Абреакция

Густую тишину кабинета, в котором сидел задумавшийся человек, разрезали, словно сотни стилетов, не громкие удары в дверь.

Шум не сразу вывел из размышлений доктора, сидевшего над скопом бумаг. В них — тексты, мало понятные обычному человеку и лишь посвященные в тонкости психоанализа и плотно погрузившиеся в чертоги человеческого разума могли постичь смыслы слов, написанных на листах. Вникать в них он не собирался.

Сидящий поднял глаза, уставился на дверь, перевел взгляд на часы, находящиеся напротив стола, затем залез в шкафчик стола и достал небольшое зеркало. В отражении было лицо человека с черными, как смоль, волосами, худощавыми чертами, немного выпирающей челюстью. Он затянул распустившийся галстук, поправил воротник и прокашлялся.

Робкие удары в дверь снова сокрушили тишину. Били они неуверенно, боязливо.

Сидящего за письменным столом боялись, называя за спиной мозгоправом. Хоть и оснований для таких сильных эмоций как таковых он не видел. В профессии, да и по разумным доводам, их быть и в помине не должно, но отчасти он понимал, от чего почти в каждом стуке по его двери, исходила тонкая дымка страха.

Доктор мелодичным и привычным голосом оповестил стучавшего о приглашении в кабинет, а затем подумал. Мысль была короткая, но забавная: “И какой же страх веет от стука тех, кто стучит в дверь венеролога?”

Он встал и лёгкой, уверенной походкой направился к открывающейся двери, вытянув руку для рукопожатия.

В помещение зашёл молодой человек, чья голова была понуро опущена. Он словно боялся встретиться взглядом с тем, кто открыл дверь.

“Неуверенный или социопат. А может что-то другое. Может просто стесняется первой встречи со мной? Кто же передо мной?” — подумал доктор, смотря на молодого человека.

Пациенту было на вид лет двадцать пять. Растрепанные светлые волосы, не были длинными, но и не были короткими.

“Не расчесанный. Видимо запустил себя. Значит в комплекте налет на зубах и неприятных запах изо рта” — осматривающий продолжал составлять картину в своей голове.

“Свитер помят, но чист. Джинсы тоже. Видимо, кто-то все же следит за ним. Мать? Наркозависимый пришел на покаяние?”

Парень поднял голову, посмотрел на собирающегося ему помочь, и протянул руку в ответ.

“Господи! Какие ужасные мешки под глазами! Когда ты, парень, последний раз нормально спал? Щетина запущена. На правой щеке неплохой такой порез. Видимо, когда-то уже пытался побриться в таком состояние. Руки трясутся? Трясутся…”

Две руки сжали друг друга.

— Здравствуйте, Александр Евгеньевич — приветствовал его парень слабым и тихим голосом, словно он был смертельно больным, который хочет рассказать близкому человеку тайну.

— Здравствуй, Антон. Хорошо, я вас ждал. Рад, что вы пришли. Присаживайтесь вон на то кресло. Сейчас начнём.

Доктор ловко подбежал к столу, сел, и выверенными, уверенными движениями убрал все документы в ящик стола. На поверхности остался всего один пустой лист, ждавший своего заполнения.

• Дмитров Антон Николаевич? Ничего не путаю? — он посмотрел на страждущего помощи. Тот в свою очередь рассматривал помещение туповатым и, в некотором роде, отстраненным взглядом, словно, не понимая, где он находится — в реальности или во сне. Его взгляд блуждал по цветкам, расставленным вдоль стен, окон и шкафа, стоящего за спиной мозгоправа и занимающего почти всю стену. На нем были расставлены книги, грамоты, какие-то статуэтки и ещё много чего. Антон не придал этому значения. За наличием этого в помещении оставались только два кресла. В одном сидел гость, другое было рядом и пустовало, стол, за которым работал хозяин комнаты, и кожаное, кричащее о своей дороговизне, кресло. Доктор удобно расположился в нем. Убранство по-спартански, но все же уютное.
• Антон Николаевич?
• Да, Александр Евгениевич, все так. Я думал, у вас будет кушетка. — парень натужно улыбнулся и от этой мастурбации лица доктору стало не по себе. Ему почудилось, что перед ним сидит мертвец, сбежавший из Освенцима. Только сейчас Александр заметил, что лицо пациента было бледным, а тело худым, словно кожа, натянутая на кости, желала порваться. Пронзительный, холодный взгляд, мечтающий переместить душу в его здоровое тело.

