они пожали руки.

— Еще поболтаем, как ни будь — Петя увидел, что бармен освободился. — Мне пора, тут дело важное. — Он оставил собеседника поглощать истекающие жиром баварские колбаски.

— Бармен, уважаемый — Петя, перекрикивая музыку, помахал, привлекая внимание, — налей чего ни будь, мозги прочистить.

— Чай, и не просто, а с бегемотом — бармен поставил на стойку коробку с чайными пакетиками. Петя поднес один из них к глазам и сощурился, пытаясь рассмотреть через сизый туман сигарного дыма напущенного Дядюшкой Сэмом, что за чудо чай такой. И правда, в пакетике, среди чайных листочков сидел микроскопический бегемот — серый с белесым животиком и большими умильными глазами. Петр задумчиво посмотрел на бармена и спросил:

— А как его пить?

— Всё как обычно. Чашка, кипяток, один пакетик и ждем пока бегемот не растворится почти полностью, оставив только глаза. — Бармен сопровождал объяснения наглядной демонстрацией. — И, когда останутся только глаза — что означает чай заварен, ждем когда они моргнут два три раза подряд — значит температура упала до оптимальной, и вуаля, чай готов. — Он придвинул чашку к Пете и улыбнулся, оглаживая левой рукой среднюю косу своей бороды.

Попробовав осторожно чай, Петр кивнул, действительно идеальный напиток. В несколько глотков осушив чашку, почувствовал проступающую ясность в голове. Всплыла мысль о том, зачем он сюда подошел изначально. Покопавшись в кармане, достал зажигалку и снова помахав бармену, привлек его внимание, показывая жестом, чтобы тот приблизился и можно было говорить, не стараясь перекричать музыку. Стоило тому склониться над стойкой и Петя, обхватив за шею, запалил ему бороду. Каждую косу. Все пять. В следующее мгновение он обнаружил, что лежит посреди бара, руки и ноги держат те самые парни в рогатых немецких касках, а все остальные посетители образовали круг и молча смотрят, явно ожидая развития событий. Музыка стихла. Поискав Макса, Петя не увидел его. Неожиданно обзор загородило что-то зеленое, с редкими пятнами золотистого. Сфокусировав взгляд, он понял, что над ним стоит бармен, но почему-то с абсолютно целой бородой. Ни один волосок не пострадал от зажигалки. Хотя Петр помнил, что успел доли секунды насладиться паленым запахом и удивленным выражением лица этого лже-леприкона, которое вызвала Петина неожиданная эскапада. Как бы то ни было — вот он бармен, целый, невредимый, абсолютно не расстроенный, а даже явно довольный происходящим и с целехонькими пятью косицами рыжей бороды. Ах да, и стаканом Кровавой Мэри в руках.

— Вы месье, безобразник, каких свет не видывал. — Толпа одобрительно поддакнула словам бармена. — Вот, и гости мои согласны. — Снова раздалось стройное, пугающе синхронное "Да, да" посетителей. — Но к счастью, есть у нас лекарство от вашей болезни, толкающей на такие чудачества. — Лже-леприкон повернулся кругом демонстрируя поднятый выше головы стакан с Кровавой Мэри. Люди вокруг зааплодировали, с задних рядов раздался свист. Потрясающе. Сдохнуть на полу кабака от аллергии на Тобаско. Петя, у тебя все шансы на премию Дарвина. Он было дернулся, безуспешно — четверо немецких молодчиков держали крепко, однако попытка не прошла незаметно и один из них сняв каску, ткнул рогами Пете под ребра. Потом еще разок, для закрепления эффекта. Петр несколько секунд после этого даже боялся вздохнуть.

Бармен тем временем присел возле него на корточки и доверительно зашептал:

— Не помрешь, не переживай. Вылечим тебя и отпустим. — Он встал и прокричал в сторону подсобки — Влад! Выйди к нам!

Послышалось шарканье ног, толпа расступилась и Петр увидел старого, просто древнего мужчину в униформе цирюльника. Он остановился возле лже-леприкона и спросил того, не отрывая взгляда от распростертого Петра:

— Пациент?

