27

Рэй медленно бредет по темному коридору. Пошатываясь, проходит мимо дверей, ведущих на террасу, минует гостиную.

В особняке довольно прохладно, но из одежды на нем лишь шелковый халат. На глазах — солнечные очки. Длинные волосы спутаны и давно не мыты.

Он шлепает босыми ногами по мраморным ступеням. Поднимается не спеша, тяжело опираясь на перила. Пару раз он останавливается, чтобы перевести дыхание и сделать несколько глотков из полупустой бутылки «Джек Дэниэлс».

Рэй толкает двери и оказывается в просторной темной спальне.

Он медленно проходит вдоль длинного ряда электрогитар, стоящих на стойках у стены, касаясь по очереди каждой. Слушает, как затухает пение струн.

— Ты знаешь, что они уже не зазвучат как прежде, — голос за спиной полон сочувствия.

Рэй замирает. Последняя в ряду гитара начинает медленно наклоняться, заваливаться, хотя он еще не дошел до нее. Белый «Стратакастер» падает на мраморный пол. Корпус гитары с жалобным звоном раскалывается пополам.

— По-моему, так звучит лучше, не находишь? — интересуется голос.

Прежде чем обернуться, Рэй снова прикладывается к бутылке. Пьет долго, жадно. Виски тонкой струйкой стекает по бороде, льется на халат, капает на обломки гитары.

На этот раз Питер выглядит как тощий небритый парень, лет двадцати. Он сидит на диване в мятом пиджаке и курит, стряхивая пепел на дорогой ковер. Рэй узнает эти выцветшие глаза, дрожащие пальцы. Он играл с этим парнем в конце семидесятых, в гаражной группе, и тот был неплохим барабанщиком.

Пока не спился.

Как же его имя? Стив… Лив… Впрочем, это не важно, теперь его зовут Питер.

Рэй чувствует, как его начинает мутить. Ноги подкашиваются, и он неуклюже садиться прямо на пол.

— Я снова почувствовал, — произносит он осипшим голосом. — Вчера я поймал мотив. И слова…

Рэй замолкает. Он смотрит на стену, увешанную фотографиями. Там он еще молодой. На сцене. Он счастлив.

Это было всего полгода назад.

— Очень хорошо, Рэйнард, что ты преодолел свой кризис. Ну же, не молчи, продолжай.

Рэй со злобой швыряет бутылку. Осколки летят во все стороны, виски стекает по стене, по фотоснимкам.

— Бессмысленно! — кричит он, из глаз текут слезы. — Я лишь пытаюсь копировать себя прежнего, — Я словно уже мертв. Я не знаю, куда мне двигаться дальше, Питер! Не знаю!

Питер медленно поднимается с дивана. Вытягивает из брюк тонкий кожаный ремень, достает из внутреннего кармана пиджака маленький футляр.

Подходит к рыдающему Рэю, садится на ковер рядом и заботливо прижимает его к себе.

— Ты знаешь куда идти, Рэйнард, — Питер нежно гладит Рэя по голове, вытирает слезы. — Я лишь напомню тебе.

Питер аккуратно набрасывает ремень Рэю на плечо и затягивает потуже.

За окном, на ночном небе показывается луна. Облака медленно разбегаются.

— Посмотри. Видишь, как много звезд? — шепчет Питер.

Он открывает футляр и достает оттуда маленький стеклянный шприц. Вкладывает его в безвольные пальцы Рэя.

— Вон две самые яркие звезды, — показывает он. — Тебе нужна та, что выше. Следуй за ней.

Рэй уже не плачет, он глядит на звезды.

Питер шлепает несколько раз его по исколотой руке, чтобы найти вену.

— Ты запоминаешь, Рэйнард? Затем поверни направо — второй поворот. И прямо. Пока не наступит рассвет.

Питер помогает Рэю воткнуть иглу. Медленно, аккуратно надавливает на поршень шприца. Рэй не сопротивляется, он следует за яркой звездой, той, что выше. Это поможет.

