Призрак Девкалионовой Долины Часть 7

Да, то был великий маг-искусник по части «оживления» мёртвой материи! — увлечённо продолжал Бомбаст Громобой Отчаянный. — Из любого самого страшного, разложившегося мертвеца он мог сделать отменного кавалера. За дело Гонофор принялся сразу и засучив рукава. Прежде всего он нарядил своего подопечного как ребёнок любимую куклу, сделав его деревенским щёголем, эдаким уездным принцем, проводящим жизнь в кутежах и веселье; подобрал ему сюртук великолепного покроя, на грудь нацепил накрахмаленное жабо, на ноги натянул башмаки с фигурными пряжками, в руки, закрытые перчатками, вложил бутылку вина. Облезлую голову покойного он прикрыл изящной шапочкой птицелова, украшенной перьями тукана. Наконец в верхнюю петлицу сюртука был вдет цветок олеандра — символ вечной любви. Работа была проведена на редкость кропотливая. В заключение были приклеены усы и борода, начернены брови, наложены ресницы, нарумянены щёки; вместо провалившегося носа был приделан новый, толстый и мясистый. И Красавец получился — просто на загляденье! Даже никто из родных не мог узнать его! Искусством преображения мертвецов Гонофор владел в совершенстве! Тут ему не было равных!!

Когда клиент был подготовлен, Импровизатор подогнал к дому нарядный экипаж, расписанный розами и голубями, и расположил мёртвого Щёголя на заднем сиденье в позе основательно перебравшего гуляки. Сам же вскарабкался на передок, взял в руки вожжи, кнут, стегнул лошадей и повёл экипаж нарочно по главным улицам селения, чтоб быть у всех на виду. По пути он горланил залихватские песни, беспричинно хохотал, заигрывал со встречными красотками и вообще вёл себя так, чтобы все думали, что это приятели возвращаются с шумной вечеринки.

Поначалу всё шло хорошо. Все им уступали дорогу, улыбались, махали вслед руками, но благополучно покинуть долину всё равно не удалось. Гонофора подвела чрезмерная самонадеянность. Та же самонадеянность, что сыграла некогда злую шутку с царём Мидасом. Но если Мидас в результате своих апробаций превратился в золотую статую, то с Гонофором всё получилось как раз наоборот…

На одном из перекрёстков им повстречались сельские зазывалы, приглашавшие всех проезжающих посетить дом старосты, где в то время шла подготовка к свадьбе. Староста выдавал замуж единственную дочь за известного всей округе смолокура Еноха-младшего. Это была знаковая свадьба, которой многие предрекали блестящее будущее. Правда, Енох-младший — жених завидный во всех отношениях — имел прозвище, Железная Маска, о котором следует высказаться особо…

Дело в том, что в молодости, будучи ещё совсем юным, Енох, осваивая секреты смолокурения, случайно обжёг себе лицо кипящей смолой. И последствия этой акции оказались столь необратимы и безобразны, что Енох после был вынужден носить на лице металлическую пластину с прорезями для глаз и рта. С тех самых пор он не расставался с этим украшением и на люди выходил исключительно в железной маске, уподоблявшей его личность королю Франции Людовику 14-му. Какую роковую роль эта деталь сыграет впоследствии, вы узнаете потом, а пока слушайте, что было дальше…

Крики зазывал звучали так призывно, а запахи съестного, исходившие из окон дома так аппетитно щекотали ноздри, что Гонофор не выдержал. Между нами говоря, это был большой любитель выпить и закусить и даже в такой ситуации не смог устоять перед соблазном. Посчитав, что всё основное позади, он решил выпить за удачу, неизменно ему сопутствовавшую, а заодно отметить завершение дела, которое, по сути, до конца ещё не было доведено.

Недолго думая, Гонофор загнал свой экипаж на двор старосты и, поставив его рядом с другими, двинулся к праздничным столам. Единственное, что он счел нужным сделать перед уходом, это — предупредить окружающих, чтобы не приставали к его товарищу, лежащему на заднем сиденье. Он пояснил, что его приятель хватил лишку, ему было очень плохо и только сейчас бедняге удалось забыться сном. Ему надо отдохнуть, говорил он, и потому лучше его пока не трогать.

