Чёрный лис внутри стены

Нас поругали в мире — от того,

Что мы там были рано — непокорны,

Блуждали тенью мира — к одному,

Изысканному счастью, где бы взять

Исконный монолог — внутри от смысла

Над смертью в постоянной — суете,

Что есть ли в жизни оборотень, где

Ты ждёшь им формы — редкого каприза?

Так думая, я смял своё — пальто

И ночью по Гонконгу дар — пройдя,

Я думал, что не очень — постарел

В глазах своей подруги — исключая

Ей новые черты в букетах — роз

Из старой сказки в мире, где подрос

Я в слове от мужчины, чтобы взять

Там муку в интроспекции — за кровью.

Но в смыслах мне не верила — она,

Искала душу в подлинном — потоке,

Где счастью всё в приданом — так ждала,

Что станет в мире этом — также льдом

И опытом мужчины — лягут рядом

В её понурой сказке — за приданым,

Когда-то объективного — укора,

Что там ей лучше высмеять — свой ад.

Но он в китайском поле — семизвучном

Не думал также бурно и — надменно,

Он просто покорился жизни — чудно

И в горе от безумной — череды

Играли там кларнеты вдоль — причуды,

Играли барабаны в смерти — духа,

Им звучно подпевали тонкой — силой

И в тень — басы, от слова между дней,

А кот стоял там в памяти — тревоги

И гладил серой шейкой — нам награду,

Что мы могли бы жить — ещё так долго

По утренней природе — в полосе.

Нам было мало жизни этой — также,

Где роскошь глаз снимала — от погоды

Свой дух тоски и бередила — воздух

Внутри не замыкающейся — мглы.

Камилла так ждала моей — удачи,

Что долго в ней работала — под притчей,

Когда бы смело выше — озадачил

Тот фатум черт я в слове — до поры

И стал искать глаза в её — короне,

Смотря по долгой тишине — из мысли,

Что был я ей сегодня — посторонний

И миру чудный эгоист — из вне.

Мой дух китайский даровал мне — чудо

И я нашёл себе работу — в жизни,

В гигантской корпорации, где мудро

Чинил в любви компьютеры — от слов,

От тех людей, в которых — идиоты

Над этим миром всё хотят — учтиво

Искать в черте безумия — кого — то

Кто может жизни даровать им — долг.

На этой бликом опыта — причуде,

Над ветром от китайской — перспективы,

Когда б я мог искать себе — обратный

Расчёт внутри над числами — под век.

Так снова рассчитал я мерно — пламя

И там зажгли мне тучи — объективно

Мой ум под серой впадиной — программы,

В которой душно смертью — я погряз.

Я думал, что смогу узнать — свой парус

И там над ним искать свои — ответы,

Чтоб верностью Камилла жизни — ради

Всё успевала сделать в свой — прогресс.

Тогда я начал разбираться — в людях,

Не только под компьютерами — глядя,

Но в жизни этой в обществе — усладой,

Когда бы страхом я ожил — от правды,

Ей слово на компьютере — пронёсшем

И кладезь мира в тонкости — причины,

Что жить должны мы были — от потока

Своей любви в изысканности — длинной,

Глотая фактам только — теоремы

От странной неги счастья — в этом мире,

Где я искал бы ключ — от той программы,

Что смертью может вылечить — прогресс.

Куда ни глянь в Гонконге — одиноком,

Так много баров и тусовок — нынче,

Так близко можно выдумать — итогом

Просчёт фигуры древней — точно я

Искал бы за оконченной — привычкой

И этот дар в любви — ещё знакомой,

А после над прохладой — первобытной

Страдал любовью к каверзам — под ад.

Теперь я обеспечен жизни — глядя

Над тонкой смертью и один — у входа

Я жду там в дар Камиллу, чтобы сам

Искать ей продолжением — надзор,

Её глаза в голубизне — от неба

Вонзили смертный пафос — так когда-то

И стала мне она вести за — ночью

Ещё и долгий сердца в том — поток.

