Ангел

Ангел был высокий, с атлетической фигурой и прозрачно-зелеными глазами. Его светлые волосы были растрепаны как старая матросская швабра. Он молча таращился на меня, зябко поджимая грязно-белые крылья, одно из которых торчало под неестественным углом. Я невольно протянула руку и коснулась поврежденного крыла. Ангел передернулся, но орать не стал. Вообще несмотря на могучий вид, он выглядел как-то болезненно… словно… словно грипповал что ли? Присмотревшись повнимательнее, я заметила кое-где на крыльях залысины и торчащие пучки перьев. Из одежды на нём был очень грязный и очень драный, когда-то, видимо, белый балахон. И бедняга был бос, это в декабре-то месяце!

Ангел покачнулся и я шагнула вперёд, поддержав его. От него пахло бензином, какой-то дрянью, кошачьей мочой (должно быть, в бурьяне подсобрал). Я чувствовала, как он мелко дрожит от холода.

— Пойдемте, я здесь недалеко живу— сказала я, беря его за руку-, надо крыло обработать и всё такое…

Он двинулся следом за мной покорно, как теленок. В молчании мы вышли из проходного двора и пошли по улице. Иногда я оборачивалась, чтобы посмотреть, идет ли он следом. Он шел. Хорошо, что рано! Шесть утра, людей нет. Только я. Жирное угробище, решившее начать длительный и тяжкий процесс похудания каждоутренней пробежкой. А поскольку в восемь на работу, то шесть часов— самое время.

Мы добрались до дома через десять минут, не встретив на улице ни единой живой души. Я пропустила странного гостя в квартиру и вошла сама, заперев дверь на все замки. Ангел с интересом следил за моими действиями.

— Сначала помоешься— сказала я, переходя на «ты» -, а я пока приготовлю чем обработать крыло. Полотенце чистое возьми в корзинке в углу.

Ангел кивнул и вошел в ванную, прикрыв дверь. Преодолев терзавшее меня любопытство (всё-таки интересно, как выглядит его порода без одежды!), я быстренько поставила чайник и извлекла из шкафа медикаменты и бинты. Потом вспомнила, что гостю не во что переодеться.

Из ванной доносился звук льющейся воды, и я взялась за телефон. Но набирая раз за разом, убедилась, что на линии полная тишина. Я слегка истерически захихикала, но тут же оборвала себя. Не хватало ещё съехать с катушек!

Ангел вышел из ванной и я поперхнулась, застыв с выпученными глазами. А потом судорожно сорвала со стола скатерть и набросила на это диво, соорудив нечто вроде саронга. Ангел не делал попыток сопротивляться и даже не отреагировал, когда я, ухватив его за кончик здорового крыла, потащила на кухню.

Кухонька у меня маленькая, тут и одна-то я с трудом разворачиваюсь. Что уж говорить про двухметрового мужика с крыльями! Усадив гостя на табурет, надсадно скрипнувший под его тяжестью, я взялась за поврежденное крыло. Это оказался просто вывих к счастью! Уж в этом я разбиралась. Вправив крыло, я зафиксировала его бинтом и с гордостью посмотрела на дело своих рук.

— Ты умеешь говорить? — спросила я, разливая по чашкам ароматный ягодный чай. Ангел чуть наклонил голову.

— Я что, похож на троглодита?

Подпрыгнув, я пролила кипяток, едва не попав на ноги, и поспешно поставила чайник на плиту. Меня слегка трясло.

— Н-нет, конечно…просто ты всё время молчал…

Ангел взял чашку с чаем и отхлебнул немного, зажмурившись от удовольствия.

— Вкусный! — заметил он, кладя несколько ложек сахара и помешивая. Чай благополучно выплеснулся в блюдце. Я во все глаза смотрела, как ангел пьет чай на моей кухне и неожиданно поймала себя на том, что глупо хихикаю.

— Ещё бы! Слушай, а зачем ты здесь, а?

Он пожал плечами, слегка поморщившись, но ничего не ответил.

Я села с ногами на второй табурет и взяла свою чашку.

— В смысле, я могу тебе чем-то помочь?

Он поставил чашку на стол и встал, чтобы налить добавки. Его ещё влажное после купания крыло почти коснулось моего лица, и я прижалась к нему щекой, ощущая шелковистые перья, источавшие еле заметный, невыразимо приятный аромат. Ангел налил себе чаю и вернулся на табурет. Я с трудом подавила желание выдернуть перо из его крыла…так, на память…

— На, держи— сказал он, выдергивая самое большое перо и кладя его передо мной на стол. Я почувствовала, что заливаюсь краской стыда.

