Когда светло

* * *

«Не грусти, Тихиро, мы обязательно увидимся! ...». Х.Миядзаки «Унесённые призраками»

Солнце только начинало греть лучами тихую пристань маленького городка. Птицы вовсю горланили в небе над ней, ища себе пропитание и наблюдая за ранними рыбаками, которые, свесив удочки, удили себе завтрак. Погода стояла ясная уже который день, и жарко становилось с самого раннего утра. К полудню солнце так прогревало город, что ходить по улицам босиком было невозможно. Воздух наполнялся запахом духоты, лета, плавленой резины и людской усталости. Народу на улице было немного — здесь привыкли вести праздный образ жизни и жили для того, чтобы отдыхать на пляже у воды. Увидеть идущего на работу человека до девяти часов утра не представлялось возможным, зато загорать в это время года у реки было принято спозаранку.

У пристани стояло несколько судов, вокруг которых временами копошилась команда, готовя судно к отправке с очередной порцией желающих прогуляться по воде туристов. Последних всегда находилось достаточное количество, поэтому судно редко простаивало без дела. Прогулочные катеры и иногда грузовые баржи делили соседство на просторах гавани, а иногда и проходящий мимо шикарный пассажирский лайнер мог приветствовать городок длинным гудком, поданным с капитанской рупки. Дома были невысокие и частые, в большинстве своём выкрашенные в светлые тёплые тона, нередко из камня и глины, а улицы и проспекты широкие, как реки. В этом ансамбле древнего зодчества явно просвечивал южных и азиатских мотивов, и потому в определённых районах городка могло показаться, что ты находишься где-то в Средней Азии, или в странах Африки. Нередко в подворотне, или около небольшой площади можно было услышать протяжное соло, исполненное на дудуке. И вообще в городе этом было что-то морское, каждая его улочка была пропитана водной прохладой и я не знаю другого такого города, который так тесно связывал меня ассоциациями с водой. По улицам весело бегали трамваи и троллейбусы. Им резво подпевали в унисон легковые машины, рикши на велосипедах, горцующие в поисках клиентов такси. Не смотря на небольшой размер города, и этого добра здесь было много. Но была у этого города ещё такая особенность — здесь было мало коренных жителей. Почти 80% населения составляли приезжающие и отъезжающие. Важной составляющей городского бюджета был туристический бизнес. Феномен был тем и замечателен, что отсутствии даже маленького количества людей, проживающих здесь постоянно и, по сути, являющихся постоянной рабочей силой города, здесь была так хорошо развита инфраструктура. Кто возводил все эти транспортные магистрали, продумывал логистику, кто прокладывал проспекты и тянул линию подачи электричества трамваям.

Если смотреть по сторонам с высокой точки в центре города, то можно было увидеть горы с одной стороны, и равнины с другой. Чудесным видом с крыши одной из высоток города славилось это место. Это была открытая лоджия с перилами по окружности, со скамейками, съёмным навесом от осадков и небольшим телескопом, который пользовался особой популярностью у туристов. Множество открыток было выпущено из снимков, сделанных в этом живописном месте. Оно привлекало сюда туристов разного калибра — и пенсионеров, желающих на старости побывать в Городе Счастья, и деловых людей, желающих окунуться в романтическое путешествие с жёнами, или того лучше, с секретаршами своих конкурентов. Но большую часть посетителей этого место составляли влюблённые молодые парочки. Они бесконечно целовались и обнимались на закатах, клялись друг другу в вечной неземной любви и обещали кровно, что всё это, до безумия романтическое и до безобразия амурное, будет происходить в их жизнях до гроба. Для них знаковым считалось посетить это место, провести здесь время вдвоём и сложно было сосчитать, сколько было сделано предложений. Уровень отказа на эти предложения здесь, в этом месте, был самый маленький по стране. По уровню романтичности это место можно было сопоставить с Елисейскими полями Парижа или Центральным парком Нью-Йорка, но даже там отказывали в предложениях чаще, чем в милом живописном ложе этого городка.