— Вот так, Рэйнард. Пока не наступит рассвет, — Питер гладит его по голове. — Как там пелось в твоей песне? «Золотой укол»?

Рэй уже не слышит. Он следует за звездой.

***

Венард Дикенс просыпается.

Он стоит на сцене, в руке микрофон.

Кажется, звук плохо отстроен, но, судя по всему, толпу это не слишком-то волнует. Толпу не волнует, что его группа уже третий раз играет вступление песни, а бас-гитарист трясет его за руку, чтобы он очнулся и начал куплет. Толпу не волнует, что за дикий коктейль из наркотиков и алкоголя сейчас у него в крови.

То, что нужно сейчас Венарду Диккенсу — проглотить таблетку торазина, запить ее добрым глотком виски и погрузиться в сон часов на пятнадцать. Но вместо этого он поет «Wake up! Wake up, baby!».

То, что нужно сейчас Венарду Дикенсу — тишина и горячая ванна. Но вместо этого он качается в такт музыке и орет в микрофон «We gonna rock!»

То, что нужно сейчас Вену Дикенсу — заглушить абстинентный синдром и побыть одному. Но вместо этого он вкладывает всю свою боль в «I can’t live without you!». Толпе это нравится. Им не важно, от чего страдает в данный момент Вен Дикенс, от неразделенной любви или от сочетания метаквалона с эфедрином.

Нет, он, во что бы то ни стало, должен побыть один. Но зал скандирует "We want more!", а гитарист уже начинает играть вступление.

И Вен Дикенс закрывает глаза, спасаясь от света софитов и фотовспышек. Погружается с головой в свою боль. Он поет.

Через какое-то время Вен понимает: что-то не так. Он открывает глаза, вновь оказывается на сцене. Но на этот раз толпа недовольна. Вен оборачивается. Барабанщик в пропотевшей футболке не размахивает как обычно руками, не трясет патлатой головой на сильную долю. Гитарист и басист тоже не играют. Они что-то кричат звукооператору.

Вен замолкает, не докончив припев.

Звука нет. Какие-то технические неполадки, проблемы с электроникой или что-то типа того. Но это не проблемы Венарда Дикенса. Это проблемы продюсера и звукозаписывающей компании. Это проблемы владельца клуба и билетных агентств. Это проблема техников, которые в панике бегают по сцене, и осветителя. Это проблемы звукооператора, гитариста и басиста. Это проблемы барабанщика, который показывает средний палец кому-то в зале. Это проблемы толпы.

Проблемы Вена Дикенса — это барбитурат, метафетамин и сорокоградусный алкоголь, помноженные на творческий упадок и затянувшуюся депрессию. И он выпускает из рук микрофон и идет прочь, в темноту за кулисами.

Его поклонники еще не поняли, что он превращается в ничто, но члены группы уже догадываются.

Кто-то окликает его, кто-то хватает за рукав, но Вен не останавливается, спешит подальше от шума и света.

Толпа свистит ему вслед.

***

Мэг бредет по ночному городу. Она только что рассталась с парнем, с которым ее никогда ничего не связывало.

Мэг надеялась почувствовать свободу, но она все так же ничего не чувствует.

За несколько часов до этого она вместе с членами своей группы вышла из офиса «Causa Sui Records». Контракт подписан, но она не радовалась вместе с товарищами. Она ничего не чувствовала и неделю назад, когда у нее родился племянник. И в прошлом месяце, когда застрелился ее старый школьный приятель.

Все бы ничего, но когда ты не чувствуешь — невозможно сочинять. Она уже год не писала новых песен. Лишь концерты, гастроли, случайный секс, бесконечные пьянки. Когда-то ей казалось, что именно это и есть настоящая жизнь. Но постепенно она разучилась чувствовать, и все остальное отошло на второй план.

Нет, кое-что она все же чувствует. Садомазохистское удовольствие от того, что хуже уже не будет. Но это чувство не дает ей возможность творить.

