На этом тоннеле, быть может, огнём

Начнём с расстановки отсюда — ума,

Как день забирает грузинский — утёс

И время — в несчётной развалине грёз,

Как облако с краю — напротив к тому,

Внутри отведённому озеру — в рай,

Что тычет возможности — не для тебя,

А просто фантазии держит — поодаль,

Чтоб мир разомнуть и немного — отнять

От сердца фривольного — там на задворках

Противного общества, где помираю

Я в этом огне интересов — играющий

И тычу свободный узор — под глаза.

Застрял в остановке из млечного — чуда

В ту пору я зимнюю, словно причуда

Мне выше над пропастью сон — разомкнула

И стала свидетелем — блага в умах,

Но только билет свой обратно — несмело

Я пробую в происке личного — дела,

Как сам заправляю я этот — привычный

Внутри самолёт — идеальности личной

И снова взлетает он новой — привычкой,

Как тамбуром острова — между потерей

Я в жизни искал — утомление притчам

И знал весь естественный свет — поселений,

Где жил я в Тбилиси и снова — не мило

Мне там обрывались остатки — за правдой,

За ношей грузинского дела, как стыло

Мне новое тождество в обществе — краше.

Я был столяром на подворье — из маски,

Из нечисти плотной картины — за мыслью,

Что снова работу продавит — у пасти,

Как день по крикливости — нового вида

И там я — обычный у носа рабочий,

Мне есть, что оставить для самой — минуты

Семье моей ночью и выше — от чуда

Пройти в этот выдох глубинного — чувства.

Сейчас я на отдыхе в праве — под страстью

Свою узнаю этим временем — пищу

В Египте и тонко под образом — ласки

В песках загораю там лучше — от вида.

Я стал как и вид для картины — унылой,

Весь тёмно-коричневой смесью — укора

И брежу от солнца, что там — постоянно

Я выпить хочу, чтобы стать — веселее.

На мне эта бодрая в весе — панама

И скользкий гранит утопичности — мысли

Сегодня сереет от права — над взглядом

Ещё подцепить здесь девицу — скорее,

А после в отеле по южному — праву

Испить свой затерянный мыс — от надежды,

Что ветер мужского качает — на роли

И мнёт непривычностью видеть — такое.

Уже две недели я моюсь — как барин,

Как целый росток необъявленной — пищи

В бассейне — под видимый тон идеалов,

Что думаю в числах над этим — обычно,

Что снова мой отпуск закончится — ровный

И я оплачу этот вид — непривычный,

Что целому счастью управил — понятно

Я время и смыслы под верностью — сыщика.

Зовут меня просто Артур, чтобы стало

Мне тело грузинской приметы — так близко

И новому обществу — ждать перестало

Затерянный остров внутри — от причины,

Что жить я хочу в пирамиде — от счёта

И высших фигур управления — риска,

Где был фараоном я в том, а минута

Слагала мне новый отчёт — между иском,

Когда там мгновение стелет — от мира

Сегодня свободное право — и толки,

А завтра ты выжат — попробовав близко

Ту спесь идеального мира — от миски,

Что хочешь объять и обжить — поневоле

И таешь в рабочей одежде — направив

Свой временный остов манеры — увидев

За древностью шанса — ещё идиота.

Он стал мне сегодня так вымершим — близко,

Что благо в сердцах утопило — минуту

И ритмы в краях соблазнили — по ветру

Причины своей исторической — жизни.

Приехал я сам в аэропорт, как обычно

И люди мне мнились, что части живого

Пока поколения случая — вымереть

От страшной болезни и также — скупого

Внутри обращения к личности — жизни,

Где скользкой монетой не благо — расправив

Я жил идеалами в точном — обличье

И верил, что смерть не достанет — меня.

Вот мой самолёт отправляется — в точку,

Где я, как грузин буду ждать — одиноко

Мой свет исторической ноши — за толком

И жить в этой пасмурной линии — быстрой.