Этот город тоже был частью нашей страны, поэтому здесь действовали те же законы и правила, которым подчинялось всё государство. И помимо отдыхающих и развлекающихся, некоторые персоны всё же приезжали сюда для деловых и рабочих встреч. Процент последних был очень мал, но на вокзале можно было видеть выходящих из поезда людей, с чемоданами и деловыми сумками на плечах. Эти люди мало смотрели по сторонам, и, обычно, сразу начинали двигаться в сторону гостиницы. У них было всё расписано, и красота здешних мест не впечатляла их.

Ты приехала сюда этим июлем по распоряжению начальства с коллегой. Предупредили тебя об этой поездке лишь за пару дней, поэтому ты успела поделиться новостью о командировке не со всеми друзьями. Задачей твоей было написать полноценный репортаж о том, как здесь проходит саммит глав соседних республик по проблематике хвойного свища в южных регионах нашего государства. Выйдя с поезда и освободившись от сумок, ты первым делом развела руки, закрыла глаза и глубоко выдохнула. Начинало вечереть и вам с коллегой предстояло добраться до гостиницы и устроиться прежде, чем этот вечер наступит. Ты спланировала, что вечером ты уже будешь знакомиться с окрестностями, посетишь несколько магазинов и обязательно побываешь на набережной. Прежде, чем отправиться в свою первую командировку, ты в интернете ознакомилась с красотами этого города, выискала его злачные места, ознакомилась с менталитетом местных граждан и уже примерно представляла себе маршрут прогулки.

Таксист взял с вас щадящую плату за проезд до гостиницы. Вопреки легендам, ходившим об алчности местных «бомбил», тебе это обошлось по весьма демократичной цене и лишь подняло настроение. Ты была готова к тому, что встреча с городом обязательно омрачится какой-нибудь мелкой, но неприятностью, и этого не случилась. Закон преломления кайфа начинал давать сбои и ты была довольна собой. Светлое здание о трёх этажах с колоннами при входе и большой вывеской «Гостиница» ждало тебя в лице администратора на ресепшне. Любезная дама лет тридцати в белой рубашке и чёрной юбке с бэйджиком на груди охотно разместила тебя на третьем этаже в номере с окнами, выходящими на город. Чудесная панорама с небольшим балкончиком и жёлтыми торшерами в комнатах, спаренным санузлом и широченной кроватью. Увидев кровать, мысли о предстоящей прогулке сразу откатились на второй план. Появилось вдруг тянущее внизу живота желание даже не заходя в душ сразу принять горизонтальное положение и… и не подниматься до самого конца командировки.

Душ освежил тебя и привёл твои мысли в порядок. Разобрав необходимые вещи ты переоделась в чудесный сарафан и босоножки. В сумке всегда наготове был блокнот и несколько ручек разных цветов, потому что иногда ты делала смысловые заметки, и всегда любила, когда у тебя всё есть под рукой и ничего не надо искать. Солнце медленно и уверенно начинало опускаться к линии горизонта, но было так тепло, что хотелось жить.

Началось время, когда жители начинали выходить из своих квартир и номеров, все стекались на улицы городка, и больше всего людей было в районе городской пристани. В это время суток и года здесь был чудесный вид на закат, сотни фотографов то и дело щёлкали затворами, суетились и зарабатывали деньги. Ты решила не пользоваться сегодня диктофоном и писать заметки вручную в блокнот, который купила ещё у себя, перед посадкой на поезд. Твоё осознание, что ты не стала сетевым червём, как все твои подруги, и что мир не ограничивается лишь языком печатных знаков. На уровне, на несколько ярусов выше, чем парапеты набережной, ты нашла уютное местечко, где было мало народа и прислонилась к перилам. Животом упершись и положив руки на перила, правую ногу в согнутом состоянии ты положила на небольшой камень, стоявший сзади, и внимательно взирала на происходящее, держа в одной руке блокнот, в другой чёрную ручку. Материал для вступления к своему отчёту ты решила набрать в первый же день, и сейчас старательно укладывала в голове все увиденное вокруг тебя и выстраивала в голове логическую цепочку взаимосвязи этих событий. Справа внизу стоял одинокий мужчина, и он даже не смотрел на закат. Очевидно, в его жизни происходило нечто, занимавшее его больше, чем садящееся солнце. Быть может, он переживал расставание или разлуку с близким человеком, а может быть сам имел намерение кого-то покинуть. А быть может, он был местным и пейзаж не впечатлял его, поскольку он мог видеть его постоянно на протяжении многих лет. Недалеко от него шли рядом ещё двое мужчин, лет тридцати и сорока. По ним сложно было сказать, к какой социальной прослойке они принадлежат. Они оживлённо разговаривали, то и дело активно жестикулируя и что-то обсуждая. Один много говорил, второй старался не смотреть на него, но было видно, что слушает его внимательно. «Странные люди» — родилось у тебя в блокноте. И ты тут же зачеркнула эту надпись.

