Время меняться

— Где ты? — всхлипнула она в трубку телефона.

— Послушай, — вздыхаю я в ответ, — мы же уже все обсудили… Я не готов и ты прекрасно об этом знаешь.

— Но я же люблю тебя! — вскрикнула она.

Я поднял глаза к потолку — мне уже надоело выяснять отношения. Мы пробыли вместе всего-навсего пять месяцев. Разве это серьёзно? Даже если она беременна…

Мы встретились в каком-то клубе, куда меня вытянул Макс. «Чего ты постоянно маринуешься дома? Отрывай свой зад от кресла и топай за мной!» — так мой лучший друг аргументировал необходимость похода в обитель молодёжной культуры. Но это меня не убедило. Убедила знаменитая упрямость Макса, граничащая со святой верой в то, что я глубоко несчастен.

После недолгих сборов (причёсывания и приглаживания одежды на себе путем применения верхних конечностей) мы прибыли в клуб — душное, тесное место, с призрачным светом неоновых ламп. Здесь звучала ужасающая мой тонкий, эстетический слух — воспитанный хэви-металлом и классикой, между прочим — музыка, люди танцевали, кричали что-то бармену и обменивались какими-то подозрительными пакетиками с не менее подозрительными личностями. Меня на физическом уровне отталкивало и тошнило от всего этого «великолепия и изобилия», как выразился Макс.

Мы пробрались к барной стойке, заказали по коктейлю и стали смотреть вокруг. Я, как всегда, бросил беглый взгляд на окружающих меня людей и потом уткнулся в свой стакан. Макс же, не в пример мне, оживленно изучал находящихся рядом «тёлочек». А их было превеликое множество — блондинки и брюнетки, рыжие и крашеные, стройные и пышнотелые, разнузданные и скромные. В общем, любые. Мой друг пожирал их глазами, причем всех и сразу. Его неуемное либидо или, как сказал бы Остин Пауэрс «моджо», не давало ему покоя. Повернувшись в мою сторону и блеснув уже пьяным, мутным взором, сказал:

— Чего ты такой тухлый? Я ж для тебя старался! Гляди, какие цыпочки кругом!

— Спасибо, конечно, братишка, но ты же знаешь, это не мое.

— Да сколько можно? — раздосадовано спросил Макс. — Ты можешь вылезти из скорлупы циника-затворника и оторваться? Просто встань и подцепи кого-нибудь!

— Макс, пойми… — начал я, но не договорил.

— Заткнись! — мой друг не на шутку вспылил. Его глаза горели (от алкоголя и ярости), он весь трясся, лицо выражало досаду, обиду и что-то между гневом и сочувствием. — Чувак, мне надоело, что ты всего сторонишься, вечно кислый и замкнутый. Я даже не знаю, когда последний раз видел тебя с девушкой! Прекрати упираться и пойди и подцепи девчонку.

Голос, да и весь его вид, выражал непоколебимость и непреклонность. Хотя в целом, он создавал впечатление воинствующего сводника — глаза горят, тело трясется, а взгляд немо приказывает найти себе пару. Я решил не играть с судьбой — такой человек, как мой друг, да в таком состоянии, способен нанести тяжкие телесные несговорчивому другу. Но потом, конечно, будет глубоко раскаиваться…

— Хорошо, — сказал я, улыбаясь в душе самой своей снисходительной и ехидной улыбкой. — Сейчас я встану и найду себе девчонку.

Слегка злясь (всё-таки не по своей воле решил идти), я встал и огляделся. Кругом было столько молоденьких женских тел, что воздух буквально пропитался эстрогеном. Честно говоря, такое зрелище мне претит. Но раз назвался груздём…

В дальнем углу сидели три девушки — ничего особенного, если только не обращать внимания на то, что одна из них явно растеряна и скучает. Я осмотрел её внимательно — высокая, стройная с длинными ногами и высокой грудью. Лицо круглой формы (еще таких называют «луноликими»), короткая стрижка, серо-голубые глаза, тонкие губы, слегка вздернутый носик, аккуратные брови. Похоже, я определился.