Александр отогнал от себя неприятные мысли. Человеку науки думать о таком должно быть стыдно, а верить в подобное и подавно. Он взял себя в руки, глубоко вдохнул и начал говорить:

• Многие так думают. Эти кушетки постоянно в фильмах показывают. Я даже как-то ставил, чтобы пациентам комфортнее было, но потом устал их будить. Понимаете, люди расслабляются пока рассказывают о своей жизни и засыпают. Хотя, иногда, человеку и нужно что выспаться. — в его словах проскакивали неправильные интонации, выдающие его тревогу, которую он всеми силами пытался скрыть под личиной профессионализма и самообладания.
• Выспаться… Меня… вам… вас моя девушка, рекомендовала. Говорит вы ей однажды очень помогли. Анна Хлебникова. Помните ее? Маленького роста, в очках, со светлыми… волосами до плеч. Родинка на левой стороне щеки и небольшой шрам под глазом. — говорящий выдерживал вынужденную паузу практически после каждого слова. Невооруженным взглядом было видно, что ему тяжело собирать предложения воедино.

Никакой Анны мозгоправ не помнил. Женщины были его частыми пациентами, но ни одна не попадала под описание парня. С памятью у доктора все было хорошо. Даже лучше, чем у обычного человека. Данной особенностью он очень гордился и при каждом удобном случае, не упускал возможности козырнуть способностью мозга. Только вот Анны Хлебниковой он точно не знал. Его это насторожило, но виду он не подал, стараясь держать тело в таком же расслабленном состоянии, как и прежде. Он стал размышлять:

“Зачем же ты мне врешь, Антон? Какая от этого выгода? Располагаешь к себе? Только это не сработает. Хочешь лекарств по рецепту? — не получишь. Что же ты замыслил, Антоша? Стоп. А если он не врёт? Вдруг она была у меня на приеме? Но я не мог ее забыть! Или мог..? Вдруг память меня подвела? Ладно, подыграю”. — мысли эти промелькнули за пару мгновений. Сидящий напротив даже не понял, что сейчас происходило в голове у отвечающего. Александр сказал:

• Да, я ее помню. Хорошая девушка. Было приятно работать с ней.
• Я рад, Александр Евгеньевич, …
• Можно просто Александр! Но не будем о ней. Сегодня мы говорим о вас.
• Конечно. Она хорошо отзывалась о вас. — Голос был все таким же тихим, словно вместо звуков выходила душа мертвеца.

Александр нервно сглотнул. Что-то в этом парне было — черт бы его побрал! — не так. Его голос, казалось, веет ледяным холодом, который пытается прорезать поры собеседника, дать душе умирающего перейти в новое тело.

“Душа вылезает вместе со словами? Какой бред! Души нет. Обмена телами — тоже. Это сказки! Соберись, Саня! Соберись! Перед тобою простой человек. Ему плохо и он болен. Может быть у него ломка и это единственное, чего тебе стоит опасаться. Даже если он и нападет, ты его уложишь. Он не опасен. Не опасен. Или нет?”

Александр старался не терять самообладания, хоть тело и напряглось. Каждая клеточка шептала, что нужно выставить парня за дверь: “Не помогать ему, иначе придется помогать уже себе. Что же с ним не так?”