А в доме старосты на тот момент сложилась несколько странная обстановка. Несмотря на полную готовность к свадебным торжествам, сами торжества никак не могли начаться… из-за отсутствия жениха. За ним посылали уже несколько раз, но всё безрезультатно. По каким-то непонятным причинам молодой задерживался, и красавица-невеста продолжала пребывать в тягостном одиночестве… Правда, такое деликатное недоразумение смущало не всех. Лишать себя удовольствия по поводу задержки молодого никто не собирался, и большая часть собравшихся была уже значительно навеселе. В этом Гонофор был солидарен с большинством. На подобных сборищах он не привык в чём-либо себя ограничивать и если заявлялся к столу позже остальных, то умел быстро наверстать упущенное. Сейчас он также налёг на угощение, ел-пил в три горла, правда, несмотря на количество выпитого, веселее ему не становилось. В душе его поселилось вдруг беспокойство по поводу «приятеля», оставленного во дворе. Гонофор стал опасаться, что если загулявшие столовитяне, проходя мимо экипажа, всё же надумают увлечь «спящего» к столу, то у последнего от резких движений может отвалиться что-нибудь из наложенного грима: борода, усы или ресницы… — и чудовищный обман сразу будет раскрыт. Больше всего Гонофора беспокоил приклеенный нос, который и так едва держался на рыхлом лице мертвеца…

Не выдержав таких мыслепредставлений, Гонофор покинул застолье и, выскочив на двор, бросился к своему экипажу. Подбежав, распахнул дверцу и… остолбенел! Мертвеца на заднем сиденье уже не было!

Всё-таки утащили к столу — вот первое, что пришло в голову Гонофора, когда он оправился от неожиданности. Но как и кто?? Вокруг царила такая неразбериха. Гонофор пытался расспрашивать окружающих об исчезнувшем пассажире, но никто ничего толком сказать не мог. А вскоре его расспросы и вовсе потеряли всякий смысл. В доме вдруг зашумели: прибыл жених. Наконец-то! Свершилось!!! Поднялся невероятный переполох. Одни бросились встречать долгожданного гостя, другие устремились к праздничным столам. Гонофор, совершенно потерянный, вернулся к застолью, не зная, что делать дальше. Он ещё только прикидывал, с чего начинать поиски «пропавшего», как вдруг услышал, что жених заявился на свадьбу без своей обычной маски, которую носил, не снимая, последние двадцать лет. Новость действительно была ошеломительная! Такого не ожидал никто!

Из присутствующих никто уже не помнил внешности молодого, но все сходились во мнении, что сейчас он выглядит очень неплохо. Была отмечена благородная пышность его бороды, говорили про свежую румяность щёк, начернённость бровей, хвалили и крупную мясистость носа, что у мужчин, как известно, является признаком неуёмной и буйной энергии. Правда, немного удивляло, что молодой сидит за столом с закрытыми глазами и на невесту совсем не смотрит, но этому быстро нашлось объяснение. Подобное поведение было характерно для человека, полжизни проходившего с «опущенным забралом» и только по случаю свадьбы рискнувшего показаться на людях в истинном своём обличье.

Нехорошее предчувствие кольнуло Гонофора, когда он услышал про свежую румяность щёк и здоровую мясистость носа. Желание взглянуть на жениха поближе заставило его протолкаться к столу, где сидели новобрачные. Народу там собралось немерено. Что говорили и высказывали вокруг, Гонофор не слышал. Но он уже видел, что в жениховском кресле рядом с дочерью старосты восседает высокий, статный бородач, одетый в парадный сюртук чёрного бархата. Грудь бородача украшало белоснежное накрахмаленное жабо, а в верхнюю петлицу был вдет цветок олеандра — символ вечной любви.

От неожиданности У Гонофора голова пошла кругом. Несмотря на то, что по роду деятельности ему со многим приходилось сталкиваться, такого он ещё не видел. Все детали сходились до мелочей, однако поверить в увиденное было невозможно. Окончательное прозрение пришло, когда ресницы жениха задрожали, веки медленно поднялись, и на Гонофора уставились тусклые, жёлто-водянистые глазки загримированной нежити…

И тут Гонофор дрогнул. Железная выдержка всё-таки изменила ему. Утратив веру в свою непогрешимость, он попятился назад, но тут гости по знаку тамады затянули свадебную величальную, и жених с невестой повернулись друг к другу, чтоб скрепить союз любовным поцелуем…

Тяжёлый натужный вздох, донёсшийся вдруг откуда-то со стороны, прервал рассказ Бомбаста на самом интересном месте. Трудно было понять, что означает этот вздох, но его трагическая окраска и безмерная глубина свидетельствовали о непосредственном отношении к последним словам рассказчика. Услышав это, Бомбаст тоже вздохнул и, замолчав, опустил голову. Затем, словно для того, чтобы немного отвлечься и снять душевное напряжение, он взял со стола медную тарелку, задумчиво повертел в ладонях, после чего без особых усилий свернул её в трубочку. Подкинув новообразованную трубочку несколько раз в воздух, он приставил затем её одним концом к своему правому глазу и, словно через подзорную трубу, поглядел на меня.

