Это боль не молчит, а сочится водой

Эта боль не молчит, а сочится водой

По колодцу души, замирая зловеще.

Эта память зовется в народе бедой,

И её — эту память — и время не лечит.

Почему моя жизнь — это множество ран,

Почему каждый шаг — это боль и потеря?

Даже бойкий, знакомый, лихой мальчуган —

Тот, которому правильней будет не верить.

Почему моё прошлое — это пути

Лабиринта, в котором мне следует сдаться,

Когда сердце отчаянно хочет идти,

Когда сердце не хочет уже притворяться?

Когда сердце выходит весной на протест

Против масок и лжи, лицемерия, фальши

И читает уверенно свой манифест,

Выбирая само, как жить следует дальше.

«Почему» и «когда», да к тому же «Зачем?»

Как три символа жизни счастливой и доброй

Без ошибок, блужданий, тяжёлых дилемм,

Что сожмут твоё тело огромною коброй.

Только встанешь на ноги, окрепнешь, пойдёшь,

Прилетит издали запах сгнивших историй.

И выходит, что ты для того и живёшь,

Чтоб спасать свою душу от тонн дикой боли,

Чтоб спасать свою душу от мира людей,

Социального дна без возможности выйти.

И порой нет желания, сил и идей,

Как у дикого зверя нет хватки и прыти.

Эта боль не молчит, а клокочет в груди,

Самоваром кипит, замирает, тревожит,

Словно есть «пятилетка»: садить и плодить

Тяжесть жгучую, что не плодиться не может.

Я с тревогой и болью плохие года

Вспоминаю, рыдая, шепча, проклиная.

Мне б хотелось вовек не глядеться туда,

Но есть рана, и рана — простите — живая.

Кровоточит, болит, нарывает, гниёт,

Рвёт на части душевный покой, бисер мечет.

Эта память не просто молчит, а живёт,

И летит мне в лобешник по встречной. По встречной.

Виктория Рыдлевская