Я дойду!

Наши мёртвые нас не оставят в беде...

(Вл.Высоцкий)

* * *

Холодно! Стужа такая, что больно двигать глазами… Кожа лица сперва горела, как ошпаренная кипятком, а теперь заледенела так, что ничего не чувствует. Приходится периодически растирать нос и щёки, а то не замечу, как отморожу.

В остальном мне грех жаловаться — экипирован я неплохо. Длинная зимняя куртка на тройном синтепоне доходит до колен. Не тулуп, конечно, но синтетика синтетике рознь, эта сделана на совесть — можно прогуляться за Полярным кругом, не подведёт. А вот шапка меховая, это да — овчина, классика! Какой-то му… ак говорил мне, что в такой появляться в городе стыдно. Стыдно не иметь под шапкой мозгов, а если посмотреть, какой кепарик ты носишь зимой в городе, то у тебя их точно нет. Мне носить настоящую шапку не стыдно, как не стыдно надевать в мороз валенки и штаны с утеплением. В меховых рукавицах тоже ничего нет постыдного. Попробуй, погуляй по заснеженному тракту в перчаточках вязанных. Это тебе не от метро до автобуса добежать.

Нда, занесло меня на эту дорогу посреди января ночью! Здесь помощи ждать неоткуда, потому что по этому тракту и днём-то не ездит никакой транспорт, кроме саней-розвальней, а по ночам и подавно. (Автобусы с осени не ходят, наверное улетели в тёплые края.) Повезло ещё, что накануне не было снегопада — дорога более-менее уезжена полозьями, утоптана лошадиными копытами. Мне и так непросто двигаться в зимней одежде, а по рыхлому снегу шагать вдвое тяжелее. Но я дойду!

Дойду, хоть понятия не имею, сколько мне ещё мерить шагами это белое полотно, проложенное века назад через леса и поля, которым, кажется, нет ни конца, ни края. Тишина! Говорят, что не бывает полной тишины, а вот вы зайдите в такое место и послушайте. Но для этого нужно остановиться, потому что скрип снега под ногами кажется грохотом. Человек не знает, что в самом нормальном состоянии пыхтит и сипит, как паровоз, пока не попадёт в такую тишину. А её интересно бывает послушать!

Наверное, такая или подобная тишина была до начала времён, когда звуков, в принципе не могло быть, так-как не существовало ничего, что могло бы их издавать, ну и среды, где звуки могли бы распространяться, не было тоже. Всё, тишина кончилась, потому что мир наполнился громовыми ритмичными ударами. Это я услышал собственное сердце. Обычно его стук не замечаешь, но в тишине оно бабахает так, что оглохнуть можно. Ладно, пошли, надо двигаться, а то мороз уже успел воспользоваться краткой передышкой и запустил под куртку тонкие ледяные щупальца.

Дорога пошла через лес. Заснеженный лес днём, это такая красота, которой невозможно налюбоваться! А вот ночью совсем другое дело. Ночью и летом-то в лесу страшновато, а зимой неподвижные белые деревья навевают совсем невесёлые мысли. Кажется, что из глубины лесной чащи в спину смотрят чьи-то внимательные недобрые глаза. Кажется, что кто-то стоит за толстыми стволами громадных сосен, прячется среди широких еловых лап, притворяется неподвижным сугробом, чтобы внезапно встать во весь рост, и...

Фу ты, воображение разыгралось! Так можно довести себя до того, что станешь оглядываться на каждом шагу и перепугаешься, увидев обычный пень или корягу, похожую на вышедшего погулять лешего. Нет, будь ты хоть какой из себя цивилизованный-образованный и не верящий ни в какую чертовщину, а когда столкнёшься с чем-то подобным, тут душа в пятки и уйдёт! Так что хватит об этом думать. Нет в лесу никакой ходячей нечисти, или там нежити. А если там кто-то всё же есть, то это всё живое — зайцы, олени-лоси всякие, лисы, волки...

Хм, волки!.. Хорошо, что я не деревенский житель, а потому лишён этого вечного инстинктивного страха перед волками. Наоборот, они мне кажутся очень милой, интересной и красивой живностью. К тому же, я знаю, что волки умны, и на людей не нападают, так-как знают, что за подобное нападение придёт такое возмездие, что за алчность одного ответит вся стая.

