Спасибо за Вечность

— Привет, Веницкая!

Тихий голос, раздавшийся за спиной, перехватил дыхание. Первая секунда ушла на опознание, на пороге второй сердце, замедлив темп, ухнуло под ноги и понеслось испуганной рысью. В миг вспотевшие руки выронили пакет, полный мандаринов, и оранжевые плоды быстренько разбежались по полу.

Такое обращение было присуще ее хамоватым одноклассникам и еще одному человеку, правда встреча с ним вышла за рамки обыденности. По прошествии лет стала не более возможна, чем столкновение параллельных реальностей на ближайшем перекрестке.

Неужели теория Ферма сдалась, предложила лазейку-парадокс. С чего бы?

Обернувшись на голос, боясь встретиться глазами, женщина незлобиво поправила:

— Меня зовут Лера.

— Я помню, — подобрав полы пальто, Денис опустился на корточки, собирая мандарины. Она не видела его улыбку, но почувствовала ее по дрогнувшему голосу и мягкому, бархатистому окончанию. Такому знакомому.

Нелепее ситуации представить сложно.

Проживать по-соседству и не видеться целую вечность, бесконечные десять, хотя нет, уже больше, лет, и вдруг столкнуться в продуктовом магазине на другом конце Москвы. И теперь, мешая друг другу, ползать по полу, выуживать юркие плоды из-под фруктовых прилавков.

Временная передышка позволила Валерии подавить панику, просчитать возможные пути отступления и даже пристроить на лице равнодушную маску, чтобы несколько мгновений спустя ее бесславно сорвать.

— Я рад тебя видеть, — шепнул он, не оставляя шанса ни на импровизированный цирк, ни на готовящийся побег. Встал, потянув Леру за собой, обнял, как и прежде, нежно. Словно расстались вчера, словно между ними не пролегла пропасть, наполненная до краев прожитыми в разлуке днями.

Скользнул щекой по ее светлым растрепанным от осенней непогоды волосам, не обращая внимания на косые взгляды и вздохи, на скабрезные ухмылки.

Лера обмерла. Колючий ком, застрявший в горле, не давал сглотнуть, слезы, откуда они только взялись? Сползли тонкими ручейками на подбородок.

Растерявшись, она совершила первую ошибку — вспомнила о дыхании и сразу ощутила знакомый букет: влажная кожа, капля терпкой хвои, вишневые нотки табака. Забывшись, вновь пережила мгновение, имевшее странное свойство оборачиваться вечностью. Пронзительно яркую, отпечатавшуюся на сетчатке глаза, вспышку абсолютного счастья, высветившую тьму коридоров, где притаились хнычущие от обиды воспоминания. Ту самую, плавящуюся на запорошенных пеплом углях секунду, казавшуюся бесконечной — доказательство нелепой временной относительности.

И, усевшись на пороге ледяного дворца, Лера с маниакальным упорством и сноровкой, вновь собрала из осколков разбитого зеркала слово «Вечность». Как и тогда, много лет назад, впервые прижавшись к груди чужого мужа, позволила сердцу забиться в унисон и увидела это слово, пришедшее из сказки.

На пороге второго мгновения и очередного резонирующего удара, вновь сглупила, разрешив себе улыбнуться, робко, неуверенно, а потом зажмуриться, отвергая созерцание обыденности.

Вежливое покашливание пенсионера, остановившегося в двух шагах и пытающегося прорваться к ящикам с фруктами, выдернули ее обратно в реальность.

Вспыхнув от стыда, с усилием вернув лицу утраченную серьезность, Лера пролепетала извинения. Тяжело дыша, шагнула в сторону от бывшего возлюбленного, пропуская дедушку к горкам мандаринов.

— Странная встреча. Не ожидал. Правда, очень рад. Про себя говорю, — на лице Дениса вновь вспыхнула «та самая» улыбка, с кровью вырванная из памяти. Чудо расчудесное, совращающее с пути истинного и приоткрывшее дверь в сад, полный соблазнов.

