Абсолютно здоровый мертвый человек

— Не поняла, как так вышло, что он мне позвонил? Опять сбой? — С порога заявила гостья.

— Катюша, не стращайте мальчика своими сбоями, он и так взволнован.

— Да он назавтра и не вспомнит ничего, зря паришься. — Кудрявая Катюша сняла пуховик и прошла на кухню.

— «Мальчика»! — пьяный, сидящий в углу прихожей мужчина хохотнул — сам-то…

— Не обращайте на мой вид внимая, я молодо выгляжу — перебил его гость.

— Послушай, «не мальчик», а чай у тебя есть или только водка? — Катя хозяйничала на кухне, как в гостях у закадычного друга.

— А вы вообще кто такие?!

— Ты же мне звонил!

— Ну, — сидящий в углу икнул и обратился к мужчине — допустим, ей я звонил, а ты кто?

— Сереж, а правда, ты чего здесь? Я тебя как увидела, сразу решила, что помер товарищ. А он вот, живехонек, просто таки мертвецки жив!

— У меня, Катенька, «окно» выскочило, а этот любезный господин — он кивком указал на сидящего в углу — давно решил преставиться, вот я и подумал заглянуть.

— Ну, еще не решил, может и не решит, это нам не известно.

— У него, меж тем, лезвие в кармане. Не так ли, Владимир?

Владимир уставился на вынутое из кармана «Джилет».

— Ну, да… мне, подрезать надо. Обои. Я их клеил.

— В прошлом году. Ну да бог с ним, обои так обои. Не разворачивайте только, не то поранитесь.

— Сереж, ты чай будешь?

— Не откажусь.

— И мне тоже.

Катюша вздохнула и достала третью чашку.

— Я теперь знаешь, все больше по роддомах, они рождаются почти всегда в определенных местах, мрут только где придется. Так что, коль уж я в гостях — хоть чаю напьюсь. Смотри, у него и печенье есть.

— Дорогое!.. — Вова закряхтел, кое-как встал и добрался до кухонного стола.

— Так ты, значит, акушерка. — Сделал он вывод.

Сергей поднялся из-за стола, на миг вышел в коридор, а вернулся в черном балахоне и с косой.

— Позвольте представиться: Смерть. — Он протянул хозяину дома руку. — Но, зовите меня просто Сергей. А Катюша у нас, если вам угодно — Жизнь.

Вова на жест не ответил, только глаз потер, а вторым уставился на Катю.

— Вот… — ставя косу в угол и снимая балахон, сказал гость, — я встречаю умерших, ненавязчиво консультирую и мы прощаемся.

— А потом?

— А потом каждый сам решает куда дальше.

— А что может быть дальше?

— Да не спешите вы, Владимир… Ну, что дальше? — нехотя продолжил он — Кто погулять, кто сразу за новое тело берется, ничего нового. А Катюша, вас (то есть людей) тут встречает. Мы с ней коллеги.

— Здесь что, встретить некому? Родители там бабушки…

— Ой, что с тех родителей? — Вмешалась Катя — «Ути-пути» да пеленку сменить? А кто детку успокоит? Вот смотри: родился ты маленькой девочкой, тебя мама уже Маринкой назвала, а ты все еще расстраиваешься, что ты, старый дед, собственным детям не нужен. Вздрагиваешь вспоминая, как бабка твоя умирала, тоскуешь по ней. Это мелочи конечно, а есть такое, что не дай бог…

— А разве не остается вся память о жизни с умершим?

— Остается, если душа «погуляет», да и то — не все выветривается, и не сразу.

— Катенька, возможно, как раз поэтому вы сегодня здесь? Потому, что товарищ у нас «негулящий»? И уже сегодня родится где-нибудь?

— Сереж, не говори ерунды. Он, по-хорошему, еще и не умер. В крайнем случае, у кого-то пристроился бы, а еще целых девять месяцев.