Я встал, словно трап и немного — опешил

За древностью случая быть — поневоле

Сегодня той маской обычности — мысли,

Что тело своё всё нести — от привычек

И жить, запирая свой свет — от такого

Подземного общества, словно бы злое

Мне виделось в тёмных краях — между снов

На древности плахи — изъезжих миров.

Мой странный билет был проверен — уму,

А мне стюардесса к глазам — поднесла

Тот милый для рта лимонад — потому,

Что был я приветлив и жил — для неё,

Чтоб дерзко глаза опустила — свои

И томно вздохнула — направив укор

Мне в этой свободе, как будто бы вор

Я сам приобнял ей — реальности мысли.

Мой ветер поднял самолёт — для игры

И там разогнал эту пакость — привычно,

Но к телу надзор мой упал, чтобы ждать

Той тайны в глазах подоплёки — на личном

Страдании честности жить — на годах

В своём откровении лучшего — чуда

И верить, что сам я отвечу — себе,

Что был джентльменом — на этом огне.

А он ниспадал мне на плечи — в уют

Моей разночинной свободы — быть только

Глазами для ревности счастья — и вот

Мой ветер подвёл меня в этой — обманке.

В тот час самолёт наклонился — уму

И в верном пике отошёл — от программы,

А все пассажиры направили — вой

Под мысленной, надобной речью — глухой,

Что все мы погибнем и тело — на раз

Отбудет по личному слову — в приказе

За той субъективностью жить — наяву,

Где птицы воркуют на каждом — раю,

А нищие бродят от самости — долга

И нет идеального света — им внять

Тот ужас реальности — в путь одиноко,

Что горе случайности умерло — вспять.

А заново мы не становимся — числам,

Как маятник сложенной внутрь — теоремы,

Но движем просторное общество — скупо

За нелюдью пришлой картины — вращая

Здесь смелые тени у дна — из сомнений,

У риска проснуться от кармы — желания

И там не понять управление — болью,

А новому свету тот высмеять — воздух.

Здесь было темно и так шумно, что даже

Не понял, как сам очутился — на свете,

Из тлена которого — даже бы дети

В себе не смогли бы найти — оправдание,

А трезвому разуму в час — осознав лишь

Я стал идеальным к глазам — утомлением

И выродком счастья, откуда не помню

Свой род и предание в душу — скупую.

Там были в глазах озарения — мира

И свет так стремительно снял — обличенье,

Что я вновь увидел тоннель — в заточении

И быстро бежал я за образом — мысли,

А ложью потом я внутри — догадался,

Что это обманка для чести — плохая,

Что стал я в том свете — обычному выше,

Чем призрак за тождеством — этого рая.

Я видел иллюзии в теле — предсмертном,

Я там отживал свой сознательный — разум,

А птицы слетались мне выше — от крыльев

Моей безобразной привычки — играться

С чумой от неведения провода — если

Устал я скитаться от зарева — тонкого

И сам расстоянием верил, как чисто

В свой воздух души захожу — на подоле,

Чтоб видеть там тело своё — между плети

И разум случайности таять — причудой,

Где я на Земле не увидел бы — света,

Но жил приключением — нового в мысли.

Тут ветер на глаз в стороне — приоткрылся

И снова смотрю на себя — в отражении,

Как будто лежу я в больнице — на белом,

Истерзанном образе — в доводе жизни,

А руки сестры мне ликуют — игриво

И там в подсознании встретила — маска

Мой вечный союз управления — миром

И тонкой идеей — прожить без подсказки

Весь этот проём разъяснения — мельком,

Что жизни отдал я в Тбилиси — наверно

Так много дожитого в образах — смысла,

Так мало проверенной точки — на небе,

А славно теперь я блуждаю — и тени

Мне облик той тайны рисуют — по мере,

Где странные лики отъявленной — горю

Приметы — редеют, забыв о такое,

Что ревностью можно назвать — и её

Внутри остановки под парусом — мира,

Что белое поле из страсти — руно

Мне там открывает свой свет — как и дело

И тонкими струйками видит — давно,

Как стал я скитаться мирами — обычно,

А люди вокруг, словно образы — в час

Мне ложные праву сигналы — под притчей

На ум поставляли и верили — стойко,

Что смертью за ними пойду — одиноко,

А новое общество станет — убого

Мне верить за правом — ничтожества рока.