Лера вновь смотрела на него, не произнося ни слова, не опасаясь, что восторженный взгляд выдаст ее с головой. Так было всегда. Ничего не изменилось и сейчас.

Гроша ломанного не стоили равнодушные маски, что цеплялись в первые месяцы их знакомства. Какова цена безразличию, если жадно горят глаза, дрожат и обветриваются искусанные в кровь губы? Если в груди бьется невпопад сердце, трепещет пойманным в силок птенцом. Оно — глупое заходится от желания, мечтает растечься воском в руках преступно красивого, обволакивающего паточным взглядом и сажающего на цепь, сотканную из изящных колечек сигаретного дыма, хищника.

Его вкрадчивый голос и обворожительная улыбка лишают остатков воли, подчиняют и порабощают. Тогда, сейчас, всегда…

Пролетевшие годы не обидели Дениса Морозова, лишь тронули сединой коротко стриженые виски, проложили едва заметную паутинку морщин под глазами цвета зрелого коньяка, сделали их лучистыми и теплыми, с озорными солнечными переливами, добавили саркастической глубины носогубным складкам, закрепили в уголках губ надменность, утвердили решительность в абрисе подбородка. Крупное сильное тело мужчины бессовестно источало флюиды. Разрушительные, как и прежде.

Тщательно подобранное под цвет глаз пальто, тончайшей шерсти джемпер, так удачно облегающий грудные мышцы, дорогие аксессуары, верное кредо мужского успеха, начищенные до блеска ботинки, без единого следа от разгулявшейся за окном непогоды, довершали портрет пятидесятилетнего красавца, по воли небес или по изволению бездны появившегося в небольшом супермаркете на Преображенской.

Время оказалось не властно над его порочным обаянием, что лишало рассудка одну половину человечества, а выдержки другую, нетерпимую к чужому доминированию.

Лера, наркоман со стажем, с трудом соскочившая и добившаяся ремиссии, вновь почувствовала искус.

Словно Денис, прикинувшись святым Петром, протянул ей ключи от Рая. Добро пожаловать, милая. Я скучал по тебе…

— Я тоже рада, — судорожно сглотнув, пролепетала она и с трудом узнала собственный голос

Воздух мгновенно раскалился и пахнул жаром адских топок.

Достигнув привычного эффекта, искуситель понизил градус. Пылающий соблазном взгляд погас, подернулся легкой усталостью.

Перед Лерой стоял близкий друг ее мужа, скушавший с Дмитрием вначале пуд соли, а в последствии не отказавшийся от десерта.

Вечный заводила, душа компании, кто всех сплачивал и вел за собой куда угодно: хоть на шашлыки в Подмосковье, хоть в адреналиновый рейд в Альпы.

Кто пил водку на брудершафт и за неимением разносолов закусывал прямо из кастрюли вареной картошкой, грустил под песни Никольского, а потом требовал розенбаумскую Зойку и брал в руки микрофон. Петь он не умел совершенно, но даже в этом была какая-то особая прелесть.

Простой парень из рабочего пригорода, с врожденным вкусом к красивой жизни, ростки ее пробились сквозь варенную совдеповскую джинсу и малиновые пиджаки.

Став завсегдатаем брендовых салонов, появившихся в Москве, как грибы после дождя, он не наслаждался дольче витой один. Подтянул группу поддержки.

В первых рядах стоял свой «парень» — жена закадычного друга. Ден намеревался превратить ее в леди.

Что говорить, образ Валерии сегодняшней вылепил именно Денис, изваял из подручных материалов, отбросив все лишнее.

На протяжении долгих лет она придерживалась выбранного Морозовым стиля и ни разу не пожалела об этом.

И по хитро прищуренным глазам поняла, что прошла сейчас очередную проверку.

Загадочно хмыкнул и, не говоря ни слова, он повел Леру к выходу из магазина. Она не сопротивлялась.

— Как ты тут оказался? Работаешь рядом?

