Соло Богини Луны Часть 9

Прострация, в которую меня перенёс «противостолбнячный» укол слепого лекаря, была наполнена видениями живыми, красочными и весьма увлекательными. Я вновь погрузился в среду дьявольски-прекрасных иллюзий, некоторые из которых, к моему удивлению, оказались знакомы мне по предыдущим снам...

Я вновь видел себя античным охотником, ловким, сильным, в короткой тунике из козьей шкуры и лёгких камышовых сандалиях, с венком зверобоя на голове. Окружённый сворой верных собак, я неутомимо гонял по лесу огромного пятнистого оленя, чей величественный облик почему-то ассоциировался с художественной композицией на одну известную мифологическую тему. Эта тема была хорошо мне знакома, правда, сейчас я никак не мог вспомнить, чем она заканчивается. Главное, она будила во мне какие-то не слишком приятные, даже тревожные ассоциации. От неё словно исходило нечто, представлявшее для меня реальную угрозу, но азарт охотника пересиливал всё. Я шёл по следу зверя легко и стремительно, не задумываясь над последствиями, не уступая в резвости своим четвероногим друзьям.

Как и в прошлый раз, мы без особого труда преодолевали цветущие холмы и долины, переходили вброд реки и ручьи, поднимались на каменистые взгорья — казалось, ветвисторогий красавец вот-вот будет настигнут, но он, проявляя удивительную изворотливость, всякий раз ловко ускользал от нас. В то же время, не отдаляясь на слишком большое расстояние, олень незаметно подпускал поближе нашу команду, словно дразня, а потом снова растворялся в лесных зарослях. Временами могло показаться, что хитрое животное намеренно ведёт нас за собой, преследуя этим какие-то свои цели...

Потом охотничья тема обрывалась. Радужные тона пасторальных этюдов тускнели и блёкли, мешаясь в единый клубок, и на смену им приходили видения тёмные, жуткие, устрашающе нереальные…

Мне чудилось, будто я совершаю невероятный перелёт по ночному небу в компании со странного вида растрёпанными обнажёнными женщинами, скачущими верхом на гигантских кошках, собаках, лемурах и ещё каких-то удивительных животных, не подлежащих точной классификации. Фантастическая кавалькада неслась по воздуху со сверхъестественной быстротой, совершая при этом фигуры высшего пилотажа. Упиваясь прелестями волшебного полёта, женщины выражали свой восторг визгом, хохотом, а также непонятными фразами на тарабарском наречии, из которого мне запомнилось лишь одно — «Блакулла»! Судя по всему, это слово имело для женщин особое значение и смысл. Блакуллу они выкрикивали как тайный лозунг или девиз, вдохновлявший на великие деяния, что приводило их в состояние бешеного экстаза.

Эти воздушные скачки наверняка были сопряжены с немалым риском для жизни, поскольку проходили на головокружительной высоте, но страха я почему-то не испытывал. Напротив, сердце моё сладко замирало от той грандиозной необъятности пространства, что отделяло нас от земли, от полного отсутствия материальных точек опоры, от всего того суетного, обременительно-тягостного, что считается главной и неотъемлимой составляющей земного бытия...

А где-то там, далеко внизу, открывались странные, причудливые ландшафты, затянутые, словно паутиной, белёсой, туманной дымкой. Подо мной проплывали глубокие ущелья и провалы, похожие на раскрытые пасти исполинских чудищ; я видел пустынные взгорья, покрытые странного вида шевелящейся серо-коричневой растительностью, созерцал могучие горные кряжи, формой своей напоминавшие древние иероглифы. По краям ужасающих спиралевидных впадин, мелькали блики кровавых зарниц — то были отголоски гигантского пламени, бушующего в таинственных недрах.

Потом наша стая начала резко набирать высоту, и все ландшафты исчезли. Нас окружила необъятная вселенская пустота, пугающе безликая и непроницаемо чёрная… Вместе с тем бледно-зелёный диск Луны стал быстро разрастаться и в итоге занял едва ли не половину ночного неба. Почти все звёзды померкли на фоне ослепительного гиганта. И теперь на поверхности спутника земли без труда можно было различить основные лунные ориентиры. Я видел там и море Облаков, и цирк Шикард; даже кратер Арзахель хорошо был виден.

По мере увеличения лунного диска летящий эскадрон приходил в состояние всё большей экзальтации. Кошки неистово мяукали, собаки выли, женщины визжали сверхпронзительными, ультравысокими голосами, выходящими за пределы человеческой слышимости. Всё это крайне будоражило, приводя в состояние нечеловеческой, какой-то очумело-тревожной истомы...

Временами на меня нисходило некое просветление. Тогда, взирая на наш полёт взглядом постороннего наблюдателя, я пытался решить вопрос, какая роль отведена мне в этой воздушной мистерии: нахожусь я здесь на правах почётного гостя или случайного попутчика? Или, быть может, мне уготована участь жертвенного агнца, которого, по прибытии в загадочную Блакуллу, надлежит отдать на заклание неведомым владыкам? Эти вопросы тревожили и волновали меня, но ответа на них не было...