Прямо, у самой пристани на набережной, было больше всего народа. Эта толпа суетилась и постоянно гудела. От пьяной молодёжи и до агрессивно-пассивных пенсионеров, все были напоены какой-то волшебной энергией невидимого праздника и даже не ссорились между собой, а лишь громко делились впечатлениями. Немного левее, на одинокой скамейке, укрывшись тенью тополя, целовалась парочка, не обращая внимания на окружающих. На них ты задержала своё внимание, погрузившись в свои собственные воспоминания о былом. В твоей голове ясно стояла картина, виденная тобою в одном из фильмов, где ты на месте этой девушки тоже была влюблена и не вела счёта минутам. И сейчас, потерявшись на несколько мгновений в этой парочке, невольно пыталась разглядеть в этой девушке себя саму. Ведь должно же было что-то остаться… руки уже что-то вписывали в блокнот, строчки лились сами собой и описывали уже какой-то сюжет, который не был под твоим контролем. Ты заглянула в него и остановила текст. Стоп! Ты здесь не за этим. Зачеркнув слова «… ну где же ты, счасть...» ты переместила взгляд левее. Что-то внутри тебя заставило отказаться от ностальгии и сосредоточиться на работе, хотя делать этого в первый день тебе было вовсе не обязательно. Левее по асфальтовой аллее прогуливалась пара в возрасте. Мужчине явно наскучила прогулка, и в его грустных глазах легко было угадать желание встать на якорь в ближайшем баре, но жена, которую он держал под руку, «приземляла» всего его мечты. И ему оставалось только мечтать о странных берегах Морфея, неся службу на судне, под гордым флагом «Супружеские обязанности».

Ты искала в толпе этих персонажей кого-то одного, яркого и интересного, с кого можно было бы начать работать над композицией. Персону сегодняшнего дня, с которого бы ты начала работать над своим отчётом. Ты видела много своих ровесниц, каждая из них была в каком-то дико своём амплуа, кто-то лакал холодное пиво вёдрами, кто-то нежно потягивал коктейль, кто-то валялся на пляже, в окружении поклонников. Но никто кроме тебя не занимался в этом городе работой. Мысли об одиночестве давно не беспокоили твою душу, потому что ты ещё с отрочества заметила за собой качества, присущие человеку дела, человеку чистых порывов — а окружение сосредоточено только на отдыхе без ветра. Никого не интересует ни учёба, ни освоение профессии, ни перспективы. Сдерживая себя, ты посещала эти компании, с кем-то из них даже была дружна, но всё это серым «было» отложилось в летописи твоей юности, которую ты не очень-то любишь вспоминать, находясь наедине с собой. Тебе хочется всего того же, чего хотят они — любви, взаимности, её чистоты и неистовства. Но постепенно узнавая, что творится в головах молодёжи, ты видишь, насколько сложно найти настоящего, стоящего кандидата на роль твоего спутника. Все они есть, все они живы и не лишены нежности, романтики. Но нет в них искры того сокровенного, узнав о котором, ты готова будешь ему открыться.

