Каждому своё

Каждому своё.

Человек начинает познавать мир, будучи, ещё в утробе матери. Рождается, беспомощным, жалким существом, которое без опеки может погибнуть. После рождения, на малыша, обрушивается бесконечный поток информации, который он бессознательно начинает впитывать в себя, как губка воду. Со временем, приходит понимание, что частью полученной информацией, можно воспользоваться. И ребёнок начинает говорить.

Проходя, как по ступеням, жизнь, люди учатся, сначала ходить, потом, говорить, мыслить, отделять правду от лжи. И к определённому периоду жизни, приходят к вопросу, «а для чего я существую, в чём смысл жизни»?

Человечество в целом, делится на две части;

Первая, — это, те, кто в осознанном возрасте, создают, для себя принципы, этакие не писаные правила, по которым живут, стараясь не нарушать их. Придумывают или осознают, какую-то мечту, и пытаются её достичь, выдавая, мечты за смысл жизни.

Вторая часть, это, те, кто мечется по жизни, пробуя всё, что преподносит им судьба. Многие живут одним днём. Они, тоже мечтают, но не видят, в этих мечтах, того, что называют смыслом жизни.

Но и те, и другие, по большей части, приходят, к смыслу жизни, только лишь на смертном одре, сравнивая и обдумывая свои поступки, сожалея или нет, о том, чего ещё не достигли, или не сделали.

Но любой смысл жизни выходит из веры. Причём, совершенно неважно, во что верит человек. И все задаются вопросом, «что будит потом? После смерти, и есть ли жизнь после смерти, наказание или награда».

Глава 1

Алексей поднял руку и посмотрел, на прозрачную трубку, которая гнала, в его организм физ.раствор. Игла засела в вене, как заноза, которую хочется вытащить, но нет возможности сделать это. Три долгих месяца врачи пытались продлить его жизнь, пичкая всевозможными лекарствами и, всякого рода химией, причиняя бесконечные муки пациенту. Но рак не лечится, и единственное, чего хотел Алексей, чтобы его оставили в покое, отпустили, и дали спокойно умереть. Но так он думал, до тех пор, пока не прекращалось действие обезболивающих. Потом приходил страх. Страх перед болью и мучениями. Страх перед смертью.

Но пришёл день, когда в палату, вместе с доктором вошёл священник. Алексей был русский, и поэтому пригласили православного священника, что бы тот отпустил грехи умирающего. Но больной отказался.

— Я жил атеистом, атеистом и помру. Не тратьте на меня, своё время… все мы будем червей кормить.

Гримаса смешка, вышла, какая-то вялая, измученная.

— Покайся сын мой, и простятся тебе грехи твои. Будь с богом, хотя бы на закате своей жизни. Ибо, простил Христос, поверившего в него преступника. Неужели не примет тебя в царствие своё?

— Да, какой я тебе сын? Мне через месяц, было бы шестьдесят.

Усмехнулся Алексей, но зашёлся в жестоком кашле. Тяжело дыша, он измученно посмотрел на святого отца и добавил.

— А тебе от силы, лет сорок.

Доктор положил руку на плечо священнослужителя и коротко кивнул. Священник поднялся со стула, на который присел, горестно вздохнул, перекрестил умирающего и вышел.

— Со дня на день Вы умрёте. Единственное, что мы можем сделать, давать Вам морфин, чтобы Вы не мучились.

Врач, стоял у постели, сложив руки на животе. Взгляд был холодный и безразличный.

— Следует ли нам, оповестить кого-нибудь?

— Нет. У меня никого нет. А жаль…

Новый приступ кашля заставил Алексея прерваться. Доктор тихо вышел в коридор и затворил за собой дверь. Минут через пять, вошла медсестра с небольшим оцинкованным подносом, накрытым куском марли. Из подноса она достала шприц, и ввела содержимое в пластиковый контейнер с физ.раствором, тихо собрала инструмент и вышла. Пациент остался абсолютно один.