Знал бы я насколько точно…

Заправившись остатком коктейля и пригладив волосы (как без этого?), я направился к девушкам. Макс провожал меня взглядом полным пьяного удовлетворения и с чувством одержанной победы.

— Здравствуйте, дамы, — слегка поклонился я и одарил их своей самой очаровательной улыбкой, — позволите ли присоединиться к вам и угостить напитком?

— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказала одна из девушек, — мы будем рады!

Сразу стало ясно, что это первокурсницы, приехавшие в большой город из провинции — они охотно общались со мной и рассказывали о своих грандиозных планах на будущее, о себе, о мире всем мире и бла-бла-бла… Звали этих нимф Викой, Светой и Таней. Именно последняя привлекла моё внимание. За всё время, что я пробыл с ними, мне не удалось вытянуть из Тани больше нескольких фраз. Она была тиха, мила и очаровательна. Я испугался. Потому, что понял — паук попал в свою сеть — я влюбился. Ловелас хренов…

Так вот. Любовь, как всегда, не спрашивает, когда и как ей прийти. Она молча врывается в душу и разметает все внутри, оставляя голые стены, а потом устраивает все по-своему, в соответствии со своими желаниями.

Вернулся я домой далеко за полночь, обремененный пьяным Максом, салфеткой с номером Тани и чувством влюбленности.

— Все было о…енно! — воскликнул в пьяном угаре Макс и полетел в ванную — избавиться от выпитого алкоголя и съеденных закусок.

— Попрошу не выражаться в моем доме! — ответствовал я. — Знаешь, дружище, сегодня я впервые рад тому, что ты — эгоистичный придурок, не считающийся с чужим мнением!

— Пошел ты! — крикнул Макс и продолжил содрогаться в рвотных судорогах.

Тем временем, я разложил диван и постелил себе свежее белье — сегодня на моей кровати спит Макс. Я разделся, повесил сорочку и брюки на спинку кресла, сходил в кухню, сопровождаемый звуками борьбы моего друга и унитаза, и сделал бутерброды с горячим чаем. Потом вернулся к себе, включил компьютер и принялся поглощать свой поздний ужин (или ранний завтрак?), попутно ища в интернете профайл Тани в какой-нибудь соц. Сети. У меня были лишь ее имя и номер. Я нашел ее во Вконтакте.

— А-а-а, эта та самая девчонка? — ухмыльнулся Макс. — Ну и?..

— Что «ну и»?

— Ты ее соблазнил?

— Иди ты, чувак! — улыбнулся я. — Кажется, все случилось с точностью до наоборот.

— Ясненько. — пробубнил Макс и поплелся спать.

Я был несколько взбешен такой его равнодушностью, но он был пьян, поэтому не на что обижаться, пусть спит. А я пока попробую пообщаться с Таней…

Спать я лег, когда солнце стало попирать звезды на небосклоне. Всю ночь мы общались с Таней — в виртуальном мире она разговорилась, что сделало ее еще более привлекательной. Она интересовалась музыкой, архитектурой, историей. Мы писали много и долго. Но что было особо интригующим — она ни разу не спросила, где я работаю и сколько зарабатываю. Это так удивительно, потому что все особи противоположного пола осведомлялись у меня в первую очередь именно об этом.

Я был уверен, что влюблен.

Через пару дней я пригласил ее на прогулку в парке. Она согласилась. Мне оставалось пробежаться по цветочным и найти самый красивый букет.

В 14:00 я стоял в парке, сжимая букет разноцветных роз, переливающихся, словно цветочный огонь. Сам же я облачился в свой любимый костюм-тройку и черное длиннополое пальто. Листья деревьев тихо раскачивались на ветвях или перекатывались на земле, пестря желтизной и багрянцем. Вокруг меня сновали подростки — одни шли на спортивные или музыкальные секции, другие спешили пробежаться по магазинам, третьи — на свидание. Рядом с ними мне было немного неуютно, казалось, я не вписываюсь в окружающий антураж. Но это было неважно — главное, что скоро придет она.