Мэг идет через парк. Редкие фонари освещают асфальтовые дорожки. Деревья слабо покачиваются во мраке. В руке у нее плеер, но ни одна песня не цепляет. Она снова и снова жмет перемотку, и вместо музыки — в наушниках лишь шипение магнитной ленты.

Сквозь этот тихий шум Мэг слышит шаги за спиной. Шаги приближаются, и она оборачивается.

Это Питер. Пожалуй, единственный человек, которого она рада видеть. Последнее время Питер приходит к ней в образе мертвых людей, и этот раз не исключение. Сейчас Питер — школьный приятель, покончивший с собой. Он стоит в лучах фонаря и с заботливой улыбкой смотрит на нее.

Мэг улыбается в ответ. Она снимает наушники и сходит с освещенной дорожки. Направляется к деревьям, в темноту. Питер следует за ней. Он взмахивает рукой, и фонари один за другим гаснут. Над ними лишь звездное небо.

— Я ждала тебя.

— Знаю. Мне нужно было убедиться, что ты готова.

Какое-то время они, молча, стоят, глядя друг на друга.

— Обними меня, Питер.

Мертвый школьный приятель прижимает ее к себе. Сначала нежно. Потом все сильнее и сильнее. Они падают на сухие листья. Мэг чувствует его руки на своей шее, но не сопротивляется.

Она глядит на две самые яркие звезды.

Из горла вырывается хрип.

Мэг следует за той звездой, что повыше. Второй поворот направо. Затем прямо.

Пока не наступит рассвет.

***

Венард Дикенс просыпается.

Он на вечеринке. В его особняке куча народу, яблоку негде упасть, но Венард Дикенс никого не знает. Кроме того он вообще никого не звал. Он даже не в курсе, что послужило формальным поводом для вечеринки. Помимо извечных «секс, наркотики, рок-н-ролл» и «живи быстро, умри молодым».

А может это продолжение вчерашнего автер-пати?

К нему направляются двое. Нет, этих он все же узнает. Чейн и Джон, его гитарист и барабанщик.

Они подходят, проталкиваясь сквозь толпу. Музыка из колонок орет так, что не слышно собственных мыслей. Чейн кричит:

— Надо поговорить, Вен, — музыка заглушает его слова. Он кричит: — Это касается будущего группы.

— Черт, Вен! Здесь есть место потише? — кричит Джон.

Венард Дикенс знает, о чем они будут говорить, таких разговоров было немало. О том, что Вен слишком мало внимания уделяет группе и слишком много — наркотикам и алкоголю. Но Венард Дикенс все равно ведет их в дальнюю комнату, туда, где потише. Он был бы не против, если бы Дейв, басист, тоже принял участие в разговоре, Дейв всегда успокаивал Чейна и Джона. Но сейчас Дейв занят: он блюет в бассейн.

Они, заходят в комнату, закрывают дверь и остаются в относительной тишине.

— Так больше не может продолжаться, Вен! — Джон начинает без вступлений.

— Вчера в клубе ты превзошел сам себя, — говорит Чейн.

— Ты пропускаешь репетиции. Ты не явился на встречу с продюсерами.

— Мы поговорили с менеджером.

— Он одобрил. Да и Дейв был не особо против.

— В общем, тебе придется уйти из «Bloody Knave», — выпаливает Чейн.

Они оба смолкают. Венард Дикенс все также безразлично смотрит то на одного, то на другого. Чейн и Джон ждут, что Венард Дикенс как-то отреагирует. Разозлится, будет угрожать или станет упрашивать дать ему последний шанс. Но он молчит. В его крови борются амфетамин и кетобемидон.

— Занялся бы ты собой, Вен, — говорит Джон уже мягче, как будто с заботой. — Это может плохо кончится.

Через десять минут Венард Дикенс снова сидит в гостиной, посреди веселящейся толпы. Джон, как ни в чем не бывало, рассказывает анекдот, Чейн целуется с какой-то пьяной девицей. Сквозь оконное стекло видно, что Дейв, басист, спит рядом с бассейном.