— Именно. Влад, начинай читать, а я волью лекарство. — Бармен поднес стакан к раскрытому рту Пети — один из немцев просто показал шлем, напомнив об острых рогах и Петр не увидел смысла сопротивляться, добавляя себе бонусы пыток. Будучи занят тем, что старался не захлебнуться острым пойлом, струящимся в глотку, Петр понял только, что Влад-цирюльник в это время очень быстро, монотонно и невнятно бормочет что-то на румынском.

Через некоторое время, сколько, трудно сказать, ведь находясь в такой пикантной ситуации на часы смотреть забываешь, Петр осознал себя стоящим перед зеркалом в человеческий рост. Макс помогал ему одеть пиджак. Рядом стоящий бармен дружески хлопал по плечу и, указывая на Петино отражение в зеркале, говорил:

— Вот, гляди. В зеркале борода есть, а на самом деле ее нет! — Петя провел рукой по подбородку и в самом деле ощутил гладкую кожу, как будто только выбритую и смазанную освежающим кремом. Осторожно протянул руку и провел по зеркалу пальцами там, где отражалась борода. Снова огладил подбородок. Посмотрел на лже-леприкона и спросил:

— А как же теперь бриться?

— Никак. В этом и смысл. Борода только в отражении. Со временем пройдет. Если лечение подействует. Ну, а если нет, — бармен пожал плечами — не смотрись в зеркало и всё. — Он рассмеялся и снова похлопав Петю по плечу сказал — Только советую постричься на-лысо, чтоб с расчесыванием не морочиться. — Кивнув Максиму, бармен лже-леприкон ушел в зал, вечер, судя по звукам, продолжился.

Выйдя на крыльцо, Петр повернулся к другу и спросил:

— Макс, что сейчас было? Ты же румын, что этот мумифицированный парикмахер там бормотал?

— Не уверен, конечно, но кажется я разобрал некоторые знакомые слова. Прабабка иногда страшилки всякие рассказывала из своего детства. Так вот, очень похоже, что прокляли тебя Петя. Очень так погано прокляли. И наш самолет приступил к снижению. Просьба выровнять спинки кресел и пристегнуть ремни — Максим вдруг заговорил женским голосом. Петя нахмурился и тут же завертел головой пытаясь отыскать источник появившегося назойливого гудения. Его качнуло.

Петр открыл глаза, проморгался и посмотрел в иллюминатор. Уже виднелись домики пригорода. Прилетели.

5.

Сидя в такси и глядя на пролетающие мимо знакомые места, такие родные, вселяющие спокойствие, Петя пытался понять, что же за сон такой приснился и какая его часть наиболее близка к реальности посиделок с Максом. Получалось плохо — кроме факта недостойного поведения вылившегося в поджег ни в чем не повинного случайного человека, все остальное помнилось смутно, как будто смотришь фильм через стакан с дешевым мутным самогоном. Будучи реалистом по жизни, Петя понимал тем не менее, что всякое необъяснимое дерьмо имеет свойство случаться именно наперекор законам реальности. Маленькая алкогольная амнезия еще и раздражала ту струнку характера, что требовала быть по возможности в курсе всего. Решив не откладывать и выяснить подробности у Максима, он достал мобильник, впервые со встречи в баре, и тут же, неприятным экскрементом на лазурном побережье, выскочило воспоминание о попытке вызвать парикмахерскую на колесах для того бедолаги, неудачной как выяснилось, ибо батарея села в ноль. И — такой и осталась. Петя, в который раз задал себе риторический вопрос — что сложного вовремя зарядить сотовый — и убрал трубку, поставив мысленную галочку позвонить другу при первой возможности.

— Неделя сюрпризов — только и нашелся сказать Петр, глядя в глаза сидевшего на пороге в квартире маленького, цвета мела котенка. Тот с любопытством и без малейшего страха разглядывал вошедшего человека.

Поставив чемодан и раздевшись, Петя, наконец, увидел прицепленную к зеркалу записку от своей девушки Алисы. Взяв котенка на руки, прошел на кухню, посадил того на кухонный стол и, достав из холодильника бутылку пива сел и стал читать вслух иногда поглядывая на неожиданно образовавшегося питомца:

— Любимый бла бла бла, уезжаю в командировку, буду в воскресенье утром, дождись, никуда не убегай, скучаю, бла бла бла. А! Вот, про тебя. — Петя легонько тюкнул горлышком бутылки по носу котенка, отчего тот сначала зажмурился, а потом, привстав на задних лапах передними замахал, отбиваясь от дерущейся, да еще и противно пахнущей штуки. — Любимый, знаю, ты против домашних животных, но Феликс, — Петя взял лапку котенка и легонько потряс. — Приятно познакомиться, Петр. — Феликс особенный. Вы подружитесь, обязательно. Просто если бы не я, его бы разорвали собаки. Кстати мне нужна теперь новая сумочка — подрисованный грустный смайлик недвусмысленно намекал на то, что сумочку покупать придется таки именно Пете.