За тридцать лет практики такое было впервые. А кого он только не видел… Дедов, которые думали будто они до сих пор в окопах Второй мировой. Некоторые рассказывали, что умерли где-то под Ржевом. Мужчин, отказывающихся верить в то, что их жена на самом деле их жена. Женщин, умертвивших своих детей из-за разных параноидальных причин. Одна, например, утверждала, что у ее чада на лбу были вытатуированы три шестерки. На деле же ничего такого у дитя не было. Были насильники, серийные убийцы и прочая мерзость, которая сейчас гниет в тюремных камерах…

Порою при общении с неприятной личностью у него бывало ощущение дисгармонии, желания прекратить диалог и выйти из комнаты. Да только, как ему казалось, он уже давным давно потерял это чувство. Из-за одного каннибала, который во время своих рассказов обильно истекал слюной, попутно давая советы о том, как лучше приготовить людскую плоть. Только вот из-за этого персонажа чувство, которое, как казалось мозгоправу, исчезло, вдруг обрело новую жизнь, второе дыхание, и волною, словно штурмуя крепость, охватило, его.

Не в силах унять дрожь в руках, он спрятал их под столом, дабы не выдать свои истинные чувства. Маска хладнокровия таяла, сползая с лица психиатра. Перед пациентом представал тот самый студент первого курса: неуверенный в себе, боящийся, робкий Сашка.

На секунду в голове Александра пронеслась шальная мысль, смысл которой был прост: если этот сидящий парень начнет мастурбировать, то всё встанет на свои места и ему наконец-то удастся успокоится, прийти в форму и взять себя в руки. Только вот молодой человек не начинал. Он сидел неподвижно, словно мраморная статуя. Да и цвет кожи, хоть и отдаленно, но напоминал мрамор. Бессмысленный взгляд словно смотрел во что-то потустороннее. Будто на все и ни на что одновременно. Словно парня и не было в этой комнате. А в голове Александра шальная мысль зацепилась за сплетённые извилины и начала крепко обосновываться в мозгах:

“Да, начни уже! Давай!” — умолял про себя психиатр — “Дрочи! Давай же! Начни!”

Но статуя не принимала мысленные сигналы специалиста так как не умела или просто не хотела им подчиняться.

“Ну же, родненький, давай. Засунь руку в штаны. Умоляю, сделай это. Покажи свою ненормальность. Давай! Ну же, мастурбируй! Дрочи! Ну…”

“Да, начинай уже!”

Последняя фраза вырвалась из уст и неконтролируемо громко прозвучала по всему кабинету. Александр испугался, а мраморная статуя резко ожила, заморгала, и со стороны могло показаться, что стала озираться по сторонам ради того, чтобы понять где она.

Через секунду рот статуи зашевелился:

— Извините меня, Александр Евгеньевич. Задумался. Со мною такое в последнее время часто. Спать не могу.

• Ах! — обрадовался Евгеньевич, как ему показалось, такому легкому, для избавления от пациента развороту событий — Так мы вам сейчас таблеточку выпишем для сна и спать будете, как убитый!

Брови паренька слегка подернулись. На лице, выражающем ничего, заиграли желваки, изображая страх. Но они резко вернулись в исходное положение. Настолько резко, что даже психолог не заметил ничего. Да и если бы выражение лица человека, находящегося в испуге, было дольше, то всё равно замеченным не было, так как психолог нетерпеливо схватил ручку, пустой бланк, и начал записывать.

— Нет, вы меня не поняли. Я могу уснуть, но мне нельзя. Иначе — конец.

Александр Евгеньевич отложил ручку, но не поднял глаз: ком встал в горле как будто он проглотил мячик для пинг-понга. Ему понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя, собраться с мыслями, понять, что так легко от статуи не избавиться и придется проводить полный курс. В конце концов то деньги за сеанс оплачены? — Оплачены. Нужно всегда, всегда, оставаться профессионалом.