* * *

За каким лешим я в не взял с собой лёгкую куртку в этот вечер, поехав в офис, я не знал. И сильно себя за это корил. По телевизору сказали ещё утром, что в этот день обязательно будет ливень, что надо радоваться — после длительной засухи город воспрянет и поднимется из мутной духоты свежим дыханием мокрого, но всё ещё теплого асфальта. Начальство вызвало меня в офис для новости, которая с их стороны должна была стать для меня неожиданностью, но как и в любом коллективе, до меня она дошла значительно раньше, чем оно, руководство, полагало. Но в городе меня эти дни не было, и собираться пришлось быстро, почти никого не предупредив. Закрывшись в кабинете от посторонних, шеф объявил мне, что в неком далёком городе в самое ближайшее время нам предстоит интересная работа. Заказчик нашёлся неожиданно и работа над сценарием для будущего фильма уже подошла к концу. Утвердив синопсис, он обогатил счёт нашей конторы. Для меня это значило, что пора паковать чемоданы — впереди была интереснейшая командировка. Я многое слышал об этом городе, где-то даже видел его в съёмках какого-то малохорошего сериала, и теперь душу грело, что я побываю там лично. Да ещё и по работе. Я объясню такой странный оборот. С детства у меня не сложилось любви к городам у водоёмов, если быть точнее, не сложилось любви к городам-курортам. Я всегда знал, что там много людей, что плохой уровень обслуживания, и все друг другу не рады. Никто не хочет видеть рядом с собой во время отдыха соотечественников, потому что едет от них отдыхать. Когда каждый человек мечтая о «городе у моря» представляет, как он пролежит всё свободное время на пляже у водоёма, как будет купаться до потери пульса. Почему-то этот город у всех может ассоциироваться только с отдыхом, мне же предстояло ехать туда за работой. Я любил свою работу — мало кому будет приятно таскаться с тяжёлым оборудованием и делать видеозарисовки, постоянно нагружая себя физически и не имея возможности расслабиться морально. Я же лишь балдел от таких перспектив, ибо это значило, что мне не придётся ни с кем общаться, я буду занят, не будет времени на думы о грустном, о неперспективном. Да какие к чёрту думы! Я видел всё это так — днём и вечером мы будем снимать и готовить материалы, после отдыхать прогулками, может, разок и в ресторан нагрянем. Но больше всего мне хотелось одинокой прогулки по незнакомому красивому городу. Вот она, моя самая радужная перспектива. Любуйся себе, смотри по сторонам, узнавай, как живут другие и наслаждайся увиденным. Никаких тебе ненужных разговоров и необходимости слушать и вникать в светские словесные «ниочёмности». Это уже не первая моя командировка, и я знаю, каких впечатлений мне стоит ждать, чтобы не обмануться. Когда я в первый вырвался в красивый город, у меня было небольшое разочарование от того, что я не буду иметь возможности погулять, насладиться его видами и вообще больше узнать о нём. Позже я об этом не жалел. Во-первых, командировка есть работа, а у работы высший приоритет. Во-вторых, не той фармации я человек, чтобы ждать от нового и незнакомого только отдыха. Мне интересна жизнь тихого наблюдателя, нежели любителя потолкаться в клубах или просиживания в пабах. Пение птиц, свежий воздух у воды, вечер и тишина — четыре составляющих моего локального счастья. И я был уверен, что в конце трудового дня я всё это получу. У меня давно не было возможности наблюдать закат, и я корил себя за это. Дорога до места командировки займёт больше суток, а до этого предстоит трястись в тихоходном поезде. Я подумал, что лучшее занятие в такие моменты, это читать или писать. Своего ноутбука у меня не было, поэтому от идеи писать я отказался сразу. Зато прочитать за это время можно было многое.

Невыносимая жара сопровождала нас всю дорогу. Начинающие золотить, а местами уже золотые поля с одинокими молодыми берёзками моей необъятной родины были постоянным видом из окна нашего поезда и успели изрядно мне наскучить. Такой вид мог долго радовать, разве что, Шукшина. Казалось, что другого просто и быть не может, сёла встречались редко, а города и того реже. В перерывах между чтением я много думал о том, как было бы хорошо жить на старости на природном довольствии — иметь свой дом небольшой, пенсию, которая позволит жить в сытости и чистоте, а также вести небольшое собственное хозяйство — скажем, разводить домашнюю птицу, или кроликов. Иметь баню о дровах, колонку с водой рядом с домом. В минуты, когда я был предоставлен сам себе, эти перспективы казались мне единственным правильным исходом и логическим окончанием моей жизни. Конечно, если доживу, и если позволит здоровье.