Он молча допил пиво, выбросил бутылку в мусорное ведро и сев обратно, посмотрел котенку в глаза. Животное, словно чувствуя, что решается вопрос его проживания на уже успевшей полюбиться территории, подобралось и сидело неподвижно, теперь больше походя на плюшевую игрушку. В гляделки победил котенок — Петя моргнул, и тут же моргнул Феликс, встал и, подойдя, потерся о руку, своего нового, судя по реакции, хозяина.

— Ладно Феликс, Алиса говорит мы с тобой подружимся, а я ей верю, так, что добро пожаловать. А сейчас я пойду вздремну, хотя и не привык делать этого днем, но вымотали меня иностранцы уж чересчур. Пойдешь со мной? — Петя протянул руку. Котенок посмотрел на нее, на человека и широко зевнув, забрался на ладонь. Рассмеявшись этой выразительной пантомиме, Петя почесал Феликса за ухом и пошел в спальню.

6.

Уже вечером, перед сном, стоя в ванной и критически оценивая свою как обычно чрезвычайно быстро отросшую щетину, Петя решал побриться сейчас или встать утром пораньше. Однако организм все еще не чувствовал себя отдохнувшим ни морально ни физически, что создавало огромную вероятность проспать и встретить Алису бородатым чудищем, чего она терпеть не могла. Да и сам Петя предпочитал брить еще не успевшую заматереть щетину, иначе процесс доставлял массу дискомфорта. Собственно вот и решен вопрос. Петр намазал подбородок пеной и принялся тщательно бриться. Сам процесс ему нравился. Нравилось убирать белую пену, как будто дорожки от снега очищаешь. И осознание — что такими простыми действиями сам себя превращаешь в немного помолодевшего, похорошевшего человека, многого стоило. Но вот начать. Начать было трудно. Постепенно конечно, взрослея, Петр определил себе целый комплекс положительных моментов бритья и путем пары тройки аутотренингов закрепил их в качестве главной положительной мотивации, что позволило победить врожденные лень и протест необходимости часто бриться.

Ополоснув бритву, Петя, занеся ее для бритья левой стороны нахмурился, глядя на чернеющие, как весенняя грязь на снегу, щетинки справа. Задумчивость при бритье никогда в принципе не мешала. Бывало, кто ж спорит, задумаешься и между движениями бритвы протекают не секунды, а целые минуты, но пары проходов всегда хватало. Сейчас же Петр с неудовольствием отметил абсолютную неэффективность. Не мазать же заново отдельно половину лица. Добреюсь, тогда сделаю второй заход.

Закончив, он осмотрел нисколько не уменьшившуюся небритость. Даже как-то больше стала, хотя это чушь, но впечатление именно такое. Петя сплюнул от досады, хотелось уже поскорее лечь спать, время пролетит мгновенно — пуф и ты уже в следующем дне. А там — чудесная погода, выходной и Алиса. Красота. С такими мыслями он заново намазался кремом для бритья и в этот раз против обыкновения начал с левой стороны. Что ж за начальница у Алисы — изверг не иначе — посылать человека в командировку, которая съедает половину выходных. Сумочка кстати! Надо будет первым делом съездить купить ее. Процесс этот долгий, так, что поставим задачу на первое место. Потом в зоомагазин обязательно — миску, лоток, что там еще Феликсу надо. Необычное имя, однако. Почему именно Феликс? Надо не забыть спросить у Алисы, откуда кличка.

Глядя на очистившееся от крема, но не от щетины лицо Петя почувствовал, что начинает злиться. Поднеся к глазам бритву, пристально вгляделся — как будто мог разглядеть степень заточки. Обреченно вздохнув, заменил кассету с лезвиями, благо Алиса всегда следила за наличием хотя бы одной новой, и снова взялся за баллончик с кремом.

