В зеркале

Мама повернулась к Климентине и тихо сказала:

— Эгоистка.

Тине стало не по себе, она приготовилась к обвинениям и упрекам, но услышала одно-единственное слово и сникла. В подавленном настроении, она схватила сумочку и выбежала из дома, хлопнув дверью.

Ну, почему все так? Мама ее не понимает, сестра Катерина оказалась легкомысленной болтушкой! Рассказала маме о том, что Тина с Андреем переезжают на другую квартиру. До сих пор в ушах звенит звонкий Катькин голосок:

— Как же ты, Тиночка, дедушку оставишь? Он же совсем слабенький, мама работает, я учусь. Что вы, с Андреем, у нас жить не можете?

У нас! Да они с мужем по горло сыты бесконечным маминым недовольством, постоянной нехваткой денег. Ведь сколько Андрей не заработает, деньги все равно делятся на всю семью: на маму, дедушку, Катьку и семилетнего Олежку, младшего брата. Катька скоро школу заканчивает, а ему в сентябре идти в первый класс.

За два года мама так и не перестала прохладно относиться к Андрею, постоянно находила в нем несуществующие недостатки. Тине ужасно надоело оправдывать каждый его шаг и, не смотря на все старания, осознавать, что малейшая мелочь приводит к конфликту. Мама словно не видела, что Андрей старается ей угодить и, из вежливости, пропускает мимо ушей все ее колкие замечания.

Как Тина устала жить в доме, где нельзя устанавливать свои порядки, где каждому что-то надо от нее. И от Андрея, конечно. Ну, от него, разумеется, деньги. А от Тины уборка, готовка и постоянный присмотр за дедушкой. Нашли Золушку! А своя жизнь у нее когда-нибудь будет? Уже второй год она замужем, но в свадебное путешествие с мужем они так и не съездили. И уж, какая там Италия, на Черноморский курорт денег не наскребли! То маме новая стиральная машина понадобилась, старая сломалась, то Катьке экскурсия с классом в Суздаль, то Олежеку дорогой велосипед. И так без конца! Маминой зарплаты диспетчера и дедушкиной пенсии на все не хватало, зато Андрей в должности старшего менеджера по продажам в довольно крупной фирме, мог взвалить на себя множество чужих проблем. Да, в конце концов, он и не отказывался.

Что такого она маме сказала?

— Я не хочу, так же, как и ты, остаться без мужа.

И услышала в ответ одно ужасное слово. Какая несправедливость! Тина закусила губу. Сейчас она приедет на квартиру к Глафире Степановне и договорится о цене. Милая старушка сразу понравилась им с Андреем, а точнее, понравилась ее маленькая квартира на другом конце города. Глафира Степановна охотно показала им комнату и кухню, распахнула окно и обвела рукой аккуратный дворик. Да, в такой квартире жить молодой семье будет уютно. О сумме они решили договориться в следующий раз. Следующий раз наступил быстро, дольше ждать оказалось невозможно. Болтушка Катерина сразу рассказала о решении Тины и Андрея маме, и Тина уже ругала себя, что поделилась новостью с младшей сестрой. Разумеется, Катька сразу поняла, что теперь все заботы о дедушке лягут на нее. А на дворе лето, подружки забегают, и мальчики давно уже обращают внимание. Когда ей заниматься уходом за дедушкой? Но и Тина не железная, сколько могла, она сделала и, наконец, ей хочется пожить для себя.

Дверь открыла Глафира Степановна и впустила Тину, как будто не удивляясь ее быстрому возвращению:

— Что девушка, решились со своим молодым человеком снять мое жилье? Быстро надумали, хорошо. Совсем вас, видно, заели на прежнем месте.

Ничего они вчера с Андреем Глафире Степановне не рассказывали, но у старушки, наверное, немалый жизненный опыт и людей она видит насквозь. Вон, глаза, у нее какие внимательные, смотрят на Тину, словно книжку читают.

— Я, Глафира Степановна, приехала договориться о цене, — робея с первых слов, сказала Тина. — Сколько Вы хотите?

Старушка чему-то усмехнулась и пошла в комнату. По дороге обронила:

— Там видно будет, милочка. Тебя Тиной зовут? Так вот, Климентина, мне деньги мало нужны, я в хороших постояльцах нуждаюсь.

Все это звучало странно. Во-первых, Тина не называла своего полного имени, как Глафира Степановна его узнала? Ну, допустим, догадалась. Много ли имен заканчивается на Тину? Алевтина, Мартина… ладно, но, во-вторых, вопрос о деньгах! Что за разговор — видно будет? Это же квартира в Москве, а не пучок редиски.

— Ты не удивляйся, девушка, — продолжила странная старуха, словно прочитала мысли. — У меня постояльцы не приживаются, вот беда. Пужаются они. Вы-то с мужем, вроде люди не нервные, спокойные. Психически уравновешенные. Мне такие и нужны, голубушка.

Как странно было слышать от бабушки после слова «пужаются», словосочетание «психически уравновешенные». Она словно забавлялась с языком, или нарочно использовала разные типы речи. Но Тина и над этим долго не задумалась, ей не давал покоя вопрос о цене. Решить его, позвонить Андрею, и сегодня же вечером переехать!

— И, все-таки, сколько, Глафира Степановна? — спросила она, надеясь услышать сумму.

— Не торопись, Тиночка, — старушка сильнее сгорбилась и с кряхтением опустилась в высокое кресло. — Небось, во всем себе отказываете, денег самим не хватает? Так я не зверь какой, понимаю. Договоримся так. Вы с Андрюшенькой сюда переезжайте, ключи на столе, вечером меня здесь уже не будет, и хозяйничайте. Условие у меня одно: ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь, меня глупыми звонками не беспокойте. Один раз позвоните — съедете. Мне беспокойные жильцы не нужны. Да не округляй так глаза, голубушка. Говорю же — денег с вас не возьму, живите да радуйтесь. Но ежели что не так покажется, страх там под кожу проберется, слабенькими вы окажетесь, что ж… не удерживаю. И вопросов мне не задавай, считай меня умалишенной старой ведьмой. Думай, что выжила из ума твоя хозяйка, да и муж твой пусть так думает. Вам легче, и у меня одной проблемой меньше. А то объясняй вам, что да как с зеркалом, кто да что в нем отражается! Согласна?

Тина ничего не поняла из сумбурных объяснений Глафиры Степановны про зеркало, но одна мысль сразу заглушила все сказанные странности: квартира сдается бесплатно! Ключи блестят на столе, надо соглашаться! О том, что старушка выжила из ума, она подумает позже. И про какое-то там зеркало тоже. Сейчас надо позвонить Андрею и сказать, что чудеса все-таки случаются. И добрые люди бывают, чтобы там не говорили о жестокости в современном мире. Есть же такие чудные старушки!

— Я согласна, Глафира Степановна. Но, может, у Вас есть еще какие-то пожелания?

— Никаких, милая Тиночка, — покачала головой старуха. — Приживитесь здесь, больше ничего не потребую. Возможно, со временем, станешь мне родной внучкой. Но пока не беспокойте меня. Я к сестре перееду, телефон ее, на самый крайний случай, вон, на подоконнике. Но запомни — случай должен быть самым крайним. Звонок от вас будет означать, что вы съезжаете.

Старушка неожиданно легко встала и показала пальцем на ключи:

— Бери!

Тина взяла их и положила в сумочку. Потом подошла к подоконнику и взяла клочок бумажки с телефонным номером.

«Ну и денек сегодня, — думала она, спускаясь с третьего этажа. — Андрей удивится! Но чем раньше переедем, тем лучше. Там, дома, еще будут упреки и неприятные разговоры. Надо торопиться. Глафира Степановна, правда, немного того… не в своем уме. Да нам с Андреем какая разница? Нам просто повезло».

Она позвонила мужу на работу и коротко объяснила условия. Он сначала не поверил, но когда узнал, что в сумке у Тины ключи от нового жилья, согласился:

— Слышал я про бесплатный сыр, но здесь, кажется, все чисто. Ладно, Тинка, переезжаем. Ты вещи мои часам к семи собери и держись там! Знаю, как теща будет недовольна, но такой шанс нам с тобой упускать нельзя.

— Да, Андрей, — согласилась Тина и нажала отбой. Тут же телефон заиграл знакомую мелодию.

— Слушаю, — сказала Тина.

— Сестричка, — прозвучал в трубке голосок Катерины. — Ты где? Маме некогда, а я не умею. Надо за телефон заплатить. И еще, картошка кончилась.

Не дождавшись согласия раздосадованной Тины, Катерина отключила связь.

«Ничего, научишься, — подумала старшая сестра».

С каждой минутой девушка все больше осознавала, какое счастье на нее свалилось. Отдельно жить, это же мечта всех семейных пар!

