Сцены из странной семейной жизни

Вячеслав Матосов

СЦЕНЫ ИЗ СТРАННОЙ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

1

Этим осенним вечером в театре " Гранд опера" в Париже зрителей услаждала музыка Россини.

Итальянская оперная труппа давала "Севильского цирюльника".

Исполнительница центральной партии Розины в этой опере несла свою нежную и глубокую душу

очарованным ею зрителям.

Это была Полина Виардо. Но в зрительном зале находился также очарованный

ею слушатель из далёкой России. Он ещё тогда не был так широко известным в своей стране.

После спектакля в гримёрную Полины кто-то скромно постучал. В тот момент она переодевалась.

Её служанка Мадлена вышла за дверь и тут же принесла визитную карточку гостя.

Она подала Полине визитку и чётко отрапортовала:

— Там ждёт русский "помесик" из России.

Одев красный китайский халат и взглянув мельком на карточку, Полина обрадованно произнесла:

— А, это тот литератор! Проси, проси.

В комнату вошёл молодой мужчина 25 лет, высокий шикокоплечий брюнет в сером сюртуке со

слегка распущенной чёрной шевелюрой.

В руке он держал дорогую трость, которой, как показалось ей, решительно раздвигал пространство

перед собой.

Он глубоко поклонился, поцеловал её руку и обратился к ней:

— Если вы помните, я познакомился с вами в 1843 году на гастролях вашего театра в

Санкт— Петербурге.

Тогда меня представили так: "великорусский помещик, хороший стрелок и приятный собеседник

Иван Сергеевич Тургенев".

Чуть улыбнувшись, оперная дива ответила:

— Да, я вас помню. Вы мне тогда ещё рассказали интересную историю, случившуюся с вами на охоте.

Надо отметить, что Полина не обладала настолько притягательной внешностью, чтобы сразу

очаровать кого-то. Сутулость, выпуклые чёрные глаза и большой рот не очень красили её.

Но две изящных пряди чёрных волос с обоих сторон светлого лба всё-таки могли привлечь

какого-нибудь мужчину.

Иван Сергеевич тогда находился под впечатлением выразительности вокального и сценического

образа, созданного ею на сцене, и восхищённо обратил свой взгляд на оперную диву.

Затем он окинул быстрым взглядом комнатку с гримировальным столиком, с японской ширмой, со

множеством развешанных по стенам платьев из спектаклей, и снова обратил всё своё внимание

на предмет своего обожания.

— Да, я могла бы сейчас послушать короткую историю, случившуюся с вами, но лучше будет,

если вы посетите мою усадьбу в Куртавнель под Парижем через неделю, — вдруг предложила она.

— Да, я смиренно воспользуюсь вашим приглашением, чтобы увидеть вас в кругу семьи, — ответил

Иван Сергеевич.

2

Прошло четыре года. Иван Сергеевич снова приехал из России в пригород Парижа Куртавнель.

За подъёмным мостом перед пепельно-серым домом с башнями и канавами с водой впереди встречали гостя хозяйка и хозяин усадьбы с многочисленными слугами.

Как только гость сошёл с дилижанса, к нему подошла Полина.

— Вот это — мой муж Луи. Директор нашей итальянской оперы. Вы найдёте в нём друга в качестве

охотника, — после обычного приветствия представила Полина, подведя Ивана к изящно одетому

в чёрный фрак мужчине средних лет со слегка кучерявыми волосами, с невыразительными серыми

глазами, с маленькими усиками и испанской бородкой.

Нельзя сказать, что обоим стало радостно от такого знакомства, но Иван Сергеевич изобразил

полузаметную улыбку и одновременно удивление на своём лице и театрально откланился.

На лице Луи тоже промелькнула улыбка радушного хозяина и он тут же предложил:

— Да мы познакомились ещё в Санкт-Петербурге. И здесь я готов предоставить вам удовольствие

от совместной охоты. У нас недалеко есть небольшое озеро, где водятся утки.

Так что завтра попрошу вас встать пораньше. Сегодня вечером в моём гардеробе слуга Жан

поможет вам подобрать соответствующий костюм и обувь, а я обеспечу вас ружьём и патронами.

А сейчас пойдёмте к столу, наш обед в разгаре!