Мы жили в старом городе из — писем,

Из редкой брони юмора — под жилы

И там кормили спесью — под итоги

Внутри интеллигента, чтобы выжить

И звать за тенью мужества — там роли

В своём лице искусственной — могилы,

Что нынче мы не стали людям — Боги,

Но стёрли смертный призрак — на лице.

Я жил и думал, что прошли — те годы,

Где мне в глазах приглядывал — от раны

Мой тайный зверь для ужаса — природы

И думал, как понять в мечтах — любовь,

Там был он сердцем памяти — откуда

Я вжился в сон прохладного — испуга

И стал в Гонконге областью — из утра

Ещё одной привычки в стать — с чудес.

Когда бы видел пасмурным — те тени

Над обществом от страха — быть никем

И бредить только тонной — подозрений,

Глотая формы мира, вслед за — ними.

Камилла всё страдала странной — ложью

И ей казалось в мире этом — лично,

Что стала мне она в судьбе — безбожной

Так холодна и так же — неприлична.

Мы тяжело судили смертью — эти формы,

Там в душу разыграли в слитой — притче

Ещё и остановку жизни — словно,

Как будто день по зверю — не пришёл,

Не выключил сигнал своей — основы

И там от перегрузки — состояний

Не сдал от цепи внутренних — предчувствий

За обществом знакомым, где и — мы

Стоим и всё же думаем, чтоб стали

Мы жизни для Гонконга — непривычны,

Так бледны и сурово в точках — личны,

Чтоб завтра говорить — уже в покое

И верить в тонну формы зла — железа,

Где люди помнят общество — за краем

Моей игры вместительной — к привычке,

Там мило нажимая в сотни — клавиш,

В том ужасе под ровными — обличьями,

Под серой монограммой — возле смерти

И ждали б форму утреннего — счастья,

Как больший экспонат — в одной душе.

Та тень мне от искусства — подсказала,

Что мы идём не в той картине — множеств,

Что будто бы железо стало — притчей

И в форме сердца отжило — свой век

И там нам отвечало к личной — просьбе,

Что мы должны лишь сами — измениться,

Где снова благодать прольёт — искомый,

Тот древний свет, откуда сохранится

Культура отношений в людях — мира

И образ полной ценности — к причине

Не быть сегодня в пустоте — безумной,

Как цельный слиток от железа — в душу,

Как качество надежды — без сомнений

И рок под часовым внутри — привычки,

Что можно по будильнику стать — Богом

И там спросить в какое время — в сроке

Ты будешь жить и в качестве — надежды

Иль просто развивать свой день — пустой

Над набережной образа — под мыслью

Китайской дрожи в счастье — городском.

Камилла пригласила в срок — на ужин

Меня и там к глазам одна — спросила,

Что хочет мне обнять — внутри погоду

И к свадьбе подвести сегодня — моду.

Но я сказал, что личности — отмычка

Уже к игре на плотности — не только

Радеет сквозь объём — одной минуты

И просит жизни — маленький надзор.

В нём мы и можем жить, но подобреем,

Как роботы в глазах сегодня — лично,

Что будем ждать свой мир и — этим млеем

Под чёрной формой образов — вокруг.

Камилла так отпряла в слове — личном,

Что стало небу холодно и — громом

Она дерзнула выиграть мне — опричника

По страсти новой в жизни — за мечтой.

Связалась там с каким-то высшим — адом,

И типом, к счастью, суетливым — в роке,

Где звали там его Равиль — под призму

Моей души над близостью — убогих

И странных отношений к дамам — лично,

По форме той застенчивой — от права,

Где ты не можешь вылечить — каприз

Той серой пустоты — в одной программе.

Всё тыкаешь и тыкаешь от — лучшей

Сегодня перспективы — в старый фатум,

А он тебе не выдаёт — под притчей

И часть иллюзий в древности — пустой.