Защитные вопросы, один за другим. Но они должны придать встрече налет обыденности. Подтекст «ничего незначимости».

— Следил за тобой.

Лера обреченно вздохнула. Бесполезно.

— Мороз, ты все тот же обманщик.

— Ага, после сорока человек меняется только внешне. Забыла?

— Почти…

— Повторение матчасти не вредит эксперименту. Ты любила кампари с апельсиновым соком? Так?

— Не помню. Какому эксперименту? — Лера не понимала, куда он клонит.

Денис улыбнулся, беззастенчиво погружая жертву во флюидное облако.

— Веницкая, я не отпущу тебя. Можешь кричать, звать охрану, бесполезно. Едем!

Стараясь не терять инициативу, взял Леру за руку и вывел из супермаркета.

Она не произнесла ни слова, лишь отправила в офис короткое сообщение: вынуждена вернуться домой. Обстоятельства.

Да, именно так складываются обстоятельства, иначе, они вообще никогда не сложатся .

Потому что оба грешника приговорены к высшей мере наказания и не подлежащий амнистии, их приговор давно вступил в силу.

«Адьюлтер вульгарис» или «левак обыкновенный» не порицается строго, поощряется продвинутыми сексопатологами, если несет положительный подтекст для обоих и происходит без привлечения третьего.

« Не навреди!», — гиппократова фраза как нельзя лучше отражает зыбкую суть явления.

Стремление Дена дружить семьями и проводить каждую свободную минуту вместе сыграло злую шутку.

Пару — тройку раз переспать с женой друга. Легкомысленная рокировка — основа комедии положений.

Пока нет любви. Стоит капризной субстанции подать голос, забавная креатура рушится.

Обе ячейки общества испытывают недюжинный стресс, но порой удерживаются на плаву. Рогатые истцы предпочитают замять процесс и остаться при своих интересах.

Но был и высший суд.

Как пережил смутное время Денис, лишившийся друга и бесплатного бонуса — его жены, никто не знает.

Как выжила Лера, другой вопрос. Обладая натурой, воспитанной на остиновских романах, она получила абонемент в ад. Планомерно исследуя который, круг за кругом, пыталась вырваться на свободу.

Долгие годы суровые тюремщики стерегли выход, дарили напрасные надежды, лгали и путали следы.

Но слепые и старые Мойры допустили промах, не уследили за пронырливыми пауками, а те прогрызли дыру и… вот.

— О чем задумалась? — Денис открыл дверь машины.

— Мне многое надо рассказать тебе.

— У нас целый день впереди. Все по порядку, сначала ты спрашиваешь — я отвечаю, потом наоборот. Допрос с пристрастием, — он прищурился, пряча за ресницами голодный блеск.

Лера вспыхнула от жара, зародившегося в ее груди и мгновенно охватившего все тело. Спрятав мысли поглубже, нырнула в салон новенького авто.

Морозов остался верен себе. Приставка «гипер» всегда формировала его образ. Лоск, продуманный до мелочей гардероб, побрякушки, машина, стиль « все в жизни с иголочки» играли первостепенную роль в его создании. Служили визитной карточкой, открывающей нужные двери. Немногим оставался доступ к душе, где по-прежнему обитал простой парень, везде и во всем пытающийся уравновесить серую реальность и врожденное чувство прекрасного.

— Как наш Димыч поживает? — выруливая со стоянки, как бы, между прочим, спросил Денис.

Валерия изогнула в недоумении бровь.

— Ден, не задавай дежурных вопросов. Интересно, позвони другу. Хоть и бывшему.

— Ага, и нарвись на пару фраз. Ты же у Лерки моей не попросила прощения. Побоялась.

« Немыслимая удача, когда у жены и любовницы одинаковые имена. Ты прав, я не смогла. До последнего стояла на лжи, уверяла — между нами ничего не было, пыталась вытащить твою задницу из пекла. Спасала вашу дружбу с Димычем и не догадывалась, что за линией фронта ты сдал меня с потрохами. Зачем-то…хотя, явка с повинной иногда помогает»

— А как наша Валерия Викторовна поживает?