Для Ивана Сергеевича было обычным делом встать рано, услышав лай охотничьих собак.

И утром, облачившись в костюм для прогулок, любезно предоставленный ему хозяином,

он спустился для завтрака со второго этажа в столовую с огромным камином .

Обрадовавшись тому, что на столе находилось совсем немного блюд, он предпочёл отведать только

фирменный салат из ресторана "Максим", в котором он бывал не раз в Париже, и обошёлся двумя

чашечками кофе.

Выйдя на двор перед домом, он принял из рук слуги Жана ружьё и патронтаж с патронами.

Через несколько минут другой слуга подвёл к нему серую в яблоках лошадь.

Привычным движением Иван Сергеевич вскочил в седло и оглядел всех сопровождавших.

Егери с собаками уже ушли далеко вперёд. Хозяин и сопровождающие слуги в костюмах для охоты

ждали гостя в сёдлах.

Хозяин отдал приказ и конная кавалькада понеслась вперёд.

Дорога к озеру пролегала через обширные поля и луга, что так напоминало российское раздолье.

Вскоре лошадь Луи замедлила свой бег и Ивану Сергеевичу тоже пришлось перейти на тихий ход.

Их лошади поравнялись и Луи начал разговор первым:

— Как я понимаю, вы не случайно были приглашены сюда. Мне приходилось не раз наблюдать

за мужчинами в театре, которые ухаживали за моей женой. Им я только сочувствовал.

И я никогда не испытывал чувства сильной ревности, — это не в моих правилах.

И это, можно сказать, французский стиль отношений в нашей семье.

Если захотите, милости прошу, приезжайте ещё раз погостить. У нас всегда пребывает

много гостей из Парижа, и ваше присутствие здесь среди наших гостей создаст вам даже

какой-то вес в парижском обществе.

А сейчас вперёд!

И он ускакал .

Иван Сергеевич во всё время его речи не проронил ни слова. И после этого долго молчал,

размышляя о том, что же принесёт ему эта новая любовь.

Добыча на охоте была неплохая: пять подстреленных уток у Ивана Сергеевича, две — у Луи.

Подъезжая к дому, Иван Сергеевич заметил, что кроме слуг их поджидает у входа Полина.

Отдав поводья от лошади и подстреленных уток слуге, Луи сразу же ушёл в свой кабинет

наверху.

А Иван Сергеевич, тоже отдав одному из слуг свою добычу, подошёл к Полине, которая

взяла его под руку, повела в дом. По дороге она радостно и громко сообщила ему:

— В честь прибытия русского гостя после ужина я устраиваю концерт для гостей, которые

приглашены мною ранее и вот-вот прибудут.

В программу концерта я включила несколько арий из своего оперного

репертуара. Так что приготовьтесь слушать. Но с вас я беру за это плату, — плату

уроками русского языка. Русский язык мне нужен для улучшения произношения

при исполнении в концертах русских романсов. Вы согласитесь быть моим учителем?

— О, я в восторге от такой платы за прослушивание вашего пения! —

сразу откликнулся Иван Сергеевич.

— А сейчас я вас отпускаю переодеться и спуститься к обеду в столовую, — добавила Полина,

бросив ему напоследок странный и многообещающий взгляд.

3

Давно затихли звуки фортепиано, на котором ещё после концерта прекрасно играла хозяйка,

а Иван Сергеевич не мог заснуть. Поворочившись с боку на бок, он встал, одел халат, нашёл

в саквояже сигару и закурил.

В усадьбе своей матушки "Спасское-Лутовиново" в России он любил выходить ночью в сад.

И на этот раз он не отказал себе в этой привычке. Он накинул на плечи английский плед,

заботливо для него положенный на спинку кресла хозяйкой дома.

Подойдя к выходной двери, он разбудил дремавшего на кресле слугу и попросил открыть дверь.

Выйдя, он свернул направо в сад к беседке. В саду было довольно прохладно в эту осеннюю

ночь.

Устроившись на скамье в беседке, он почти выкурил всю сигару, и тут вдруг заметил ,

что к беседке направляется женщина, покрытая чёрной мантильей-накидкой.