«Помираю, а сказать прощай даже некому», ухмыльнувшись, подумал Алексей. Морфий начал действовать, выталкивая из тела боль, расслабляя мышцы и мысли. «Как же так получилось, что я остался совершенно один? Ведь в своё время я был душой компаний. Меня звали, на любые празднования, что друзья, что мало знакомые девицы. Возможно, именно по этому, я так и не нашел свою любовь. Всё меня устраивало, но… в конце концов, проиграл, именно я». Алексей открыл глаза и уставился в потолок, перевёл взгляд на стены палаты, на окно, за которым догорал день, окрасив всё в оранжевые тона. Последний солнечный луч заглянул за стекло и пропал, растворившись в облаках, заставляя их светится, не желая уступать ночной мгле. «Это, возможно мой последний закат… как же он красив. А может Бог и вправду есть? Кто-то же создал, эту красоту. Да и сколько раз в своей жизни я поминал имя его, когда было трудно и тяжко? Пусть за этим стояли усмешки, но ведь вспоминал же. И может зря я прогнал священника. Умирать в одиночестве, оказывается, так тяжело». В голову полезли, все забытые в прошлом проступки, которых Алексей, когда то стыдился, слова, которые, он бы не произнёс, повторись всё снова. На глазах появились слёзы. «Я один. Для чего же я жил? Чего я добился в этой жизни? Вот моё наказание, за мои грехи! Я один». Умирающему, показалось, что в палате стало прохладнее, тени по углам, начали сгущаться, облака, больше не светились, отдав весь свой свет звёздам. «Как там? Господи, ежеси на небесах… нет не знаю. Прости меня боже. Будь со мной, хотя бы ты. Прошу тебя!»

Дверь отварилась и в палату вошла медсестра. Тихо подошла к кровати, села на стул и нежно взяла страждущего за руку. Отерла пот со лба и сказала всего три слова, которые были желаннее всех слышных Алексеем слов за всю его жизнь.

— Я побуду с тобой.

Глаза закрылись, дыхание стало, еле слышным, и вконец остановилось. Но на губах, вместо боли и отчаяния застыла улыбка.

«ОН меня принял».

Глава 2

Сергей держал на руках, свою умирающую жену.

Автомобиль выскочил, слишком быстро, чтобы успеть его заметить, оставив за собой короткий тормозной след и лежащее на асфальте тело. Сергей в тот момент зашёл в магазин за продуктами, а когда вышел, увидел свою Лизу в луже крови. Пакет полетел из рук, апельсины покатились по тротуару, хлеб, раскидывая крошки, упал рядом. Парень стоял как вкопанный, не веря своим глазам, не сводя взгляд с тела любимой.

— Лиза? Лиза!

Бросившись к месту аварии, он поскользнулся не продуктах и упал, разбив колени и руки в кровь. Но не обращая внимания на боль, Сергей продолжал тянуться к телу, всхлипывая и рыдая, снова и снова зовя свою жену по имени. Наконец он добрался до неё, поднял и положил её на свои колени. Золотистые волосы слиплись от крови, сочившейся из раны на голове. Дыхания не было, глаза закрыты. Она умерла.

— Почему?! Почему она, а не я?!

Крик перешёл в вопль.

— Как ты мог допустить это?! Я всю жизнь молил тебя, о помощи, восславлял имя твоё!

Крик прерывался, короткими, всхлипываниями, слёзы катились из глаз, заставляя парня захлёбываться.

— Ты дал мне её, ты дал мне ребёнка в её чреве! Неужели, только, для того, что бы забрать их у меня? Зачем?..

Обвинения, перешли, в едва слышное бормотание.

— Ты отнял у меня, всё! Всё что мне было нужно в этом мире. Ты забрал мою мечту.

Сердце бешено забилось. Дыхание участилось. В груди, что-то кольнуло. Резкая боль свела пол тела судорогой. Глаза Сергея округлились, хрип вырвался из горла.

— Будь ты проклят…

Сердце остановилось.

Сергей встал и посмотрел вниз, не понимая, почему ему неожиданно стало, так хорошо. Но, то, что он увидел, повергло его в шок. Он, стоял и смотрел на самого себя, держащего на коленях свою Лизу. Оба тела не двигались, и не подавали признаков жизни. К ним приближались прохожие, зеваки из магазина, выскочившие на его крики. Сергей сделал шаг назад, потом ещё и натолкнувшись на мачту освещения, остановился. Всё казалось сюриалистичным, не реальным, до жути не правдоподобным. Как человек мог видеть себя со стороны? Если только… Сергей похлопал себя по бёдрам, по телу, ущипнул за руку. Боли не было, не чувствовалось, вообще ничего. Тело стало лёгким, и как будто, не своим. Звуки стали резче, обоняние усилилось, на столько, что стоя в нескольких метров от места аварии, он ощущал отвратительный, сладкий запах крови, но ощущения приходили, как будто, откуда то, из далека.