Принимающий собрался с мыслями, обхватил одну ладонь другой и произнес:

• В каком смысле конец?
• В прямом. Конец жизни. Смерть.
• А почему вы так решили?
• Я ничего не решал. Просто когда я засыпаю приходит он за мной.
• Кто он?
• Монстр. Мерзкий, страшный.
• Он приходит к вам когда вы засыпает, так?
• Да, во снах. Все началось в детстве. В двадцать девять лет мой отец умер. Во сне, от сердечного приступа. И после этого мои сны стал посещать он.
• Скорее всего это связано со … — оборвал рассказ Александр, пытаясь выдвинуть пришедшую на ум теорию
• Дайте закончить! — неожиданная решительность, словно ушат воды охватила мозгоправа. Его рука незаметно для взгляда дрогнула, а сам он закрыл рот, повинуясь команде — Мои дед в возрасте двадцати девяти лет тоже умер во сне от сердечного приступа. Мне даже удалось узнать, что в таком же возрасте умер мой прадед и причина смерти была та же. Так вот, когда умер мой отец, мне было девять. Через несколько дней я увидел сон. Тогда он впервые ко мне пришел.
• Что он делал тогда в вашем сне?
• Ничего, просто пришёл… Приполз. Смотрел. На меня. Ждал.
• Чего ждал?
• Когда я созрею. Чтобы съесть.
• С чего вы так решили?
• Если бы вы видели, как он облизывает своим длинным языком клыки, то поняли бы. Несколько месяцев он снился мне. Каждую ночь. Во сне я видел, как лежу в своей постели. Дверь открывается. И он заползает на своих коротких лапках в мою комнату. Иногда он просто сидел и ждал. Иногда обнюхивал меня. Он словно подготавливался к… обеду? Ужину?
• Трапезе.
• Да, к ней самой. Так вот, две недели назад он вернулся окончательно. До этого приходил раз в месяц.
• Но вы же живы после встречи с ним!
• Повезло: меня успела разбудить. Знаете, мне, похоже…

• Конец? — профессионала не особо заинтересовало это слово. Он и так прекрасно понимал, что оно означает — не глупец же. Ему нужно было просто продолжать диалог, не желаемый, но обязательный. Оковы работы, её давление, заставляли делать его то, что ему не хотелось. Поэтому он зацепился за последнее слово фразы.
• Да, конец… Зверь придет за мной во сне и съест меня. Он очень долго ждал этого момента и вот время пришло.
• Зверь? Что это за зверь? Волк? Лев?
• Нет, это вовсе не животное. Это какой то мутант… Нечто потустороннее… Нечто не из нашего мира. Видимо, поэтому оно приходит во снах. — Антон задумался — Хоть на этом спасибо
• Потусторонний зверь приходящий во снах? Хм… На Фредди Крюгера сильно похож?
• Не смешно, доктор. Я понимаю, к чему вы клоните и здесь нет ничего общего. Об этом ужастике я узнал через несколько лет, но смотреть его не стал. Мне кошмаров и в жизни хватает.
• Извините, но я вынужден прорабатывать различные события.
• Понимаю…
• Когда вы впервые увидели этого… зверя? — Психолог внимательно смотрел на пациента. В какой-то момент он стал видеть в нем не опасность, а человека действительно нуждающегося в помощи и профессионализм начал брать верх над эмоциями.