Но это, когда у них нет проблем с прокормом. Сейчас же голодное время — мелкая лесная живность прячется в норах под снегом, крупная сбивается в многочисленные группы, где теплее и можно отбиться от тех же волков, а таких индивидуалистов, как зайцы, поймать не так-то просто. Зайцы быстро бегают, ловко запутывают следы, хорошо маскируются. Добыть ушлого длинноухого можно, если только он ослаблен ранением, болезнью или старостью, но это редкая добыча даже летом. Проще наесться мышами, которых в лесу и в поле кишмя кишит. Но сейчас они глубоко под снегом, и докопаться до них очень непросто. Волк, ведь не лиса, он силён, но не настолько ловок, чтобы нырнуть в снег почти в вертикальном броске, и вслепую схватить добычу.

Всё это значит, что зимой снимаются обычные запреты и не соблюдаются предосторожности. Волки подходят совсем близко к человеческому жилью, в надежде унести овцу, собаку или хотя бы курицу. А когда им встречается одинокий путник… Что ж, если выбирать между неизбежностью голодной смерти и угрозой получить заряд картечи из двустволки, волк выберет второе, потому что фортуна хищника такова, что от охотника ещё можно унести лапы, а от голодухи, никогда! Так что лучше рискнуть, пока есть силы. В конце концов, мясо, это всегда мясо, и человечина на вкус ничуть не хуже баранины.

На моё счастье волков не видно и не слышно. Просто они не ждут, что кто-то появится ночью на тракте, а то бы я точно не дошёл. Ведь нет у меня с собой ни двустволки, ни даже карманного браунинга, как у какого-нибудь сельского врача лет сто тому назад. Спасибо любимой Родине, что я не могу на законных основаниях приобрести, носить и использовать оружие, необходимое для сохранения жизни. Сто лет назад это можно было делать, сейчас нет. И почему государство становится на сторону волков при самых горячих заверениях, что всё у нас делается для людей?

Мысли о волках и обо всём, что к ним относится, вылетели у меня из головы, когда я увидел труп. К тому времени лес закончился, справа, и слева раскинулись заснеженные поля. Кому-то это зрелище показалось бы унылым, мне же оно всегда виделось завораживающим! Сплошная белая равнина, разделённая на две части дорогой, как будто уходящей в небо! Прибавьте к этому звёздную россыпь на чёрном бархате над головой и серебряный диск луны, сияющий так ярко, что больно на него смотреть!

Девушка лежала на боку, поджав под живот ноги и свернувшись калачиком. Поза зародыша, которую инстинктивно принимает человек, пытающийся отчего-то защититься. Ясно, от чего она защищалась — от холода, который лишил её сил, а потом и жизни...

Питая слабую надежду, я опустился рядом с телом на колени, снял рукавицу и прикоснулся к мраморной щеке. Холодная и твёрдая, как лёд, в который она, фактически, превратилась. Для очистки совести попытался нащупать пульс. Нет, кровь не текла по её жилам, сердце не работало.

«Когда я на почте служил ямщиком...» — пронеслись в голове слова старинной песни. Эх, милая, лучше бы ты пересилила себя и шла, переставляя ноги, во что бы то ни стало, но не останавливалась ни на минуту, ни на секунду! Но она не выдержала, решила, что двигаться больше не может, присела у обочины, потом упала на бок и так заснула, навсегда...

Когда это было? Возможно около суток назад — тело промёрзло насквозь, а на это нужно время, иначе она не стала бы такой ледышкой, ведь даже после наступившей смерти ткань живёт некоторое время, остаётся упругой и податливой.

И что мне делать теперь? Донести замёрзшее тело до человеческого жилья я не смогу, слишком далеко, да и как я это сделаю, за спину привяжу, что ли? Была бы хоть надежда отогреть и вернуть к жизни, а так только сам выбьюсь из сил и окочурюсь вот так же на обочине этого тракта. Придётся оставить и сообщить обо всём, когда доберусь до людей.

Как мог, проверил содержимое карманов этой бедняжки. Никаких документов и вообще ничего, кроме нескольких монет, непонятно какого достоинства, так-как не видно ничего, а фонаря у меня нет. Сумки или чего-то в этом роде при ней тоже не было. Что ж, может, опознают после, а может, и нет. Напоследок вгляделся в лицо покойной, хорошо различимые в свете луны. Постарался запомнить её черты, если придется, потом узнавать по фотографиям. Красавица! Как жалко, такая красивая!.. Сердце сжалось от этого душераздирающего зрелища, но я приказал себе сдерживать эмоции. Кто она мне? Я не знал её при жизни. Да, жалко, очень жалко, но теперь уже ничего не поделаешь. Прости, прекрасная незнакомка и прощай! Надеюсь, что волки не найдут тебя раньше, чем я приведу сюда кого-нибудь, с каким-никаким транспортом.