Я так и не нашёл к Камилле — входа

Внутри себя и может — этим в высшем

Искусстве полной гордости — по дню

Я там и отпустил ей власти — суть.

А мой конёк был в жизни — объективен,

Он жил и ждал, что встречу я — прилично

Ту даму в свежей юности — к себе

И там ей буду нужен — к жизни личной.

Иду и ночь всё трогает — мой возраст,

Вчера я поседел и стал, как мерин

Глодать потёртый, жухлый апельсин,

Когда он коркой мучает — мой стол

Пути — для откровения быть верным

И стойким в теле воином — к привычке,

А также проводить себе — свой сон

На дне внутри по пятницам — в поклон.

Теперь я поклоняться должен — ветру,

А может в слове отпустил — я лично

И мой к лицу обыденный — манер,

Так, словно за границей нет — причин

Мне быть в душе ответчиком — из меры,

Там снова разбирать компьютер — в теле

Из дряблой суеты в своём — портфеле

И мучить сон проклятий — от души.

По серости прошли опять — дожди,

Дождь смыло этой формой — постоянства,

А я стоял на набережной — к стилю

И в ночь своей к обрывкам лет — гласил,

Что чёрный лис не в меру — постеснялся

Отнять мой сон и вытер мне — очки

За древней властью большего — меча,

Что я хочу вести мой век — от этого.

Им падая во тьму своих — мышлений,

Своей логичной противо — привычки,

Как будто авангард мне нужен — более,

Чем дамский прикус в сердце — на любви,

Чем дух пустой и в мере — обещание

Иметь сегодня жизни дар — в прощании

Быть добрым джентльменом — по углам,

Когда нет в мире там искусства — дам.

Искусства понимать твой свет — в душе

И им тащить невредный почерк — к этому,

Седому постоянству ждать — ответ

Под роль в глазах властителей — чудес.

И вот я шёл внутри одной — стены,

В Гонконге просто падая — от встречи,

Где мог бы я продлить года — на сон,

Где был у этой памяти — я вечен

Искать сегодня праву — мерный ад

И в чёткости судьбы одной — родиться

Ещё на свете может, чтобы слиться

Внутри — с той формой от стены у рода.

Мне думала мой ад теперь — надежда,

Где вымыслом прикинулась, как чувство,

Что снова подхожу к своим годам — я

И средний путь не выбрал бы — из лет,

Где был ещё рискованнее — в числах,

В одну из дроби вылитой мне — позы,

Когда бы стал сегодня — как угроза я

Над громом больше молнии — под вес.

Там в миф преобразился бы — чудесно

И падал в тонкой формуле — простора,

Пока мои мозги искали б — лично

Студёный час от общества — побед.

Где внутрь китайской области — привык

Я думать под никчёмностью — благой,

Но меньше дроби в сердце — дорогой

Не стал теперь терпеть — ещё и лис.

Он встроился в мой чёрный — монолог,

Он выждал день земной — покуда смог

И стал в стене знакомого — приюта

Ещё и в жизни будоражить — будто

Я лучше знаю — как мне провести

Мой дух китайский, чтобы не пропасть,

Мой день несчастья в будущем — плену

И там вести по образу — войну.

Где будет мельком — только не одна

Мне в пище многолюдности — видна

Причина сладкой боли — между дней

За роскошью прекрасной — от огней.

За ней осталась и Камилла — в чём-то

Уже ненастном к миру — от привычки

И там, как призрак думала — упорно,

Что хочет жизни провести — урок

И для меня и для одной культуры — века

И там ожить в преданиях — красиво,

Где будешь лишь глазами мерить — только

Потёртый ад от женской — красоты.

Мой дух теперь, как общества пророк

И тощий стиль от быстроты — упорства

Снедает глади даль — под благородство

И спать мне не даёт сегодня — в том.

Он знает, что иду я между — крышей

И улицей по тёмным — переулкам,

Ожившим в этом юморе — так гулко,

Что мне не нужно больше — от чудес

Там ждать за оправданием — причину,

Где чёрный лис хихикает — обрывком,

Кидая перекладину мне — близко

Под дань искусства — в множестве чудес.