— Наша Валерия Викторовна сейчас в командировке.

« О! Как я сразу не догадалась. Свобода …»

— Отставить свою теорию! Ты много не знаешь.

Лера вздрогнула, забыв, что Ден обладал даром слушать ее мысли. Он всегда вибрировал на ее волне.

— Не знаешь, крепче спишь, сам меня учил.

— Правильно, девочка, возьми с полки пирожок!

Отвернувшись от дороги, вновь обласкал Валерию взглядом. Неисправимый игрок.

— А помнишь, как Димыч впервые встал на мой сноуборд? И перепахал носом склон?

Валерия промолчала, не сводя удивленных глаз с водителя. Она только что об этом подумала.

— До сих пор вспоминаю нашу поездку, — Морозов тут же скинул с плеч лет пятнадцать, превратился в бесшабашного юнца — экстримала.

— Именно я поставил тебя на лыжи, Веницкая! В том самом лохматом году, в Татрах!

Она слушала.

Денис продолжал загибать пальцы.

— Хороший вкус тебе привил. Вспомни, как ты одевалась! Мышка серая!

— Спасибо!

— Как ни крути, я создал тебя, из березовой болванки выстругал. Под себя готовил.

— Да, папа Карло, именно так, под себя и положил.

— Шутки шутишь?

Валерия предусмотрительно промолчала.

Денис продолжал.

— Классно было. Посиделки на вашей кухне, песни под гитару, ни капли амбиций, ни грамма снобизма. Все просто. Есть, о чем вспомнить.

— Это никогда не повторится, — ответила Лера и осеклась.

— Помнишь, я просил избегать категоричности в суждениях. «Всегда и никогда» — слова — провокаторы. Скажи мужчине — «Я буду всегда любить тебя и никогда не забуду» — завтра его не будет рядом.

— Это доказано. Не утруждай себя повторением.

Немного помолчала и добавила.

— Прости

— За что?

— Случайно сглупила.

— Сама знаешь, что ничего не бывает случайно. Расскажи лучше, как ты жила? Мне, правда, очень интересно. «Что творила без меня, милая моя»? — голос его дрогнул, понизился до хрипа, пародируя известный хит Метова.

— По-разному, милый. Дай подготовить тезисы, чтобы не отнять много времени.

— Какое время, у нас впереди вечность. Целый день!

« Не ври. Тебе ничего не интересно. Не интересно знать, как методично убивают любовь. Как дружат с пустотой, как захлебываются в винном бокале, как лечат подобное подобным, озлобляются попытками изжить боль болью. Сердечная гомеопатия не оправдывает надежд.

Тебе совсем не интересно, как я, заблудившись в поиске спасения, опускалась все ниже. Кружила по спирали.

Достигнув дна, обмоталась водорослями и зарылась с головой в вонючий ил. Млела в тепле, наслаждалась никчемностью. И лишь мелькавший на поверхности болота солнечный луч заставил поднять глаза и шевельнуть хвостом. Медленно всплыть на поверхность.

Я написала первый роман, посвятив его тебе. Потом закончила второй, где намеренно убивала твой прототип. Через год вышло окончание трилогии, где уже не было ни одного намека на твое существование.

Ремиссия затянулась, как и раны на сердце.

Я почти излечилась. Научилась жить в мире с Димычем и в том же мире без тебя. Не бояться твоей Нелюбви.

И вот уже несколько лет ни одного срыва… Не ври, тебе не интересен мой ад»

— Прости меня, Лер. Я не мог поступить по-другому. Нельзя ампутировать конечность пилочкой для ногтей…

— Я знаю.

« У меня получилось. Главное, проявить настойчивость»

— Если это хоть как-то успокоит тебя, скажу — жизнь перестала приносить кофе в постель и пару раз окатила кипятком.

— Ты считаешь меня настолько жестокой, чтобы радоваться?