Людей всё прибавлялось. За ними уже не было видно лежащих тел, но подходили всё новые и новые любопытные. Сергей медленно приблизился к столпившемуся кольцу, попробовал протиснуться сквозь него, но ничего не получилось. Люди не замечали его. Все тычки, и толкания, не приводили не к каким результатам, никто даже не обернулся. И тут парню стало страшно, по-настоящему страшно. Всё обернулось словно кошмарным сном. Он ПРИЗПАК.

Откуда-то сверху ударил, яркий луч света, осветив место катастрофы. Через мгновение, над головами собравшихся людей появилась его Лиза. Её лицо было умиротворённо, она сияла внутренним светом и была, так прекрасна. Посмотрев на Сергея, она улыбнулась, склонила голову к плечу, и парень прочёл по губам «я тебя люблю».

— Что же я натворил. Какой же я дурак. В последние мгновения своей жизни… прости меня Господи, я отрёкся от тебя. Прости меня Лиза.

Женщина исчезла в ярком сиянии, оставив Сергея упавшего на колени, воздевшего руки к небу, оставленного вечно молить прощение на грешной земле.

Перекрёсток опустел, после, того, как карета скорой помощи увезла тела. На пустынной улице остались, только свидетельства недавней катастрофы, разбросанные продукты, лежащие на тротуаре, размазанное и затоптанное, десятками ног, пятно крови, и стоящий на коленях рыдающий парень, глухо молящий о прощении. ПРИЗРАК перекрёстка.

Глава 3

— Дети мои. Пришёл конец дороги моей жизни, я оставляю вас. Но я счастлив. Глядя на вас, я знаю, что сказать Аллаху, когда встречу его. Я вырастил достойных людей. Чтите законы предков. Уважайте старших, и вас Аллах одарит, таким счастьем, как меня.

Тяжёлое сиплое дыхание остановилось.

Разом в доме тишину разорвал, надрывный плач женщин, в другой комнате зарыдали испуганные дети. Мужчины читали молитвы, прося Аллаха принять душу праведника. Но старый Али, этого уже не видел, он умер умиротворенным.

Человек стоял посреди белизны, окружённый, розовым туманом, который клубился у его ног и поднимался, куда-то ввысь. Али больше не чувствовал в теле старческой усталости, его руки и ноги были крепки, как когда то в молодости, мысли больше не путались, разум стал кристально чистым и ясным. Радость, о предвкушении райских пущ переполняла его. Он сделал шаг в сторону ослепительного пятна, выделяющегося на фоне молочно-розовой пустоты. Но остановился.

«Я праведно прожил свою жизнь. Свято соблюдал, все законы Корана. Вырастил достойную себе замену, воспитал в своих детях почёт ко всему, что сам считал святым. Почему же мне, так тяжело войти во врата рая?» Али посмотрел на льющийся поток света, погладил бороду, опустил взор к ногам и тяжко покачал головой. «Нет. Как я смогу посмотреть своему отцу, и деду в глаза, когда встречу их там? Как я могу, солгав, войти в рай для праведных, когда я грешен». В эти мгновения, у Али в голове всплыли воспоминания молодости, как, он, будучи двенадцати летним мальчишкой, впервые увидел в окошко ванной, купающуюся соседку, пятнадцати летнюю Зульфию. Обнажённое тело девушки будоражило мысли юнца. И тогда, он постыдно, самоудовлетворил себя. А будучи уже повзрослевшим, восемнадцати летним парнем, в компании своих сверстников, учившихся вместе с ним, но не такого строго воспитания, отправился на празднование дня рождения общего друга, где устыдился своего воспитания, того, что, он отличается, от других, и выпил запрещённого Кораном спиртного.

Напившись в тот вечер, Али переспал с одной из девушек, которая пришла на вечеринку. Наутро, даже не узнав её имени, он с больной головой ушёл домой, не рассказав ничего своим родным, лёг спать.

