Леденцы для Лизы.

Лиза очень любила леденцы.

При одном виде маленьких красивых конфет она радостно улыбалась, тянула маленькие ручонки: «Дай, дай!». Получив горстку конфет, она тут же их разворачивала, запихивала себе в рот. Мы смеялись и грозили ей: «Ай, Лиза, так нельзя», когда она разбрасывала фантики вокруг себя. Вокруг себя.

***

Я не помню точно, когда первый раз мы ее увидели.

Мы — я и моя девушка, Света — часто ходили гулять мимо детского сквера. Букетно-конфетный период уже сменился совместным жильем в съемной квартире и обдумывания планов на будущее, а лето — осенью, но мы так же бродили по набережной, держась за руки. И каждый раз проходили мимо этого сквера с детьми.

Как-то в середине октября мы только вышли на прогулку, когда Света вспомнила, что оставила дома телефон. Она вернулась за ним, а я остался ждать ее в сквере.

И тут я увидел ее. Среди шума и гама, возни и беготни, свойственной для детей, она вдруг подошла ко мне. В ярко-красном комбинезоне (который потом сразу же броситься мне в глаза), разноцветным шарфом она встала около меня. Ее розовые щеки горели румянцем., ручки в розовых варежках сжимали лопатку. Она была похожая на маленькую принцессу.

«Здрасть» сказала она так, что я расхохотался.

Лиза. Она сказала, что ее зовут Лиза.

Она ковыряла лопаткой землю, и иногда смотрела на меня своими необычно черными и большими глазами. У меня в кармане лежали леденцы и я — опасаясь реакции взрослых — осторожно протянул ей пару штук.

Лиза осторожно выставила ладошку.

«Это конфеты, Лиза», сказал я.

«Нямы», ответила она.

Я рассмеялся.

Лиза радостно взмахнула ручками и убежала в сторону качелей. Потом остановилась, посмотрела на меня, помахала лопаткой и стала качаться.

Когда мы со Светой переходили дорогу, которая проходит совсем рядом со сквером, она не удержалась от вопроса: «Ты что такой довольный?»

— Ты знаешь, я хочу дочку. И я даже знаю, как мы ее назовем.

***

Постепенно видеться с Лизой стало традицией. Мы садились на скамейку, смотрели на деток, замечали среди них розовый комбинезон и вскоре его обладательница подбегала к нам. Я давал ей леденцы, она тут же их разворачивала, запихивала себе в рот. Оставшиеся фантики мы собирали в пакет, хотя чем ближе была зима, тем чаще морозный, пронизывающий ветер разносил их по всему скверу.

Мы редко видели кого-то из родителей Лизы. Она как-то сама находила нас, почти сразу, как только мы приходили. Будто ждала.

Однажды мы уже привычно пришли и сели на лавочку. Комбинезон Лизы мы заметили сразу, но она споткнулась и упала на дорожку, заваленную последними падающими с деревьев листьями. Была поздняя осень.

Мы слышали как она плачет, как своими варежками пытается вытереть слезы. Тут к ней подошла высокая, строго одетая дама в очках, к ноге которой Лиза моментально прижалась.

Я почувствовал, как участилось мое сердце и сжал сильнее руку Светы. Никогда не понимал тех, кто не хочет заводить детей. Ведь это то, что важно для каждого из нас — любовь. Любовь к своему ребенку. Она безусловна и неиспорченна, в отличии от любви между мужчинами и женщинами… С возрастом ты начинаешь любить не только близкого тебе человека, с которым создаешь свою ячейку общества, но и свое продолжение — маленькое чудо. И это ощущение — то, к чему стремится каждый из нас, несмотря на все различия. Это то, что объединяет нас всех.

Я тихонько обнял Свету и посмотрел в ее глаза. Она улыбнулась краешком своих прекрасных губ.

***

Приближался Новый Год.

Предновогодняя суета захватила и меня. Я тайком от Светы бегал в ювелирный магазин, выбирал колечко — хотел в новогоднюю ночь сделать ей предложение.

Настроение было праздничное. Тому способствовала и погода: было не холодно — минус 18. Светило солнце, отражаясь на белоснежных сугробах. Ветки елок клонились к земле от нападавшего на них снега.

Детвора в сквере веселилась и играла — привычнее обычного. Будто бы они тоже ощущали приближение праздника.

Утром 31-го числа я шел со Светой на набережную. В руках у меня был пакет — я решил подарить сладости ставшей нам столь близкой и еще больше объединившей нас Лизе.

На улице был легкий морозец; снежок припорошил лед. Света, шагая в своих высоких черных сапогах, доходивших до бедер и подчеркивавшие ее стройные ножки, неожиданно поскользнулась. Я ухватил ее за локоть, но она все-таки упала на правую коленку. Капюшон нелепо слетел с головы, черные волосы растрепались.

Света посмотрела на меня и захохотала. Я не удержался и засмеялся в ответ.

Наш внезапный смех прервал резкий звук тормозов и резкий, истеричный крик.

Первое, что мы увидели — огромная фура, нелепо развернутая на дороге. Дороге, которая проходила в метрах от сквера. Несмотря на ограждения, на нее часто вылетал какой-нибудь детский мячик или воздушный змей. Родители всегда внимательно смотрели за своими детками, надолго не оставляя их одних. Но иногда…

Были слышны крики и плач. У меня помутнело в глаза, сердце бешено забилось. Я побежал к дороге, пакет со сладостями выпал из рук, подарки рассыпались оп заснеженной дорожке.

Разноцветный шарф. Он лежал рядом на обочине дороги рядом с маленьким ярко-розовым комбинезоном, из-под которого медленно образовывалась лужа крови…

Лиза. Она говорила, что ее зовут Лиза.

***

Прошло немало времени, прежде чем я снова выбрался на это место.

Я сделал предложение Свете, и мы поженились. Но она со временем начала пить, и срываясь, орала и била маленькую Лизу, нашу Лизу. Вскоре я развелся со Светой, но наша малышка осталась у меня.

Я переехал и живу совсем в другом районе городе. Но каждый год, 31-го декабря я приезжаю сюда.

Перехожу дорогу, и оказываюсь возле того самого места, где…

Нет, я сдерживаю слезы и просто достаю пакет леденцов и кладу на маленький крестик возле детского сквера.

Ведь Лиза очень любила леденцы.