Страшный концерт Часть 6

Третье, последнее отделение концерта ожидалось публикой с особым интересом. Там планировался показ финала нашумевшего мюзикла «Искушение Белой Улитки» с участием всё той же Гондваны Даркле. Ещё в антракте про этот акт говорили бог весть что, рассказывали всякие небылицы про чудовищную куклу с механическим приводом, сделанную в виде Белой Улитки. Главная интрига заключалась в том, что никто не знал, как она выглядит и каким образом заявит о себе на сцене. Это была совсем не та кукла, что участвовала на премьере, а другая, изготовленная по спецзаказу самого юбиляра, господина Неффа. Наверное, в том-то и состояла суть тайного сюрприза, который директор кладбища, по слухам, готовил для дорогих гостей.

Когда прозвучал звонок, извещающий о скором начале третьего действия, зрители валом повалили в зал, спеша поскорее занять свои места. Повернули назад и мы с Гекатой. Взяв меня под руку, моя невеста взялась что-то нашептывать мне на ухо, но слушал я её невнимательно. Пока мы шли, в моей голове прокручивались всевозможные варианты дальнейшего развития событий, и ни один из них не казался мне подходящим или хотя бы удовлетворительным.

К тому времени я уже вполне созрел для активных действий, правда, пока ещё не представлял себе, с чего надо начинать. Предупреждения Льюиса не прошли для меня даром. В общем и целом он, конечно, был прав. Всё шло к тому, что моя невеста этой ночью может стать Королевой Бала, а в громком звучании этого титула, помимо успеха и всех прилагающихся к нему почестей, таилось немало такого, что могло представлять для нас реальную угрозу.

Я, как и все, был наслышан о причудах уважаемой госпожи Бубастис, бабушки господина Неффа, о её непредсказуемых и подчас свирепых выходках по отношению к избираемым Королевам, которых она собственноручно венчала короной победительницы. /Так уж было заведено/.

Скандальный случай с ухом госпожи ГАлкиссы, оторванным вместе с серьгой во время последней «коронации», получил широкую огласку и вызвал шквал всеобщего возмущения. Самым удивительным было то, что даже после такого экстраординарного события госпожу Бубастис не отстранили от её почётной должности. / Наверняка тут не обошлось без заступничества её всесильного внука/. Водружение бриллиантовой короны на головы вновь избираемых Королев, как и прежде, вменялось ей в обязанность, что, впрочем, не остужало пыл юных красавиц, желавших завоевать почётную награду.

Но если с Бубастис было всё более менее понятно, то какое отношение имела ко всему этому Белая Улитка — оставалось для меня загадкой. Спрашивать теперь было не кого: на этот раз мой всезнающий друг исчез и, судя по всему, надолго. Поиски Друзиллы, дамы его сердца, сильно затянулись, и, скорее всего, Льюис стал подозревать, что зеленоглазую красавицу увёл его давний соперник Диодор, владелец брачного салона «Филемон и Бавкида». В таком случае Льюис уже вряд ли ограничился бы одним выбором подходящего для партнёрши костюма; теперь он наверняка изыскивал возможность переговорить с Диодором наедине, что уже случалось не раз и приводило, как правило, к вооружённому разрешению ситуации. И хотя все минувшие дуэли заканчивались вполне благополучно, без увечья и даже без кровопролития обеих сторон, в любом случае, на поддержку друга я уже рассчитывать не мог.

Немного подумав, я решил начать с истории Льюиса. Если поначалу у меня и были какие-то сомнения, то сейчас все они отпали. Моя невеста должна была знать всё и чем скорее, тем лучше. Поэтому, не успели мы добраться до наших мест, как я скороговоркой поведал Гекате то, что говорил мне Льюис. Я рассказал про ЕГО даму в чёрном, бредущую в «музыкальный» склеп походкой мизантропа, и про её необычную тень, волочившуюся рядом по земле жутким, извивающимся шлейфом. НЕ забыл я сказать про реакцию Главного Осветителя, наблюдавшего эту сцену со стороны ближайшего фонарного столба, а также про невероятные догадки и предположения самого Льюиса. Затем, высказавшись до конца, я внимательно посмотрел на Гекату, пытаясь разгадать ход её мыслей. Очень хотелось знать, что она об этом думает, однако девушка не спешила с ответом.

Мы уже сидели за нашим столиком, машинально листая концертные программки, и корибант поставил перед нами ещё два бокала с персиковым коктейлем, но Геката не притронулась к любимому напитку. Необычайно посерьёзнев, она обронила что-то про «хрупкую связь» «приоритетов случайного». Так она высказывалась всякий раз, когда хотела закрепить в голове ускользающую мысль.

— Знаешь, Фронк, — наконец произнесла она чужим и низким, каким-то не своим голосом, — мне кажется, что эта тема не только близка нам с тобой, она ещё напрямую связана с тем, что давно и неотвратимо назревает вокруг и может произойти любую минуту. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? Эта дама в чёрном, эта её чудовищная ТЕНЬ, ползущая рядом… — здесь лицо Гекаты приняло такое загадочное выражение, что даже я, хорошо знакомый с разновидностями смен её настроений, не мог понять, к чему она клонит. — Теперь мне многое открылось, Фронк, и я кое-что поняла, — продолжала она в том же духе. — Да-да, именно в ней, в тени, всё дело!!! Как там у тебя?.. «Покажи мне свою тень, и я скажу тебе, кто ты». Ах, как тонко и мудро подмечено! Ах, как хорошо ты сказал!