И так, по мелочам собиралось и вспоминалось, всё, то, что в обыденной жизни, так быстро забывалось. И вот, он, Али ибн Карим, всю жизнь считавший себя праведником, стоит перед вратами рая и стыдится войти в них, посрамить своим приходом, предков.

— Я не достоин этого. Я грешник.

Плечи снова ссутулились, навалилась тяжесть. И Али понял, что тяжесть,- это, грехи, скопившиеся за всю жизнь, и чем дольше живёшь, тем тяжелее становится эта ноша.

Свет, окружавший старика, потускнел. Облака, потянуло в сторону, будто под порывом ветра. Над головой собрались тучи, нагнетая тьму, и вот через мгновение человек остался совершенно один, в полной темноте и одиночестве.

Глава 4

Сморщенный старик, азиатской внешности в ярко жёлтых одеждах склонился, перед изваянием Будды, губы зашевелились. Он читал молитвы, о просветлении людей. Это был Далай Лама, когда то, в прошлой жизни звавшемся Лу, он объявил, что конец его близок, и надо совершить ритуал. Собравшиеся монахи молча ждали, сидя на циновках, расстеленных на плитах храма. Наконец старец обернулся к сидящим. Положил ладони на колени и прикрыл глаза. Дыхание его стало размеренным, пульс бился реже, сердце гнало кровь, тяжёлыми толчками. Сидевшие в храме люди, запели мантры. Воздух, несмотря на сквозняки, сделался спёртым, вязким, как туман. Перед взором старика возникли картинки из его жизни. Он помнил себя мальчишкой Лу, в которого, по словам жрецов реинкарнировалась душа предыдущего Далай Ламы. Как он не хотел, уходить в храм, как хотел, как все его сверстники, играть в снежки, помогать отцу по хозяйству, ухаживать за захворавшей матушкой. Но он, прекрасно понимал, что значит быть, реинкорнацией Далай Ламы, какая это честь, для его семьи. И он ушёл с монахами, оставив больную мать, старого отца и сестру десяти лет.

Лу обучали всему, что могло привести к просветлению, хотя в его светлости, как Далай Ламы никто не сомневался. Чем дольше учился Лу, тем сильнее менялся мир вокруг. Всё казалось другим, многие вещи стали проще в понимании. Со временем он научился освобождать разум, от всех мыслей, абстрагироваться от внешнего мира, постиг секреты глубокой медитации, и астральных путешествий. Теперь, сидя в храме, с закрытыми глазами он видел тысячи и тысячи светящихся нитей,- это жизни окружавших его существ, бегущих из прошлого в будущее, сплетаясь друг с другом, и снова расходясь в стороны, они создавали узор вселенной. Одной своей мыслью, он мог оборвать любую из них. Но такое, даже в голову не могло прийти, и по этому Лу просто наблюдал очаровывающий танец жизни. Вот красная линия, взметнулась, где то позади и сразу оборвалась, — это птаха попала в лапы кошке. А вот жёлтая нить, тянется и тянется в бесконечность, — это камень, лежащий на дороге, прокладывает свой путь во вселенной. Ну, а вот и белая нить, — его жизнь. Не далеко впереди она обрывается, но это не огорчает Лу, он знает, что таков закон природы. Ничто не вечно, всё имеет начало и конец. Вот и его конец близок. Он делает последний вздох. Сердце ещё раз сжимается, и останавливается.

Далай Лама движется по белой линии к её концу. И тут, он замечает, что его путь, соприкасается с только что возникшей синей нитью. И в точке соприкосновения вспыхивает яркая вспышка, и тут же гаснет. Дальше в даль идёт только синяя полоса. Но, что это? Синий потихоньку светлеет. Вот, но уже приобретает голубой оттенок, вот, просматриваются лазурные тона, всё бледнея и бледнея нить полностью теряет цвет, становясь ярко белой. И тут старец постигает, последний свой урок.

Он-Знание, никогда не умрёт, просветляя, раз, за разом, всё новые и новые жизни.

***

И что же такое жизнь, если не осознание и исправление своих ошибок. Что же такое вера?

Добро, как и зло, живёт в каждом из нас. И наш разум, или душа? Самые совершенные сущности во вселенной. Наши самые неподкупные судьи. Каждый получает по деяниям своим, в зависимости от своей совести. И каков будет конец, решаем, только мы. Никто не получит прощения свыше, не простив себя самого.