Город встретил нас ужаснейшей жарой и шумным вокзалом. Я рассчитывал при выходе из душного вагона на глоток свежего воздуха, но в меня ударили лишь стягивающая духота и запах креозота, которым были пропитаны все шпалы и рельсы вокзала. Дорога до гостиницы оказалась долгой и мучительной. Многокилограмовые сумки с аппаратурой впивались в наши потные спины, врезаясь в них остриём штативов и всего сопутствующего. Согласно плана, сегодняшний наш вечер должен был быть посвящён тому, чтобы привести в порядок и подготовить всю технику — собрать «полуфабрикаты», проверить все батарейки и быть готовыми к тому, что утром за нами приедет машина и будет возить весь день в разные места.

Представитель заказчика, встречавший нас, был мужчиной лет 35-40. Он довольно грамотно изъяснялся с нами, быстро организовал наше обустройство, и мне сразу подумалось, что этот человек явно умеет делать то, что ему поручено. Он говорил не много, но умудрялся так лаконично передать суть, что слушать его доставляло удовольствие. Краткий экскурс по знаменитым местам по пути нашего следования впечатлил даже меня, равнодушного к таким вещам. Завтра нам предстоял день в активном сотрудничестве с этим человеком, поэтому я сразу решил, что надо его расположить к себе и быть приятным, а не как всегда. Мы рассказали ему о нас, он нам о себе, на том и расстались. Закончив с вещами, мы решили устроить небольшой променад на сон грядущий. Ещё по пути в гостиницу мы заметили пристань и оживление вокруг неё, и сошлись на том, что надо там побывать. Заперев номер мы вышли во двор гостиницы и снова ощутили на себе дыхание лета — как приятно было даже в такой дьявольский зной идти по улице без сумок, и город показался более приветливым, и солнце уже не так било по голове, и даже прохожие казались более приветливыми. Мы шли, разговаривая о женщинах, это давно вошло у нас в привычку, да и был этого вопроса один неоспоримый плюс — тема была неопустошаема и всегда находилось аспекты, которые ещё не были изучены или озвучены нами. Разговор о женщине между мужчинами всегда носит характер архиважности — все мужчины говорят об этом важно, они верят в то, что это важно раз они об этом говорят, да и важно ли, что мужчины говорят о женщинах. Я запутался.

В общем, где бы мы не находились, чем бы не занимались и в каком бы состоянии ни были, у нас всегда была тема, которая легко поддерживалась и могла разбавить любую скуку. Шеф считал, что женщины за последнее время потерпели большие метаморфозы в моральном плане и плане самосознания и попытался дать этому факту некую качественную характеристику. Я же считал, что женщины, скорее сдерживают прогресс, как таковой — в них больше консервативности, больше манер и хорошего воспитания, и что они в какой-то мере не дают нам деградировать своей сдержанностью, не стараются вникать в компьютер и сетевые дыры. И потому они остаются в реальной жизни в значительно большей степени, нежели мы с нашим природным рвением изучать и осваивать. Да и что такое женщины — это не придаток мужчине, как считает большинство узколобых мужчин. Женщина — это самостоятельный и самодовольный организм, который способен существовать в полной изоляции от мужчин и живёт по своим законам. И кто вдруг сказал мужчинам, что женщины вообще чем-то хуже них самих? И вообще, в силу моего воспитания склонен думать, что женщина, в принципе, это лучшее, что мог создать Создатель и что мужчины должны быть за это ему благодарны. Хотя, если подумать, так оно и происходит, ведь женщинам итак поклоняются, пропускают их вперёд и всюду выражают им почтение. Я сейчас не говорю об имбецилах, которые согласны на всё, лишь бы оказаться с этими женщинами в одной кровати. Говорят, женщина — начало начал. Это догмат феминисток и тех, у кого склад ума приближён к последним. Тогда куда девать факт, что без мужчины женщина не родит? И почему вообще надо кого-то из этих двух высших существ на планете делать обязательно лучше? Откуда такая страсть к идеализации? Да какая к чёрту разница! Женщины или не женщины, мы замечательно с ним беседовали и даже не заметили, как дошли до той самой набережной. Народу здесь было уже прилично, и мы решили не вдаваться в толпу и сбавить шаг, оставаясь на обходной дорожке, несколько в стороне от основного скопления народа. Шли медленно, и шеф активно доказывал мне свою позицию во взгляде на женщин, когда я отвернувшись на водоём смотрел вдаль, в закат.