— Вообще-то это не я сказал, а Гармодиус, главный осветитель Некрополя, — мягко поправил я девушку. — Кстати, мы уже встречались с ним сегодня, когда шли по аллее чёрных тополей. Ты ещё сказала тогда, что плафоны в виде бутонов оффодилуса хорошо гармонируют с коринфским орнаментом фонарных столбов. Помнишь?

Геката молчала. Она сидела, немного склонив голову набок, явно пытаясь что-то припомнить, но было видно, что к коринфскому орнаменту её воспоминания не имеют никакого отношения.

Я не знал, что говорить дальше, и мне вдруг подумалось, что Геката вспоминает своего таинственного гондольера, с которым ей пришлось недавно общаться. Быть может, тогда тень его показалась ей не вполне обычной, но, при отсутствии верных указателей, она не заострила на ней внимания. Теперь же, впечатлённая рассказами о таинственной Даме, она подсознательно пытается найти объяснение той своей встрече, а заодно увязать эти события в один узел.

Я едва успел подумать об этом, как неожиданно с Гекатой начали происходить странные перемены.

В глазах её замелькали тревожные огоньки. Сильно побледнев, она вдруг отстранилась от меня с такой поспешностью, словно увидела перед собой одного из «мемориальных» поклонников Гондваны Даркле, о возможном появлении которых предупреждал распорядитель бала. Дрожа всем телом, девушка глядела куда-то вниз, за спинку моего стула, и вид у неё был самый испуганный.

— Боже мой, что это?! — воскликнула она, цепляясь обеими руками за подлокотники, словно боялась выпасть из кресла. — Фронк, милый, что случилось с твоей тенью?! Посмотри!.. Ведь это же… это же — НЕ ТВОЯ ТЕНЬ!!!..

Я подскочил на месте так, словно обнаружил под собой гремучую змею. Слова «НЕ ТВОЯ ТЕНЬ» едва не лишили меня рассудка. Мой стул с грохотом отлетел в сторону, а я, не отдавая себе отчёта в происходящем, волчком закрутился на месте, как собака, пытающаяся зубами поймать свой хвост. Все движения совершались мной чисто интуитивно. Почему-то казалось, что таким образом я могу сбросить с себя, словно мерзкое насекомое, прилепившуюся НЕ МОЮ ТЕНЬ, отмеченную Гекатой. Я отряхивался, как мог, я пытался заглянуть себе за спину, я совершал много разных нелепостей, и со стороны наверняка всё это смотрелось очень забавно.

Разумеется, моя выходка не могла пройти мимо общего внимания.

С соседних столиков к нам стали поворачиваться головы в масках и причудливых головных уборах. Послышалось чьё-то хихиканье, в мой адрес раздались едкие шуточки, но зазвучали и голоса, призывающие к порядку. Кто-то пригрозил вызвать охрану.

Оглушённый дикой пляской, я, наконец, остановился и, вцепившись руками в край стола, огляделся по сторонам. Перед глазами всё плыло и качалось. Сердце в груди колотилось с такой силой, что из-за него я даже не слышал увертюры, уже исполняемой оркестром. Но осторожный взгляд, брошенный на тень, успокоил меня. Все «теневые» части моего тела были на своих местах, формой и размерами в точности повторяя мои. Тревога оказалась ложная.

Тогда я посмотрел на Гекату.

Моя невеста вместе со своим стулом успела отъехать далеко в сторону. Она сидела с запрокинутой назад головой и, прикрыв лицо руками, тихо повизгивала от распиравшего её смеха.

Я сделал глубокий вдох, всосав за один раз, наверное, тройную порцию воздуха и надолго задержал его в лёгких, стараясь выдыхать не сразу, а постепенно, малыми дозами. Почему-то считалось, что таким способом легче унять сердцебиение.

— Гета, девочка моя, разве можно шутить такими вещами…

Хотелось сказать что-то более резкое и значимое, но на меня опять стали оборачиваться, и я прикусил язык.

Подбежавший корибант водворил отброшенное кресло на место и жестом предложил мне сесть.

Деревянные духовые в оркестре с лёгким оттенком «минорности» выводили задумчиво-пасторальную тему, успокаивая и обнадёживая звучанием светло-прозрачных тонов. Впрочем, в них уже начали закрадываться волнующие нотки струнных; их тревожное интермеццо звучало как предвестник неминуемой беды. Я сделал ещё пару-тройку глубоких вдохов, стараясь перестроить себя на позитивный лад, но сел так, чтобы не встречаться взглядом с Гекатой. «Она его за муки полюбила, а он её — за состраданье к ним», — одними губами шептал я, чувствуя себя совершенно уничтоженным.

Минуту спустя на моём плече обозначилась лёгкая барабанная дробь, нежно выбиваемая тонкими пальчиками. Геката давала понять, что не следует воспринимать всё так серьёзно, поскольку она просто пошутила, а на шутки обижаться нельзя. Однако я решил быть холодным как лёд и сделал вид, будто не понимаю знаков примирения…