Что-то подсказывало мне, что достаточно сделать один активный, волевой рывок, чтобы прогнать сатанинское наваждение и проснуться, но из-за нарастающего шума, из-за оглушительного свиста и женских воплей я не мог сосредоточиться на решающем усилии. Дьявольский морок, не давая опомниться, неумолимо увлекал за собой, унося в чужие, недоступные сферы… «Неужели мы летим к Луне?», — иногда думал я, но эта мысль почему-то вовсе меня не страшила, а скорее, наоборот, воодушевляла. Сладострастное, дьявольски-безумное ликование заполняло душу, опьяняя безнаказанностью, вседоступностью и вседозволенностью. Стихия разбушевавшейся магии мутила разум. Я уже готов был сам заорать от восторга, но тут меня словно огнём обожгло — я увидел, кто верховодит этим летучим эскадроном!!..

В сияющих потоках лунного света, ослеплявших временами ярче солнечных, показалась… Аделина.

Такая же нагая и простоволосая, как её демонические спутницы, она неслась впереди всех верхом на огромном белом козле, рога которого были оплетены цветущими стеблями вейгелы. Её разметавшиеся по ветру каштановые волосы были подобны гриве разъярённого льва. Огромные сверкающие глаза метали тёмные агатовые молнии. Охваченная буйством всеобщего веселья, Аделина заливалась жутким, замирающим смехом, похожим на звон падающих в бездну колокольчиков. Она громче всех кричала «Блакулла-а-а-а!» — и женский хор, остервенело завывая, подхватывал ужасное, неведомое заклинание.

Состояние моё не передать никакими словами. Я был потрясён до самых глубин естества.

Страшная догадка вдруг осенила меня. Я подумал, что эта невероятная картина, быть может, не совсем сон, а то и вовсе не сон, и что, скорее всего, чудовищная реальность, возникшая в «противостолбнячных» грёзах, по существу, реальнее и жизнеспособнее всего того, что являлось до сих пор. От этой мысли мне сделалось нехорошо и дурно, словно меня укачало во время полёта. Почувствовав, что начинаю задыхаться, я стал хватать воздух шроко раскрытым ртом, но из моей глотки тут же начали вырываться раскаты сумасшедшего хохота, визга, писка, собачьего лая и ещё каких-то нечеловеческих звуков. Сознание моё помутилось, мне показалось, что я падаю вниз, и бездна раскрылась предо мной...

………………………………………..

Я проснулся в холодном поту, с онемевшими конечностями и распухшим сердцем, готовым вот-вот лопнуть как надувной шар. Глаза мои были широко раскрыты /казалось, я не закрывал их во время сна/, в ушах, постепенно затихая, слышался далёкий посвист, похожий на свист ветра. Блакулла-а-а! — последний раз отзвучал слабый отголосок демонического эха. Потом наступила тишина. Ощущение нереальности быстро стиралось, но впечатления полёта были настолько живы и осязаемы, что, уже придя в себя, я несколько раз хватался в страхе руками за подушку и одеяло, боясь, что они исчезнут куда-нибудь вместе с кроватью, и я опять окажусь в чёрном пространстве, пронизанном ледяными потоками, в компании с ужасными женщинами, возглавляемыми… Аделиной

В сонниках я не смыслил ровным счётом ничего и прежде никогда не занимался толкованием снов, но после увиденного стало ясно одно — наступила пора действовать. Срочно и незамедлительно. То, что я увидел, было — сон-пророчество, сон-знамение-свыше, сон-последнее-предупреждение!!! Это было вне всяких сомнений. Затянувшееся с моей стороны бездействие становилось всё более губительно и преступно. Надо было срочно принимать какие-то кардинальные меры и спасать Аделину, не дожидаясь, пока бирюзовый паук по имени синьор Камполонги окончательно затянет её в свои сети. К тому моменту у меня исчезли все сомнения по поводу того, кто является истинным организатором и вдохновителем наших бед. И хотя сам Камполонги в моих сновидениях пока не объявлялся, мрачная тень его внушительной фигуры явственно вырисовывалась на фоне всех причудливых фантасмагорий.

Но легко сказать — действовать?! Что я мог сделать один в чужой стране, в чужом городе, среди населения, языком которого едва выучился владеть с грехом пополам?! К кому тут было обращаться за помощью? На чью поддержку рассчитывать? У кого искать защиты или, на худой конец, просто дружеского участия?!

Немного подумав, я решил начать с неаполитанской консерватории, а именно, со знаменитого маэстро Падзакини — завкафедрой вокала. Это был тот самый Великий Магистр оперного пения, непревзойдённый знаток певческого аппарата и хранитель тайн подлинного бельканто, о вокальной школе которого Аделина отзывалась в самых превосходных тонах. Ему она была обязана многими своими достижениями, а также первыми успехами на сцене театра Сан-Карло. Я рассудил так: раз старик пользуется таким безграничным доверием со стороны девушки, то, возможно, к нему она расположена больше, чем к кому бы то ни было /может быть, даже больше, чем к синьору Камполонги/. Не исключал я и возможности того, что, очарованная Авторитетом Учителя, Аделина поверяла ему что-нибудь из своих личных секретов.

На этом в первую очередь строился мой расчёт, когда я затевал поход в консерваторию; очень хотелось потолковать по душам со старым маэстро. Правда, мне было известно, что характер у Падзакини не сахар, я был хорошо наслышан о его вспыльчивости и самодурстве и потому особых надежд на эту встречу не возлагал, но с чего-то надо было начинать…