Домой она впорхнула в самом радужном расположении духа. Мама из своей комнаты не вышла, Катерина с Олегом куда-то ушли, но тем лучше. Тина быстро достала из-под кровати чемодан и принялась его собирать. Сначала свою одежду, потом одежду Андрея. Все не поместилось, и пришлось взять еще две спортивные сумки. Косметика, парфюм, зубные щетки. Ах, да, документы и ноутбук! Тина чуть не забыла, но вовремя спохватилась. Ничего лишнего, еще одна сумка с обувью, десяток мелочей, ключи, деньги. Вот и все.

Тина присела на кровать. Время — половина седьмого вечера. Не хотелось, но надо было проститься с мамой и с дедушкой. К дедушке она зашла осторожно. Прикрыла дверь и встретилась с ним взглядом.

— Уезжаешь, внученька? — тихо спросил он, с трудом поворачиваясь в каталке.

«Мама рассказала!» — решила Тина, но вслух ответила:

— Да, дедуль. Не скучай без меня. И не обижайся, нам с Андреем хочется жить одним. Неужели мы не имеем на это права?

На добром морщинистом лице деда появилась едва заметная улыбка:

— Да с чего ты взяла, что я обижаюсь? Живите, как вам нравится.

Тине на глаза навернулись слезы, она подбежала к деду и обняла его за плечи:

— Ты один меня понимаешь, спасибо! Я тебя люблю!

Он кивнул и погладил ее по голове:

— Тебе жить, тебе решать. Но на Нину не обижайся, замоталась она, устала. Прости мать, Тиночка.

Тина еще крепче обняла деда и едва не расплакалась.

— Ну, все, все, иди, — дедушка почему-то убрал ее руки и отвернулся.

Она быстро выскочила из его комнаты. С мамой, сестрой и братом она так и не простилась, приехал Андрей, взял вещи и вынес их за порог. Тина оглянулась на мамину комнату, сделала к ней пару шагов, но потом развернулась и выбежала за мужем.

* * *

К новому дому они подъехали, когда наступил вечер. Прохлада после жаркого дня подействовала на обоих ободряюще. Тина тут же принялась распаковывать вещи, а Андрей проверил городской телефон, воду в кранах и оба замка. Они как-то сразу почувствовали себя хозяевами на новом месте. Немного разобравшись, обнялись и сели на кровать.

— Все, Тинка, конец рабству, — шепнул Андрей, целуя ее в шею.

Да, она знала, как не заладилось у него с мамой. Классический пример отношений между тещей и зятем. Да и Катька «повисла» на Андрее, догадавшись, что стоит ей сказать:

— Андрей, пожалуйста! — и он выполняет все ее просьбы. Он вообще, какой-то безотказный, за это Тина немного на него сердилась. Ну, ничего, теперь они вместе, и никто им больше не помешает!

Ночь прошла замечательно. Полная любви, и конечно, без сна на новом месте. Но это у Тины без сна, а Андрей уже в три часа спал, как убитый. Ветер из приоткрытого окна шевелил занавески, свежесть заполнила пространство, и Тина долго лежала, привыкая к очертаниям нового жилья. Потом встала, чтобы выглянуть на улицу и распахнула окно настежь. Свет огромной луны пролился в комнату, и все предметы таинственно задрожали. Трудно понять, что за прелесть проникла в их спальню. Но гадать не хотелось, лунный свет всегда приносит странное очарование.

Она подошла к большому трехстворчатому зеркалу, вспоминая непонятные предупреждения Глафиры Степановны. Вот глупость, бояться совершенно нечего, тем более, муж рядом, его легко разбудить. Да и что страшного можно увидеть в зеркале? Свое тройное отражение?

И Тина увидела. Сначала ничего не поняла, просто присела возле зеркала и машинально взяла в руки расческу. Три разных Тины, почему-то все слегка зеленоватые в лунном свете взяли расчески. Вдруг центральная провела ей по длинным волосам и нахмурилась. Левое и правое отражения повели себя не менее странно. Левая Тина зло улыбнулась и, повертев расческу в руках, вернула ее на столик. А правая совершила совсем уж немыслимое действие — она встала, зло сверкнула глазами, отступила на три шага назад и скрестила на груди руки.

Незеркальная Тина подавила крик ужаса и в полной тишине принялась переводить взгляд с одного отражения на другое. Но что она ожидала увидеть? Центральная перестала хмуриться и уставилась на девушку немигающим, жутким взглядом. Такими же злыми глазами смотрели и две другие псевдо Тины. Левая принялась бледной рукой играть с прядью волос, а правая усмехнулась и села на место, повернувшись к хозяйке спиной.

Вся фантасмагория длилась пару минут, и настоящая Тина похолодела от ужаса. В тишине движения ее зеркальных двойников смотрелись зловеще. Почему-то не хватало сил вскочить и разбудить Андрея. Ее сковал страх. Она так и смотрела на нереальные, зеленоватые копии самой себя, пока те не переглянулись, не встали и не покинули комнату, пройдя сквозь разные стены. Тина очнулась и захлопнула створки зеркала, в котором отражалась пустая комната.

Она не помнила, как добралась до кровати и как укрылась с головой одеялом. Туманные, лунные тени мерещились ей и сквозь закрытые глаза. Внезапный сон избавил ее от невозможных видений.

Утром Тина постаралась убедить себя, что ночью ей приснился обычный кошмар. Когда она проснулась, Андрей уже ушел на работу, в окно светило солнце, но ощущение ночной жути не прошло. Девушка встала и нерешительно приоткрыла створки зеркала. То, что створки оказались закрытыми, неприятно укололо ее. Если это был сон, то трехстворчатое зеркало должно было остаться в прежнем виде, распахнутым. Но, может быть, Андрей, зачем-то прикрыл его? Объяснение должно было найтись, иначе можно сойти с ума! Да нет, просто остатки кошмара еще будоражили ее воображение. Когда она приоткрыла створки, все три отражения оказались на месте и не вытворяли ничего сверхъестественного. Чтобы отвлечься, Тина решила позвонить подруге.

— Алло, Ален? Как хорошо, что ты дома!

— Тинуля? Что случилось? Что-то у тебя голос взволнованный, с мамой поссорилась?

Тина устало вздохнула:

— Да, и с мамой опять поссорилась… но это не важно. Ален, мне такой сон кошмарный приснился! Мы вчера с Андреем переехали на новую квартиру, сняли у одной бабушки, я тебе говорила. И бабушка странная, денег не взяла, и сон…

— Вы все-таки решились! — перебила ее Алена. — Ну и правильно! Знаешь, сколько разводов происходит потому, что людям не дают спокойно жить?

— Знаю, — отмахнулась Тина. — Я сейчас про сон хочу рассказать.

— Ой, да какой сон! — не унималась Алена. — Старуха бесплатно вам сдала, говоришь? Обалдеть! Так не бывает!

— И я тоже так думала. Но вот уже один день живем, а денег не требуют. Странная эта Глафира Степановна. Говорит: стану ее внучкой. Но давай я расскажу, что мне ночью приснилось.

— Да ну причем сейчас твой сон? — возразила подруга. — Вы же на клад набрели! Бабуля, наверное, из ума выжила: сдать квартиру за просто так! Не могу поверить!

— Да, Ален, я сама ничего не понимаю, — Тина устало перевела дыхание. Ей тоже все это казалось необычным. Когда она вчера рассказала Андрею про странный разговор, он только пожал плечами.

— Вот повезло! — обрадовалась Алена. — Ненормальная твоя Глафира, ты уж ей подыграй, скажи, что она для тебя, как родная бабушка. Нет, ну надо же, как бывает!

— Вспомнила, — оживилась Тина. — Она сама мне сказала: считай меня умалишенной старой ведьмой. Ален, думаешь, она совсем ничего не понимает? И еще, насчет зеркала предупредила.

— Какого зеркала? — не поняла подруга.

— Я же пытаюсь тебе рассказать! Глафира говорит: не приживаются у нее жильцы. Боятся чего-то. И намекнула, что боятся именно зеркала. А мне оно этой ночью приснилось! Да еще так, как будто все наяву было!

— Подожди, — решила рассудительная подруга. — Жильцы не приживаются? Что-то здесь не так. Рассказывай свой сон. Но я уверена — сон твой ерунда. Наверное, у Глафиры вашей покруче заскоки случаются, раз жильцы от нее сбегают. Будет вас преследовать, надоедать по любому поводу. Старухам всегда делать нечего, у них вагон времени.

— Нет, не похоже, — отрицательно помотала головой Тина. — Она даже условие поставила — не беспокоить ее. Один звонок, и мы из квартиры вылетаем. Вы, говорит, главное, приживитесь. Больше никаких условий.

В трубке повисла тишина. Видимо, Алена обдумывала услышанное. Наконец, ответила:

— Не знаю я, в чем подвох. Ладно, ты пока считай, что вам повезло. Рассказывай свой сон.

Тина медленно, стараясь не упустить ни одной детали, поведала ночной кошмар. И снова, при воспоминании о злых взглядах зеленоватых дев, так похожих на нее, ей стало не по себе.

