"Баянист"

Основано на реальных событиях.

… В тот вечер, когда случилась вся эта история, сыпал колючий как сахарный песок, совсем неромантичный снег. Он завихрялся у каждого фонаря, будто хотел дотронуться до тёплого электрического огонька, надёжно укрытого блестящим стеклом. В общем этот-то непушистый, колющий лицо снег и выпадал из идиллической предновогодней картины.

Я почему-то не люблю, когда дорогие магазины, выставляющие на прозрачную витрину всего одну пару леденцово блестящих туфель, помпезно и подчас чрезмерно увешиваются мишурой всех мыслимых цветов. Вот куда больше мне по душе мигающие гирлянды с разноцветными лампочками. Особенно я люблю, когда ими украшают витрины маленьких магазинчиков, затерянных где-то на городских улицах.

Кондитерская с грудой коробочек, баночек, кулёчков, свёртков и мандарин, аккуратно рассортированных и сложенных на деревянных полках, расположилась прямо у входа в метро, рядом со старым фонарём позапрошлого века.

Внутри лавки было очень тепло, а сильный запах теста, глазури, шоколада, корицы и ещё Бог весть чего, казалось, въелся в стены, улыбающуюся продавщицу, древний проигрыватель для пластинок, испускавший какие-то мелодичные трели 60-х. И сейчас этот запах пристанет к тебе или твоему шарфу и будет невидимым шлейфом виться за тобой, растапливать своим коричным амбре сыплющий с неба колючий снег.

…В переходе метро тоже было тепло, лёгкий запах сырости поднимался от нескольких металлических решёток на полу у входа и смешивался с устойчивым запахом резины и чего-то ещё. Чего-то, чем пахнет метро.

Переход был длинным и широким. А вот народу в этот сумеречный час было мало. Зимой темнеет рано, но я люблю заставать первые закатные лучи посреди заснеженной улицы, наполненной снующими вокруг деловитыми прохожими. Ухватить волшебного рыжего лиса заходящего Солнца за хвост или заглянуть в его золотые глаза, прихватить из взгляда кусочек рыжего зимнего волшебства.

От облицованных бежевой плиткой стен перехода отлично отражаются звуки. Даже мои собственные шаги создавали невероятно громкое эхо. А ещё в переходе играла музыка. И мне вдруг стало страшно интересно, откуда она доноситься.

Но вот фокус! Казалось, что источник звука, неизвестный музыкант, отдаляется от меня, стоит мне только сделать шаг навстречу. К счастью, причиной этому слуховому обману служили стены, распространяющие эхо.

За поворотом пустого перехода, на старом складном стуле восседал человек в ярко-зелёной грубо вязаной шапке и самозабвенно играл на баяне. На вид мужчине было лет пятьдесят, может, больше. На лице отчётливо проглядывались морщины, а выбивающаяся из-под шапки чёлка — с проседью.

Рядом с музыкантом стояла небольшая картонная коробка размером со стеклянный плафон того самого старого фонаря у кондитерской. Тут же стояла и металлическая кружка, в которой лежала горсть монет. А у меня в карманах ничего не оказалось, кроме ещё тёплого печенья.

Бумажный пакет со сладостями хрустнул у меня в руке, когда я протянул его баянисту. Музыкант перестал играть, окинул меня взглядом блестящих карих глаз, широко улыбнулся и, нагнувшись, достал из картонной коробочки несколько конфет. Протянул мне. А у меня в голове тут же нарисовалась картинка, в которой этот самый баянист бегает в кондитерскую наверху.

И едва мы успели обменяться свёртками, как музыканта обступила кучка детишек, спешащих по домам из школы. Было видно, что дети знакомы с музыкантом уже давно. Кто-то с ходу принялся что-то ему рассказывать, кто-то опустил несколько монет в звякнувшую кружку. Баянист внимательно слушал и что-то отвечал детям, улыбаясь и вручая каждому по конфете. Добрый музыкальный сказочник, каждый день встречающий их из школы.

Помахав баянисту рукой, я припустил по переходу к станции.

И только в поезде я запоздало сообразил, что музыкант наигрывал самую новогоднюю песню из всех, что когда-либо звучали на Земле…