— Нет, бегущей от реальности. Тебе надо родиться в прошлом веке, вести дневник, украшенный розочками, раздавать негодяям пощечины и обиженно дуть щечки.

— Денис, замолчи, а то укушу, — хохотнув, Лера толкнула его в плечо.

Перехватив ее руку, он быстро прижал к губам, оставляя на коже ожог от поцелуя.

— Вот уже битый час, как мечтаю об этом. Укуси меня побольнее!

« А самое смешное, я бежала от любви, словно белка от своего колеса, не понимая, вырваться невозможно. Сияние Вечности — так называется эта болезнь. С ней проще смириться, приспособиться. Как люди живут без глаз, оценивая мир на ощупь? Как люди живут без слов, объясняясь жестами? Как безногие калеки танцуют вальс, взявшись за руки? Как с половинкой сердца радуются за обоих…»

— Ты счастлива?

Лера перестала удивляться их странному диалогу. Один думает, другой говорит, попадая в окончание с невероятной точностью.

— Да. У меня уже двое внуков.

— Ничего себе… А моя прошлая дочь все никак.

« Прошлая дочь…»

— Да. Я счастлива. И тебе того же желаю.

— Надеюсь. Хотя сегодня мое счастье зависит от человека рядом. А этот человек держит на груди табличку «Посторонним вход запрещен».

— Куда мы едем? Неужели к вам домой?

— Ни в коем случае! Повторения на бис сцены — «Не ждали» не будет. На старую квартиру. Жильцы съехали.

Рука Дениса легла на колено спутницы и медленно заскользила по нему. Блеснуло обручальное кольцо, никогда и никому не служившее препятствием.

Лера остановила его кисть, тихонечко сжав пальцы.

« Именно в той квартире — ловушке все и началось. На дне рождения Лериного сына. Потом мы начали дружить семьями. Тогда же я привела дочку в гости и впервые увидела тебя, хлопочущего по хозяйству. Красивого мужика, подпоясанного передником с огурцами под Гжель. Поразительное зрелище — эти голубые огурцы!»

— Сколько было мужчин после меня? Димон не считается.

Валерия усмехнулась. Самоуверенности Дениса остается только завидовать. Задать вопрос, предчувствуя ответ.

Реагировать на провокацию не хотелось, но надо. Случайностей не бывает — это верно, завтра наступит другой день, не пригодный для исповеди.

— Один. Надеялась на анестезию, а подавилась горькой пилюлей. Оказался эгоистом похлеще тебя. Зря переживала, негативный опыт — самый лучший.

— Верно. Веницкая, ты возмужала! Смотрю на тебя и не верю глазам своим. Скажи, а в сексуальном плане планку не снизила? Отдаешься, как и прежде, самозабвенно? Словно в последний раз? Подчиняешься или доминируешь?

— Мороз, не хами. Тебе не идет.

— Прошу прощения, мадам.

Выключив зажигание, Денис без обиняков придвинулся вплотную и, запрокинув женщине голову, впился в губы.

От неожиданности Лера поддалась на его агрессивную ласку, послушно приоткрыла рот, позволяя языку мужчины проникнуть вглубь. Задохнувшись от нахлынувшего желания, нежно обхватила кончик зубами и на мгновение забылась. Потерялась, чувствуя лишь, как пальцы мужчины, сорвав с петель пуговки блузки, нашли грудь и через гипюровые кружева сжали сосок.

— А ты горяча по-прежнему, девочка, — разорвал поцелуй Ден и удовлетворенно хмыкнул, — пойдем в дом. Пожалеем бабушек, они вышли гулять без очков.

— Ну, ты и сволочь!

— Постоянство, мой конек.