Вот, опять, отвлекшись на посторонние мысли, Петр упустил момент, когда давление на кожу стало совершенно поверхностным и даже новые лезвия перестали справляться с жестким волосом щетины спасибо дедушкиным генам, чью бороду по семейным байкам можно было брить только после долгого распаривания в бане и только опасной бритвой кованной знакомым деревенским кузнецом, им же и заточенной. Да уж, тяжеловато дедушке приходилось. Намазывая в очередной раз лицо кремом Петя сосредоточился на процессе и рубил на корню любые посторонние мысли. Все движения делал не торопясь, осознанно.

Закончив с одной стороной, облокотился на раковину и, приблизив лицо к зеркалу, неожиданно для себя выругался в слух:

— Проклятые румыны. — Озадаченно посмотрел на свое отражение. — Блин, они то тут при чем? Петя. Хватит тупить. Не десять лет уже. У крема срок годности наверняка закончился. И кассета старая, затупившаяся, Алиса видимо замоталась, что не удивительно при такой начальнице, и забыла купить новую. Берешь гель для бритья, у тебя там с ментолом уже давно ждет очереди, ощущения экстрима будут непередаваемые, но надо, так надо. И вместо этой игрушечной бритвочки возьми подаренную дедом опасную бритву и за раз все сбрей, а то до утра простоишь тут. — Он пошел в кладовку за гелем с бритвой и, вернувшись, приступил к уже ставшему раздражать как никогда процессу бритья.

Медленно, осторожно, опасная бритва — опасна, учит нас капитан Очевидность. Не торопимся. Так, остановились, оценили:

 — Ай! Твою мать! — Петя дернулся, чуть не подпрыгнув на месте от острой боли, пронзившей правую пятку. Резко развернувшись, посмотрел на тут же отскочившего и припавшего к полу котенка. Маленький злодей бил хвостом туда сюда и шипел как взрослый, прожженный в драках котяра.

— Феликс! — Петя, наклонившись, уже хотел как следует шлепнуть того по заднице, но замер. — Феликс? — На белой спине животного с пугающей скоростью появлялись красные пятна. Впитываясь, расползались и буквально через пару мгновений котенок из белого стал розовым и все сильнее насыщался в сторону бардового. Феликс, однако, не обращал на это почти никакого внимания, пару раз только тряхнув мордой, продолжал шипеть. — Феликс? Ты… — Петя, потянув руку остановился. — Ну да не может быть… — он выпрямился и медленно повернулся к зеркалу, уже зная, что увидит. Об этом говорила и та проступающая, вернее набегающая стремительной прибрежной волной, боль в нижней части лица.

В детстве одним из его любимых фильмов был "Кошмар на улице Вязов". Именно он пришел на память когда Петя увидел, наконец-то реального себя, после пяти а пяти ли? попыток побриться. Киньте голодному озверевшему псу кусок свежего истекающего кровью мяса, а потом отберите, не давая съесть — получиться нечто похожее. В общем, даже Фредди Крюгер выглядел в разы лучше. Вся раковина, да и вокруг всё, было в крови. Болевые волны, уже не стесняясь, вцепились и грызли Петино лицо не хуже своры питбулей.

— Проклятые румыны, — просипел он падая и на последок прикладываясь виском об угол стоящей рядом стиральной машинки.

7.

Когда-то по молодости, довелось Пете попробовать натуральной конопли. Не той химии, что обычно продают барыги в городе, а настоящей, приготовленной, что называется с любовью, для себя, деревенскими парнями. И довелось еще ему, уже в более взрослом возрасте, пройти через неприятную процедуру бронхоскопии. После длительной болезни пневмонией лечащий врач настоял, хотя особых поводов то и не было, что собственно и подтвердилось — легкие были чистыми. И сидя, уже после, в процедурной и отходя от местного наркоза, Петя с удивлением для себя отметил схожесть ощущений с эффектом от той самой конопли. Разница была в том, что перед глазами плыло немного сильнее, но можно было, сосредоточившись придержать пляску окружающих вещей. Это были единственные два раза общения Пети с наркотиками — хотя для анестезии при бронхоскопии… но уж очень ощущения были близкими. Как бы то ни было, после этого к запрещенным препаратам Петр имел стойкое отвращение и, судьба благоволила, болеть так, чтобы возникла нужда в наркозе более не приходилось. Очень уж ему не понравилось, то чувство утраты, почти полностью, контроля над собственным организмом. Спасибо, ему такого счастья и даром не надо.