Алена внимательно выслушала и ни разу не перебила. Потом задала вопрос:

— Ты уверена, что не спала?

— Уверена! — не выдержав, выкрикнула Тина. — Но очень стараюсь убедить себя, что мне все приснилось!

Алена что-то прошептала, а потом тихо сказала:

— Слышала я подобную историю. Пока тебе не расскажу. Поживи, если ничего странного не произойдет, то считай, что увидела просто сон. Ну, а если… позвони мне тогда, ладно?

И не прощаясь, она повесила трубку. Не очень-то похоже на разговорчивую Алену, но Тина не обиделась. Зато после разговора стало немного легче.

Она окончательно успокоилась, когда принялась наводить порядок. Пылищи, оказывается, здесь накопилось столько, что даже руки опускались. Почему она раньше не бросалась в глаза? Тина намочила тряпку и принялась за работу. Когда кухня и прихожая приобрели сносный вид, девушка перешла в комнату и сразу принялась вытирать пыль с подоконника. Она совсем отвлеклась от своих тревожных мыслей, но, вдруг, боковым зрением увидела, как в зеркале что-то мелькнуло. Быстро обернувшись, она выронила тряпку. Всего одно, центральное отражение внимательно смотрело сквозь Тину. Почему сквозь?

«Куда делись два других отражения? — лихорадочно думала девушка, сдувая со лба челку. — Что происходит?!»

Она вскочила на кровать и схватила телефон:

— Андрей? Она здесь!

— Кто? — Андрей чуть не выронил трубку, услышав визг жены.

— Тина из зеркала! Смотрит на меня, нет, даже сквозь меня! Ужас!

Пауза длилась секунд пять.

— А что ты хотела увидеть в зеркале? Ну, отражение, ну, смотрит. Тин, чего ты испугалась?

— Откуда она взялась? Мне страшно!

— Откуда взялась?! Тин, что с тобой?

Девушка едва не задохнулась:

— Ты понимаешь, она там одна! Еще двух нет, они пропали! — и, немного успокоившись, она добавила. — Извини, что кричу. Но мне кажется, я схожу с ума.

— Тинка, все хорошо, бояться нечего, — рассмеялся Андрей. — Створки, похоже, не до конца открыты. Вот ты в них и не отражаешься. Что у тебя в школе было по физике? А ты, оказывается, трусиха!

Ей стало немножко стыдно, но зато все объяснилось. Ничего сверхъестественного, створки действительно, слегка сдвинуты. Рассказывать Андрею о ночных кошмарах как-то расхотелось. Он поднимет ее на смех и снова назовет трусихой.

— Андрюш, все. Я с этим переездом совсем стала нервная. Пойду пить чай.

— Да ладно, — ответил муж. — Ерунда, Тинка. До вечера. Извини, я занят.

На кухне Тина вспомнила, что в доме нет продуктов. Андрей ушел, не позавтракав, и самой Тине, не то, что чая, кусочка хлеба не найдется! Значит, надо идти в магазин. Но неожиданно ее взгляд упал на кухонный стол, на нем стоял заварочный чайник. Девушка открыла крышку и уловила душистый аромат свежезаваренного чая. Она пошарила по полкам и нашла сахар и вазочку с печеньем. Это Глафира Степановна им оставила, больше некому. Тина улыбнулась, поставила на огонь чайник и достала желтую чашку. Чаепитие не отменяется, а потом она сходит в магазин.

Чай оказался необычайно терпким и вкусным. Печенье, судя по всему, домашней выпечки, тоже получилось вполне съедобным, и она с удовольствием позавтракала. Потом оделась, взяла сумку, но возле двери остановилась. Вернулась в комнату и подошла к зеркалу. Приятные мурашки бегали по ее телу, но страх она больше не чувствовала. Легкое возбуждение, любопытство, и… и что-то совершенно новое, незнакомое. Неожиданно ее охватило бесшабашной веселье! И мелькнула мысль: «Хороший чаек!»

Она убедилась, что все отражения на месте и вышла за дверь.

* * *

«Ничего себе сюрпризики! — думала Тина по дороге в магазин. — Возможно, в чае наркотик, но мои отражения взбунтовались раньше. Заварка на меня, конечно, подействовала, но наркотики не при чем! Отгадка в другом. Кто такая Глафира Степановна, и зачем ей жильцы в ее странной квартире?»

Но чем дальше она отходила от дома, тем больше в ней росла уверенность, что все происходящее не галлюцинации, а непонятная пока реальность. Но, как бы там ни было, она не сбежит, как прежние жильцы Глафиры Степановны. Сначала разберется и поймет, что там к чему.

Все эти мысли не могли принадлежать ей прежней, но из новой улетучились весь страх и осторожность. В магазине девушка нетерпеливо выбирала на полках продукты, и понимала, что ее тянет домой. Неожиданно она подумала, что уже называет домом чужую квартиру. Ну и что, если в этой квартире им с мужем хорошо, и здесь они, наконец-то будут счастливы?

На обратной дороге она остановилась возле цветочной палатки и залюбовалась свежими розами. Как давно Андрей не дарил ей цветы? Последний букет месяца два назад. Жаль.

Тина вернулась домой и сразу принялась выкладывать продукты.

Когда пришел Андрей, она навела в квартире полный порядок. Приготовила обед, развесила в шкафу одежду, вымыла пол. И себя не забыла, успела подвести черным карандашом глаза и покрыть алым лаком длинные нокти. Своими руками она могла любоваться сколько угодно.

— Какая ты красивая сегодня! — улыбнулся Андрей и вручил Тине букет красных роз.

Она удивилась, вспомнив, как совсем недавно мысленно упрекнула мужа в том, что он забывает дарить жене цветы, поцеловала его и поманила на кухню.

Вечер прошел чудесно, Тина неожиданно поняла, что не хочет рассказывать Андрею о странном чае, а он, в свою очередь, чувствовал необычайную радость оттого, что она оживлена и весела, как никогда прежде. Они шутили, немного дурачились и вели себя, как получившие свободу подростки. Но им обоим так надоело быть серьезными, решать чужие проблемы, не шуметь и стараться всем угодить. Свобода пьянила их, к тому же Андрей достал из сумки красное вино.

— За новоселье! — сказал он, и Тина с удовольствием выпила бокал до дна. На третьем бокале вино закончилось, и они чокались стеклянными тарелками и целовались. Никогда Тина не смеялась так заразительно, Андрей с удовольствием наблюдал, как у нее раскраснелись щеки и заблестели глаза.

«Переехать сюда оказалось верным решением», — подумал он и ласково погладил жену по разметавшимся волосам. Она снова, без причины, рассмеялась, но вдруг смех оборвался, и она показала пальцем на цветы в вазе. Недавно яркие, они почернели. Андрей взглянул на них, потом на Тину и удивленно приподнял бровь:

— Солнышко, ты забыла налить воды?

— Нет! — она вскочила и приблизилась к цветам. Они не просто завяли, они высохли. — Андрей, я поставила их в воду. Что с ними?

Он тоже встал, подошел к цветам, потрогал их сухие головки.

— Тинка, я не понимаю. Вода, что ли, отравленная?

— Из водопровода? — не поверила Тина. — Нет, Андрюш, в этой квартире происходят странные вещи. Глафира Степановна предупреждала — ничему не удивляться. Если мы ее побеспокоим — съедем. Что же нам делать?

Андрей обнял жену за плечи:

— Не паникуй. Я не разбираюсь в цветах, может, это сорт такой?

— Но когда они успели засохнуть? — недоумевала Тина. — Андрей, это же ненормально!

Он подвел ее к кровати и усадил возле себя:

— Тин, я не знаю. Я не ботаник. Но ведь не может же такая мелочь заставить нас съехать?

Ей стало жалко мужа, он, как ребенок, радовался тому, что они остались одни. Да и в чем дело? Ну, засохли цветы, подумаешь! Вино еще не выветрилось из ее головы и, вместо того, чтобы задуматься над произошедшем, она потянулась к мужу. Какие теплые у него губы! Она его любит, сильно любит, а остальное уже не важно.

* * *

Ночью Тина проснулась с неясным чувством беспокойства, ей показалось, что в комнате звучат голоса. Она лежала тихо и прислушивалась.

— Я справлюсь с ней, — послышался странный шепот. Еле слышный и, от этого, еще более жуткий. В темноте казалось, что вошел кто-то незнакомый и стоит возле кровати. Или незнакомая, шепот похож на женский.

— Ты не исправима, — ответил в тишине очень похожий голос. — Увидишь, она моя.

— Она наша, — прошелестел третий голос, почти не отличимый от первых двух. — Никуда не денется.

Тина села в кровати и коснулась босыми ногами пола:

— Кто здесь?

Вопрос остался без ответа. Голоса смолкли. Тина уже приготовилась встать, но услышала странный смех. Тихий смех, и смеялись где-то рядом. Долго слушать не хватило терпения.