Ты приехала в этот город не одна, потому что отправлять тебя так далеко одну было не рационально. Но у тебя с твоим коллегой были несколько разные задания, да и работать тебе хотелось самостоятельно, поэтому ты решила, что с первого же дня будешь трудиться в одиночестве. Вечер плавно перерастал в ночь, и, набрав материал, ты решила возвращаться в гостиницу. По пути тебе встретились несколько дружных компаний навеселе. При виде каждой из них у тебя возникало отвращение. И ты удивлялась, разве есть такие девушки, которые действительно готовы последовать за этими ребятами. Быстрым шагом ты старалась их покинуть и уходила без оглядки в ночь. Неприязнь к пьяному человеку, как и к просто бесцельно шатающемуся сразу и надолго отбивало у тебя желание общаться с окружающими. Снова гостиница, снова администратор у двери, но уже другой. Номер, коллега, и кровать. Кровать кровать кровать. Перекинувшись поверхностно с коллегой о проведённом времени, ты включила бирюзовый торшер и села на кровать с блокнотом в руках лицезреть мысли, собранные за этот продуктивный первый вечер.

Любой человек, взглянувший в твой блокнот и изучив его содержимое, вряд ли смог даже поверхностно понять, о чём велась речь. Содержимое было настолько разным, несвязанным и в то же время однородным, что даже психотерапевт и философ вряд ли смогли бы разобраться в этом. Но все они не стоили и твоего пальца — ты разобралась в этом блестяще. Это было для тебя не только просто, но ещё и в удовольствие. Материал на вступление к отчёту был набрал и предстоял его анализ и построение композиции. Налив себе чашку чая, ты одела очки, включила ноутбук и начала собирать план будущей работы. Буквы выстраивались одна за одной, слаженно и быстро, собираясь в ёмкий и в то же время краткий текст. Ты находилась в приподнятом настроении — прогулка по красивому городу сделала своё дело. Ты работала над текстом по заданию редакции, однако, из головы твоей никак не могла выйти парочка, которую видела на прибрежных скамейках. Они казались тебе венцом счастья — как можно не быть счастливым, живя в таком красивом городе и найдя там свою половинку? Ведь такую картину мы в каждой красивой мелодраме — и вид шикарный, и город там вылизан, а всё наше родное не то, что на фильм не тянет, так оно и в прибранном виде не стоит одной набережной этого городка. Тебе вдруг стало не по себе, разве ты не достойна того, чтобы в первый же день после приезда гулять в хорошей компании, развлекаясь, попивая коктейль? Разве должна ты уходить в работу от праздника и любви?

Весь следующий день прошёл в кропотливой и тяжёлой работе. Мы приехали на выставочный павильон, где должно было проходить мероприятие, проводящееся нашим клиентом. Распаковались и начали выбирать, с чего же нам начать. В нашу задачу входило снять подготовку к проведению крупной конференции. Небольшой фильм будет служить отчётом организации-заказчика перед своим начальством и заодно уйдёт в анналы истории, поскольку я слышал где-то, что конференция будет носить судьбоносный и ультра важный характер для некоторых социальных слоёв нашей страны. Поэтому прессы было много, как много было и молодых корреспондентов разных полов и сексуальных пристрастий. Они смотрели на нас, таскающих туда-сюда штатив с камерами, иногда и пластиковые рельсы, световые приборы. Думаю, что выглядели мы весьма жалко, и много раз я видел сочувствующие взгляды корреспондентов-девушек, и довольные взгляды ребят. Иногда казалось, что во всём этом нет смысла, что это лишь бесполезное перетягивание оборудования ради не очень-то и красивой картинки, ведь мало что-то интересного происходило вокруг. Тут и там собирали павильоны, налаживали свет, протягивали, подключали и соединяли километры кабеля. Не носи это мероприятие такой массовый характер, прессу бы сюда не пустили, потому что места, не смотря на большую площадь павильона, хватало на всех с трудом, а ведь рабочим ещё и нельзя было мешать.