Издалека она показалась ему каким-то привидением. Это напомнило ему свидания

в Спасском-Лутовиновом с крепостной белошвейкой. Та тоже укрывалась чёрной накидкой ,

прокрадываясь тайком к нему в саду.

И вот, когда эта женщина подошла совсем близко, он узнал в ней Полину.

— О, Боже! Я знала, что вы придёте сюда, и загадала желание, — послышался её шёпот.

Столь сильно удивлённый, Иван Сергеевич нашёл в себе силы в ответ прошептать:

— Богиня, ангел! Вы исполнили мою мечту. Я хотел увидеться с вами наедине где-нибудь в

укромном уголке. Я мечтал об этом с того самого момента, когда мы встретились за кулисами

театра.

Но Полина очень тихо сказала :

— Ни слова больше. Закройте глаза, — сейчас я исполняю своё и ваше желание. Не делайте

ничего, пока я вам не скажу и не разрешу.

Как в сомнамбулическом сне Иван Сергеевич закрыл глаза и с каким-то суеверным страхом ждал.

Совсем близко он почувствовал женское дыхание и ощутил вкус лёгкого поцелуя на своих губах.

Послышался лёгкий шорох, после чего, ожидая чего-то большего, он медленно протянул свои

руки, надеясь обхватить желанный стан, но руки ничего не нашли.

Открыв глаза, он не увидел перед собой ничего.

Недоумевая, он ещё долго после этого вглядывался в темнеющую даль сада.

4

Экипаж с Иваном Сергеевичем снова подкатил к усадьбе в Куртавнеле летом 1849 года.

Но странным ему показалось то, что никто его не встречал. Необычная тишина окружала

всю усадьбу в этот раз.

Только старый слуга Жан, открывший ворота усадьбы, вышел к нему. Жан принял его дорожный

саквояж, проводил в дом и объяснил, что тяжело больной хозяин парализован и лежит в

постели.

Но Полина была обрадована его приезду. Скромный обед без обычных гостей

как-то странно успокоил Ивана Сергеевича, но он не решился нарушить покой хозяина и

отправился в ту же комнату, отведённую только ему в этом доме.

Через несколько минут на пороге комнаты появилась служанка и доложила, что хозяйка

приглашает его в восемь часов вечера, чтобы послушать игру на фортепиано в гостинной.

Ровно в восемь Иван Сергеевич был уже в гостинной, где Полина повторяла какие-то вокальные

упражнения на фортепиано.

— Я хочу вам предложить сегодня отрывки из оперы "Норма". Как вы относитесь к композитору

Беллини? Я слышала о ваших критических очень суровых отзывах об итальянских композиторах, —

кокетливо начала она разговор.

— Нет, я сегодня в вашем присутствии предпочту промолчать на тему музыкальной критики.

И попрошу вас начать столь волшебную для меня музыку, — с покорностью ответил

Иван Сергеевич.

Великолепно аккомпанируя себе, она пропела несколько номеров из "Нормы", но осталась

недовольна чем-то в своём исполнении.

— Нет, что-то не получаются у меня сегодня вокальные образы. Давайте лучше пройдём

сад и подышим свежим воздухом.

Она взяла его под руку и они вышли в сад. Пропитанная страстью ночь нежно охватила

их со всех сторон.

Иван Сергеевич почувствовал, как Полина доверчиво прижалась к нему и положила голову

к нему на плечо. Теперь он не побоялся упустить подходящую обстановку и,

обняв её стан, со всей страстью запечатлел на её губах горячий поцелуй.

— Пойдём в мою спальню, — тихо сказала она, взяла его за руку и повела за собой.

И он, очарованный её внезапным проявлением чувств, как в каком-то сне, последовал за ней.

5

Иван Сергеевич гостил иногда по несколько лет в семье Виардо, а потом уезжал в Россию.

В России он оставался недолго и его снова тянуло в Париж к Полине. И тогда они уживались

втроём без инцендентов. Можно ли было назвать такой союз семьёй? Может быть.

Парижская зима в 1856 году была очень суровой. Снегу под Парижем намело вдоволь.

Дилижанс остановился у ворот усадьбы в Куртавнеле.

Двое слуг лопатами расчищали снег перед домом. Один из них, оторвавшись от работы,

открыл ворота перед гостем.