И сейчас, открыв глаза, к смятению своему, в первые мгновения пробуждения, узрел плывущий потолок, идущие волнами стены и окно все таки накачали какой-то дрянью, это плохо, капельницу, еще какие то писклявые аппараты больница — а вот это хорошо, и пару человеческих лиц, слишком мутных, но узнаваемых — Макс и Алиса.

— Солнышко — в голосе девушки явственно и не прикрыто слышались слезы. — Петя, любимый… — а дальше только рыдания в захлеб.

— Старик, ты… Ты как? — Максим, здоровый, мордатый детина, подозрительно быстро кулаком потер глаза и попытался натянуть улыбку, мол все нормально, настоящие мужики не плачут.

Петя осторожно потрогал лицо — вся нижняя половина и выше, до глаз, была замотана бинтами, однако он их не чувствовал — только на ощупь. Две проделанные дырочки для дыхания носом рассмешили его блин, это со стороны оборжаться наверно, особенно если маркером немного поработать, однако смеяться с замотанным ртом занятие трудное — он затрясся на кровати всем телом издавая бухыкающие звуки. Мало похоже на смеющегося человека — и Алиса враз прекратив плакать, суетливо подскочила к нему и затараторила:

— Плохо? Больно? Моргни. Или нет, кивни. Я сейчас врача позову! Держись! — Она рванулась к выходу.

— Лис! — Максим успел обхватить ее за плечи и придержать. — Алиса! Алиса, глянь внимательно, он же ржет как конь!

Девушка, распахнув во всю ширь глаза, посмотрела в лицо Максиму, потом перевела взгляд на Петю — тот кивал и показывал плацем на друга, мол все так, прав он, я в порядке. Она резко выдохнула и снова посмотрев на Макса, спросила:

— А чего он?

— Его дырки для носа рассмешили — заулыбался тот. Особенно если маркером вот тут и тут подрисовать, вообще умора будет. — Он пальцем показал, где примерно, по его мнению, должно разукрасить бинты.

— Да ну вас, ненормальные. — Алиса надула губы. Петя поманил ее пальцем, взял ладонь в руки и крепко сжал, глядя прямо в глаза. Чуть кивнул и, отпустив ее, поводил пальцем правой руки на ладони левой как будто пишет и вопросительно приподнял брови.

— Блокнот и ручку. Сейчас сбегаю в киоск, тут рядом. Максим тебе пока расскажет… — она помахала руками, давая понять, что ей объясняли, но она не разобралась, — что-то. Про румын, бар, наговоры какие-то. Я быстро. — Девушка пулей выскочила из палаты.

Петя развел в стороны руки, приглашая Макса начать рассказ.