В коротких перерывах я посматривал по сторонам, наблюдая за коллегами, но чаще, как и все мужчины, выискивал в толпе женщину, внимательно приглядываясь и изучая её поведение и повадки. Женщин среди журналистов, приехавших освещать этот саммит, было не мало, но все они отличались какой-то серостью внешнего вида и состояния души. Ни на одной из них я не мог сосредоточиться. Они, словно по сговору, оставили всю свою женственность и грацию в номерах своих гостиниц, и пришли в своём настоящем виде, ничем не отвлекая мужчин от работы да и не осложняя жизнь. Пока мы снимали длинный план, я с головой ушёл в думы о журналистской профессии. Мне казалось, что это люди совершенно другого пошиба, что мир они видят в каких-то своих цветах и подчиняются своим прописанным законам. При этом, об этих людях нельзя сказать ничего плохого — в их задачу входит собрать информацию, пропустить её через себя, дать ей качественную оценку и, подтасовав факты в нужном порядке, подать общественности. Любопытно, что они напишут о подготовке к саммиту, как и в каком свете будут приданы общественности организации-подрядчики, прорабы которых приезжают лишь иногда на место строительства на своих дорогих джипах. Не единожды я видел, как этот факт подмечают несколько «волков пера», видимо, этим прорабам попадёт после выпуска репортажей.

Мы наснимали некоторое количество материала. Осмотревшись, решили, что с этой стороны павильона планов более мы не наберём, и начали сворачивать аппаратуру. Приятно, когда вот так неожиданно, в самом разгаре, кончается рабочий день. Теперь придётся придумывать планы на вторую его часть, да так, чтобы использовать возможность изучить малознакомый город.

Ты решила второй свой день провести в павильоне, чтобы присмотреться, как идёт работа, какие масштабы у этой стройки. Все важные, даже мелкие факты, ты хотела отобразить в своём отчёте, и очень старалась не упустить шанс хорошо поработать. Тебе пока плохо виделся весь объём и охват работы — места, где надо будет побывать, с кем пообщаться. Но ты была уверена, что разберёшься в этом трудносплетении. К тому же, кругом столько журналистов, с кем-то из них можно выйти на контакт и работать сообща. Ты даже приметила несколько человек и собиралась в ближайшее время с ними познакомиться. Твой фотоаппарат был уже почти полон, но ты предусмотрительно взяла с собой ещё 2 накопителя. Ты сделала лишь несколько снимков павильона, всё остальное было занято фотографиями города — улицы, дома, проспекты, набережная, люди. Фотографии заката вводили тебя в странное состояние, когда о работе ты уже не вспоминала. Редкие моменты, когда работа отпускала полностью твои мысли. Сколько милых сюжетов проскакивало у тебя в голове при виде заходящего солнца, всё это нагоняло на тебя тревожные мысли.

Ты видела в павильоне не только журналистов и рабочих. Там были и «какие-то дяденьки», неимоверно дорого пахнущие и приехавшие на дорогущих машинах. Они старались держаться скромно, но от них так и веяло богатством и властью. И спокойствием. Среди коллег ты заметила несколько бригад, занимающихся видеосъёмкой. Всех их объединяло одно — они были жутко измотаны, но возбуждены. Они работали примерно в одном месте, если такой охват площади можно было назвать местом. Понятно, что снимать приходилось им одно и то же, и каждый разнил происходящее в кадре, как мог. Стоило бригаде рабочих выстроить какой-то мало-мальски интересный объект, или конструкцию, или же вывесить логотипы спонсоров, как бригады сразу принимались снимать это событие. Рассмотреть подробно лица этих людей не представлялось возможным с того расстояния, на котором ты находилась постоянно. Иногда ты спускалась в ниши, где они работали, но это было редко, потому что для тебя это место особого интереса не представляло.

* * *

Вечером тебе стало тоскливо. Желания общаться с коллегой и провести вечер в её компании тебя не прельщало, и ты решила, что лучше всего будет пройтись по вечерним улочкам города в поисках хорошего настроения в одиночестве. Прошлым вечером ты заметила в прибрежном сквере большое количество котов. Эти животные одним своим видом способны вызвать в тебе умиление. Да и что может быть приятнее тёплого, мохнатого кота, сидящего у тебя на руках и сладко урчащего в надежде поживиться чем-нибудь. Ты решила, что посетишь этот сквер и провести1 некоторое время в общении с милыми животными. А после, наверное, спустишься к пристани, любоваться закатом.