Я посмотрел на часы, они показывали четверть третьего. Не успел я подумать, что дамы всегда опаздывают, как Таня появилась на противоположной стороне дорожки. На ней было черное, с белыми вставками, средней длины платье и бежевое пальто, схваченное поясом на талии. В руках она держала маленькую черную сумочку. В уши она вдела маленькие жемчужинки, такие же, как на ожерелье, опоясывающем ее тонкую шею. На лице было минимум косметики — тушь, немного теней и бледно-алая помада. Мне нравилось решительно все в этом образе. Даже не скажешь, что эта женщина — всего лишь девочка, недавно покинувшая отчий дом.

Я направился ей навстречу, невольно расплываясь в улыбке. Черт, я даже не мог подумать, чем все закончится…

— Привет, — тихо сказал я.

— Привет — улыбнулась она и потупила взор.

Я опять удивился скорости ее преображения из девушки в женщину и обратно.

— Слушай, я тут жду кое-кого… Может, видела?

— Кого же?

— Одну девушку. Знаешь, она прекрасна. Из-за нее я лишился сна. Никого не напоминает?

— Даже не представляю, о ком речь.

Мы улыбались, глядя друг на друга. Я хотел понять, нравлюсь ли я ей настолько, насколько я в нее влюблен. Мы стояли так довольно долго, будто зачарованные. Наше молчание грозило стать неловким.

— Это тебе, Тань. — протянул я ей букет. — Я хотел найти невозможное — букет, такой же красивый, как ты.

Хотя я сказал нечто шаблонное, я вкладывал неподдельный огонь души в эти слова. Таня приняла мой подарок, и мы отправились в кафе, расположившееся рядом с парком. Там я еще вчера забронировал столик, так что мы спокойно заняли место у окна. Мне хотелось показать себя с лучшей стороны — я принял ее пальто, помог присест за стол, наполнил наши бокалы красным вином и завел беседу.

— Итак, — начал я, — на чем мы остановились?

— Мне кажется, где-то между пандами и Ренессансом. — улыбнулась Таня.

— Да-да, что-то припоминаю… — притворно нахмурился я.

Боже, как же мне было хорошо! Мы прекрасно провели время — после обеда мы пошли в театр. Таня завалила меня фактами о «Мастере и Маргарите», а я слушал и впитывал каждое слово, каждый звук, каждое движение. Время было тогда не властно над нами, оно просто исчезло. Для меня осталась только она. Так прошел день и вечер. А впереди была ночь…

Мы вышли из театра, отделились от людского потока и застыли лицом к лицу. Она была прекрасна — глаза сияли восторгом, щеки горели румянцем от выпитого вина и уличного ветра, а лицо украшала улыбка. Я до сих пор думаю, что так выглядят ангелы. Мы смотрели друг другу в глаза, и что-то зарождалось в нас. Молчание не тяготило, а помогало ответить на какие-то немые вопросы и принять какие-то безмолвные решения.

— Уже поздно… — произнесла Таня, разрушая оковы тишины.

— Да, ты права — я искал какие-то знаки в ее движениях, во взгляде, в позе. — Я вызову такси.

— Хорошо — сказала она и едва заметно опустила глаза.

Мы помолчали немного, ожидая такси. Мне казалось, что она немного расстроена, и я думал, что догадываюсь почему.

К нам подъехала машина. Я подошел к Тане и сказал, что пора садиться. Она вздохнула и подошла к авто. Я открыл дверцу и помог ей сесть в машину. Еще раз взглянул в ее глаза и принял некое решение. Что-то во взгляде девушки заставило меня поступить так, как я поступил. Я подошел к водителю, назвал адрес и сел рядом с ним.

