В ожидании смерти

На протяжении долгого времени, он не мог принять тот факт, что вскоре его не станет. Результат о раке последней степени сравним с ударом молнии, но после электрического заряда ты — поджаренный кусок мяса, а с раком — медленно угасающее создание.

Медсестра хотела облегчить недуг, дать все возможное, что поможет принять смерть. Но пациент, как и любой из множества, закрылся в себе. Страх перед неизвестным окутал его плащиком, говоря тихим безжизненным голосом: « Смирись, приготовься, оставь все здесь и всем». Цифры до кончины были, но не имели точности. Это только усугубляло. Хуже рака, может быть рак, который неизвестно, когда убьет тебя.

Взаимозависимое вмешательство (медсестры и психолога) не привело к успеху. Психолог хотел поговорить с пациентом, предложить ему встретиться с семьёй, но нет. Смерть и ожидание смерти — дело одинокое. Ты рождаешь на глазах у своей матери ещё нескольких человек, но умереть — желаешь один, чтобы никто не видел твои последние вздохи и закатывающийся взгляд. Это в фильмах можно красиво уйти в закат, но на деле закат заменит серый пейзаж за окном палаты.

— Муж, — сказала жена, которую пустили в палату. Ее взгляд падал на лежащего супруга и всячески пытался уйти в сторону. Нет, она любила мужа, но чужие страдания — ее слабость.

— Оставь, — ответил муж, глядя в потолок. Чистое белое одеяло скрывало истощенное тело мужчины, а его бледное лицо, словно снег, который идёт за окном. В последнее время, только снегопад помогал отвлечься от мыслей о раке.

Жена ушла, понимая, что она не поможет, не поможет словом, не поможет своим присутствием. Пора бы, думала она, закрывая дверь, подготовить детей, сказать им, что их отец — не поправится. Не богатой, но дружной семье приходит конец.

— Сын, — позвала его мать, войдя в палату и сев на соседнюю койку. На морщинистое лицо выступали слезы, стекали на сухие ладони и высыхали.

— Прощай, — ответил сын, только больше уйдя в себя и, закрыв глаза. Он любил мать, но не хотел, чтобы она смотрела на его конец жизненного пути. Долгое время, они оба верили, что мать уйдет первой, но теперь, родитель будет хоронить дитё.

Мать ушла, напоследок — перекрестила сына и помолилась за него. Ее вера — единственное, что она могла дать сыну.

В церкви, которая располагалась на территории МО (медицинской организации), мать поставила свечу. Руки дрожали, а три пальца, с трудом, образовывали крест перед иконой.

Пациент лежит и смотрит на лампу, издающую тихое жужжание. Мелькает и слабо светит в глаза мужчины. С каждой секундой, ламповый свет становится бледнее, как облака за окном. Ещё немного и палату засыплет снег, а вместе с ней — тело под одеялом. Снежинки покроют руки с изгрызенными ногтями, широкие плечи, которые перенесли немало тяжестей, лицо, которое улыбалось всю жизнь.

— Брат, — сказала сестра, наклонившись к мужчине. Она сдерживала горе, не показывало его перед тем, кто всю жизнь говорил: «Не смей показывать слабость».

— Прости, — ответил брат, сменив позу на койке. Спина вспотела, пот проник в футболку и оставил пахучее пятно. Пациент дрожал, он чувствовал, как сильная боль подбирается к его груди, цепляясь своими когтями за кожу.

Сестра ушла. Она должна готовить племянника своего брата. Столько не сказанных слов, столько не подаренных игрушек и книжек с картинками останутся в далёкой памяти.

Пациент смотрит в стену с маленькой трещиной в виде буквы «С». Сейчас и в последнее время, в голове только одно слово на «С», и она ждёт каждого в свой час. Когда же она придет, размышлял мужчина, скребя трещину.

— Внук, — сказал дедушка с седой треугольной бородой. Он приблизился к пациенту, опираясь на трость. Глаза слезились, как во времена нескончаемых боёв, откуда уходили братья по оружию, оставляли деда одного, один на один с врагом.

— Спасибо, — ответил внук, протирая глаза, чувствуя, как они тяжелеют.

Дед уходит, понимая, что не в его силах одержать победу ради своего друга, наследника, который уйдет не хуже многих бойцов. Руки трясутся от беспомощности. Слезы наказываются и дают себе волю возле двери в палату.

Пациент чувствует холод, дрожит и пытается укрыться сильней. Скоро, думал он, я чувствую, что скоро все закончится.

— Готов? — раздался ее ехидный голос.

Пациент повернулся и увидел Смерть. Костлявая рука держит кому из костей, на верхушке которой крепилось кривое лезвие, омытое кровью недавних усопших. Мужчина не мог подняться, кости стали тяжелее, мышцы заснули.

— Куда я попаду? — спросил пациент.

— Возьми меня за руку, — Смерть протянула свободную ладонь. От нее смердело мертвечиной.

— Так, куда же?

— Узнаешь, если возьмёшь. — Глаза Смерти горели огнями всех кругов Ада. Большой широкий капюшон скрывал ее лицо. Таким ее изображали в книгах, так ее описывали — черной, худой, с лицом во тьме.

Рука тянулась медленно, пересиливая боль. Сердце заполняется кровью и не выбрасывается в круг кровообращения. Ещё пара сантиметров, и он узнает, что его ждёт. Что будет таить в себе «продолжение», ведь жизнь — это только начало. Не так ли?

Они соприкоснулись кончиками пальцев, а через мгновение — держались за руки, как старые друзья.

Вдруг, невероятная лёгкость в теле, прилив сил по всему телу. Нет, не по телу… в душе, которой пора уходить, оставив всех, кто остался в этом мире. Мире, где не существует понятие «равные», где смерть встречают не виновные, где страдают близкие не виновного.

Конец этой главы, подумала душа, глядя на то, как тело окружено врачами, пора творить новую главу. Ведь у хорошей жизни не может быть такой конец.