— Привет, Вен, — кричит ему прямо в ухо симпатичная блондинка. От нее пахнет дешевыми духами и дорогим алкоголем.

Венард Дикенс не помнит ее имени, но помнит татуировку на пояснице и сережки-колокольчики в ее сосках. Динь-динь… Динь-динь…

Рядом с блондинкой стоит улыбчивый парень лет двадцати пяти, в майке «Black Sabbath» и драных джинсах.

— Это Вилли, мой бой-френд, — кричит блондинка. — Он твой большой фанат!

— Как? Винни? — кричит ей в ответ Вен.

Парень смотрит на Вена. Он улыбается одними губами, его глаза абсолютно серьезны.

— Питер, — говорит он.

***

Венард Дикенс просыпается.

Перед ним детская площадка, полная ребятни. Кто-то качается на качелях, кто-то лазает по металлической лестнице, с десяток мальчишек и девчонок облепили вращающуюся карусель. Смех и веселые детские крики наполняют солнечное летнее утро.

Вен чувствует сильное желание побежать вприпрыжку на площадку, оседлать качели, скатиться с горки или свеситься вниз головой с турника.

Чуть поодаль от остальных группа детей играет в классики. Смешливая рыжая девчонка прыгает из одного квадрата, накарябанного на асфальте, в другой, пиная перед собой камешек.

— Давай, Дженн! — подбадривает ее негритенок с круглой как одуванчик шевелюрой.

Дженн прыгает еще раз. Камешек вылетает за границы начерченной мелом сетки с цифрами, скачет по асфальту и останавливается у ног Венарда Дикенса.

Дети замечают его, смотрят с любопытством. Затем устремляются к нему навстречу.

— Меня зовут Джими, — представляется негритенок.

— Тебя тоже привел сюда Питер? — интересуется белобрысый мальчик с голубыми глазами.

— Пойдем играть с нами, — зовет его не перестающая улыбаться рыжая девочка.

Венард Дикенс вдруг понимает, что дети одного с ним роста. Он и сам ребенок! Вен с удивлением смотрит на свои руки, на которых нет татуировок, щупает подбородок и не находит там шрама, заработанного в драке в одном из баров.

— Добро пожаловать в Неверлэнд, — приветствует его серьезный подросток с непослушными темными кудрями, спадающими на лицо.

Вен улыбается в ответ. Он, все еще не веря, продолжает осматривать себя и вдруг замечает длинные глубокие порезы на обоих запястьях, полные спекшейся крови.

Какого черта? Он непонимающе смотрит на детей.

Рыжая девочка все так же улыбается, но теперь ее улыбка какая-то мучительно-неестественная, глаза закатились. Негритенок Джими по-прежнему приветственно машет ему, но его радужки подернуты мутной пеленой, изо рта идет белая пена. Кудрявый паренек протягивает Вену руку со скрюченными закостеневшими пальцами.

Венард Дикенс в ужасе делает шаг назад.

— Куда же ты? — весело кричит ему вслед белобрысый мальчик, у которого не хватает почти половины черепа.

Вен бежит прочь.

***

Венард Дикенс просыпается.

Он все еще бежит.

Ночной город живет своей обычной жизнью. В мокром асфальте отражаются неоновые вывески баров. Из дверей клубов доносится музыка. Такси снуют туда-сюда. Между прохожими вальяжной походкой прогуливаются проститутки.

Бежать бессмысленно, но Вен не может остановиться.

Он вспоминает лица детей, играющих на той площадке, вспоминает, как они звали его, и припускает еще быстрее. Питер познакомит его поближе с той рыжей смешливой мертвой Дженн, и с тем скромным мальчиком со снесенной головой. Вен сможет пожать закостеневшую руку кудрявому пареньку с отвисшей челюстью и поиграть с негритенком Джими с запавшими глазами.

И Венард Дикенс бежит.

— Эй, постой! Я подвезу тебя! — кричит ему вслед таксист.

Но Вен бежит.

— Заходи, парень, у нас лучшая выпивка в городе, — приглашает зазывала у бара.

Венард Дикенс не останавливается.