— Так, я тоже быстро, ей это слышать, в подробностях, совсем необязательно, по крайней мере, от меня. Ты я так понимаю ни черта не помнишь с того вечера? — Он дождался короткого кивка и показанных Петей сведенными почти в притык большого и указательного пальцев, и продолжил. — Ага, немного помнишь. Как бороду поджигал, помнишь? — снова кивок. — А как парикмахера вызвонить к бару пытался? — еще один. — Хорошо. А вот, что мужик тот тебе орал во всю глотку, не помнишь. — Петя помотал головой, подтверждая догадку друга. — Даже Дилан, хозяин бара, лично выскочил на улицу! А ты не помнишь. Тот доходяга так вопил, я думал оглохну. Мы с Диланом еле оттащили тебя. А мужик, сначала просто матом тебя крыл. Я ему сунул в карман пару тысячных и чего-то там про извинения наговорил и отправил восвояси. Потом пока тебя на ноги ставили да отряхивали, тот, как дьяволенок из воздуха, вдруг совсем рядом появился, плюнул на тебя и как понес скороговоркой тарабарщину. Я его снова в сторону оттолкал, говорю угомонись уже, иди отсюда. А он не унимается, на меня ноль внимания и все бормочет, бормочет. Я тут уже прислушался, и здрасте я ваша Настя, понимаю, что мужик то на румынском говорит! Только большинство слов незнакомые, что-то напоминают, но звучат странно. Короче в итоге уже Дилан к нему подскочил, на ухо нашептал и тот еще раз плюнув в твою сторону, утопал куда подальше. Доставил я тебя в гостиницу. Ты мне пообещал вести себя прилично и я уехал домой. Только вот слова того хмыря из головы никак не выходили. Позвонил отцу, мол так и так, тот обещал у родни выспросить, да перезвонить. Ну вот, у тебя самолет почти в шесть, и папа мне в это же время перезванивает и говорит, дружку твоему без присмотра теперь худо будет, как младенца опекать надо пару недель не меньше, да и потом глаз не спускать. Я ему, отец, ты внятно и коротко можешь объяснить в чем замес то? Вот тут он мне и выдал. Короче, Петр, прокляли тебя, как ни смешно это звучит, — Петя нарисовал пальцами на бинтах воображаемую улыбку от уха до уха. — Да уж, вижу, у тебя от улыбки лицо сейчас прямо треснет. — Максим хмуро кивнул, и, передохнув пару секунд, продолжил. — Суть этой погани собственно простая, полируешь челюсть бритвой до блеска, а все кажется, зарос по самое не могу. И бреешь, бреешь, пока до кости не сбреешь и от кровопотери не помрешь. Я тебе звонить, а ты вне зоны либо отключен. Ладно, думаю, прилетишь, сообщу, чтоб к бритве ни на шаг. По времени высчитал прибытие и снова названивать, а мне эта коза в телефоне опять про недоступен либо отключен. Ясно, зарядить мобильник не догадался. Звоню на домашний, а он не отвечает! Короче, я ближайшим рейсом сюда, благо каждый день летают. И, спасибо госпожа удача, ловлю тебя и Алису на выходе из подъезда. Тебя в скорую на носилках грузят, а девушка ревет не то, что в три ручья, во все десять. Да ты сам сейчас видел. — Максим снова замолчал, переводя дух. На последних словах, в палату, уже спокойно, вошла Алиса с блокнотом и ручкой.

— Вовремя, — сказал Максим, и жестом руки пригласил ее принять эстафету рассказчика.

— Конечно рыдала. Я таких ужасов с любимым человеком и представить не могла. — Она отдала блокнот Пете, убрала челку у него со лба и осторожно поцеловала. — Захожу в квартиру, а ко мне из ванной, буквально вылетает страхолюдина! Мелкая, красная и вопит, что есть мочи. Боже, Феликс, говорю, что с тобой. А он из рук вырвался и обратно в ванную. Я за ним, а там… — Алиса снова захлюпала носом, по щекам побежали ручейки. Промокнув слезы платком, заговорила снова. — Кровь повсюду и ты, с опасной бритвой. Я сразу скорую вызывать. Уже когда приехали, слава богу достаточно быстро, разглядела, что у тебя на лице живого места почти нет. — Она прерывисто вздохнула. — А возле подъезда, вот, с Максимом столкнулись. На его такси вместе в больницу и поехали за скорой. — Замолчав, она присела на краешек кровати и стала гладить Петю по волосам беззвучно шевеля губами и периодически прикасаясь платком к глазам.

— Ты мне скажи, чего телефон не зарядил и что с домашним номером? — Максим склонил голову на бок, ожидая пока Петр напишет в блокноте ответ. Закончив, тот показал ему. — Севший телефон для меня обычное дело. А за домашний, я мудак эдакий, как обычно забыл заплатить, — прочитал вслух Максим и рассмеялся. — Теперь то вовремя будешь платить наверно?

— Уж поверь мне, будем держать аванс на счете — сказала Алиса, впервые за долгое время улыбнувшись.

Петр написал еще и показал на этот раз девушке:

— Феликсу купи сегодня что ни будь вкусненькое и мягкую-мягкую подушечку в зоомагазине. Он мне жизнь спас, вовремя цапнув за пятку. Иначе я бы себя забрил до смерти, не успели бы, — так же в слух прочитала Алиса и, улыбнувшись сквозь снова побежавшие слезы, молча кивнула.

Петя еще черкнул в блокноте и, поманив пальцем Максима, показал тому, при этом, приложив ручку туда, где под бинтами был рот, мол, не читай вслух Знаешь, Макс, не в обиду, но я подозревал, что румыны те еще мудаки))). Прочитав, друг ухмыльнулся и легонько похлопал Петю по плечу. Прикрыв глаза, тот устало откинулся на подушки, думая, как всё-таки хорошо, когда дома есть котенок.