Печальная находка не улучшила моего настроения, но откуда-то взялась дополнительная энергия, и я зашагал быстрее, даже согрелся немного. Дорога, по-прежнему, шла среди полей, которые, похоже, не собирались заканчиваться. Внезапно подул боковой ветер. Само по себе это было нехорошо, так-как мороз в безветрие переносить в разы легче, чем даже при самом лёгком дуновении. Ветер согнал со снежной равнины верхний пушистый слой и закружил, завертел его, играя позёмкой, взметая на несколько секунд лёгкие снежные столбы, выделывая поистине цирковые кульбиты.

Стало вдруг темнее. Я поднял голову и увидел, что небо затягивают тучи. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что при затянутом тучами небе, мороз не так свирепствует, плохо, потому что в темноте трудно будет ориентироваться. Хотя, куда мне ещё ориентироваться? Я не в лесу, дорога здесь одна, практически прямая, рано или поздно она меня выведет...

Не успел я додумать, эту мудрую мысль, как из набежавших туч повалили снег. Не пошёл, а именно повалил, как будто там, наверху кто-то опрокинул самосвал, доверху гружёный снегом. Нда, самосвал размером с очень высокую гору!

Видимость ноль. Нет, не совсем, где-то на расстоянии вытянутой руки видно ещё сносно, а вот если вытянуть вперёд палку, которую я взял в дорогу в качестве трости для ходьбы, то её конец уже теряется в сплошном занавесе падающего снега.

Хуже другое — под ногами растёт мягкая снежная перина, и я уже бреду по колени в ней. Думаю, что через полчаса я буду идти по пояс в мягком снегу, а через час по грудь. Если за это время не случится чудо, то вскоре меня засыплет с головой и тогда придётся «плыть» в снежном море, плыть, барахтаться, тонуть… Надолго ли меня хватит и скоро ли мои силы закончатся настолько, что я предпочту остановиться, свернувшись в позе зародыша и замереть...

Я не услышал, услышать в сплошном шорохе густого снегопада ничего не было возможно. Я почувствовал, как чувствует человек взгляд, направленный в спину. А почувствовав, я обернулся.

Моя давешняя находка стояла прямо позади меня на расстоянии вытянутой руки. Она стояла в полный рост, выпрямившись, что, по сути, было невозможно, и смотрела на меня широко раскрытыми глазами, что тоже было невозможно, потому что её заледеневшие веки до этого были прикрыты.

Не знаю, почему я не испугался. На долю секунды мелькнула мысль — я ошибся, она жива! Но я сразу понял, что нет, это не так. Передо мной стояла мёртвая девушка, замёрзшая на этой дороге сутки назад.

Она постояла неподвижно где-то с минуту, после чего протянула мне руку в вышитой какими-то детскими рисунками рукавичке. Сам не знаю почему, но я протянул ей свою руку в ответ. Даже сквозь толстый мех почувствовал я холод ледяных пальцев, которые сжали мою ладонь с неожиданной силой. Наверное, я мог бы вырваться, но, опять же таки, по неизвестным причинам не стал этого делать.

Не говоря ни слова, и даже, не шевельнув губами, покойница направилась куда-то сквозь снежный поток и повела меня за собой. Я шёл, не сопротивляясь, и даже не пытался заговорить с ней, задать какие-то вопросы. Просто шёл, потому что так было надо, потому что у меня не было выбора.

До меня вдруг дошло, что перспектива очутиться в снежном море, захлёстывающем с головой белыми волнами, это ещё не самое страшное. Страшно было то, что я больше не видел дороги! Тракт исчез, сравнялся с полями, растворился в них. Я мог ползти по снежной целине в любую сторону, а результат был бы одинаков.

Теперь же меня куда-то вели. Может быть к отверстой могиле на местном кладбище или к пещере полной вурдалаков. Рука моей проводницы дрогнула. Мне показалось, что она смеётся! Ну, да, смеётся над моими глупыми мыслями. Чтобы заполучить моё бренное тело, ей не требовалось восставать из мёртвых, можно было просто немного подождать. Так что кладбища и вурдалаки отменяются. Идём. Просто идём вперёд. Надо время от времени кому-то доверяться в этой жизни, пусть этот кто-то и не совсем тот, кому доверяться принято.