— Ну что вы на это скажете, господин Сборщик?! — вдруг спросил он таким тоном, словно я был обязан дать разъяснения по поводу вышеизложенного. — Может, внесёте какие-либо поправки или дополнения?! Или вы и здесь собираетесь отмолчаться?! НЕ выйдет, любезный! На этот раз — не выйдет! Я раскалёнными щипцами вытяну нужный ответ из вашей глотки — имейте это в виду!.. Да вы что, сударь, язык проглотили, что ли?! Или вам действительно нечего сказать?

Но мне сказать действительно было нечего. Оглушённый набором страшных и невероятных фактов поражения людей, сделавшихся заложниками либо своего порочного любопытства, либо чрезмерного тщеславия, я молчал, пытаясь понять, что же здесь на самом деле происходит. Дело начинало приобретать неожиданный для меня оборот. С момента моего прихода в пиршественный зал прошло не более двух часов, но за это время я узнал о Чёрной Свинье намного больше того, что приходилось слышать о ней ранее. И только теперь становилось понятно, почему никто из местных жителей не решается прикасаться к мёртвому телу, а тем более предавать земле покойника, помеченного её смертоносными клыками.

Думая о том, что может ожидать меня здесь, в условиях постоянно ухудшающейся диспропорции сил Добра и Зла, я уже начал раскаиваться в обещании, которое дал госпоже Армиде, согласившись помогать ей в погребении мужа. Это была непростительная ошибка с моей стороны. Теперь я многое дал бы за то, чтоб вновь оказаться в номере «Безумного Аякса», залечь там в горячую ванну с шампунем и, пребывая в неге и безопасности, спокойно ожидать прихода своего агента.

— А куда подевался настоящий жених? — спросил кто-то.

— Смолокул Енох-младший, по прозвищу Железная Маска? — задумчиво переспросил Бомбаст, сворачивая и разворачивая в руках медную тарелку с такой лёгкостью, словно она была сделана из бумаги. — С ним не приключилось ничего необычного. По дороге к дому старосты произошла вынужденная остановка: у его кареты лопнула ось. Само по себе, это было не так страшно. К любимой и обожаемой невесте Енох мог бы добежать и на своих двоих, но когда он начал выбираться из завалившегося на бок экипажа, то оступился и угодил прямиком в придорожную канаву, где вывалялся в грязи с ног до головы. Теперь ему необходимо было вернуться назад, чтобы переодеться в чистое и сухое. Вот в чём крылась причина его задержки…

Ещё один стонущий вздох подкрепил последние слова Бомбаста. На этот раз он прозвучал более призывно, а его горестное содержание уже не вызывало никаких сомнений. Сидевшие в зале охотники стали понимающе переглядываться и сочувственно качать головами.

— Ну, что происходило дальше, вы все знаете, — продолжал Бомбаст, опять покосившись в сторону вторичного стона-вздоха. — Думаю, господин Никчемный Сборщик тоже кое-что об этом знает, хотя продолжает делать вид, будто слышит впервые, — добавил он, значительно повысив голос. — Конечно, накладной нос мертвеца, внушавший наибольшие опасения, отвалился в процессе поцелуя. А вместе с ним отвалилась и пышная борода, которая также плохо держалась на скользком подбородке покойного. Всё это упало в тарелку с едой, и оголившаяся часть лица «новобрачного» предстала окружающим во всей своей неприглядной красе… Что тут началось?! Какая заварилась каша?! Все подробности этой жуткой сцены вспоминать не хочется. Слава богу, среди гостей нашлись тогда мужественные, смелые люди, которые, повели себя достойно и не спасовали перед лицом опасности… С «питомцем Чёрной Свиньи» поступили так, как должно. /Местные обычаи исключали проволочку в подобных ситуациях/. Расчленённое тело оборотня сожгли на костре прямо во дворе старосты, а голову растворили в канистре с серной кислотой. Чего говорить, процедура не слишком соответствовала праздничной атмосфере, но без этого было не обойтись.

Многим из гостей тогда, особенно женщинам, сделалось дурно. Многие попадали в обморок. Однако самую дорогую цену за эти метаморфозы заплатила невеста. Поцелуй с мертвецом лишил её не только чувств. Бедняжка повредилась в рассудке и по сей день находится в жёлтом доме, где считается одной из самых безнадёжных больных…

Со стороны опять донёсся горестный вздох, настойчиво указавший на присутствие в зале человека, для которого эти воспоминания являлись не пустым звуком…