ДЗНП

Глава десятая

Вор полностью разгромлен и присоединен

Реформы шли полным ходом. Гуль уже забыл, когда он в последний раз нормально выспался. Хорошо, если удаввалось вздремнуть пару-тройку часов.

Мотался по гарнизонам, писал приказы, уставы, проводил совещания, совал свой нос в каждую дыру. Тут еще торопил постоянно президент:

— Ну, когда же? Пора уже! Почему это так долго! Мне кажется, что наша армия уже стала непобедимой. Чего мы тянем кота за яйца?

Настал день, когда Гуль сообщил, что армия боеспособна и может начинать боевые действия. И при этом президент может надеяться на успех и победу его армии. Прошли учения. На них был президент. Пехота ходила в атаку, колола копьями соломенные чучела, крушила их боевыми дубинами, раскалывала чурки боевыми топорами. Пращники метали камни в цель.

Флотилия приблизилась к берегу, бросала камни и высаживала десант, который с криками «За родину! За президента!» наваливался на условного противника. Воздушные шары поднимались в небо и на условного противника обрушивали град каамней. Оставались только мокрые пятна. Президент радовался, как ребенок. Хлопал в ладоши.

— Ну, Буль-Буль! Ну, сукин сын! Да мы теперь хоть кого отымеем! Во все дыры! Охо-хо!

В войсках разучивали только что созданную песню «Несокрушимая и легендарная». Авторам, поэту и композитору, дали президентскую премию, которую за день-два и не пропьешь. Даже если пригласить всех друзей.

Песня гремела в гарнизонах, на площадях, рынках. Любое мероприятие начиналось с исполнения новоиспеченного хита. В школах и детских садах дети заучивали и распевали песню. При этом они сильно топали ногами.

«Песня — важнейший вид искусства, — говорил Байда. — Она поднимает дух бойцов, мотивирует из на подвиг ради родины и президента. Поэтому нам нужно много хороших песен. Это социальный заказ».

Вот флотилия из двадцати семи лодок двинулась к берегам противника. На самой большой флагманской лодке находился адмирал, молодой парень из приморской деревни, который до этого был рыбаком, а поэтому хорошо умел обращаться с лодками. Разумеется, и Гуль был на флагманском корабле. Они вместе стояли на капитанском мостике.

Дул легкий ветерок. Был солнечный день. Лениво перекатывались волны. Гортанно кричали чайки. Моряки гребли, распевая военно-патриотические песни, которые должны были укрепить их моральный дух и подвигнуть на подвиги ради отечества и президента. Противник заметил приближение вражеской флотилии и стал готовиться к сражению. Двинул свой флот из пятидесяти лодок. Превосходство почти двойное было на его стороне. И воровцы не сомневались в победе. Даже были уверены, что как только дзнповцы увидят их, то сразу же, как трусливые зайцы, бросятся наутек. А они будут их преследовать, топить и забирать в плен. Как говорится, делов-то!

Но дзнповцы почему-то не бросились наутек, а уверенно шли на сближение, дистанция неуклонно сокращалась.

— Дурак, он и на море дурак, — изрек очередной афоризм Кальсон, который командовал воровским флотом. — Сейчас мы им устроим трепку.

За красноречие его называли Златоустом. И если нужно было выступить перед иностранной публикой, обязательно это дело поручали ему. И он всегда оправдывал доверие.

— Это хорошо. Эти жалкие ублюдки навсегда запомнят этот день, если, конечно, останутся те, кому вспоминать. В чем я совершенно не уверен. Ну, что ж покажем им кузькину мать. Они этого заслужили.

Приказал готовить боевые камни и абордажные трапы, по которым его воины будут перебегать на вражеские лодки. Матросы весело работали.

Расстояние между флотами сокращалось. Но оно было еще недостаточным, чтобы бросать камни, но вполне достаточным, чтобы начать атаку «адским огнем». Гуль приказал приготовить пушки и зажигательные снаряды. Противник не понимал поднявшейся на их лодках суеты. Адмирал почесал затылок.

Лодки стали бортами. Пушки были направлены на флотилию противника.

— Что что там у них? — спросил Кальсон у офицеров, которые окружали его на флагманской лодке. — Кто-нибудь мне может объяснить, что они делают?

— Трубы, товарищ адмирал. На их бортах какие-то трубы.

— Идиоты! Что с них взять? В плен никого не брать. Нам лишние рты не нужны. А рыбок надо накормить их жирными и тупыми телами. И рыбка будет жирней и вкуснее. Сегодня у обитателей подвого царства бьудет настоящий пир.

В трубах пушек уже были заложены снаряды. Это глиняные горшки с зажигательной смесью. Верхнее отверстие было замазано. И из него торчал фитиль, который следовало поджечь. Матросы держзали факелы.

Каждая пушка была разделена на две части железной заслонкой.