Мы поехали ко мне домой.

Нет, она не девочка легкого поведения! Пусть кто-нибудь скажет такое — уничтожу! Но в ту ночь мы были вместе. Такого со мной никогда не было — эти поцелуи, то робкие, то страстные, эти нежные, пугливые ласки, которые мы дарили друг другу… Мне показалось, что она — богиня, в чью милость я случайно попал. Я был самым счастливым человеком на земле.

Утомившись, мы развалились на моей кровати, которая стала нашим островком счастья. Мы обнимались и целовали друг друга. Она положила голову мне на грудь, а я тихонько гладил ее волосы.

— Останься — вот и все, что я сказал. И знаете, она осталась…

Я был влюблен, как мне тогда казалось…

Следующие 5 месяцев были сказкой — мы всюду были вместе, каждый день ходили в парк, в театр, в кино, на каток, катались на велосипедах, катамаранах, чертовом колесе; ездили на море, в горы, в пустыни и леса. Мы занимались любовью в примерочных, в раздевалках, в туалете, на кухне, на полянах, в горах, на песках, в воде, в машине и на подоконниках.

Мы были всюду и везде, были рядом все свободное время. Мы были счастливы. Пока она не сказала, что беременна…

И идиллия рухнула, раскололась и разрушилась. Я не был готов, хотя говорил: «Мы не готовы». Мне было страшно. Я отдался от Тани. А потом ушел. Собрал вещи и переехал. Сказал, что все кончено и какой-то бред насчет того, что мы «не сошлись характерами» и прочую чушь. Таня все время плакала, не понимая, что не так, не в силах ничего изменить и смириться.

Какой же я тупица и козел!

Она какое-то время звонила мне, пытаясь вернуть меня, но я не хотел терять своей свободы и независимости ради какого-то нерожденного человека. Я говорил Тане: «либо он, либо я». Даже предлагал оплатить аборт. В ответ она говорила, что это — человек и притом мой ребенок, а я предлагаю его убить. Мне было страшно, и я был малодушным ублюдком, неспособным заботиться о ком-то, кроме себя.

Однажды она перестала звонить. Сразу и резко. Сначала я почувствовал облегчение, но потом забеспокоился. «Съезжу к ней вечером, и мы расставим все точки над «I», — решил я.

После работы я поехал на свою старую квартиру, в которой теперь жила Таня. Возле подъезда я расплатился с таксистом и попросил его подождать. Поднялся на 7 этаж, нажал на звонок, решив, что сейчас мы поговорим, и все уладится — либо я буду с ней (черт, я все еще влюблен), либо ребенок. Третьего не дано.

Дверь мне открыла какая-то седая женщина.

— А где Таня? — удивился я.

— Так съехала ведь. — огорошила меня бабуля. — А вы кто, собственно, будете?

Но я уже не слушал. Спускаясь вниз, я стал набирать ее номер. Нет ответа. Уже внутри машины, называя адрес Макса, я продолжал набирать ее номер. Нет ответа. Влетая в квартиру своего друга, я не убирал трубки от своего уха, выслушивая холодные, равнодушные гудки. Нет ответа.

— Макс, она пропала! — крикнул я и оттеснил своего друга от двери, пробираясь в квартиру.

— Кто? — не понимая о чем я, спросил Макс.

Я рассказал ему все. Он знал о наших с Таней отношениях и понимал мой страх отцовства. Он слушал молча, не перебивая. А потом обещал помочь.

Черт знает сколько нервов я погубил и сколько выпил алкоголя. Я был на взводе. Таня пропала. Днями я пил и рвал волосы на голове, вспоминая ее и все, что мы делали вместе, рассматривал фотографии и плакал от отчаяния.