• Мне было девять лет. Моему отцу пару дней как исполнилось двадцать девять. В одну из ночей после своего дня рождения он громко вскрикнул … во сне, а затем умер от сердечного приступа, или от очень долгого крика … Затем после похорон … я во сне … я увидел монстра — Пациент теребил лицо руками, прогоняя сон, нависающий над ним и неумолимо забирающий к себе. — Не придал значения… детские кошмары… А он все появлялся и появлялся… Каждую ночь… Просто сидит… Просто смотрит … на меня. Потом мне стало понятно: он ждет, когда я созрею… Теперь мне двадцать девять… Я созрел —

Несколько раз во время беседы его голова, набитая чем-то тяжелым, склонялась к груди. Он сопротивлялся желанию, резко поднимая голову и как-то по-тупому смотрел на врача. Изо рта вытекла струйка слюны. Он небрежно вытер ее рукавом. — Я изучил… родословное древо. В первые такое началось… мои пра-пра-пра-пра… дедушка умер в сорок девять, по таким же причинам. Но больше ничего… не выяснил.

• Очень хорошо, что вы пришли за помощью. Я думаю у меня есть методика которая может вам помочь! — Психиатр потер ладони, радуясь, что ему так быстро пришло в голову решение проблемы. В пациенте он видел нуждающегося в помощи: потеря столь близкого человека в раннем детстве привела к психологической травме. Она была запущена, как самим больным, так и окружающими его людьми, и вот в двадцать девять лет достигла своего пика. Абреакция! Слово крутилось в голове у Александра — Абреакция! Она точно поможет. Он это знал наверняка.
• Если вы мне поможете…Экстра… Колдуны… не смогли… А если нет… То ладно… Ничего… Я не оставил… Никого… Некому зреть… Умрет… От голоду…
• Ничего-ничего. Смотрите, прием, который мы сейчас будем использовать, называется абреакция. Он уже не используется в психиатрии, но в нашем случае это, наверное, самый действенный способ. Суть в том, что вы сейчас должны будете сесть на коврик и представить этого монстра перед собою именно так, как вы его видите во сне, а затем уничтожить!
• Уничтожить?
• Да. Любым методом, каким хотите, можно просто заставить его исчезнуть.
• Это сработает?
• Безусловно! Подождите секунду, я все подготовлю. — Доктору явно виделась проблема: пациент после смерти одного из родителей пережил шок, и придумал монстра который хочет его съесть, затем он под впечатлением от утраты и своих кошмаров начал подгонять действительность под свои фантазий. Нет, может и взаправду его дед умер в том же возрасте, что и отец, но это всего лишь трагическое совпадение. А вот остальном факты смерти он либо подгонял под свою теорию, либо, скорее всего, просто выдумал.

Психиатр встал и подбежал к одному из своих шкафов, достал оттуда коврик для йоги и расстелил его возле двери. Затем он пригласил сесть на него засыпающего. Тот повиновался без вопросов, а потом спросил:

• Вы уверены, док?
• На все сто! Устроились удобно? Ага. Хорошо. Представьте, что дверь открывается.

Антон посмотрел на дверь и она на самом деле начала открываться. Ручка ее повернулась. Дверь медленно начала отходить в сторону.

• Он рычит? — Голос Александра был неузнаваем для Антона, словно, звук пробивался через густую туманную пелену.

И действительно: за дверью слышался рык. Он был больше похож на сопение огромного зверя вперемешку со звуком капающей воды. Это был звук падающей на пол слюны. Дверь полностью открылась и взору сидящего предстал монстр во всей красе.

• Антон, вы видите его?

Антон его видел. Чудовище напоминало перекаченного качка, изуродованного и сгнившего. Оно передвигалось на передних лапах, а задние, комично маленькие и атрофированные, волоклись за передними.

Мышцы на лапах слились в одну сплошную, вызывая какое-то уродливое сходство с сарделькой. Мощная, массивная спина была очень похожа на человеческую, но с лопнувшей кожей цвета сгнившей хурмы, обнаженным позвоночником желтоватого оттенка ногтей курильщика, весь в трещинах, чёрных пятнах и прогнивший в некоторых местах. Голова в форме яйца была полностью лысая. Обвисшая кожа прикрывала глаза вместо век которых не было. Нижняя часть — лица? — состояла полностью из обезображенных зубов и имела форму оскала.