В первой части был сжатый мехами воздух. А во второй горшок с горючей смесью.

И вот фитили подожжены. Ждали команды.

Матросы подняли заслонки, и сжатый воздух вытолкнул снаряды, которые полетели на вражеские корабли. Там с недоумение на глядели летевшие в их стороны огненные горшки. Никто не мог понять, что это такое.

Горшки падали на лодки врага, и те вспыхивали как порох. Далеко не все успевали выброситься за борт. И тогда сгорали заживо в адском огне. Живые факелы с нечеловеческим воем метались по лодкам. Зрелище было не для слабонервных.

Горела вся передняя линия вражеских лодок. Жар ощущали даже дзнповские моряки. Сам адмирал Кальсон превратился в яркий факел, прежде чем рассыпаться в пепел. Температура пламени настолько была высока, что даже оловянные пуговицы на его кителе расплавились. Гуль приказал отойти назад на несколько десятков метров, постольку жар был нестерпим и могли загореться и их боевые лодки. Те вражеские корабли, которые не достал огонь, бросились к берегу. Матросы гребли изо всех сил, чтобы уйти подальше от вражеской флотилии.

Со скалы главнокомандующий, а им был президент ВОРа, наблюдал за сражением. Его оптимизм быстро улетучился как утренняя роса от жаркого летнего солнца. Он спросил у свиты, что это всё значит. Что это за новое оружие у врага?

— Не знаем, господин президент. Какой-то неизвестный нам вид оружия. Кажется, мы потеряли свой флот. И моряков.

Но тут же его поспешили успокоить. Битва, мол, еще не проиграна.

Воровские бойцы выстроились вдоль берега. Они были полны решимости. В их глазах горел воинский азарт. Возле каждого лежало по несколько крупных камней. У силачей чуть ли не валуны. Если такой камень попадет в лодку, то гарантировано пробьет днище. Корабли противника медленно приближались к берегу. Воровцы подняли камни. И покачивая, держали их на уровне плеч. У каждого было свое расстояние для броска. Сильный бросит подальше, послабее — ближе.

Уже представляли камнепад, который обрушится на врага, убьет и покалечит многих моряков, сломает борта и пробьет днища. Они еще ответят за свой адский огонь! Очень ответят!

Корабли вдруг все остановились. Расстояние было довольно далекое. Камни туда не добросишь. Бойцы стали переглядываться между собой, глядели на командиров. Почему вражеская флотилия не идет к берегу? Может быть, они отказались от атаки и сейчас уйдут в море? А жаль! Так хотелось им показать, кто в доме хозяин. Струсили?

Победа остается за ВОРом, пусть он даже и потерял весь свой флот. Но враг позорно отстпил. Лодки можно налепить и новые. Подумаешь, потеря! Жалко, конечно, что людей потеряли. Опытных моряков.

Чем дальше затягивалась пауза, тем больше воровцы верили в то, что они выиграли войну, даже толком не начав ее. И сейчас эти презренные трусишки бросятся наутек. Вот и вся война!

Тут воздух наполнился свистом. На воровцев обрушилась туча камней. Каждый размером чуть больше грецкого ореха пущенные с близкого расстояния слабой рукой они не представляли бы собой никакой опасности. Но скорость этих камней была настолько велика, что они чуть ли не на вылет пробивали грудь или голову. Уклониться от них было невозможно. Они были везде. Плотность обстрела была очень велика, и ряды воровцев на глазах редели. Берег наполнился стонами раненых и умирающих. Президент ВОРа почувствовал, как похолодело внутри.

Раненые ползали по песку, обагряя его кровью, стонали. Но никто им не мог оказать помощи. Вскоре оставшиеся в строю в ужасе побежали, позабыв про своих раненых товарищей. Командиры даже и не пытались остановить их и бежали вместе со всеми. На черных скалах за сражением наблюдали большеклювые чайки.

Флот подошел к берегу, стремительно высадились десантники и бросились за убегающим противником. Вопили они так громко, что над морем не остаось ни одной чайки. Скалы опустели.

Воровцев убивали дубинами, копьями. И вот уже весь берег был усыпан трупами и ранеными. Пена возле берега стала красной от крови. Гуль ужаснулся увиденному. Впервые он почувстовал, что война — эир безнравственное дело.

Президент ВОРа с генералитетом и со своей свитой успел убежать и укрыться в президентском дворце. Настроение у всех было хуже некуда. Все были подавлены и грустны. Решали, что делать дальше. Оставался президентский полк, национальная гвардия. Но первый годился только для церемониала, а гвардия, чтобы гонять мирное население. С реальным противником они никогда не сталкивались.

И сколько времени они могут удерживать противника? С унынием признали, что самое лучшее вступить с противником в переговоры, признав свое поражение. Конечно, держаться с достоинством, не показывать страха и выторговать для себя наилучшие условия мира. А там, как получится.