— Да мало ли сколько двойнят, тройнят где. Сколько раз из четверых выживали трое, потому что одному из них, души так и не нашлось? А?.. — То-то же. Всегда есть варианты.

— Да все равно странно! Может это как-то с суицидом связано? Хотя, я-то тут при чем?

— Я, вообще-то, еще живой! — Возмутился Вова.

— А помнишь как этот? — взвеселилась Катя — как его, забыла… что перерождался раз за разом… ну, немец этот!

— Адольф — Смерть заулыбался в ответ — очень упорный.

— Я бы сказала — упоротый! И главное не приживался-то как! Только родился — так и умер! То от пневмонии сгорит, то змея укусит, а то мамаша в пруду утопит. Мы раз пять пасовали им из рук в руки, другие после такого рассеиваются, а этот нет. И подгадает всегда, чтобы пацаном — девочкой ни разу не родился.

— На шестой таки выжил, да и на седьмой, тоже. К слову, как он теперь?

— Года два назад к нему заглядывала. Да все по-прежнему: у него в лет тридцать что-то сбилось в башке (но это не моя вина, я с ним особенно тщательно в последний раз работала), так он и вспомнил как Европу завоевывал, а жене при каждой ссоре рассказывал, как Ева хороша. А там пошло-поехало, крыша совсем улетела, он в психушку и загремел.

— Не сладко бедолаге. Карма — ничего не попишешь.

— Да, конечно. А лечащий врач по фамилии Штольцман, прикинь…

— А у меня анализ на «вич» положительный — вклинился неожиданно Вова, когда о врачах зашла речь.

— Нет у вас никакого «вич», успокойтесь. Уж поверьте — это я сразу вижу, да и Катюша подтвердит.

— Завтра проспишься, через недельку сдашь повторно все, и сам увидишь. Только не бухай, и особенно в одиночку.

За столом повисла пауза.

Сергей допил вторую, не тронутую хозяином чашку чая и засобирался.

— Так, ну, похоже ложная тревога. Хорошо с вами друзья, но у меня еще сегодня вояж в Эфиопию. Уж не обессудьте.

— Да и мне пора. — Катя сняла с вешалки куртку. — Ну, ладно, человек, коль уж тебя есть мой номер — звони если совсем тошно будет, авось и помогу чем.

На лестничной площадке, захлопнув за собой дверь, Катя сказала:

— Думаешь, я не догадалась, что это ты его надоумил? И зачем ты только смертным мой номер раздаешь?.. Что мне теперь с ним беседы беседовать?!

— Не волнуйтесь Катенька, я слишком стар, чтобы совершать необдуманные поступки, даже при желании не совершается. — он мягко улыбнулся и добавил: — а чай в вашем обществе, я лет эдак двадцать уже не пил.

* * *

Так называемые гости ушли. Владимир, спать решил сегодня не ложиться, чтобы запомнить все произошедшее на кухне. «Сон размоет все — думал он — а назавтра останется только пьяный бред. Да еще и поверх чертовых анализов!»

Долго ли, мало ли, просидел он на кухне, но хмель постепенно выветривался и ему становилось все легче осознавать сегодняшний вечер.

«Надо бы позвонить этой Кате».

Не включая свет, он нашарил на полу в коридоре сигареты и позвонил со стационарного на мобильный. Затем, закусив сигарету вернулся на кухню и открыл окно. «Меню», «звонки», сел у окна, ногу на подоконник. Дым послушно вытягивался в открытую ночь, а телефон разоблачал «исходящие». Большие телефоны часто выскакивают из рук, как бы сами собой. Бывает. Так вышло и у Вовы. Он рефлекторно дернулся поймать его, но тщетно.

Вызов взлетел с улетающего во тьму телефона, вслед за которым из желтого, ночного окна, что на восьмом этаже, летел неосторожный, так и не проспавшийся Вова. Приземлившись у разбитого сенсора, он услышал голос:

— Ничего не предпринимайте, пожалуйста. Я заберу балахон с косой и тот час же вернусь.