Но стал я умнее и в час — ностальгии

Я видел порочность, как медное поле,

Что старому праву в велении — водит

За множеством призраков — только обличье,

Не видя всей сути и гор — объективно,

Не в дух представляя усердие — ныне,

Что падали розы на смерти — игриво

Мне в чёрный котёл изумления — мысли.

Я точно увидел, как сонному — сердцу

Я жив, но прийти на Земле — не могу,

Как тело моё сознаёт — эту притчу,

Что снова в свободе там рок — создаю

И плахи под страхом судьбы — одиноко

Над мёртвой к глазам идиомой — потери,

Но вверив по сердцу реальности — Бога

Я смылся из этого мира — под честью.

Другой же открыл мне видение — близко,

Что сокол с главой скорпиона — и телом

Скульптурного сфинкса — в развалинах толка

Мне гладит упёртое тело — так близко,

Что я испугался и стал — озираться,

Где жизнь моя кончилась, где по итогу

Я стал на сомнении — будто отлитым

Привратником схожести — близкого Бога.

Но в этом раю неслучайности — рока

Я так и не понял, как делают мысли

Мне новое счастье и стал — у порога

Просить возвращения к бодрости — чистой,

К тому, чтоб в начале сыграть — идиому

И в жизнь превратиться, пиная невзгоду,

А после родиться мне заново — в толках

И если в роду неуступчивых — к риску,

То может богатых иль в страсти — благой

Там выращу я свой оплот — из детей

И стану стареть от несметного — долга,

Как жизнь мне приносит — ещё не для смерти

К глазам, словно падшая к силе — звезда

И миг, по которому стены — сжимаясь

Мне видели тонкое пламя — под носом,

Но так и не поняли, как открывали

Мы эти потерянной формы — обличья

И там фараонами стали — на звеньях

Души прародителей — может на крыльях,

Ответом знакомого общества — мысли.

Но к теме моей не души — приближённый

Тот воздух поднял мне причину — из риска

И сам я упал в этот смерти — подзорный

Надел иллюзорности — будто бы смыслом

Я стал, как обычному воину — в смерти

Искать — свой ужасный задаток морали

И верить что завтра я выберу — в роли

Свой мудрости тлен — иллюзорной души.

Тот сон мифологии сам я — не видел,

Но тело моё отражало — те притчи,

Что сам я поставил на небо — у рока

Свой ветреный облик, как будто в отличии

И ветер мне дул — всю обратную тогу,

Чтоб я возвращался на Землю — привычно

И ставил по сердцу — ещё понемногу

За страхом спокойное общество — выше,

Чем сам я могу в расстоянии — встретить

За новой судьбой утомления — лучше,

Чем грезил когда-то и вышел — по миру

Для девственно чистого разума — быстро.

Там встал я с кровати и стал — измерять

Свой повод в душе, что опять — не у дел

Остался над правом тоской — утомлять

Всё сердце больное и этим — страдать,

Где знал я лекарство и дух — по утробе,

Что снова войду в это тело — плохое,

Но видеть я буду устройство — на небе,

Где образы будущим светом — редеют

И верят над завтрашней волей — изысков,

Мне там укоряя мой дух — по такому

Расстройству обычного уровня — жизни,

Что светом в конце от тоннеля — не строго

Я сам для себя успокоился — к счастью,

А странная в этом поездка — не стала

Мне новой борьбой над итогом — угрюмой,

Загробной цены — быть усилием Бога,

Чтоб смерть приоткрыть и опять — для неё

Направить свой вектор души — на порог,

Где страж тебе будет обратно — вести

Тот ветер от смысла, когда одинок

Ты страхом к нему и в себя — ты не веришь,

Как только ложишься во гроб — откровений,

Как только в больнице очнёшься — над этим

Простором души — доигравшись немного.

