Подаяние

Шестое сентября. Только начало осени, а уже холодно, и не скажешь, что совсем недавно было лето с его жарким солнцем, подарившим моему телу оттенок загара. На улице пасмурно и тускло: небо покрылось серой пеленой, погружающей здешний мир в зеркальную вселенную теплоты, сквозь которую время от времени на землю падает дождь.

Автобус останавливается, и я, опустив на голову капюшон, выхожу наружу. Люди, толпившиеся на остановке в ожидании своей маршрутки, кажутся мне выцветшими фантомами человеческого облика. Я слышу их говор и смех, вижу их пестрые одеяния, но почему-то это не сильно отличает их от призраков — то ли из-за испортившейся погоды, то ли я, убаюканная двигателем машины, слишком углубилась в философию.

Мне становится зябко, когда я оказываюсь в объятьях сентябрьского холода. Съеживаюсь, пряча руки в карманы, и быстро сворачиваю в сторону, убегая от новоявленных пассажиров, которые наперебой лезут в автобус, чтобы занять места. Краем глаза замечаю юношу, сидящего у церковного забора, просящего подаяние. Он не сильно меня интересует, поэтому я быстро перебегаю улицу и скрываюсь в сквере, спеша навстречу делам, ради которых, собственно, приехала в город с окраины.

Холодно и тоскливо на душе. И погода — зеркало атмосферы, царствующей над городом.

* * *

Спустя два часа возвращаюсь на остановку. А он по-прежнему тут — юноша, просящий милостыню у случайных прохожих, которым некуда спешить. Словно статуя, он сидит в одном положении, на корточках, держа в руке металлическую банку из-под кофе. На голову накинут капюшон толстовки, надетой под кожаную ничуть не греющую крутку. Я, не отрываясь, наблюдаю за ним и проходящими мимо него людьми. Сколько он уже сидит здесь в такой холод, под дождем? Кто такой? Что случилось, из-за чего он тут оказался?

Ладоням в карманах куртки холодно, я двигаю пальцами, пытаюсь согреться, и представляю какие на ощупь руки этого парня — ледяные, с покрытой студеной водой кожей, через которую едва заметно просачивается человеческое тепло. Не могу разглядеть его лица — капюшон позволяет увидеть лишь контуры его носа, губ и лба. Сердце сжимается от сочувствия и боли за него, хотя мои чувства ему совершенно не нужны. Слезы подбираются к глазам, я на несколько мгновений отвожу взгляд в сторону, чтобы не позволить им вырваться наружу, и вновь смотрю на парня.

За его спиной возвышается церковь. Вижу, как одна из прихожанок выходит за ворота и тут же бросает юноше несколько рублей в банку. Парень три раза крестится, что-то бормоча себе под нос, а когда женщина уходит снова замирает. И мой мир тоже умирает.

Я вижу только его — остальное мне не столь важно. Его темный, сгорбленный силуэт на фоне всё еще зеленый травы. Мимо идут люди. Я в надежде выслеживаю того, кто тоже, как и та женщина даст ему подаяние, однако все куда-то спешат, будто не замечая юношу. И я понимаю почему: они боятся сделать добро, поскольку думают, что это странно. Нам легче прикинуться равнодушными, чем подать руку помощи тому, кто нуждается в поддержке.

По дороге проносятся автомобили, наряженные в ленточки, цветы и шарики, — у кого-то сегодня свадьба. Люди, стоящие на остановке, с улыбкой наблюдают за красочными машинами, а я продолжаю глядеть на незнакомца, изучая его черты. Автомобили с шумом и брызгами проезжают мимо, заставляя голубей, топтавшихся у ног моих ног, встрепенуться и перелететь подальше от дороги, ближе к юноше. Про себя отмечаю живописность и жизненность сложившейся передо мной картины. Я могла бы ее нарисовать.

Навсегда запомню бабушку в изумрудном костюме и повязанным на голове платком, которая, поклонившись церкви, выходит во внешний мир. Я пристально слежу за ней, гадая, подойдет ли она к юноше. Женщина уже хочет уйти, но, порывшись в карманах, вынимает оттуда денежку и пополняет запасы юноши. Всего каких-то несколько рублей, но для незнакомца они — самое дорогое: он горячо крестится доброй душе. Может я не права, но мне кажется, она вселяет в него веру божью. Да и в меня тоже — теперь я убеждаюсь, что в нашей стране остались светлые души, в которых всё еще теплились чувства.

Хочу поговорить с ним, хочу помочь, но, увы, я бесполезна. Представляю себе, как подхожу к незнакомцу и присаживаюсь перед ним на корточки. Беру его прохладные руки в свои ладони, желая подарить частичку своего тепла, а он ошеломленно смотрит на меня. Хочу улыбнуться и сказать: «Не сдавайся», хочу заплакать, хочу сделать так, чтобы ему больше не надо было просить подаяние…

… но вместо этого залезаю в только что подошедший автобус.

Я знаю, мы никогда больше не увидимся. И поэтому прошу Господа не оставлять его — это всё, что я могу.

Прости…

… я знаю: тебе было больно.