Иван Сергеевич, чуть ли не бегом, опередив слугу направился к входной двери, быстро вошёл,

и еле дождался, пока тот же слуга Жан снимет с него меховую шубу и цилиндр.

На вопрос "где хозяйка" слуга ответил, что она в кабинете наверху и занята с

художником, который пишет её портрет. Этот же слуга тут же понёс саквояж в его

постоянную комнату в доме.

Надо будет незаметно подсмотреть, как работает этот художник, решил Иван Сергеевич.

Еле сдерживая себя, он направился по парадной лестнице наверх.

Дверь в кабинет Полины была приоткрыта, и Иван Сергеевич заглянул в кабинет.

То, что он там увидел, заставило его изо всех сил собрать в единый кулак свою волю

и сдержаться.

Оставив в стороне мольберт и кисти, художник Ари Шеффер сжимал в объятиях любимую женщину

Ивана Сергеевича и их губы уже готовы были слиться в страсный поцелуй.

Порядочность в отношениях и светское воспитание, которое он получил ещё в

материнском доме в России, не позволили Ивану Сергеевичу выразить свою агрессивную

реакцию на действия этого художника. То есть, броситься вперёд и задушить этого наглеца!

Но его ещё возмутило и поведение Полины в этой сцене.

Он сделал шаг назад от приоткрытой двери, а затем возвратился и в злобе с силой хлопнул этой дверью.

Затем повернулся и быстро пошёл вниз по лестнице к входной двери дома.

Этим самым он хотел интуитивно избежать вопроса к самому себе:

"Что же делать дальше?"

Но по дороге он задавал себе ещё вопросы и тут же отвечал сам на них.

Как это получилось? Столько лет уже они, Иван и Полина, были влюблёнными, и вдруг

она делает такой шаг?

Да, но они не всё время жили вместе. И такие паузы в этой затянувшейся между ними

любви могут, в конце концов, заполняться совсем не логичными действиями с обеих

сторон!

Так у него в России есть дитя прошлой любви, — дочь Пелагея от белошвейки Дуняши в

поместье Спасское-Лутовиново!

Вслед за собой он услышал несмелые шаги Полины, но он ускорил шаг и сбежал с лестницы.

Подойдя к входной двери, Иван Сергеевич остановился.

Зачем же мне убегать из этого дома, мне хозяева являются друзьми здесь, подумал он.

Он возвратился по лестнице на второй этаж, не встретив никого на пути.

Быстрыми шагами вошёл в свою комнату, которая находилась в противоположной стороне

корридора, и, обессилев от раздирающих его противоречивых чувств, упал на кровать.

6

Иван Сергеевич лёжал в постели в доме в имении Виардо в городке Бужевале под

Парижем. За окном уже заканчивался август 1883 года, и он вдруг почувствовал,

что жить ему осталось совсем немного.

Поздним вечером Полина тихо вошла в комнату и села рядом на кресло.

Он не спал и попросил её записать под диктовку продолжение его начатого рассказа на

французском языке "Une fin"," Конец".

Он начал диктовать, но внезапно мысли стали путаться, усилилось сердцебиение,

появилась сильная боль в спине.

Он застонал и тогда Полина отложила записи в сторону на стол, позвала медсестру

и та сделала ему укол морфия. Его состояние улучшилось.

Он решил, пока не поздно, высказаться вслух:

— Странная у нас любовь. Сколько она уже длится? Сорок лет?

Я жил в вашей, чужой мне семье, но при этом мне всё время было приятно находиться

с вами рядом.

А настоящей семьи до сих пор у нас и нет.

Она взяла его руку в свою и, глядя прямо в его глаза, сказала:

— Любовь наша бесконечна, и она должна продолжиться в мире ином.

Там, на небесах, мы, наконец, соединимся в единое целое. Я верю в это.

А сейчас отдохни. Может быть, ты заснёшь, а потом мы продолжим.

Она заботливо накрыла его руки одеялом, встала с кресла и вышла в гостинную

прилечь на софу.

Через некоторое время она открыла глаза в каком-то странном предчувствии, встала

и прошла в его комнату. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами.

Она наклонилась и достала из-под одеяла его руку. Эта рука была холодна как лёд.

Вячеслав Матосов. Торонто. 2024.