Она преодолела страх и встала. Сделала несколько шагов и замерла: смеялись из зеркала! Кошмар повторялся! Она подошла ближе и убедилась — три ее отражения улыбались, и их смех еле слышно звенел в комнате. Зеленоватые девы не сводили любопытных глаз с растерянной Тины. Ничего хорошего эти взгляды не предвещали.

— Кто вы? — спросила Тина, понимая, что каждая из трех — это не она сама. Они, хоть и красивые, но страшные ее тени в туманном пространстве зеркала.

— Хочешь знать? — спросило левое отражение и, к ужасу Тины, приблизилось к зеркальной границе. — Я Нинмах.

— Я Нинхурсаг, — сказало правое, и встало так же близко.

— Я Дамгальнуна, — сказало центральное. Все три отраженных Тины переглянулись и протянули к ней руки. Бледные пальцы с длинными ноктями прошли сквозь стекло.

— Прими нас, — проговорили они хором, и Тине показалось, что сейчас она потеряет сознание. Она отступила на шаг и неуверенно сказала:

— Я вас не боюсь.

— Заварка, — послышалось шипение. — Ты догадалась принять зелье.

На этом силы ее кончились, Тина из последних сил крикнула:

— Андрей!

…И очнулась у него на руках, посередине комнаты.

— Что с тобой? — Андрей понес ее в кровать, но она успела заглянуть в зеркало. Ее отражения повернули головы и, улыбаясь, провожали их взглядами. И эти злые улыбки напугали ее больше, чем все, что они ей сказали.

— Андрей, — обняла мужа Тина. — Они — там! Мне страшно! Я сказала, что не боюсь, но мне очень, очень страшно!

— Кто они? — не понял он, укладывая ее поверх одеяла. — Ты вся горишь. Сейчас я принесу тебе аспирин и вызову врача. Как ты меня напугала!

— Не надо аспирин. И врача не надо, — отмахнулась девушка. — Это не сон. Там, в зеркале, находятся три Тины. Нет, не слушай меня, не Тины! Они — не я, они — чудовища! Пожалуйста, поверь мне. Посмотри сам, все три сейчас там, но все они не мои отражения!

Трудно при лунном свете понять, что отобразилось на лице у Андрея. Но по его голосу Тина поняла, что он ей не верит:

— Тиночка, ты бредишь. Какие еще чудовища в зеркале? Я принесу тебе лекарство и теплый чай.

— Нет! — вцепилась в него Тина. — Не оставляй меня одну! Впрочем…

Ее руки немного ослабли:

— Да, принеси мне чай из заварочного чайника. Они говорили про заварку. Но, Андрюш! Сначала посмотри в зеркало и скажи, что они делают?

Она казалась такой взволнованной, что он решил не спорить:

— Аспирин, чай и врача. Успокойся, я уже иду к зеркалу. Тиночка, это обычное зеркало. Вижу себя и не вижу никаких чудовищ.

Андрей вернулся через пару минут, с чашкой в руках. Передал ее жене и достал телефон.

Тина сделала несколько глотков и вдруг, выхватила трубку из его руки:

— Нет, не звони врачу! Мне уже лучше. Вот, потрогай меня — жара нет.

— Действительно, — пробормотал озадаченный Андрей, коснувшись ее лба. — Температура спала.

— Я вообще прекрасно себя чувствую, — вскочила на ноги Тина, прижимая ладонь к губам, словно боялась рассмеяться. — А они не страшные! Совсем не страшные!

Она отдала телефон Андрею и все-таки расхохоталась.

Чем больше Андрей смотрел на развеселившуюся жену, тем меньше понимал, что происходит.

— Тебе, правда, хорошо? — недоверчиво спросил он. — Ты же была без сознания, когда я проснулся.

— Да, очень! — со смехом подтвердила она. — Да перестань ты волноваться. Мне очень хорошо! А ты ложись спать.

Она села на кровать и, с хитрой улыбкой, принялась гладить прядь волос. Андрей постоял над ней, подумал и решил:

— Пойду курить на лестницу. Ты, родная, меня с ума сведешь.

— Может быть, — в след ему, тихо согласилась Тина.

До утра отражения ее больше не беспокоили. Андрей уснул, а она несколько раз прошла мимо зеркала, но никого там не увидела. Ее и самой словно сейчас не существовало в этой комнате и в этом мире, но страх исчез, а ночь наполнилась светом луны и таинственными шорохами. Иногда ей казалось, что она слышит чей-то шепот, а несколько раз ее заставил обернуться тихий вздох. Призрачная пустота комнаты была загадочна и… как ни странно, очень приятна! Все предметы остались на месте, Андрей спокойно спал, а Тина исчезла. Растворилась, перестала существовать по ту сторону стекла, и как же это… весело! Да, весело! Она снова бы рассмеялась, но не хотела будить мужа. Ему все равно не понять, какие токи сейчас наполняют тело его жены и как волшебно чувствовать неясную и необъяснимую силу. Прежняя Тина и не знала, что можно так измениться.

«Да, это все заварка! — мелькнула одна тревожная мысль. — Зелье может кончиться, а без него…»

Не додумав, она бросилась на кухню и открыла крышку заварочного чайника. Темной жидкости в нем осталось чуть больше половины, и девушка облегченно вздохнула. Пока все в порядке. А что будет потом? Да какое ей дело? Сейчас, сейчас ночь волшебна, а завтрашнего дня нет, будущего нет, ничего нет, и не может быть! Кроме одной-единственной прекрасной ночи! Тина поняла, какая сила в ней проснулась: тело стало легким, почти невесомым, хотелось подпрыгнуть и полететь к потолку. Она вдруг поняла, что очень скоро сможет летать. Голой пяткой она нетерпеливо стукнула об пол, но ничего не произошло.

— Добавить зелья? — вслух спросила девушка, уверенная, что кто-то ее слышит.

Смех раздался из разных углов кухни.

— Что вы смеетесь?! — разозлилась Тина. — Если вы мои отражения, то замолчите! Покажитесь, я вас больше не боюсь!

— Ох, и торопишься ты, голубушка, — послышался приглушенный голос Глафиры Степановны. — Не спеши, всему свое время.

Луна за окном качнулась, рука послушно вернула крышку на чайник. Злость прошла. Осталось странное чувство разочарования, словно Тину неожиданно притормозили и не дали дотронуться до самого интересного. Ну, ничего! Впереди целая жизнь, полная пьянящей радости и других волшебных ночей. А сейчас… веки вдруг отяжелели, и навалилась усталость. Тина с полуприкрытыми глазами добрела до постели и нырнула под мягкое одеяло. Спать… как хочется спать… она устала… сон… сон!

* * *

Сон приснился удивительно яркий. Ярче, чем реальность. Тина находилась в комнате и хорошо понимала, что спит. Неожиданно, прямо из воздуха, возникла сестра Катя. Тина уже хотела спросить, зачем Катька пожаловала, как та повернулась и подошла к двери. Сестра нерешительно поднимала руку и отдергивала ее, словно боялась дотронуться до ручки. Затем Катя помедлила, глубоко вздохнула и все-таки распахнула дверь. Из открытого проема хлынула вода. Тина беззвучно закричала, а вода, пройдя сквозь Катю, мгновенно заполнила комнату до потолка. Вещи, как им и положено вести себя в воде, медленно поплыли. С неубранной постели поднялась простынь и выплыла на середину комнаты. Разные мелочи отправились мимо в неизвестность. Тина очень хотела броситься к сестре, но не смогла пошевелиться. А Катя, оказавшись в воде, нырнула, как русалка, убрала с дороги простынь и подплыла к зеркалу. В воде ее волосы красиво расплетались, двигались и закручивались в кольца. Она не задыхалась и, кажется, чувствовала себя нормально. Тина поняла, что и сама дышит под водой, или вообще не дышит, но точно не задыхается. Просто не может пошевелиться. Катька взялась руками за створки и приблизила лицо к зеркалу. Сквозь прозрачную воду было видно, как ее отражение шевелит губами. Вдруг Катя резко отпрянула, оттолкнулась от зеркала и поплыла к Тине. Глаза у сестренки расширились от страха. Она что-то беззвучно говорила, и слова сами медленно проникали в сознание:

— Появятся три сущности, имена им: Нинмах, Нинхурсаг и Дамгальнуна. И будут предлагать тебе принять их. Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.

Катя оглянулась и плавно поймала проплывающую мимо розу. Она приблизила почерневший цветок к лицу, и Тина услышала непонятное слово:

— Нюнефар!

Эхо в воде повторило его несколько раз: нюнефар… нюнефар… нюнефар…

Сквозь этот странный звук прозвучал Катин крик:

— Они уже здесь! Эта роза вчера была свежей. Розы сохнут рядом…

«Рядом с кем?» — хотела спросить Тина, но не успела. Водяная Катя растворилась, и сон оборвался.

* * *

Утром солнышко развеяло ночные грезы, и сон потерял свою красочность. Но, встав с постели, Тина сразу решила позвонить Алене и рассказать ей о новом кошмаре. Подруга быстро взяла трубку:

— Да, Тинуль. Как дела?