Вот я потонув в этих мыслях — упился

И стал этой бездной забытого — рока,

Но с этим вернулся к любви — от порога

Задетого смыслом от истины — риска,

Сказал пару слов по-грузински и — тело

Моё дребезжало, как будто немело

Под тысячный выкрик — последнего шанса,

Что жить мне осталось так близко — в уме

И так одиноко в душе — словно танцы

Там радуют общество скопленной — мысли

И звать не дают по крутому — затору,

Где выше чудес — только истины птицы.

Они расстаются с тобой, чтобы выжить

И снова парить нам по свету — из рока,

Где будут держать в пирамидах — убыток

И время в глазах объективного — срока,

Чтоб таяло это предсмертное — тело

И ждать не давало в готической — рамке

Свой воздух притворного слога — изысканно,

Но нервной рукой по душе — объясняло,

Как жить после смерти — на этом плато

И где умирание станет нам — грузом

Забытого общества — будто бы в час

Ты сам расстаёшься к любви, как обузой

Ты веришь себе — только в части иллюзий,

А сам просыпаешься в медной — окове,

Чтоб видимый свет расставался — при жизни

С давно заклеймённой болезнью — ухода.

Где видел ты точные копии — риска

И телом своим непомерно — сказал бы,

Как прав ты в душе, что сюда заходил

И слышал по умершим — новостью завтра,

Что мысли твои разбегаются — резво,

А ты, как грузинское в опыте — сердце

Не знаешь, где сразу расставить — уму,

Но только глазеешь на суть — тишину

И ровные образы — возле предместья

Твоей уникальности жизни — отсюда

Умом отдаляться, чтоб ждать — ниоткуда

Тот гроб иллюзорной причины — от чуда.

Ты сам этот свет и реальность — плохая,

А образы смерти в огне — возгорают,

Что бледные козни по дну — от испугов

И точечной формы — направленной разницы,

Где мы не сомкнули глаза — после чувства,

А только лежим во гробах — изумляясь,

Как жили притворно и этим — не думали

О личности прав от видения — мудрого,

От света того по стихии — над ролью,

Что нам расположит убогие — шансы,

А мы покатавшись на времени — в боли

Не сможем отнять этот берег — обнявшись

И трогая общество в зеркале — плотно,

Ещё огибая свой шанс — быть уловкой

Над бездной простора и точной — игрой,

Как джокер в руках проявляет — прибой

И станет умильным условием — часа,

Что рок твой от совести — есть не былое,

А точное формы иллюзии — в счастье,

Что время таит между множеством — боли

И ищет закрытый сосуд — под обличьем,

Где малые козни по смерти — не мнутся,

А просто смеются, как было бы — жизни

Там бледно искать — утомление в чувствах

И ждать эту осень — всемирного чуда

За сном по готической отмели — счастья,

Где верхом цинизма не знаешь, откуда

Ты стал выплывать не взывая — от части

Своей остановленной чаши — природы

И в ритмах ещё — по оставленной жизни,

Где маска в огне, может быть, — не причастие,

А только доверие — в пройденной мысли.

Ей тронут я был, что в Тбилиси — очнулся

И время моё — через опыт простого

Мне сразу напомнило кто я — на мысли

И где нахожусь — не взывая былого,

Своей удивленной в душе — панорамой

О чувствах к числу непривычного — стоя,

Где сам я прошёл эти дни — замечая

Тот тленный манер от души — за собою,

А ветер мне тонко шептал, что не умер

Я в липких цепях от любви — этой жизни,

От смерти, в которой отжил — идеалы

И стал над Вселенной — обычностью выше,

Чем может внутри человек — приобнять

И вверить свой день управления — томно,

Подкравшись для умысла вида — по крыше

На совести счастья, как будто знакомо

Он тело своё отживает и — ищет

Им ветхие грани материи — к воле,

А сам, словно мрак по итогу — на мысли

Играет с болезнью души — на итоге.

Ведь свет состояния в ветхой — причине

Не только сегодня мне стал — откровенен,

Но сам я внутри изменился, что верил

Своей отвращённой обличием — жизни —

Причине — прожить идеальные ночи

И там по душе фараонов — не вверить

Им слово песка, от которого, впрочем,

Я выжил на снах элегантности — точно.