Полужизнь

Нож под ребро. Леденящая боль, время растягивается и останавливается. Взгляд фиксирует двоих, внезапно выпрыгнувших из-за гаражей. Кошелек? Телефон? Он бы и так отдал, потеря переживаемая. Да вот что-то отморозкам показалось или обкурились…

Холод разливается по телу. Как будто зимой распахнулось пальто, и ветер проник холодными колючими пальцами между пуговиц рубашки.

Что дальше? Сознание лучше всякого доктора ставит диагноз. И что же? Словно отстраненный свидетель оно регистрирует происходящее, и на фоне этого, подчас так нужного в суматохе, спокойствия пульсирует печаль. Завершается персональная вечность и… Вот вокруг этого «И» печаль и разливается: там, за «И» ничего нет. Ни-че-го.

Он сто раз слышал, что перед смертью перед взором встает вся жизнь. Неясно, кто мог об этом рассказать, но он не обманул: встала, закутанная в рваный саван. Мгновения бестолкового детства (октябренок, макулатура, пионерский галстук, прожженный сигаретой, пиво, компания в подъезде), бесцельной юности (институт без понимания «зачем»), армия (хорошо устроился — просидел два года за пустым столом), наконец, работа. Вот тут печаль и развернула свои крыла.

Ради чего все это было? Он зарабатывал тем, что помогал зарабатывать другим засчет третьих. С десяти до семи за клавиатурой, до боли в шее и запястье, на совещаниях, в поездках к клиентам, килограммы книг, тренинги, информация, знания, опыт — чтобы лучше подать, чтобы лучше продать. И отметить успех новым гаджетом. Продать, купить, продать, купить, продать, купить…

Почувствовав слабину, выглянула с задворок сознания мысль: «Ради чего? Зачем ты существуешь, в чем разумность твоего вида, человек? В чем движение, в чем развитие? Каждый рождается, чтобы сделать свой шажок на каком-нибудь своем фронте. Кто побольше, кто поменьше… Ты же сидишь в своем стакане, сжимая синтетические фетиши счастья, наслаждаешься глутаматными вкусами, трясешься от страха надуманных бурь. Счастье в развитии! Движение — жизнь!»

«Движение — жизнь» — откликнулось эхом. Шаг. Еще шаг. В глазах светлым пятном маячат окна дома. Еще один шажок, опираясь на шершавую стену гаража. Движение — жизнь!

Откачали. Благо до домов оказалось близко и скорая примчалась почти мгновенно. Спустя три недели получилось встать, доковылять до тумбочки, вытащить ноутбук. Проект по Удоевскому комбинату он, конечно, пропустил, но заказы всегда были. Здесь, в одиночной палате, даже удобнее. Никто не голосит, не дергает, молчат телефоны… Работай — не хочу!