Возвращение

Возвращение

Из цикла "Сказки, не рассказанные однажды"

Он протянул руку и несколько секунд перебирал кисти в деревянном стакане, решая, которую взять для первого мазка. Краски на палитре смешаны, холст натянут, картина уже живет в воображении, осталось совсем немного — выплеснуть ее в реальность.

Пальцы сжали колонковую кисть, взмах руки — и легкий, едва заметный штрих возник на холсте, первые капли дождя расчертили небо, которое пока видел только он. Мокрые деревья проступили из глубины холста, словно только и ждали, когда их позовут. Дымчатые тучи заклубились над кронами, ветер мягко коснулся ветвей, зашелестел в листве. Рябь прошла по лужам, в которых отразились тучи, первый красно-желтый кленовый лист сорвался вниз и, кружась, опустился на мокрую брусчатку мостовой. Старый каменный мост серым котом выгнулся над рекой, и по его спине неспешно заскользили призраки в старинной одежде — аристократы и придворные дамы, бретеры и торговцы, алхимики, музыканты и бродячие актеры...

Он опустил кисть и поставил ее в деревянный стакан, вытер руки перепачканной в краске тряпкой, положил палитру. Через несколько дней придет агент, заберет картину и выставит в галерее. Люди будут смотреть на нее, восхищенно ахать, а кто-то скептически подожмет губы — «не верю».

Он улыбнулся, повернул к окну лицо с неподвижными глазами, которые никогда не видели ни цветов, ни дождя, ни мокрой брусчатки, ни первого красно-желтого кленового листа, положил тряпку на стол, провел пальцами по теплому дереву подрамника. И шагнул туда, в город, которого никогда не видел, но где его ждали все это время. Ветер легонько толкнул его в грудь, здороваясь, и окутал плечи теплым серым плащом. Первый красно-желтый кленовый лист, кружась, осторожно лег на волосы и стал бархатным беретом. Дымчатые тучи отразились в его неподвижных глазах, которые тут же ожили, чтобы отныне видеть вместе с сердцем. Старый мост приветливо изогнул спину, и призраки, обретшие плоть, скользили по мокрой брусчатке, кивая друг другу и ему. И дом с точеными башенками на другой стороне реки подмигнул залитыми дождем окнами тому, кто вернулся из ниоткуда.

Пожилой агент вошел в пустую студию, которая встретила его скрипом распахнутых окон. Картина стояла на подрамнике и еще пахла краской. Агент остановился, разглядывая очередной шедевр, и вдруг удивленно моргнул: ему показалось, что по нарисованному мосту, весело насвистывая, идет слепой художник в сером плаще и красно-желтом берете, и глаза его с каждым шагом оживают и начинают блестеть, как дождевые капли. Агент протянул руки, чтобы взять картину, и в этот миг краски потекли, будто кто-то выплеснул на холст ведро воды, и ветер вырвался из рамы, а первый красно-желтый кленовый лист на подоконнике вспыхнул жарким огнем, который вмиг охватил студию...

Он открыл дверь дома и шагнул через порог. По деревянной лестнице с отполированными ладонями перилами поднялся на мансарду, в студию со стенами цвета сливочного крема, где его ждали кисти в деревянном стакане, палитра, краски, чистые холсты, пыльная оплетенная бутыль бургундского и тяжелый бокал с отпечатками испачканных краской пальцев. Еще ненарисованные картины робко теснились по углам, дожидаясь, когда мастер выведет их на свет, и можно будет показаться людям во всей красе.

Сиамская кошка, дремавшая в глубоком кресле, спрыгнула на пол, выгнула спину, потерлась боком о ноги вошедшего, приветствуя его уютным мурчанием, и вспрыгнула на подрамник, чтобы смотреть и подсказывать — ведь без нее, кошки, работа не пойдет как надо.

На подоконник открытого окна мягко слетел красно-желтый кленовый лист. Он улыбнулся листу, как старому другу, почесал кошку за ухом и принялся натягивать на подрамник свежий холст.