Шли дни. Потом недели. Я не находил себе места. Меня уволили. Я влез в долги. Моя жизнь пошла под откос. Никогда бы я не подумал, что могу так любить и зависеть от кого-то. Таня похитила мой уклад жизни, мой покой. Только потеряв эту девушку, я понял, что все, кто был у меня до нее — просто девки на одну ночь, а она — моя жизнь, моя богиня. Я люблю ее до сих пор. Я понял, что проблема не в ребенке, а во мне…

Какой же я трус и урод!..

Этим утром я встал необычайно трезвым. Голова работала четко. «Она не вернется. Она исчезла. Или еще хуже — мертва». — Я понимал это, как и то, что больше так нельзя. Совсем нельзя. Я похож на алкаша с пятнадцатилетним стажем — синяки под глазами, желтые зубы, редеющие волосы, обвислое брюхо, вялые мышцы, трясущиеся конечности.

Пора это прекращать!

Я убрал все бутылки из дома, навел порядок, умылся, почистил зубы, постриг ногти и волосы, заказал ужин из ресторана. Времени до вечера оставалось много. Я прогулялся по парку, сходил в театр, припоминая все детали наших с Таней встреч. Это все, что у меня осталось.

Я купил новый костюм и сорочку. К ним — галстук, ремень и туфли. Облачившись в эту свою новую кожу, я приступил к ужину. Я был один. Совсем. Опять вспоминал моменты, проведенные с любимой. После ужина вымыл посуду, включил какую-то комедию из тех, что мы смотрели вдвоем, развязал галстук, взял ручку и листок, написал все то, о чем думал, и что не давало мне покоя.

Какой же я кретин и тупица!..

Все мы умны задним числом…

Я застегнул все пуговицы и связал петлю галстука. Встал на тумбу, привязал его конец к люстре и оттолкнул свою опору.

Боже, какой я дурак…

Тумба упала, и я закачался под потолком. Материя больно впивалась в мою шею, оставляя синяки. Воздух с трудом попадал ко мне в легкие. Я хрипел и сипел, глаза закатывались, ноги дергались, руки инстинктивно потянулись вверх. Понемногу сознание стало отделяться от моего тела, глаза застилал туман, горло жутко обжигало от соприкосновения с тонкой полоской галстука.

… И тут люстра не выдержала и упала вместе со мной. Я лежал, сжавшись в комок, и судорожно вдыхал, попутно растирая сдавленное горло. В глазах стояли слезы. Было больно и стыдно.

Я заплакал, на вставая с пола. Своими слезами я старался смыть все напряжение и боль. Потом я поднялся и пошел к умывальнику. Там заглянул в зеркало и посмотрел себе в глаза — они выглядели жалкими, испуганными, отчаянными. «Так нельзя» — решил я. — «Пора найти ее».

И все. На большее сегодня я был не способен. Добравшись до спальни, я рухнул мешком на кровать и проспал больше суток.

Когда я пробудился, первым делом взглянул на часы — они показывали 11:46. «Неслабо вздремнул» — ухмыльнулся я и сел на кровати. Мои взъерошенные волосы вкупе с мятым костюмом не придавали моему виду благородства, в связи с этим было принято решение привести себя в порядок. Я направился в ванную, разделся, закинул вещи в стиральную машинку и запустил агрегат. Потом залез в кабинку и выключил душ. Я стоял под горячими струями и очищал свое тело и мысли. Кажется, это возымело эффект — стало немного легче, и от меня не разило потом и алкоголем.

Я вылез из душа и достал свои вещи из стиральной машинки, потом сходил на кухню и сделал бутерброды с чаем. Взяв эти кулинарные изыски, я направился к дивану и телевизору, включая какую-то передачу наугад, и стал завтракать. В голове еще шумело от струй воды и недавнего удушья. Телевизор я не смотрел — вместо этого бесцельно озирался по сторонам. Тут и там валялись куски разбитой люстры, тумба, служившая мне опорой, стояла на своем месте, на столе лежал телефон. Я решил взглянуть — вдруг Макс звонил. Я протянул руку сжал аппарат в ладони, черный пластик приятно холодил кожу. Я нажал на кнопку телефона, и дисплей засиял, оповещая о тридцати (!) пропущенных звонках. И все были от Макса. «Наверное, мой друг волнуется за меня, алкоголика», — подумал я и решил перезвонить. Пальцы запорхали над клавиатурой, набирая номер Макса. Гудки, гудки и еще раз гудки, и нет ответа. Я набрал его номер несколько раз подряд, но… Нет ответа. «Что-то не так…», — подумал я с тревогой и стал одеваться. — «Съезжу-ка я к нему, чтобы знать, что с ним все в порядке». Не хватало мне еще, чтобы мой лучший и единственный друг исчез вслед за моей девушкой!