По ее голосу стало понятно, что Алена ждала звонка. Тина рассказала все, что смогла вспомнить и под конец поведала свой сон. Алена на редкость внимательно слушала, а услышав про слова водяной Кати тихо ахнула:

— Тин, это не просто сон. Катя тебя предупреждала. Послушай, что я знаю. Летом в нашей деревне был такой случай: приехала новенькая девочка из Питера, мы подружились, а потом она пошла к тетке Алисе. Помнишь, я тебе про нее рассказывала, в нашей деревне ее считали ведьмой?

— Да, немного, — пробормотала Тина.

Алена каждое лето уезжала в деревню под Саратов, где у нее жили родственники. И каждую осень привозила оттуда разнообразные истории. Про деревенскую ведьму Алису Тина слышала с самого детства. И как местные ее боялись, и как шли к ней все те, кому уже помочь было нечем. И про то, что тетка Алиса гадала, убирала с дороги разлучниц, наводила порчу, отыскивала пропавшие вещи и делала многое другое, о чем ходили самые невероятные слухи.

— Так вот, — продолжила Алена. — Тетка Алиса всю жизнь прожила одна, потом состарилась и заболела. Но деревенские так ее боялись, что в дом к ней ни ногой! А она вдруг стала кричать, да так громко, что вся улица слышала. Вот Женька к ней и пошла. Все ей говорили: берегись, девушка! А Женька только смеялась:

— Ох, не верю я в ваши суеверия, — и продолжала ходить.

Потом тетка Алиса поправилась и говорит Женьке:

— Живи в моем доме, я его, за доброту твою, на тебя запишу. Мне недолго осталось, хочу напоследок съездить к сестре в Саратов. А ты пока живи, привыкай.

Женька обрадовалась: то она своих родных теснила, у нее одних племянников в нашей деревне одиннадцать человек, а то целый дом станет ее собственностью. В общем, не знаю, о чем они там говорили, но ведьма уехала, а Женька в ее доме поселилась. И началось! На следующее утро бедняжка к своим вся в слезах прибежала: трясется, бледная, ужас!

— В зеркале, — говорит, — не я отражаюсь! Я, да только мое отражение ходит по комнате, куда ему вздумается!

В деревне уже многое про Алису знали, и старые люди Женьке сказали:

— Беги оттуда, ведьма тебя к дому приваживает, ей умирать пора. А пока она свою силу молодой не отдаст, помереть не сможет. И будет она смерть призывать, да все бесполезно. А когда помрет, то в таких страшных мучениях, что не приведи Господи.

Женька испугалась и вечером домой уехала. Ну, а зимой тетка Алиса померла. Говорят, она несколько дней кричала, волком выла, просила ей дыру в потолке проделать, но никто к ней в дом не сунулся.

Я тогда подумала — вот какие люди черствые и темные бывают! Старая женщина болела, страдала, и никто ей даже стакан воды не подал. Одна Женька была человеком! Но твой рассказ меня очень напугал. Ты, точь-в-точь, как Женечка, видишь, как твои отражения ходят по комнате. И у тебя их, к тому же, целых три! Тинуля, беги из этой квартиры!

После разговора с Аленой Тина долго сидела молча. Все происходящее казалось ей невероятным кошмаром! Они с Андреем еще не распаковали ноутбук, но сделать это недолго. Подключив мобильный Интернет, она ввела слово «нюнефар».

«Водяные лилии или мертвые розы».

Исчерпывающий ответ, значит нюнефары не плод ее воспаленного воображения. И водяная Катя знала, о чем предупреждала, но возможно, когда-то услышанное и забытое слово случайно возникло из подсознания? Да, но тогда бы она сразу вспомнила и его значение! Что-то в рассуждениях не складывалось.

Тина решила, что сегодня поедет домой и поговорит с Катей. Сестра обязательно посмеется над Тининым сном, и весь дурман окончательно выветрится из головы. Ей надо было поговорить с кем-то, кто развеял бы все бредни, убедил бы ее, что зеленоватых дев она видела во снах, а снам доверять нельзя. И еще, надо помириться с мамой и проведать дедушку. Да и по Олежке Тина уже соскучилась.

Не рассуждая долго, она собралась и поехала. По дороге купила торт и, зайдя в подъезд, пообещала себе, что будет милой, терпеливой и постарается ни с кем не ссориться. Вздохнув, она открыла дверь и переступила порог. Дома оказался один дедушка. Олег убежал гулять, Катерина тоже отправилась по своим делам, а мама, конечно же, ушла на работу.

Тина зашла в дедушкину комнату и улыбнулась:

— Привет, дедуль. Как ты себя чувствуешь?

Дедушка повернулся, знакомо скрипнула коляска, и Тина увидела доброе дедушкино лицо.

— Здравствуй, Тиночка. Я — что? Я, как всегда — нормально. Ну, а как вы на новом месте? Нравится?

— Ох, дедуль, — Тина подошла к нему и поцеловала в щеку. — Даже не спрашивай. Странно там, и сны мне непонятные снятся. А Катька скоро придет?

Дедушка посмотрел на внучку внимательно и чуточку тревожно:

— Через часик, укол мне сделает. Ты, Тиночка, расскажи, что за сны такие? Беспокоят?

Тина улыбнулась: вот всегда он волнуется за всех, кроме себя. И для каждого найдет доброе слово.

— Нет, дедуль. Просто странно.

Она села в кресло и прикрыла глаза. Спокойно у дедушки в комнате: на стене тикают старинные часы, пахнет валерианой и чем-то родным. Как в детстве, когда с ней случались неприятности, Тина удобнее устроилась в кресле и принялась рассказывать. Она отчего-то опустила свои сны и рассказала Аленину деревенскую историю о Женьке и тетке Алисе. Дедушка слушал, не перебивая, иногда кивал. Закончив, Тина задала вопрос:

— Дедуль, а ведьмы бывают? Настоящие ведьмы в нашей жизни?

Ответ прозвучал не сразу, похоже было, что дедушка серьезно отнесся к ее рассказу:

— Бывают, — сказал он и неожиданно добавил. — Мне встретилась одна.

Тина встрепенулась, готовая засыпать дедушку вопросами, но он сам принялся рассказывать:

— Когда мы с твоей бабушкой поженились, то решили переехать в город. Любушка и слышать не хотела о жизни в селе. Книг начиталась или фильмов насмотрелась, я не знаю, а только принялась твердить мне сразу после свадьбы: переедем к дядьке в Москву, он нам комнату сдаст. Это правда, дядька ее родной давно Любу к себе звал, а когда узнал, что она замуж вышла и ребеночка ждет, письмо прислал. Приезжайте, мол, вы мне не в тягость. Работы в городе навалом, ребетенок в детский садик пойдет, а вы за мной присмотрите, сам я уже старый.

Ну, вот мы и переехали. Квартира у дядьки в новостройке, дом новый, жильцы друг дружку не знают. И оказались нашими соседками две сестры. Одна из них, младшая, Аглая, на меня вдруг, как бы это сказать… глаз положила. У меня жена молодая, беременная, любимая, зачем мне другая? Но против моей воли потянуло меня к этой Аглае. Не знаю, что в ней было, а встречу ее, и ноги слабеют. В голове туман, дышать нечем. Наваждение какое-то, ночами спать перестал, сам начал встречи искать. У соседей дверь хлопнет — я вздрагиваю и под любым предлогом из дома. Был грех — один раз целовались мы с Аглаей на лестнице. Я, как с цепи сорвался, а она в руках моих так и растаяла… Любушка моя, она умница, когда обо всем догадалась, скандалить не стала, а собралась и уехала. Я чуть рассудка не лишился, ведь любил я ее! Но вместо того, чтобы за ней ехать, я в комнате заперся. Решил — если три дня выдержу и к Аглае не побегу, то верну Любушку. Как у вас, у молодежи, называется, когда всего крутит, наизнанку выворачивает, и терпеть уже нет никакой мочи?

— Колбасит, — улыбнулась Тина, хотя ей было совсем не до смеха.

— Ну вот, значит, колбасило меня молодого так, что в пору в петлю. Закрываю глаза — Аглая! Смеется, манит. Открываю — Любушка с фотографии смотрит! Дядька в дверь стучится, а я мычу в ответ, что болен, чтобы оставил меня в покое. Никому не дай Бог испытать того, что я испытал!

— Дедуль, а дальше? — Тина от нетерпения придвинулась ближе.

— А дальше… на третий день силы меня оставили, я Любушкину фотографию со стены снял и собрался на поклон к Аглае. Мысли глупые были, что заберу ее и уедем мы с ней далеко-далеко, где нас никто не найдет. Когда я понял, что жизни мне без нее нет, вернулась Любушка. Вошла и смотрит на меня, а я и сказать ничего не могу.

— Спасу я тебя, — говорит. — Была в селе, люди научили. Вот, пойдем, посмотри, что покажу!