Я вышел сам и стал — ещё бы славно

Искать китайский возраст — от причины,

В которой сам бы выдержал — упрёк

От лиса в голове под тонкий — лёд.

Дошёл до бара я и в том — сгустился

Мне мрак к лицу бармена — по изыскам,

Где гложет современности — истома

Мой чудом обращённый, грозный век.

Так думал и сидел, что жизнь — дерьмо,

Где нет искусства в каждом — под окно,

А только власть пришитой — занавески

Из тождества художественной — тьмы.

Как вновь слоны над парадоксом — судеб

Бегут и в той привычке — укрощают

Свой ад внутри компьютера, где судят

За редкостью фамильной — простоты

Ещё и вровень вздетый миром — казус,

Где буду благородным я и — в рисках

Там близко подойду по форме — лиса

На чёрной, образованной — весне

И крикну в сто глотков ещё — под пиво,

Что буду в жизни самый старый — путник,

Где я прикрасил ветхостью — обычной

Мой дар чудес и вывел почерк — сам.

Теперь он в парадигме — состояний

Исчез — за сном складной картины судеб

И только мир на клавише им — судит,

Вбивая клинья мужеству — под нас.

Мы — тонкие в глазах природы спички,

Мы — падаем от лет, ещё не спившись

За долгой вереницей злого — чуда,

Когда сидим в компьютерном — прогрессе

И ждём, что холод будет нам — отвыкшим,

Придворным чувством имени — по праву,

Где чёрный лис притворствует — обычно

Украсть свой ветхий день и — этот ад.

Он встроился в мой дом, он поборол

Среду бесчинства, как вопрос морали

И что же дальше думаешь — под нами

Осталось в этом юморе — плохом?

А больше ничего, как ночью — полный

Нам отзвук этой клавиши — под рану,

Где мы должны блистать — у эпиграммы

И ждать за чудом — личности прогресс.

Нам скользко, одиноко в чёрной — массе

Прожитой в личном фатуме — обратно,

Но мы готовы ждать ещё — и право

За чутким входом в жизни — под итог.

Прошит ли он по набережной — мило

Иль только узнаёт по лицам — чудо,

Где мы имеет тонны зла — при боли

В конце запястья, вдумавшись в поток

Из слов другой длины — не обессудив,

Играя тонкой палицей — от судеб,

Зайдя по ровной каторге — сегодня,

Чтоб жизни дать ещё один — прогресс

И вжиться в перспективу — остановки

Культуры — этой бдительной уловки,

Где жизни дар спадает — эфемерно,

Взяв тонкий шелест мира — об заклад.

Он будет рад и сам того — не зная,

Он жизни числам подарил — свой фатум,

Когда бы мёртвым образом — играя

Мне думал вылить сложности — расчёт.

На дне монументальной — стратосферы,

Над облаком подобного — из рока,

Что день внутри знакомый — от потока

Китайской воли в образах — из нас.

Наивен думать я, что сам — остался

Я жить в Гонконге за другой — привычкой,

Где жизнь таит мне нужный — сувенир

И прошлый фатум по одной — длине,

А лис всегда подглядывает — к чувству,

Он в чёрном свете думал мне — отнять

За той стеной и возраста — черты,

Чтоб я не понял в мире — красоты,

А просто ухмылялся в жизни — поздно,

Забив в своей руке — одну привычку,

Где смело я смогу привыкнуть — ей

К вещественной надежде — быть скромнее

И только в обезьяну — превратившись

Искать там возраст лучший, где бы сам

Имел себе двуглазый — аппарат,

Где был бы несказанно этим — рад.

Имея там ещё и в тоннах — сердца

Задетой формы множитель — искусства

Под чёрной вереницей страсти — где ты

Один остался в нежности — оков.