Впереди толпа, ожидающая открытия какого-то ночного заведения. Вен врезается в нее, протискивается между людьми.

— Кто-то называет это творческим кризисом, — вдруг произносит солидно одетый мужчина, глядя Вену в глаза.

— Билеты! Билеты! Кому билеты?! — выкрикивает мальчишка, размахивая пачкой бумажек.

— Но ты-то знаешь, что это не так, — с улыбкой произносит уличная торговка, протягивая Вену хот-дог.

Он задевает кого-то плечом.

— Куда прешь, козел! — орет на него хрупкая молоденькая девушка.

— Это конец, Венард. Бежать некуда.

Вен шарахается в сторону.

— Глаза разуй, хренов торчок!

— Ты достиг своего пика. Дальше — только вниз, — нежно шепчет проститутка, облизывая напомаженные губы.

— Вкуснейшие хот-доги! Всего двадцать центов!

— Венарда Дикенса уже не осталось. Скоро все это поймут, — парень, похожий на драгдиллера, подмигивает ему.

— Билеты! Билеты!

— Ты — лишь то, что в данный момент у тебя в крови, Венард, — хрипит грязный попрошайка, протягивая банку с мелочью.

— Тебе нечего боятся. Самое страшное уже случилось.

— Ты уже мертв. Тебе лишь нужно просто завершить начатое.

Попрошайка хватает Венарда Дикенса за рукав.

— Отдайся мне, Венард! — просит он.

***

Венард Дикенс просыпается.

Он сидит на жестком деревянном стуле, прикрученном к полу.

Венард Дикенс не помнит, как оказался в этой маленькой, тускло освещенной комнате. Он не может восстановить ход событий, в результате которых его руки скованы наручниками.

Действие дезоморфина ослабевает, и по его телу то и дело пробегают судороги. Руки и ноги ломит, но это уже не эффект от наркотиков. Похоже, его били.

Дверь открывается, и в комнату неспешной хозяйской походкой входит полицейский. На вид ему лет пятьдесят. У него ухоженные усы, переходящие в подернутые сединой бакенбарды. От углов прищуренных глаз лучами расходятся морщинки.

Полицейский обходит Вена и садиться напротив, закинув ноги на стол. На ногах у него сапоги из крокодиловой кожи, на груди, над значком — маленькая металлическая табличка с надписью «Кпт. Джеймс Хук».

Полицейский долгим внимательным взглядом окидывает Венарда Дикенса с ног до головы. Капитан смотрит в его красные заплывшие глаза, изучает татуировки на предплечьях. Осматривает длинные спутанные волосы, кровоподтеки на лице, грязную одежду.

Венард ждет, что устами капитана Хука с ним заговорит Питер.

Полицейский смачно сплевывает на пол.

— Знаешь дружок, — хрипло произносит он, — тебя ведь можно просто отпустить.

Капитан смотрит на то, как дрожит Вен Дикенс.

— Ты непристойно вел себя в общественном месте. Ты ударил полицейского при исполнении. При тебе нашли пакетик с какой-то дрянью. Пускай!

Он убирает ноги со стола и встает. Неспешно идет к Вену. Капитан останавливается позади Дикенса и кладет свои ладони ему на плечи.

Венард Дикенс чувствует дыхание капитана, на своей шее.

— Допустим, я отпущу тебя. Сколько ты протянешь? Лишь вопрос времени, когда ты сунешь голову в петлю или сдохнешь от передоза. Ты ведь уже покойник, Венард Дикенс. Просто маленький мертвый хиппи.

Капитан вдруг смолкает. Одобрительно похлопывает Венарда по спине. Проводит рукой по его щеке.

— Зачем тянуть, дружок?

Он снимает с пояса ключ и открывает наручники.

— Я проведаю тебя утром, когда настанет рассвет, — говорит Джеймс Хук. — Следуй за звездой, Вен Ди, раз уж тебе так хочется навсегда остаться ребенком.