И повела меня к порогу. Потянулась рукой вверх, а живот мешает, и просит:

— Ты сам вон ту иголку из косяка вынь, я не достану.

Я поглядел, а там не одна иголка, а целых семь, осторожно так воткнуты, сразу и не заметишь!

Любушка говорит:

— Это называется подклад. Умные люди научили: если иголку найду, мух дохлых на пороге или порошок какой — все убрать. Приворот на тебя сделали, Сереженька. Не виноват ты ни в чем.

Я иголки вытащил, а Любушка их пламенем опалила и отнесла куда-то, закопала.

К ночи меня отпустило. Как пелена с глаз упала, смотрю я на Любушку — насмотреться не могу! Родная она мне, близкая, ближе не бывает! И Нинка у нее в животе уже шевелится, на свет просится.

Ну, забрал я Любушку, простились мы с дядькой и переехали в семейное общежитие. Были раньше такие. А потом мне на работе квартиру дали.

Вот так, Тиночка. Не верил я в колдовство, как же: комсомолец, идейный, сознательный! А сам столкнулся и убедился — есть оно. И ведьма может всю жизнь человеку сломать, если захочет.

Да, а с Любушкой мы скоро тайно венчались, тогда открыто нельзя было, и больше я Аглаю не вспоминал. Да дико мне было о чужой бабе думать, когда у меня жена любимая и дочь. Вот такая история.

Тина сидела тихо, вспоминала бабушку, как они с дедушкой хорошо жили, как любили друг друга. И как у дедушки ноги отказали, когда она умерла. На похоронах он еще стоял, а на утро с постели не встал. И только звал свою Любушку и тихо плакал. Неужели могло такое быть, что когда-то он ее чуть не бросил? В голове не укладывалось!

— Дедуль, — Тина сглотнула комок. — Я тебя люблю. Давай пить чай, я торт купила.

Не успела она вскипятить чайник, вернулась Катя. Впорхнула смеющаяся, веселая, весеннее облачко счастья, а не сестра! Тина обняла ее, отстранилась и залюбовалась:

— До чего ж ты быстро растешь, принцесса!

Катя снова рассмеялась и обернулась к зеркалу:

— Стараюсь, сестричка!

Пока они втроем ели торт, шутили, Тина посматривала на часы. Теперь ей надо было поговорить с Катей, но не при дедушке. С улицы прибежал Олежек, бросил Тине свое обычное:

— Привет! — и опять убежал к друзьям.

Ничего у них в доме не изменилось, осталось только помириться с мамой. Но сначала рассказать Кате сон. Тина встала из-за стола, собрала грязные тарелки и пошла на кухню. На пороге обернулась и кивком позвала Катерину за собой.

Начала рассказывать, пока мыла посуду, а закончила в их бывшей комнате. Катя сначала отвлекалась, но когда услышала про себя, притихла и удивленно спросила:

— Я тебе этой ночью приснилась?

Тина кивнула.

— Странно. И ты мне тоже. Я все расскажу, ты только не смейся. Ты у меня, Тиночка, во сне парня увела, а я на тебя за это ужасно разозлилась!

— Которого? — улыбнулась Тина, зная, что сосчитать Катькиных парней — пальцев на руках не хватит.

— Ты его не знаешь, — отмахнулась сестра. — Тимур, мой новый знакомый. Я, между прочим, влюбилась, Тиночка, имей это в виду.

— Что ж, рада за Тимура, — еще шире улыбнулась Тина, вспоминая, сколько раз уже слышала от Кати подобные признания.

— Вот и зря ты не веришь, — надулась Катя. — Если бы ты видела, какой он красивый! И он, кстати, твой ровесник.

— Катька! Ему двадцать лет?! — это было что-то новое, обычно в Катю влюблялись ее одноклассники. — Неужели взрослому человеку интересно с тобой?

— А ты думаешь, ты одна у нас такая красавица? Я что, хуже?

— Не хуже, не хуже, — поспешила ответить Тина, зная, как Катя помешана на красоте.

— Так вот, мы в Интернете познакомились, и его мой возраст нисколечко не испугал! Тимур мне сам предложил встретиться.

— И ты согласилась?

— А я что, дура? Такой красивый парень предлагает встречу, а я откажусь? Ладно, не перебивай. Вот ночью мне и снится: идем мы с ним по улице, а Тимур спрашивает:

— Где Тина?

Я удивилась:

— Зачем она тебе?

А он:

— Надо ее найти. Она нужна одному человеку.

И мы, как сумасшедшие по городу побежали, тебя искать. И вдруг, возле набережной ты нам на встречу идешь. Тимур тебя увидел, мою руку отпустил и к тебе. А ты ему улыбнулась, ну вот прям, как сейчас, мне ручкой помахала и увела его. Как же я на вас разозлилась!

Тина не выдержала и рассмеялась:

— Спасибо, дорогая. Теперь, уж точно, снам верить не буду! Что б я у сестры парня увела?! Не дождешься! Выходит, твой сон кошмарнее моего.

Она облегченно вздохнула, но вдруг что-то вспомнила и задумчиво спросила:

— Кать, чтобы совсем покончить с этой мистикой, скажи — тебе знакомо слово нюнефар?

— Что? — Катерина сморщила хорошенький носик. — Нюне… как?

— Нюнефар. Засохшая роза, плавающая в воде.

Тина посмотрела на Катину гримаску и невольно улыбнулась. Какой милой может быть ее сестренка! Еще пару лет, и берегитесь все мужчины, которых она встретит на своем пути!

— Первый раз слышу, — уверенно сказала Катя. — Тин, откуда это слово? А вообще-то красиво: засохшая роза в воде.

— Из сна, — отмахнулась Тина. — Спасибо, родная, успокоила. Сон — это просто сон, нельзя воспринимать его, как реальность.

Она встала, поцеловала Катю и направилась к выходу. На прощание оглянулась и тихо добавила:

— А во сне ты это слово знала. Странно. Да ладно, ерунда. Пока, сестренка.

Так и не дождавшись маму, Тина уехала.

* * *

В квартире Глафиры Степановны она оказалась к вечеру. Андрей еще не вернулся с работы, и она решила приготовить ужин. Когда котлеты пожарились, ей снова захотелось попробовать странную заварку, чтобы убедиться, что никакой неуместной храбрости и галлюцинаций она не вызывает. Девушка осторожно сняла крышку с фарфорового чайника и сделала глоток темной жидкости. На вкус обыкновенная крепкая заварка. Тина улыбнулась, вернула крышку на место и отправилась в комнату.

Здесь все осталось по-прежнему. Она слегка навела порядок и подошла к зеркалу.

— Ну что? — спросила она вслух. — Никаких движений и пугалок на сегодня? Я убедилась, что мне все привиделось, а вы, мои отражения, ведете себя так, как и должны вести себя любые зеркальные копии.

После этих слов что-то немного изменилось. Сначала она не поняла, а потом заметила еле уловимое движение в отраженной глубине комнаты. Тина обернулась, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда она снова вгляделась в зеркало и вдруг… увидела Андрея! Он стоял возле стола и совсем не замечал Тину! Его руки что-то искали по карманам, взгляд рассеянно блуждал.

— Андрей, — позвала его Тина, но он ее не услышал. Она опять обернулась и убедилась, что в комнате пусто. Паника не успела охватить ее, стало любопытно: что же такое Андрей ищет и не может найти? А он, наконец, вытащил мобильный телефон и быстро нажал вызов. Ждал недолго, и Тина услышала его приглушенный голос:

— Лапочка, я на работе. Не надо часто сюда звонить. Да, я люблю тебя, котенок. И скучаю. Я сам тебе позвоню. Пока, Танечка.

Нет, Тина все еще не испугалась, ее поразил тон, каким говорил Андрей! Так он разговаривал с ней в начале их знакомства, но котенком никогда не называл! Танечка?! Что-то в его взгляде и торопливых движениях тоже показалось ей неестественным! Словно он опасался, что его разговор кто-то подслушает. Андрей несколько раз оглянулся, посмотрел сквозь Тину и… растаял в воздухе. Тина стояла пораженная и никак не могла придти в себя от увиденного. Андрей ей изменяет? И зеркало это показывает?!

Неожиданно раздался тихий смех, и левое отражение Тины повело плечами:

— Как тебе такая правда?

Центральная Тина криво усмехнулась:

— Обычная история — муж неверен жене. Миллион раз такое видела.

Правое отражение не заставило себя ждать:

— Не злобствуйте, у девочки горе. Смотрите, какой ужас в глазах. Она даже нас так не боялась!

— А я вас и сейчас не боюсь, — разозлилась Тина. — Почему я увидела Андрея? Он же на работе.

— Он и на работе, — успокоила центральная. — Ты видела его фантом в пространстве зеркального отражения, но точный во времени. Ты до сих пор думаешь, что тебе все видится? Глупая, несчастная…

Тина отскочила от зеркала и едва удержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь тяжелым. Страха по-прежнему не было, ее охватили гнев и обида.

