Призрак Девкалионовой Долины Часть 6

Всё вокруг замерло. Гробовая тишина накрыла зал. Казалось, даже декоративные маски зверей глядят на нас со стен, затаив дыхание. Бритоголовый король в опоссумовой мантии тоже молчал. Подавшись вперёд всем своим громадным панцырным корпусом, он опустил тяжёлые кулаки на стол и впился в меня острым немигающим взглядом.

— Да, вы правы. Бомбаст Громобой Отчаянный — это я, — медленно, почти по слогам, произнёс он, не сводя с меня выпученных безумных глаз. — Именно так называют меня в этих краях. А вы, собственно, кто такой будете? С кем имею честь?..

Мне потребовалось сделать немалое усилие над собой, чтобы сбросить оцепенение и вновь обрести дар речи. Запинаясь на каждом слове, я, как и в случае с Гунезоном, забормотал что-то про путешественника-естествоиспытателя, занятого сбором материалов для книги. Изъяснялся я путано, бестолково, повторяя по нескольку раз одно и то же, и вскоре мой жалкий лепет был прерван решительным ударом кулака по столу.

— Хватит ломать комедию, любезный! — прорычал Бомбаст, приподнимаясь над столом и становясь от этого ещё внушительнее и страшнее. — Хватит морочить нам головы, странствующий господин Псевдо-Испытатель! Личина, которую вы на себя нацепили, трещит и расползается по швам, как гнилая кожа на прохудившемся барабане! Меня вам не задурить! Один меткий выстрел — и я разом покончу со всеми недоразумениями. Они просто вылетят наружу вместе с вашими скудными мозгами через дырку, которую я проделаю в вашем черепе. Так что давайте начистоту, пока ещё есть шанс договориться по-хорошему. Кто же вы такой, господин Сборщик-Сомнительных-Материалов?!

Не дождавшись моего ответа, Бомбаст опять уселся на свою треногу и, разметав по сторонам полы опоссумовой мантии, тяжело задумался, подперев щёку чугунным кулаком.

— Сдаётся мне, ваша личность вызовет немало нареканий, когда всё проясниться окончательно, — наконец пробурчал он. — Молчите и ни единого звука, господин Безымянный Скиталец!!! Я попробую угадать сам, без ваших трусливых подсказок. Итак, кто или что является вашей составляющей?! Какой род занятий таится за вашим Спесивым молчанием? Магистр виночерпальных наук, прикрывающийся маской христианского миссионера?! Или вы — многорукий дровосек-древоточец, умеющий валить деревья без помощи пилы и топора?! Или Зеркальщик-стеклодув, отливающий зеркала, в глубине которых отражается то, что самой природой не подлежит отражению? Или же вы тайный краснодеревщик, в диваны и кресла которого вселяются души умерших антикваров-мебелиофилов?! Тоже нет?! Послушайте, а может, вы — учитель танцев, один из странствующих проповедников магической хореографии, после уроков которых человек становится покорным рабом танцевального безумия?! Что, опять не угадал?! А-а-а, вот, кажется, всё и прояснилось! — хитро прищурившись, воскликнул он и звучно щёлкнул пальцами, словно выстрелил из пистолета. — Вы — один из той когорты лихих зверомастов, которые мнят себя ловцами неуловимого и укротителями неукротимого. Вы — один из тех, кто любит дёргать за хвосты оборотней и щекотать пятки призракам. Такие, как вы, предпочитают делать громогласные заверения и повсюду трубить о своей скорой победе над силами Тьмы, даже не ознакомившись с содержанием дела, которым им предстоит заняться! Вы даже не представляете себе, во что вляпались, господин изысканный недотрога! — тут Бомбаст неожиданно насупился и, отодвинув в сторону тарелку с перепелиной яичницей, вновь начал грозно вырастать над столом. — Э-э, нас не проведёшь! С явлением подобного рода мы уже имели удовольствие встречаться. Несколько лет тому назад объявился в наших краях отчаянный храбрец, усмиритель диких фантомов, странствующий рыцарь по имени Скорлопер. Большой любитель перекинуться со смертью в подкидного. Себя он ещё называл — Ниспровергатель Магических Столпов / уж не помню, какому именно Ордену присягал он на верность/.