Он идет к выходу. Каблуки на сапогах из крокодиловой кожи гулко отмеряют шаги. Капитан закрывает за собой дверь. Вен слышит, как в замке поворачивается ключ.

Венард смотрит на стол. В свете лампы перед ним лежит маленькое лезвие.

***

Венард Дикенс сидит перед зеркалом.

На колени одеты суппорты, чтобы суставы не так болели. На лице слой макияжа.

В его возрасте без этого никак.

До начала выступления пять минут, и Венард достает старый фотоальбом. Тут вся его жизнь.

Первый концерт в каком-то гараже. Венарду всего шестнадцать.

А здесь ему двадцать один. Вот рядом Чейн и Дейв, совсем молодые. Джон тогда еще не играл в «Bloody Knave».

Это девушка Вена, Дейзи, на крыльце их нового особняка. Она умерла от передоза через несколько дней после того, как был сделан этот снимок.

А вот и Джон. Сидит за барабанной установкой. Из того состава «Bloody Knave» в живых остался лишь он. Ну, и Венард Дикенс.

Это фото их группы в студии.

Фото с продюсером, жирным засранцем, укравшим права на их второй альбом.

Следующая фотография — "Bloody Knave" на сцене. Полгорода собралось на их полулегальный концерт. Тут Вену только-только стукнуло двадцать семь. Он счастлив. Он достиг вершины.

Затем идет череда фотографий, которые Венард Дикенс старается пролистать побыстрее.

Задерживается лишь на одной: Вен на вечеринке, где он первый раз встретил Питера. В этот день его выгнали из «Bloody Knave».

Стук в дверь.

— Три минуты до выхода, Вен Ди!

А это, можно сказать, уникальный снимок — фотокарточка из полицейского архива. Все как положено: фас, профиль, в руках — табличка с номером арестованного.

Несколько фотографий из центра реабилитации, на которых он выглядит как ходячий труп.

Похороны Дейва.

Воссоединение с «Bloody Knave». Фотография группы на фоне битком набитого стадиона.

Венард Дикенс и другие члены "Кнейвов" фотографируются со статуэткой Грэмми. Тут им уже за сорок.

Это несколько снимков концерта в память Чейна. После его смерти группа распадается.

— Одна минута!

А это уже сольная карьера. Публика становится все более солидной. Молодежи почти нет. Народу на концертах меньше с каждым разом.

Снова взлет. Пятидесятилетний бунтарь и нонконформист Вен Ди поет на сцене вместе с разодетой как дешевая шлюха популярной певичкой.

На последней фотографии ему за шестьдесят. Какой-то благотворительный фестиваль. Списанные звезды рок-н-ролла против ВИЧ, войны и глобального потепления. Про него можно сказать: "бодрый старикашка!". Или: "мужик, зачем ты сделал гребаную подтяжку лица?".

Венард Дикенс закрывает фотоальбом.

"Живи ярко, умри молодым, оставь после себя красивый труп". Это явно не про него.

В комнату заглядывает молоденькая девушка-администратор.

— Пора, Вен Ди.

И Венард Дикенс, шестидесятипятилетний старик, кряхтя, поднимается со стула, разминает затекшие ноги.

Он послушно идет по коридорам за девушкой. То и дело им встречаются техники, осветители, или еще кто-нибудь из обслуживающего персонала. При виде Венарда они с почтением расступаются, прижимаются к стене, освобождая ему дорогу. Они провожают его взглядом, полным уважения, дарят ему улыбки.

Конечно. Ведь это же сам Венард Дикенс, вечно молодая звезда рок-н-ролла. Венард Дикенс, не сумевший уйти вовремя.

Девушка провожает его до кулис, и Вен Ди выходит на сцену.

«Bloody Knave» снова собрались, чтобы дать концерт, спустя столько лет. Толпа взрывается оглушительным ревом, и Венард Дикенс начинает петь.

Это песня про Неверленд, в который ему не попасть. Он поет про ночное небо. И про две яркие звезды. Нужно следовать за той, что повыше. Второй поворот направо и затем прямо. Пока не наступит рассвет.