• Антон, что вы видите? — голос долетал до сидевшего пациента словно извне. По ощущениям в комнате остался только монстр и он — один на один со своею ужасной судьбой. Злой рок привел в наш мир этого монстра. Пасть чудища открылась в предвкушении ужина. Длинный, как жало змеи, язык вывалился и потащился по полу. Он надвигался. Походкой размеренной, неторопливой, Может ему было тяжело переносить свою тушу на двух лапах? А может он знал, что прикованная страхом к коврику жертва никуда от него не денется.

Антон не отвечал на голос доктора. Он ни на что не реагировал, пытаясь совладать со страхом, но это плохо получалось. Точнее совсем не получалось: его дыхание участилось и мощные выдохи разбивали тишину кабинета. Руки и ноги дрожали, живот свело спазмом и, если бы не сильное, учащенное дыхание, то врач бы услышал, как бешено бьется сердце Антона.

• Очнитесь! Его не существует, вам все это видится. Избавьтесь от него! Заставьте исчезнуть!

Антон понял эти слова и последовал им. Он зажмурил глаза и представил, как монстр исчезает. В его воображении тварь рассыпалась на миллионы пепельных кусочков, разлетаясь по комнате и пробиваясь в вентиляционную вытяжку сквозь плохо утепленные окна и открытую дверь. Он ясно почувствовал запах гари, как тот ударил ему в нос, а пепел облепил лицо, вспотевшую шею. Затем над ним нависла тишина. Исчезло зловещее дыхание и звуки падающей на пол слюны, шарканье атрофированных лап прекратилось.

Доли секунды изменили все. Жертва расслабилась. Дыхание начало замедляться, как и ритм сердца. Лицевые мышцы, сведенные страхом, вернулись в спокойное положение. Он открыл глаза и увидел… Как разевает пасть монстр, стоящий перед его лицом. Теплое дыхание окатило его кожу, в нос ударил запах пепла и сгнившей капусты. Он закричал, а потусторонний монстр лизнул его щеку и впился зубами в горло.

Александр внимательно смотрел за пациентом. Его лицо было напряжено, пот струился по лбу. Все шло не по плану. Абреакция не сработала. Он тряс Антона за плечи и просил очнуться ровно до того момента, пока тот не закричал во сне и не обмяк. Доктор нащупал пульс. Точнее его отсутствие. Бледное тело, бывшее человеком, безвольно, как брошенная кукла, валялось на полу. Психиатр выругался и потянулся к телефону, чтобы вызвать экстренные службы и зафиксировать смерть пациента.

Тело забрали поздно вечером. Александр, итак потрясенный смертью пациента, был замучен допросами, подписями, бюрократической волокитой и расспросами. Он сел в свое кресло, достал телефон и набрал жену.

• Дорогая, тело забрали. Кошмар — не то слово. Чувствую себя виноватым за случившееся. Нет, мне ничего не грозит. Не буду грузить тебя подробностями, но я поговорил с полицией и они утверждают, что ничего страшного со мной не произойдёт. Так, один или пару раз надо будет к ним заехать, подписать кое-какие бумаги и тому подобное. Врачи говорят, что это сердечный приступ. Да, мои сорок девять отметим, ничего не отменяй. Я скоро приду в норму. Когда домой? Думаю, через полчаса. Посижу немного в тишине, переведу дух. Передай сыну, что я его люблю. И я тебя люблю.

Доктор отложил телефон, расслабляясь в кресле и шумно выдыхая. По телу прошла легкая дрожь. Он посмотрел на потолок и о чем-то задумался. Так он просидел несколько минут, пока незаметно для себя не уснул.

Он проснулся там же, где и уснул, в той же позе. Услышал тяжелое дыхание и звуки капающей на пол воды. Он перевел взгляд в ту сторону, откуда они доносились и увидел на том самом месте, где умер пациент, монстра, который смотрел на него и облизывал свои ужасные зубы.