Так вот, этот Ниспровергатель уверял, будто ему подвластны все стихии, покровительствующие тёмным фигурам, и рассказывал о своих ниспровергающих подвигах, которым якобы несть числа. Говорил Скорлопер убедительно, толково, и своими речами зажёг сердца многих. Большинство ему поверило. Надо отдать ему должное, этот Ниспровергатель отличался богатой фантазией и беспримерной отвагой. План, с помощью которого он намеревался покончить с Чёрной Свиньёй, по смелости и оригинальности замысла превосходил всё, когда-либо слышанное нами. В качестве приманки Скорлопер предложил — ни больше, ни меньше — самого себя. Но что значит — себя? Каким образом? А вот каким.

Он решил устроить театрализованное представление, сотворить настоящий спектакль, главными действующими лицами в котором будут он и Чёрная Тварь. Себя, естественно, он видел на сцене положительным героем, ну, а свинье, конечно, отводилась роль отрицательная. По замыслу Скорлопера, ловушка для неё должна была представлять длинную похоронную процессию, двигавшуюся торжественным шагом от замковых пристроек к пустошам Сардонического кладбища, где появление Свиньи наблюдалось неоднократно. Все участники процессии /для этой цели отбирались, разумеется, наиболее смелые и мужественные из поселян/ должны были облачиться в траурный бархат и парчу, а рыцарю, согласно его же плану, надлежало, изображая мертвеца, неподвижно лежать в гробу, установленному на кленовый катафалк.

На такую приманку Чёрная Свинья непременно должна была клюнуть. Она любила полакомиться свежей мертвечиной и вряд ли осталась бы равнодушной к угощению, которое само шло ей в руки. И Потому в складках погребального савана Скорлопера лежал меч, закалённый особым образом, смазанный колдовским настоем. Этим мечом рыцарь намеревался поразить Свинью в тот момент, когда она сунет мерзкое рыло под крышку гроба и если не убить, то хотя бы смертельно её ранить. После того остальные участники шествия должны были наброситься на истекающее кровью чудовище и добить его кинжалами и стилетами.

Представление было выдержано в лучших похоронных традициях. Провожающие проливали горькие слёзы по «безвременно усопшему», певчие слаженно исполняли погребальные гимны, оркестр играл траурные марши, и первая половина пути прошла относительно спокойно. Всё происходило как на самых настоящих похоронах. Но возле Рубиновой запруды случился казус. На процессию неожиданно напали камышовые разбойники, называвшиеся так из-за густых камышей, в зарослях которых они любили устраивать свои засады. Вид камышовых головорезов, известных своей лютостью, напугал «провожающих» не меньше, чем если бы им явилась сама Свинья. Все участники представления разбежались кто куда, а разбойники, разграбив дочиста погребальный караван и придя в немалое разочарование от его декоративно-бутафорской мишуры, решили всё же довести до конца прерванный ими христианский обряд. Известно, что разбойники — очень суеверный народ. Опасаясь мести непогребённого мертвеца, они надумали предать тело земле, чтобы хоть отчасти искупить грех свершённого преступления.

Они подогнали катафалк к Сардоническому кладбищу, сами вырыли могилу и со словами «Прости нас, роскошный незнакомец! Иди в мир иной с чистым сердцем и Господь примет тебя с распростёртыми объятьями» опустили саркофаг в яму, после чего начали забрасывать его землёй…

Положение рыцаря на тот момент было весьма незавидно. Поначалу Скорлопер лежал тихо, боясь, что обман раскроют. Узнав о подмене, разбойники могли запросто убить его в отместку за одурачивание. Потому он молчал, когда его несли, молчал, когда гроб опускали в яму, но когда могила была уже наполовину засыпана, не выдержал и подал голос…

Услышав эти подземные крики, разбойники здорово перепугались. Решив, что покойник всё же на них прогневался и сейчас, обуреваемый жаждой мести, восстанет из могилы, они, побросав заступы, бросились врассыпную. И Рыцарь остался лежать в яме, беспомощный, всеми покинутый, ставший, как и Пахидискус, жертвой своего же замысла. Самостоятельно выбраться наружу он не мог; единственное, что ему оставалось, — уповать на великодушие провидения. Он попытался звать на помощь, но кто в такое время услышал бы его на Сардонических пустошах?! Единственный, кто мог отозваться на его призывы, это сама Чёрная Свинья, но даже если допустить такую невероятную мысль, что их встреча всё-таки состоялась бы, Рыцарь был уже не в состоянии вонзить в неё свой клинок. На это у него не хватило бы ни воли, ни силы, ни сноровки.