— Не смейте меня жалеть! Неправда, неправда! Вы и ваше зеркало лжете! Андрей меня любит и не может мне изменить.

В ответ ей прозвучал смех всех трех Тин и приглушенное шипение:

— Не может, не может. Наивная девочка, глупая, как и все, кто верит мужчинам. Совсем забыла, кто ты.

— А кто я? — сорвалось у нее с языка.

— Ты? — центральная легко прошла сквозь границу зеркала и приблизилась. Вдруг ее голос стал нежным. — Ты та, которая может стать Тайной. Засветится стеклянный шар, и тебе откроются законы природы.

— Все сокровенное станет твоим знанием, — появилась из зеркала правая.

— И скоро ты наследуешь власть. Если примешь нас, — левая тоже оказалась рядом.

— Прими нас, — повторили они хором и принялись медленно кружиться вокруг изумленной Тины, — прими нас, прими нас, прими нас… мы будем в тебе, мы поможем тебе.

Плавные движения и вкрадчивые голоса притягивали. Кольцо сужалось, а они кружились все быстрее и быстрее. Мелькающие лица, бледные губы, тихий шепот. Руки, но не с красными, а отчего-то с темно-бордовыми ноктями завораживали и манили. Сквозь шепот «прими нас» стали проступать незнакомые слова на непонятном языке. Три пары красивых, слегка зеленоватых рук плыли в воздухе, реальность теряла свои очертания, знакомый мир растворялся. Еще немного и она позволила бы потусторонним девам приблизиться вплотную и войти в себя, но… неожиданно, откуда-то из глубины сознания услышала встревоженный Катин голос:

— Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.

И тогда она закричала:

— Нет!

Увидев, что отражения отшатнулись, девушка вырвалась из круга и бросилась к входной двери. Оказавшись возле стола, мельком увидела, что на том месте, где стоял Андрей, на столе лежит его зажигалка. Не задумываясь, она схватила ее, бросила в сумочку и выбежала прочь из квартиры.

* * *

На улице теплый ветер раскачивал зеленые кроны берез. Все казалось таким обычным, просто не верилось, что рядом происходят загадочные и необъяснимые вещи.

«Необъяснимые? Но какое-то объяснение должно найтись! — решила Тина и открыла сумочку».

Где-то здесь лежит клочок бумажки с телефоном Глафиры. Все, хватит! Достаточно неверных фантомов и танцев зеленоватых дев. За два дня и две ночи случилось много такого, от чего можно тронуться рассудком. Ага, вот и номер телефона.

Она достала мобильный и набрала нужные цифры. После разговора им с мужем придется съехать с квартиры? Ну и пусть! Еще пару ночей в комнате с зеркалом, и Тине прямая дорога в сумасшедший дом.

— Алло? — спросил незнакомый старушечий голос.

— Здравствуйте. Будьте добры Глафиру Степановну, — вежливо попросила Тина.

— Так, это… нету ее. Ушла она. Что ж передать Глафире Степановне?

А что можно передать?

— Скажите, что ее жильцы тоже уходят. То есть съезжают. Кому я могу отдать ключи?

Короткая пауза, затем тот же дребезжащий голос:

— Ты Климентина? И твой муж Андрей? Записывай адрес.

— Я запомню, — заверила Тина.

Старуха назвала метро и улицу на другом конце Москвы. Далековато, но чем быстрее отдать ключи, тем быстрее закончится вся эта история.

— Я сейчас подъеду.

Странным показалось напутствие:

— Поторопись! — но Тина о нем не задумалась, поторопиться было и в ее интересах.

На месте она оказалась через час с четвертью. Дверь ей открыла худенькая старуха в черной одежде. Мгновение она внимательно смотрела Тине в глаза, затем рукой пригласила пройти в квартиру и быстро закрыла дверь на несколько замков. Вопрос, зачем так осторожно закрываться, если нужно всего лишь отдать ключи, так и остался невысказанным, потому что старуха сама заговорила, да так быстро, словно боялась куда-то опоздать:

— Климентина, ты уже догадалась? Я сестра Глафиры. Младшая я. Слушай меня, девонька. Глафира ушла по делам, у тебя с полчаса рассказать мне, что случилось. Не тяни время и не жмись, знаю я, что не все ладно. Может, смогу помочь. Давай же!

Да с какой стати сестра Глафиры Степановны должна ей в чем-то помогать?

— Ведьма она, — махнула рукой старуха. — Давай, давай, рассказывай. Что непонятно — растолкую, что смогу — исправлю. Всю-то она мне жизнь испортила, так хоть на старости лет перестану ее бояться!

Очень все это было странно, но незнакомая сестра Глафиры Степановны по непонятной причине вызывала симпатию. Ведь если одна сестра ведьма, то и другая, должна быть, тоже. Но интуиция просто кричала: доверься, торопись, рассказывай!

— Ну-у, — нерешительно протянула Тина. — Зеркало.

Старуха кивнула:

— Кого видала?

— Себя. Трех себя. И я там двигалась, говорила. И из зеркала выходила, в комнату.

— Не себя ты видела, — отрезала старуха. — Это сущности демонические тебя обольщали. Глафира с ними знается. Что они обещали?

— Не знаю, — совсем растерялась Тина. — Какие-то сокровенные знания.

Старуха трижды обернулась вокруг себя и прошептала непонятные слова. Затем снова обратилась к девушке:

— Обычная песня, девонька. Вот, я сейчас от них защиту поставила. Больше не побеспокоят, не бойся. Теперь в зеркале останутся, выйти не смогут.

— У них еще имена странные, — вспомнила Тина. — Одна Дамгальнуна, остальных не помню. Кто это был, бабушка?

Старуха еще что-то прошептала, поплевала в разные стороны и вдруг, достала из ящика стола какую-то вещь, поднесла к ней зажженную спичку, предмет вспыхнул, она бросила его на железный поднос и отошла в сторону. Сквозь пламя проступили очертания розовой пластмассовой расчески.

«Да это же моя расческа, — изумилась Тина. — Я думала, что потеряла ее!»

— Какая разница, какие имена у демонов? — сказала старуха. — Ты, девонька, не сомневайся, и они, и их имена настоящие. Главное, запомни — они обманщики. Что еще случилось-то?

Тина смотрела на плавящуюся расческу, вдыхала едкий запах и думала, стоит ли говорить об измене мужа? А старуха распахнула окно и снова окинула Тину проницательным взглядом.

— В зеркале, как в телевизоре, мой муж объяснялся в любви другой женщине, — выдохнула Тина. — Но это ведь неправда, да?

— Ах, Глафира! — старуха даже руками всплеснула. — Опять за старое! Ты, девонька, взрослая, должна была бы знать: ведьме муж не нужен. Глафира бы тебя от него в скором времени избавила.

Дым щипал глаза, Тина слегка пошатнулась:

— Бабушка, а почему здесь моя расческа? И как бы избавила?!

— Времени у нас с тобой мало. Расческу я у Глафиры выкрала, в ней твои волосы. Долго рассказывать, зачем ей волосы, но ничего для тебя хорошего. Стала бы ты ей послушна, как я когда-то.

А уж как бы избавила, так она мастерица на такие штуки. Поссорила бы она вас, вот что, — сказала старуха и добавила. — А не удалось бы поссорить, тогда хуже. Тогда не жилец твой муж на этом свете, вот как.

У Тины даже мурашки по спине побежали. Ну, уж нет, ни за что! Старуха же тем временем взяла оплавленную расческу и завернула ее в кусок холстины. Затем побрызгала на нее водой из скляночки и спрятала в складки своей юбки.

— Бабушка, а как расческа попала к вашей сестре? И что мне за сон про мою сестру приснился?

Ответа она ждала долгих десять секунд. Старуха сделала еще несколько странных движений руками, и только потом повернулась к Тине:

— Расческа-то? Да ты сама ей и отдала. Ночью из постели выскользнула и ей вручила. Для Глафиры этакое пара пустяков. Сон рассказывай! — последние слова прозвучали, как приказ. Но возмущаться было некогда, и Тина торопливо пересказала свой странный сон про водяную Катю. Старуха выслушала, качая головой.

— Эт твой Хранитель заботится, — пробормотала она, глядя куда-то в сторону. — А мой от меня давно отвернулся.

— Почему, бабушка? — спросила Тина, не совсем понимая, о чем та говорит.

Как ни странно, старуха молчала, словно застыла. На ее морщинистом лице отобразилась скорбь, в тусклых глазах заблестели слезы. Смахнув их худой рукой, она заговорила. И говорила быстро, Тина едва успевала разобрать слова:

— Было нас в деревне две Глаши — красавицы. И никто не мог сказать, которая из нас лицом пригожее. Парни сватались, да батюшка у нас строгий был, ни за кого своих дочек не отдавал. А тут помер батюшка, а матушки с нами уж год, как не стало, и остались мы, сиротки, две Глаши, да братец наш, Петр… ох, и любила я его! Чистый ангел мой Петенька, кудряшки золотые, глазки голубенькие!