Они мне непригодны стали — снова

И спали в мире этом, где знакомо

Я высчитал мой мир — по эпиграмме,

Сложив внутри проверенный — итог,

Зайдя за роскошь чувства — об игрушку,

Что снова подойду внутри — к привычке

Искать себе и женщину — над жизнью,

Иль жизнью женщин — буду обожать.

Куда глаза глядят в меня — привычно

И только по нулям считают — прежний

Глагол сегодня, думая, что спешность —

Не старая кобыла в смерти — зол.

Ей сам в глазах опешил — этой ночью,

Я стал играть в коварный пуд — морали

И смерть мне больше не открыла — почерк,

Чтоб миром эту травму — передать.

Одну из многих черт — куда бы сам

Я вылепил себе из снега — монстра

И сам ему прожёг бы мысли — тонко,

Дотронувшись своей внутри — рукой.

Но клавиши от редкости — из чисел

Мне были в том — лисой от пережитка,

Где в чёрном поле лучшего — ожил я

За формой кванта — над своей стеной.

И та стена — внутри проклятых крыльев

Мне снова разошлась под многим — видом,

Ещё и в аккуратной были — к миру

За древностью знакомого — прибоя.

Стоял я к утру на заливе — в том лишь,

Что снова в черноте стены — не вижу,

Но лис с угла подглядывает — холкой,

Чтоб только пригорюниться — вослед.

Он знал, что оправданием — не стану

Я миру в этом прошлом, где обида

Всё будет в жизни на Камилле — тонко

Играть свой чёрный ужас — между лет.

Ей стал неровным к счастью — экспонатом,

Внутри своих особенных — там судеб,

Ещё глазами в правилах — быть током

Подзорной чести, чтобы не уснуть

И чтобы не обнять приданый — фатум,

Когда мне только вылепили — Бога,

Взяв в руки слово личности — от долга

На том в душе компьютере — из лет.

Там этот чёрный лис — из-за стены

Куёт свои года — мне одиноко,

Не знает прошлой мании — пройти

По мостику судьбы в глазах — твоей.

Когда там сердце из железа — близко

Страдало в нежной кальке — самомнений,

Искало дух покорности — над чудом,

Где взять в душе им новых — козырей,

А где искусство — поглощает мысли

И там же интеллект играет — чувством,

Откуда сцеплен мир — из пережитков

Затёртой формы мнений — новостей.

Но жаль ту роль фантома мне — под право,

Не вижу больше белых — обелисков,

А только ночь в притворстве — мне нажала

На редкий дар в строении — из лет.

Там в мужеской привычке — необычен

Играть я в фатум древности — из глаз,

Играть и думать — это в первый раз,

Но также уходить от слов — портрета.

Как будто тихий омут — взял тебя

И там вампирский след — не обезумел,

Но стал искать гротески — от безумия

Над ношей самозначимости — в бред,

В себе не убеждая ставить — числа

На линии одной гротескной — роли,

А только по периметру — из боли

В глазах своих заношенных — портретов.

Им должен я теперь, что одинокий

И мельком слов задуманный — источник

Искать в судьбе заточек — этой ночью

И образ вдаль пространственный — чудес.

Мне мало ужимался лис — сегодня

И отдал чёрный воздух, чтобы страхом

Я жил в глазах искусства — между черт,

В которых сам боялся — прикасаться

К любви другой, что может ли поэт

Мечтать теперь о дружественной — силе

И верить после странного — в печи,

Что сам лежит в могиле — от свечи,

Что реют формой мира — те упрёки,

Но ты не слышишь будущего — дня.

Ты только умер в сердце — для меня,

Стараясь ждать — ту длинную дорогу,

Где мысли будут ждать — теперь меня,

Отдав железо в квантовой — руке.

Ты умер, но не видел этим — жизнь,

А только клавиш — собственную тогу,

Когда она струится в стать — чудес,

Взяв личности прошитый — диалог

Из этой миром совести — над правом,

Из точки самозванного — упрёка,

Откуда жизни в будущем — ты долго

Сквозил в свой личный мир — и этот ад.