Чтобы как-то скрасить время монотонного слепого движения, я стал наблюдать. По моим расчётам нас давно должно было завалить снегом по самые макушки, но этого не происходило. Не знаю как, но, шествуя впереди, девушка словно раздвигала снег, или он сам расступался перед ней, как Красное море перед пророком Моисеем. Ну, да — справа и слева громоздились уже настоящие снежные горы, а мы всё ещё ступали по относительно твёрдой поверхности.

Улучив момент, я обернулся. Снегопад моментально засыпал остающиеся позади следы, но я успел разглядеть, что за нами тянется только одна цепочка характерных для человеческих ног углублений, и это следы, которые принадлежали мне. Моя проводница следов на мягком снегу не оставляла… Я снова почувствовал, как её рука дрогнула в моей, и на сей раз понял, что на меня сердятся. Правильно, нечего отвлекаться на всякие глупости, надо двигаться, надо идти. Да иду я, иду!

Снегопад кончился также внезапно, как и начался. Вдруг, яркий свет ударил в глаза, так что я вынужден был зажмуриться, а когда разлепил веки, то увидел, что мы стоим прямо перед воротами большого деревенского дома, над которыми сияет электрический фонарь. Мою руку отпустили...

Я оглянулся на свою спутницу. Она не ушла, но стояла вне круга света, и я понял, что у неё есть причины сторониться его. А ещё, я увидел, что она улыбается… Или может мне показалось?

Покойница, выведшая меня из водоворота снежной бури, подняла руку и жестом показала, что я должен постучать. Я послушался, и несколько раз бухнул кулаком в гулкие створки. Послышался лай собаки, скрип, открываемой в доме двери и человеческие голоса. Кто-то шёл к воротам.

Я оглянулся на свою спутницу… её нигде не было. Ушла, растворилась в белой снежной ночи, исчезла без следа, а ведь я так и не успел её поблагодарить!..

Вдруг я почувствовал такую страшную усталость, что подо мной буквально подкосились ноги. Я, наверное, упал бы на месте, но тут ворота распахнулись и чьи-то сильные руки подхватили меня под локти. Дальше всё воспринималось уже как в тумане. Меня окружили незнакомые, но добрые и заботливые люди. Я понял, что это семья — крепкий симпатичный мужчина, лет немного за тридцать, лицо которого мне кого-то напоминало, его жена, красавица-молодка и двое деток, погодки пяти и четырёх лет, мальчик и девочка, похожие на ангелочков. Все они, как будто сошли с картины кого-то из наших художников позапрошлого века. Не знал, что в глубинке России ещё можно встретить что-то подобное, а вот ведь нашлось!

Не помню, как меня освобождали от верхней одежды, как вели в горницу, как усадили у печки, завернув в громадную шаль и вручив большую кружку какого-то горячего сладкого питья. Все вокруг хлопотали и не знали, чем ещё угодить человеку, которого видели в первый раз.

Вдруг я вздрогнул и чуть не выронил кружку. Прямо напротив меня на стене, поклеенной незатейливыми обоями, висела фотография. Старая, пожелтевшая фотография, с которой смотрела молодая красивая женщина, одетая по-деревенски, но изящно и с хорошим вкусом.

«Она, — пронеслось в моей голове. — Это она, но как же?..»

— Ох, и повезло тебе, отец, что на нас вышел! — заговорил хозяин, подсаживаясь ко мне для беседы. — Здесь километров на четыреста жилья нет. Деревни все разъехались, пустые стоят, одни мы вот хуторским хозяйством живём, как можем, и не жалуемся. Ты прости, мил человек, моё любопытство, но скажи, неужели ты вот так пешком ночью сюда по тракту дошёл? Да в мороз, да в бурю! Я ведь точно знаю, что подъехать тебе не на чем было...

Увидев, что я не отвечаю, он слегка нахмурился, потом проследил за моим взглядом и улыбнулся.

— Это мамка моя! — сказал этот богатырь с детским лицом. — Красивая, правда? Да вот, я её совсем не помню. Померла она, когда мне года ещё не было. К родне ходила в гости, да здесь вот на тракте, на обратном пути замёрзла. Километров пять до дома не дошла.

...................................................

...................................................

08.01.2023