Глафира тогда силу набирала и меня своей воле подчиняла. Не спрашивай, не знаю, кто ей силу темную передал, да только стала она меня в свои колдовские дела посвящать да рассказывать, как та сила действует. И вот однажды говорит мне:

— Петя скоро заболеет, надо нам его вылечить. Пойдем по росе траву целебную собирать.

Я испугалась — жуть как! Мы перед рассветом встали и пошли с ней в поле. Теперь-то я знаю, какие травы и корни собирала моя сестрица, а тогда мне невдомек было. Глаше пятнадцать уже, а мне тринадцать, я девчонка совсем. Чего там сватались, я дитя дитем. И сколь ж я себя раз потом кляла!

Петенька наш и, правда, заболел к вечеру. Лежит, жаром пышет, стонет, маленький. Глафира и говорит:

— Дай-ка ему отвару травяного, потом корову подои. Молоко ему сейчас надо.

Я и отвара дала и корову подоила, а когда в избу вернулась, вижу — Петенька мой мертвый лежит, белый, как снег, а Глаша у него из запястья кровь пьет. И как сверкнула на меня глазами, я так крынку и выронила. Стою, пошевелиться не могу. Смотрю, как по лицу ее Петечкина кровь течет, весь подбородок измазала. А она как расхохочется:

— Что встала, тетеха? Не пропадать же крови невинной! Петька умер уже, а мне сила нужна. И тебе нужна. Хочешь? — и ручку его окровавленную протягивает.

Смотрю: у меня по полу молоко растекается, затем снова на Глафиру посмотрела и чувств лишилась. Страшнее в своей жизни я ничего не видела!

Старуха помолчала и с трудом продолжила:

— Вот с тех пор и ношу я траур по Петеньке. Больше ничего для него сделать не могу.

Если бы Глафира тебе силу передала, то и ты бы младшую свою тоже себе подчинила. И душу бы ее загубила.

Тине сделалось страшно. И стало еще страшнее, когда она вспомнила про Олежку.

— Бабушка, у нас с Катериной тоже есть младший братик. Я что, и его бы погубила?

Ответом ей был слабый кивок головы:

— Родная да невинная кровь лучшее подспорье для любой ведьмы. Ты думаешь, с чего Глафира такую силу набрала? Петечкина кровушка ее такой сделала.

Тина забыла про время. Чувствуя холод внутри, она представляла, в какое чудовище могла бы превратиться и содрогалась от ужаса. Олежек, такой славный и любимый, мог бы стать жертвой ее болезненного желания превратиться в сильную ведьму.

А бабушка покачала головой, вздохнула и продолжила:

— Всю-то жизнь мне Глафира испортила. Зря деревенские шутили: две Глаши — нету краше. Не к добру нам эта красота обернулась. Глафира в скорости уехала в Москву, там себе любовничка нашла, большого начальника. Он ей квартиру справил и помер, бедолага. А Глафира меня к себе забрала, мне бы отказаться, но воля уже не моя. Что она скажет, то я и делала. Боялась я ее — жуть как!

Тина внимательно слушала, а в голове крутились слова: «Две Глаши — нету краше». Странная мысль не давала покоя. Две? Почему две? Но додумать она не успела.

— Ну, все, девонька, — прервала ее рассуждения старуха. — Уходить тебе надо. Пора, Глафира вот-вот вернется.

И стала подталкивать гостью к выходу.

— Бабушка! — торопясь, спросила Тина. — А как же Вы объясните Глафире Степановне исчезновение расчески?

Старушка посмотрела в сторону и усмехнулась:

— Не твоя забота. Я тоже кой-что умею, да и жить в страхе надоело. Ты вот что, девонька, позвони мне, у меня свой телефон имеется. Я уже пятьдесят пять лет москвичка, от телефонов не шарахаюсь. Давай, вбивай номер.

Тина не успела удивиться, достала свой мобильник и ввела продиктованные цифры.

— Я не хочу возвращаться в ту квартиру! Сегодня же уговорю мужа уехать.

Старушка внимательно посмотрела на девушку:

— Не торопись. Глафира осерчает, что ты поперек ее воли пошла и может в догон проклятие послать. Я тебе помогу, только слушай меня.

— Как Вас зовут, бабушка? — спросила она, уже предчувствуя ответ.

— Будет у тебя еще много непонятного, но ничего не бойся. Перво-наперво: занавесь зеркало. Дальше скажу, что делать. Звони. Аглая Степановна я.

И старуха захлопнула дверь за потрясенной Тиной. Хотя та и догадывалась, какое имя услышит, но все равно вздрогнула. Аглая! Дедушка Сережа, не бывает таких совпадений!

Тина быстро сбежала по лестнице, выскочила на улицу и со всех ног бросилась к остановке. Потом опомнилась, вдруг встретит сейчас хозяйку квартиры, возле дороги подняла руку и нетерпеливо помахала пальцами. Остановилась машина, Тина быстро забралась в нее и продиктовала адрес. Всю дорогу она мысленно твердила:

«Две Глаши — нету краше. Две Глаши — нету краше».

Почему младшая сестра решила помочь ей? Надоело бояться? Что-то здесь не так. Может, снова обман? Но зеркало она занавесит. Страшно будет — как при покойнике, но злые сущности в нем еще страшнее!

Дома, выхватив из шкафа белую простынь, Тина набросила ее на зеркало и только тогда перевела дух. Она старалась не смотреть на свои отражения, но все же заметила, каким недобрым светом вспыхнули глаза центральной. Ох, а еще ведь осталась заварка! Вылить ее? Девушка задумчиво уставилась на телефон. Позвонить бы сейчас Аглае Степановне, но сначала надо кое-что узнать у дедушки. Только за окном уже темнеет, поздно. И вдруг Тина опомнилась: Андрея все еще нет дома! Половина десятого, а он на работе! Не может быть, Андрей должен был вернуться три часа назад, что случилось? Девушка отругала себя, как со всем этим колдовством она могла забыть о любимом муже?

Андрей, Андрюшенька! Дрожащими руками, в нарастающей панике, она схватила телефон и нажала вызов. Гудки… гудки без ответа. В эту минуту ей действительно стало страшно. А если с ним что-то случилось? Ведь предупредила Аглая — ведьме муж не нужен. Глафира тебя от него в скором времени избавит.

Тина поняла, что такого не переживет!

«Все, что угодно, Господи, только не это! — взмолилась она. — Пожалуйста, пусть с Андреем все будет хорошо!»

И сразу, словно ее услышали, в замке повернулся ключ. Тина бросилась в прихожую и буквально налетела на мужа.

— Где ты был?

— Где ты была? — одновременно спросили они.

— Твой телефон не отвечал!

— Твой тоже!

Оба перевели дыхание.

— Так, Тин, — уже спокойнее сказал Андрей. — Пойдем на кухню, я из ночного магазина, купил продукты. Пришел, а тебя нет. Ждал, курил, пошел в магазин. Где ты была?

Она облегченно вздохнула:

— Главное, с тобой все в порядке. Я ездила к Глафире. Разговаривала с ее сестрой. Сейчас все тебе расскажу.

Пока они вынимали продукты, Тина принялась рассказывать. День оказался длинным, и рассказ долгим. Андрей умел слушать, но неожиданно она остановилась на разговоре с Катей и обняла мужа. Впереди целая ночь, а в эту минуту не оказалось ничего важнее поцелуя. И не было ничего важнее любви!

Время зазвенело волшебством. Сколько же в них было нежности, не напиться и не выпить до дна! И все слова стали лишними, все, кроме их имен.

Она очнулась только когда посмотрела на часы:

— Андрей! Уже ночь! А мы не ужинали, и тебе завтра на работу!

— Мелочь, Тиночка, — прошептал он ей на ушко. — Я не голодный, я уже спать хочу. А ты поешь без меня, ладно?

— Не голодный? — удивилась она. — Да ты весь день ничего не ел!

— Я поел на работе, — пробормотал Андрей, отворачиваясь к стене.

Ну вот! А она так и не успела рассказать ему о встрече с Аглаей Степановной. И вообще, почти ничего ему не рассказала!

— Завтра, Тинка. Не обижайся, солнышко, — сказал он и добавил, зевая. — Да, а зачем на зеркале простынь?

— Я же тебе говорила о трех Тинах, которые совсем не Тины. Ты даже не представляешь, что я о них узнала! Андрей!

Но он уже спал, улыбаясь во сне. Ну что ж, ничего не поделаешь, утро вечера мудренее. Завтра она обязательно все ему расскажет, и они вместе придумают, что делать дальше. Скорее всего, покинут эту страшную квартиру. Или нет? Что там Аглая говорила про проклятие, посылаемое в догон? Вот несчастье! Ладно, все решится завтра. Тина почувствовала сильную усталость и уснула.