Я вызвал такси, назвал адрес Макса и попробовал дозвониться до него опять. Нет ответа. Я не на шутку испугался — что там случилось? — и попросил водителя ускориться. Через четверть часа я расплатился с таксистом и полетел вверх, к подъезду, распахнул дверь и помчался на 3 этаж, к квартире Макса, молясь, чтобы все было с ним в порядке.

Вот я у двери. Сердце бешено бьется и дыхание становится прерывистым. Так же я стоял 4 месяца назад перед дверью Тани и не знал, что там ее уже нет. Как мне не хочется, чтобы история повторилась!

Я нажал на звонок и перестал дышать. Прошла секунда, две, три… Потом я нажал еще и еще раз. Тишина. Снова паника подкатывает к сердцу и сжимает горло. Мне страшно. Я потянулся к кнопке звонка в очередной раз…

И тут в двери заворочался ключ, отодвигая засовы. Я облегченно вздохнул. Ну, слава Богу, с Максом все хорошо и…

Я запнулся и тупо уставился на человека, отворившего мне дверь. Честно, я не ожидал такого, не был готов к такому повороту событий…

В дверях стояла девушка. Она была высокой и, вероятно, стройной. Точно я не мог этого сказать — судя по ее виду, она была беременна. Волосы ее были немного длиннее, чем я запомнил.

Я хотел, было, открыть свой рот, но вдруг из-за спины Тани возник широко улыбающийся Макс. Я не знал, что думать и сказать.

— Сюрприз! — крикнул Макс. — Чего стоишь, как изваянье? Вот же она! Еле нашел…

— Привет — тихо сказал я, как когда-то на нашем первом свидании.

— Привет — прошептала она.

Мы с Таней стояли и смотрели друг на друга — я стой, а она с этой стороны порога, а Макс тихо удалился вглубь своей берлоги.

«Как же она красива», — думал я, не смея сказать ни слова, — «Я все еще люблю. И даже сильнее, чем раньше! Но что она?..».

— Таня, послушай…

— Молчи — сказала она.

Я испугался. «Наверно, это конец. В этот раз я возьму пистолет и вышибу себе мозги…»

— Я все знаю — твой друг рассказал. Ты не представляешь, как мне было больно! — в глазах Тани стояли слезы. «И еще надо раздобыть яд и веревку попрочнее, чтобы не было осечки» — решил я.

— Я уехала домой. Мне хотелось сделать тебе больно, но я не стала…

— Почему? — не понял я.

— Ты же знаешь, глупый… — прошептала она сквозь слезы.

И я понял. Наконец, понял. Я люблю ее больше, чем себя. И люблю нашего ребенка. И еще понял, что она тоже любит меня, несмотря на мою трусость и скотство.

— Я… я… — мне хотелось что-нибудь сказать, вымолить прощение, убедить ее в том, что я изменился, признаться, что люблю ее больше жизни.

— Молчи — во второй раз сказала она.

Я снова стал смотреть на нее и ее округлившийся животик. Черт! Почему я такой кретин?

И тут мне в голову пришла одна мысль. Недолго думая, я принял решение. Взглянув еще раз на свою любимую, я сказал, поставив все ва-банк — свою жизнь и ее любовь: «Выходи за меня».

И знаете… она сказала: «Да».