По прошествии лет ничего не изменилось в «двушке» на Кронштадском. Если только залоснились обои в коридоре, потерлись дверные косяки, треснул напольный кафель в ванной, да поменялись гардины в гостиной. Передав пальто хозяину, Лера прошла на цыпочках в комнату, остановившись перед своей, подаренной в невесть каком году картиной. Написанный пастелью солнечный клоун — скрипач в изнеможении отвел от инструмента смычок. Прервал аккорд, залившись слезами. Внимательно взглянув в усталые глаза старика еще можно услышать окончание скрипичной партии. Лера провела над рисунком не один вечер, стараясь наполнить образ клоуна печалью.

— Твой шедевр, помнишь? Отлично сочетается с цветом обоев.

— И то правда, — Лера опустила глаза, пряча улыбку.

— Сейчас рисуешь?

Денис подошел к стене и поправил картину.

— Уже нет. Глаза устают.

— А чем разнообразила свой досуг?

Лера отступила к окну, задернула плотнее портьеры.

— Сказки пишу. Для взрослых.

— Эротические? На самом деле, от тебя другого ожидать сложно. Ну и как — печатают?

— Да, понемногу.

— Поздравляю!

Подойдя ближе, скользнул пальцами по ее шее.

— Мы пришли сюда немного за другим. Верно? Марш на кухню, примем по паре капель.

Пары капель Денису оказалось недостаточно. Достав из холодильника початую бутылку белой, без стеснения налил себе полстакана.

Приготовил обещанный кампари для гостьи. Валерия наблюдала.

За отсутствием свидетелей он словно потерялся. Даже как-то поблек, стал незнакомым, уставшим и словно потертым временем. Мало того — переслал источать свои волшебные флюиды.

— Ну, за встречу! — не дожидаясь ответа, жадно опрокинул в себя водку.

Поймав недоуменный взгляд, повинился.

— Все, мне достаточно. А то не справлюсь.

« Сейчас ты на своей территории, расслабился, снял маску циника, душу полоскаешь в стакане. Что не так?»

Лера встала и, подойдя к Денису, обняла его, прижала поседевшую голову к груди.

— Рассказывай. Когда еще увидимся?

Обхватив женщину за бедра, Ден вжался в нее, спрятал лицо.

Несколько минут молчал, подбирая слова.

— Конченный я, Лер. Импотент. На стимуляторах сижу. Член вообще не стоит. Это на людях пока бравый, люблю всех, кто движется. А так..

Лера молчала, ее пальцы теребили серебристый ежик волос.

« Бедный ты. И глупый. Мне достаточно прикоснуться к тебе, как сейчас…»

— Лерка терпела. Потом … Думаю, нашла мне замену. Тебя сегодня увидел, подумал — вот бы. Почему не рискнуть? Может все не так плохо?

Он поднял на нее вспыхнувшие надеждой глаза.

— И то верно. Риск — дело благородное, Ден. Ты же всегда был экстрималом. Не бойся.

— Тогда я душ приму, потом ты. Полотенце на стиральной машине!

Вскочив, метнулся в ванную комнату.

Лера, подавив начинающийся истерический припадок, плеснула через край водки, не дыша, выпила.

Послышался стук закрываемой полки в ваной, шум воды из-под крана. Догадавшись о принятом экстримальном лекарстве, улыбнулась. Ну что же.

Стоило ей вернуться из душа, глазам открылась чудная картина.

Утопая в подушках, приковав себя к изголовью бутафорским наручником, лежал ее долгожданный партнер.

Сквозь приоткрывшиеся портьеры в спальню струился ручеек дневного света, смешиваясь с трепетом свечей, расположенных по периметру огромной видавшей виды кровати, создавал возвышенно-интимную атмосферу. Красота! Еще несколько плавающих огоньков загадочно поблескивали в круглом, лишенном живности, аквариуме. Волны приторных благовоний, курящихся на полочке перед зеркалом, наполняли пространство комнаты ароматом пачули и мускатного ореха, провоцировали сексуальный бред.

Хозяин успел подготовиться к появлению верной наложницы. Или держал наготове набор «первой помощи».

— Жду обещанный укус, моя раненная девочка. Не жалей предателя и отступника, насыть своим ядом, выпей опостылевшую жизнь.