Так и пролежал Скорлопер в полузасыпанной могиле почти целые сутки, изнемогая от удушья и жажды, ожидая каждую минуту горшей для себя участи. Он едва смог дождаться утра следующего дня, когда вернувшиеся из селения люди, с трудом отыскав место нового «захоронения», извлекли его, полуживого, из-под земли. Да, Скорлопер чудом остался жив, но с тех пор, как вы понимаете, уже не накручивает хвосты оборотням и не щекочет пятки призракам. Струна жажды смертельного риска и азарта борьбы навсегда оборвалась в его душе. Теперь рыцарь пасёт овец на изумрудных склонах Арзелиновых пролежней, а на все вопросы о своём прошлом отвечает так: «Melius est prudenter tacere, quam inaniter loqui» (Лучше разумно молчать, чем глупо говорить /лат./

После того как история, поведанная Громобоем, получила относительно благополучное завершение, тишина в зале немного разрядилась, напряжённость спала. Охотники как будто перевели дух и позволили себе расслабиться, некоторые начали негромко переговариваться друг с другом. Я слышал, как один из них сказал другому вполголоса «Ну, вроде помиловал его старина Громобой, не так ли?!», а тот так же тихо отвечал: «Погоди, это ещё только начало. Посмотрим, что будет дальше».

Сам же Бомбаст, словно смягчённый «догадкой» относительно рода моих занятий, заметно подобрел. Взгляды, которые он бросал на меня, уже не казались такими враждебными.

— Ну вот, наше знакомство и состоялось, — удовлетворённо хмыкнул он, вновь придвигая к себе медную тарелку с едой. — И после того, как налёт вашей таинственности рассеялся, господин Умеющий Хранить Гробовое Молчание, после того, как вы скинули с себя маску Спесивой Неприступности, после всего этого ваша личность не вызывает больше моей неприязни. И теперь, сердечно пожав друг другу руки в знак примирения и дружбы, мы можем вновь склонить головы пред алтарём чревоугодия…

Но, сказав так, Бомбаст почему-то не стал протягивать мне руки для пожатия, а, ограничившись одним неопределённым мычанием, принялся уплетать свою яичницу с благодушием людоеда. Впрочем, пару раз он подмигнул мне вполне дружески. Состоявшееся знакомство явно пришлось ему по вкусу. Однако вскоре в его угловатый череп опять закралось какое-то беспокойство, и глаза охотника вновь заволокло холодным туманом отчуждения.

— Постойте-ка, а ведь я, кажется, на этот раз дал маху! — пробурчал он, заново исполнившись мрачной недоброжелательности. — Ах, ты — спесивый лицемер! Ах коварная Арахна!!! Порождение грифона и ехидны — вот кто ты такой!!! Как ловко и умело обвёл ты меня вокруг пальца! Я, похоже, совершил непростительную ошибку и, пока не поздно, эту ошибку надо исправлять! — после этих слов я почувствовал, как над моей головой вновь начинают сгущаться тучи. Лицо Бомбаста нехорошо потемнело. Яд новой подозрительности быстро проникал в кровь охотника, отчего он мрачнел всё больше, продолжая испепелять меня взглядом василиска. — Сидеть! — рявкнул Громобой, заметив мою робкую попытку подняться из-за стола, после чего, отодвинув в сторону тарелку с яичницей, продолжил тем же угрожающим тоном. — Да-да, теперь мне всё ясно. ВЫ — не похоронщик в прямом смысле этого слова, не какой-нибудь горе-землекоп, который ради заработка готов закопать кого угодно и где угодно. /Ага, теперь-то я насквозь тебя вижу!/ Вы, господин Хранитель Надутого Молчания, похоже, и есть тот самый гримёр-пачкун-переодевальщик, которого эта проклятая богом семейка наняла для обделывания своих нечистых делишек. Похорон как таковых завтра не будет — к чему эти ненужные, бесполезные хлопоты?! — но я думаю, сударь, что проблему с телом их братца-внука придётся решать именно вам, не так ли?!

Эти слова возымели удивительное воздействие на окружающих. Стоило Бомбасту обмолвиться про погибшего Кларимона, как вокруг меня всё ожило и задвигалось. Странный суетливый шорох наполнил залу. Могло показаться, будто множество огромных крыс, очнувшихся от многолетней спячки, заметались по паркету в поисках выхода. Не поворачивая головы, а лишь скосив немного глаза по сторонам, я увидел, как охотники, сидевшие справа и слева от меня, покидают свои места, спешно пересаживаясь за другие столы. Их перемещение совершалось с таким необычайным проворством, словно одно лишь застольное соседство со мной могло причинить им какой-то вред.