— Ты что, мысли читаешь?

— Есть немного…

— Аааа…эээээ…. — я представила, что он мог прочитать в тот момент, когда вышел из ванной и едва не застонала.

— Это не то, чего тебе следует стыдиться— пожал плечами ангел.

— Эээ…а тебя как зовут? — спросила я, отводя глаза.

— Нишиэль.

Он пошарил в сахарнице, выудив оттуда последние две с половиной ложки сахара, на всякий случай перевернул сахарницу вверх дном над чашкой и потряс. Я достала из шкафа пакет с сахаром и высыпала то, что оставалось, в сахарницу. Нишиэль улыбнулся и от этой жалобной улыбки мне захотелось криком кричать.

— Похоже, на небесах трудновато со сладким! — брякнула я. — Это уже восьмая!

Ангел прильнул к чашке, со смаком прихлебывая чай.

— И всё-таки, зачем ты здесь? — рискнула я повторить попытку. — Только не пытайся меня убедить, что просто мимо пролетал и пацаны из рогатки подбили!

Нишиэль покосился на меня из-за чашки, но прерываться не стал. Со вкусом добулькал чай, всосав остатки не растворившегося сахара (мне едва не стало дурно) и слегка шевельнул крыльями. По кухне разлился нежнейший аромат.

— Я послан, чтобы стереть с лица Земли человечество— сказал он так просто, будто говорил «пойду, отолью на дорожку!».

Я сидела молча, переваривая услышанное. Изнутри разливался ледяной холод. Я не испытывала страха или чего-то такого. Просто неожиданно ощутила кошмарное одиночество. Холодное, словно дыхание арктического ветра, жуткое, как будто я уже была мертва и лежала в своей пустой квартире. Одиночество, какого не испытывал, наверное, ни один человек! С громадным трудом я вынырнула из его пучины, стряхивая с сознания остатки безумия. Ангел смотрел на меня с глубокой жалостью.

— И как скоро ты должен представить отчет о сделанной работе?

Он чуть наклонил голову.

— Налей ещё чаю!

Я послушно встала. Налила пол— чашки, остальное он заполнил сахаром и снова вылизал до дна. Меня пронзила кошмарная идея, но почему бы нет? В конце концов, что нам известно о физиологии ангелов?

— Ты что, пытаешься напиться?!

Он поднял на меня свои огромные глаза и кивнул.

— А ты бы не пыталась?

— Не знаю, мне ещё никогда не приказывали уничтожить человечество. А как ты обычно это делаешь?

— Что?

— Уничтожаешь человечество!

— Нальешь ещё чаю?

Я встала, выполнила его просьбу и поставила оба чайника возле него.

— Ты, похоже, сам не рад этой миссии…

— А кто был бы рад ТАКОМУ? Разве что извращенец какой-нибудь! — ангел горько покачал головой и поджал поврежденное крыло. — Но ЕГО приказы не обсуждаются!

— А как насчет отказаться от предложенной чести?

— Это вы, люди, имеете свободу воли. Для нас всё иначе. Если мы откажемся исполнять ЕГО веления, то добром это не кончится. Таков Закон!

— Но это же рабство! — не выдержала я. — Самое обычное рабство!

Ангел покачал головой.

— Такова уж наша природа. Не рабство, это скорее можно назвать зависимостью. Даже не так… Были те, кто пытался…когда-то, очень давно. ЧЕМ обернулась свобода для них? Вечным отчаянием и болью, злобой и ненавистью ко всему живому! А сейчас их обожествляют, восхваляют, тогда как имя Создателя произносится всуе и подвергается насмешкам. Нет, уж лучше так, как Михаил…

Он перевел взгляд за окно, на голубей, мирно пасущихся на подоконнике. Я просунула руку под сетку, насыпав им полную горсть семечек подсолнуха. Пернатый скот ринулся клевать, толкаясь и воркуя.

— А если ты не исполнишь приказ?

Ангел покачал головой.

— Это невозможно…-приподнявшись, он налил себе остывшего чаю и высыпал в него половину сахарницы.

— -И ты думаешь, что надраться— это выход? Дааа! Хорошая участь ждет людей, быть уничтоженными пьяным ангелом!

— У меня срок— до вечера— тихо сказал Нишиэль— и я исполню Повеление Господа.

Я почувствовала. Как благоговейный ужас заполняет мой разум и тело дрожит мелкой дрожью от осознания того, что вот-вот должно произойти. Но даже теперь моё любопытство оказалось сильнее, чем страх.

