Та, что стоит на отвороте штормов.

Грозные небеса распаляют молнии, заводят грозы, стяжают мрак.

Та, что стоит за отворотом штормов не нуждается в цели. Каждый, кто относит свое сердце морю — ее кровный враг,

Ведь боль, не рождаясь от боли, придет сама. Исковеркано, сытой кровью сведет с ума.

Распрядет по углам гобеленов свои узлы. И посмотрит из памяти пленной исчадьем злым

Той, которой как прежде на страже стоять одной, до момента, как тень ее слижет стальной прибой.

Та, которой давно уготована цель — разрешенье бурь.

Повитухой у моря отыгрывает судьбу.

И по ветру несутся волосы, ленты, тьма,

Одичалым ребенком, которым однажды она — сама — вдруг не стала.

О скалы разбились ее мечты. Одеялом из звезд укрыли свои хвосты,

Все кометы, которым с рожденья ее и вспять

Путь намечен. Исчерчена пустошь следами. Косится гладь

Необузданной бездны. Не слезы, а волчий вой,

Разнесется над сумраком местным. И над тобой.

Оторвется с мониста рыбная чешуя. В лунном свете проявится остовом корабля.

И сиреневой рыбкой отправится в глубину. У сирены как раз плавник ее на кону.

Золотыми разводами небо мигнет опять. Жаль, сирене в браслеты золото не собрать.

Обернется скалой, обрастая мхом, потерявши суть. Деве снятся лазури, снами отходит муть,

С карих глаз. Чернеют по краю ее белки. Бурь давно разрешенье есть, нет — ее тоски.

Но однажды в тумане, что вновь разбросает ночь. Этот девичий облик — канет.

И дева станет тобой… точь-в-точь.