Вскоре, буквально через несколько секунд, широкая, длинная скамья, на которой я сидел, опустела, целиком перейдя в моё распоряжение. Я остался на ней совершенно один, растерянный и беспомощный, а напротив, по другую сторону стола, по-прежнему страшно громоздился усатый обличитель в опоссумовой мантии. В отличие от остальных, его не смутила цель моего приезда, скорее, позабавила. Глубоко проваленные глаза Бомбаста загадочно мерцали, кирпичного цвета губы кривились в язвительной усмешке.

— Послушайте, кого вы здесь собираетесь обмануть, господин не владеющий никаким другим языком, кроме языка лжи и притворства?! — прогудел он, навалившись грудным панцырем на стол так, что толстенные дубовые доски под ним затрещали. — Да ведь Вы — всего лишь мелкое и подлое отражение самого себя!!! Ваш вид глуп и невыразителен, ваши повадки — это повадки крысы, загнанной в угол. Ваша жестикуляция говорит о вашем малодушии и полной неуверенности в себе. Да и то сказать, чем вы можете удивить нас, любезный? Думаете, вы здесь первый такой умелец похищать и переправлять трупы всеми доступными средствами, кроме общепринятых?! Если угодно знать, то создатели подобных фантазий нам также встречались! — тут Глаза Громобоя затуманились и потемнели, обретя какую-то блестящую, красно-коричневую окраску, характерную скорее для глаз хамелеона. — Пару лет назад в наших краях одному почтенному семейству тоже потребовались услуги подобного рода, — после некоторой паузы заговорил он, вновь погружаясь в невесёлые воспоминания. — Их молодой отпрыск погиб на охоте при обстоятельствах туманных и загадочных, очень схожих с нашим Кларимоном. И тогда, как и сейчас, в среде охотников зародилась тень страшного подозрения. Метка Чёрной Свиньи?! Неужели это она, вопрошали все, кому довелось видеть странные шрамы на теле погибшего?! Может, конечно, и нет, но попробуйте доказать, что это не так. И тогда тоже находились горячие головы — а их было немало! — которые выступали с требованием немедленно расчленить мёртвое тело на куски, все их сжечь на огне, а голову растворить в бочке с серной кислотой. Так у нас принято поступать с оборотнями.

Тогда-то родным погибшего и потребовались услуги такого вот тёмного мастера-похоронщика, вроде вас, импровизатора погребальных тем. Ему надлежало вывезти покойного за пределы Девкалионовой долины и уже там, оказавшись в безопасных областях, куда не могли дотянуться руки оголтелых язычников, спокойно предать тело земле, согласно христианским обычаям. Главная трудность состояла в том, что переправить тело нужно было незаметно для всех, обставив дело так, чтоб никто ни о чём не догадался. Если б соседи, неусыпно следившие за домом, заметили хоть что-нибудь, худо пришлось бы всем участникам тайной процедуры. Жестокой расправы не избежал бы никто. Но приглашённого импровизатора это не смущало. Ему приходилось вывозить трупы из зачарованных моргов, из заброшенных деревень, из проклятых монастырей, из заледеневших гробниц, из хранилищ подземных лепрозориев, из трюмов кораблей-призраков и даже — из ювелирных мастерских по обработке лунного камня. Когда он узнал, что от него требуется, он улыбнулся и пожал плечами. Он сказал, что ему в жизни не приходилось выполнять более простых и лёгких заданий. Потом он добавил, что впоследствии ему даже неловко будет вспоминать о подобных пустяках, но он берётся за это дело исключительно из уважения к фамилии семейства, пригласившего его. Он рассказал, как однажды в соборе святого Альгвасила ему удалось выкрасть тело скончавшегося епископа из открытого саркофага прямо во время панихиды — и никто из многочисленного клира ничего не заметил. Сам обман раскрылся чуть позже, когда сестра епископа изъявила желание подарить усопшему последний поцелуй, но, приблизившись ко гробу, вместо тела дорогого брата обнаружила на парчовом ложе соломенное чучело. О-о, это был непревзойдённый мастер своего дела!