— Возьми меня с собой! — попросила я. — Всё равно я разделю участь людей, так почему бы мне не посмотреть перед смертью, как ты уничтожишь их?

Он кивнул.

— Я возьму тебя с собой. Думаю, Михаил не будет против. Ведь он и сам когда-то…

— Что?

— Нет, ничего…-он тряхнул белокурой головой. — Неужели тебе совсем не жаль твоих соплеменников?

Я мрачно усмехнулась.

— Представь себе, Ниш!

— Но меня ты пожалела!

Я пожала плечами.

— Стало быть, я не совсем безнадежна!

Мы вышли в рассвет. Я только набросила поверх спортивного костюма куртку и собрала волосы в пучок на затылке, сколов древней заколкой, с которой облезли все стразы. Квартиру я запирать не стала. На фиг, если всё равно пипец всем! Держась за руки, мы с ангелом вышли из дома и остановились возле детской площадки.

На скамеечке у песочницы свернулся калачиком ребенок. Я вытащила мобильник и машинально отметила время: 06: 48. Ангел приблизился к скамье. Малыш сел, испуганно глядя на нас. Но стоило ему увидеть крылья ангела, видневшиеся из-под плаща (я отдала Нишу древний плащ дедушки, пылившийся на антресолях), и глазёнки его засияли. Робко протянув ладошку, он погладил белоснежные перья.

Ниш присел на корточки перед скамейкой. Ребенок с улыбкой смотрел на него. Они ни слова не говорили. Потом малыш протянул ручки и обнял ангела, спрятав личико на его плече. Нишиэль взглянул на меня и я увидела, как две алых слезы стекают по его щекам. Он мягко погладил ребенка по затылку и спинке и бережно уложил обмякшее тельце на скамью. На мертвом личике малыша застыла радостная и спокойная улыбка.

Мы шли по городу и там, где проходил Нишиэль, мир застывал. Несколько встречных прохожих и пара бездомных псов просто опустились на тротуар, словно прилегли отдохнуть. Я шла рядом с Нишем, чувствуя, как обжигающие слёзы катятся по лицу и понимая, что оплакиваю всех их, животных и людей. Серые дома и многоэтажки, похожие на громадные ульи. Дышать было больно и я на мгновение приостановилась, захлебываясь рыданиями. Сильная рука Ниша стиснула мою ладонь.

Теперь мы летели и каждый взмах крыльев словно рассеивал Смерть над спящими городами. Нишиэль поднял руку и я увидела струю огня, бьющую из его ладони. И капли жидкого пламени упали на землю, из них поднялись гигантские огненные смерчи и покатились, сметая, опаляя всё на своем пути. Я рыдала в голос, почти не осознавая, что мы пролетаем над меняющими очертания материками, над горящими водами Мирового Океана.

Наконец ангел опустился на крошечный островок, возвышавшийся над поверхностью горящего моря на пару сотен метров. Воздух колебался от жара, но я не ощущала боли от ожогов. Ниш качал головой и лицо его было алым от пролитых слёз. Он в изнеможении рухнул на землю и зарыдал так, словно сердце у него разрывалось. Мелодичные звуки чужого языка слетали с его губ. Я опустилась рядом, кутаясь в свою жалкую куртку, чтобы хоть как-то защититься от нестерпимого жара.

— ………….! — плакал Нишиэль. Я легла рядом и обняла его. Я не поняла и не смогла бы воспроизвести ни единого слова из тех, что вырывались из его горла. Просто сердце разрывалось от горя при виде его страданий. Это было странно, я сострадала не человечеству, сметенному с лица Земли, а его уничтожителю.

Наконец он поднял голову. Его лицо было так прекрасно, что у меня перехватило дыхание. Он осторожно коснулся моей обожженной щеки и грустно улыбнулся.

— И ты…— его голос дрогнул.

Я поцеловала его, плача и смеясь одновременно, а потом…

— Мы не…не на Земле?

— Нет, это пересадка…как сказали бы твои соплеменники.

— Как тут…странно!

— Тебе не придется долго ждать…правда! Михаил обещал замолвить за нас словечко.

— За нас?

— Ну да…я не говорил…у меня отобрали крылья…

— За что??!!!

— За экскурсию для одной симпатичной девушки. Но я не жалею! Быть человеком прекрасно! Правда многому придется учиться… но ведь ты мне поможешь?

— А…конечно помогу… Ниш…

— Да?

— Можно я тебя поцелую?