— Морозов, да ты поэт!

Еле сдерживая смех, Лера опустилась на колени рядом, медленно сняла с себя полотенце, погладила полные груди, щипнув, оттянула соски. Денис не спускал с нее расширенных черных как ночь зрачков. Свободная от наручника рука опустилась на пах. (Проверяешь действие лекарства, ну-ну) Наигравшись с сосками и поласкав ноготками живот, тронула свою увлажнившуюся промежность. Закрыв от нарастающего возбуждения глаза, услышала долгожданный стон, вырвавшийся из груди приготовившегося к сладкой муке мужчины.

Нагнувшись к его лицу, провела языком по заросшей щетиной щеке, спустилась ниже, скользнув по яремной вене. Отметив поцелуем татуировку паука, навеки замершего на предплечье, вернулась к шее. Задержалась в ложбинке, слушая пульс. Описала круги у затвердевших сосков, не обращая внимания на стоны и просьбы о боли, вдохнула запах плоти и, побаловав кончиком языка возбужденную головку, нежно обхватила член губами. Закрыла глаза.

Она отдала себя на волю давно забытой мечте, вложила в свою ласку нерастраченную сберегаемую только для него страсть, оставшиеся невыплаканными слезы, непроизнесенные и ненаписанные ему красивые слова. Она просто любила. Как могла любить его только она.

Денис кончил на десятой минуте, успев войти в нее.

Откинулся на подушки, тяжело дыша.

— Вот видишь. Я прав. С тобой все получилось.

— Без единого укуса, — прошептала она, стирая капли пота с его широкой груди.

Они еще несколько раз занимались любовью.

На границе пятого часа непрекращающегося легкомысленного диалога, Лера поверила в чудо фармацевтики, подбрасывающее мужчинам каждый раз «новые темы» для обсуждения. Исповедь ее он так и не услышал, да это и не важно, его же исповедь будут слушать позже. Другие. Уже без нее.

Устав и желая лишь одного, сомкнуть на мгновение глаза, она опустила голову на подушку и забылась сном.

Сквозь грезы она слышала голос Дениса, в полудреме бормочущего одну и ту же фразу:

— Лера, я муд…

« Тебе крупно повезло с нашими именами, милый. Жаль, что Валерия Викторовна не оценит очередного раскаяния»

Она проснулась, стоило посветлеть небу над московскими крышами.

Тихонько пристав с любовного ложа, боясь разбудить отвернувшегося к стенке, мирно похрапывающего Дениса, прошлепала босыми ногами в коридор.

В ванной комнате несколько минут разглядывала бледное, осунувшееся лицо незнакомой женщины, мало походившей на Валерию Веницкую. Оставшаяся от той бестелесная оболочка, походила сейчас на выброшенную за ненадобностью хитиновую куколку бабочки— распутницы, совершившей чудо и готовой выпорхнуть на свободу.

— Брависсимо! — похвалила саму себя, ополоснув припухшие глаза холодной водой.

Нечаянная догадка заставила приоткрыть один за другим шкафчики, в поиске волшебных таблеток.

На полках ничего не нашлось.

— Неужели?

Тихонько рассмеялась робкой догадке. Быстро одевшись, прошла на кухню. Старясь не шуметь, собрала стаканы в раковине, убрала в холодильник алкоголь.

Несколько минут стояла у окна, наблюдая за размеренными движениями чернявого дворника, сметающего опавшие листья в одинаковые кучки. Прерывисто вздохнув, открыла бакалейный шкаф и достала рафинад.

Расположив коробочку на столе, начала складывать привычный узор.

На последнем слоге, сахар закончился. Не расстраиваясь неудаче, взяла баночку с красной фасолью и дописала «сть»

Спустя пять минут, похорошевшая бабочка, завершившая очередной жизненный цикл, покинула квартиру— ловушку, оставив на кухонном столе сложенную из белоснежных, похожих на лед, кусочков, надпись:

« Спасибо за Вечность»