Мы знакомы с тобой давно, но никогда ранее не встречались. Мы жили слишком далеко друг от друга для того, чтобы эта чудесная встреча стала для нас доступной. Мы наслаждались каждым мгновением дружбы, когда они, эти мгновения, возникали у нас в недолгие минуты. Огромная разница во времени сильно мешала нам расслаблено болтать. Когда у меня наступало утро, твой день уже близился к закату. Когда же вечер начинался у меня, ты уже спала и ожидала нового дня. Ты всегда заранее знала, как приходит новый день в нашу страну. Ты всегда говорила, что утро хорошее, и я ждал хорошего утра следующего дня в своих краях. Мне нравилось слушать тебя, я очень любил с тобой разговаривать. Эти редкие минуты добрыми воспоминаниями остались во мне и греют меня в минуты грусти и печали. Ты всегда была добра ко мне, тебя было сложно представить говорящей гадости, или просто какие-то злые вещи. Я любил тебя. Любил тебя так, как можно любить человека, приносящего в твою жизнь радость, светлые чувства и часто повышающего тонус и настроение. Каждый человек ищет в спутнике то чистое, что будет делать счастливым его самого, каждый хочет, чтобы его спутник его только радовал, вызывал те самые чувства, совокупность которых мы привыкли называть любовью. Тебе это удавалось очень легко и просто, потому что ты никогда не думала о том, как добиться во мне хорошего, не пыталась понравиться мне. Я любил твой смех, твою смущённую улыбку и просто твой голос. Он, как чистый ручей, лился из динамиков гарнитуры, когда мы разговаривали с тобой и я всегда подолгу перед сном представлял, как ты выглядишь в жизни настоящей, без облака сетевой пыли и огромного расстояния между. Порой мне думалось, будь у меня одно неограниченное желание, на что бы я его использовал. И тут было очень много вариантов. Казалось бы — всё просто. Желай себе достатка во всём, и живи счастлива. И это был оптимум — но оптимум, это усечение каких-то личных интересов во рационализации своего нынешнего и будущего. А хотелось нынешнего. И хотелось больше, чем будущего. И тут нужно пригласить философа, чтобы разобраться, ведь настоящее, которое я сейчас желаю, есть потенциальное будущее.

Прогуливаясь по аллее, ты думала о том, как было бы чудесно встретиться сейчас и здесь со мной. Тебе было немного грустно от того, что ты не имела возможности поделиться со мной этим сейчас. А что было бы, будь у тебя такая возможность? Ты бы сидела в сквере на скамье и писала бы мне большое письмо, делясь самым сокровенным, выкладывая свои мысли и посвящая в то, что творится сейчас в тебе. И в письме этом ты давала бы интересные детали, подобно тому, как в фильме с помощью деталей делают перебивки из кадров антуража, природы, атмосферы и прочего. Ты представляла, как описываешь мне этот город, как чудесно здесь пахнет по утрам, особенно на пристани, как там кружат чайки и обязательно рассказала бы о закате. А какой здесь сквер… вот бы меня сейчас сюда, и чтобы весь мир застыл, словно в дымке. А что бы делали мы сейчас и здесь, будучи вместе? Этот вопрос не давал тебе покоя, ты просматривала в голове варианты развития события, куда мы пошли, чем бы могли заняться, какой бы я был на самом деле. Ты знала, что со мной интересно, и потому была уверена, что куда бы мы не пошли, то нам везде было бы хорошо. Будь то небольшое ретро-кафе в центре, или сквер, или набережная у водоёма.

Идя по аллее мимо сквера, мы шли с шефом и разговаривали. Если быть точнее, разговаривал в меня он, а мне приходилось делать вид, что я вникаю, кивая головой раз в несколько минут. Человек внимательный заметил бы непременно, что мысли мои давно и глубоко были направлены в другую сторону, совсем далеко от того места, куда сейчас их хотел направить мой начальник.

Ты относилась ко мне с нежным трепетом — это нельзя было назвать любовью в её классическом понимании. Наверное, это была романтическая дружба. Ты хорошо овладела искусством понимать свои чувства, поэтому для тебя никогда не было дилеммой, к кому как относиться. И я маячил на полочках твоего подсознания неким загадочным другом, отбрасывающим блики надежды, и который не мешал тебе жить, и к которому ты испытывала некоторые симпатии.

Прогуливаясь по аллее с шефом я думал о том, как было бы хорошо, если бы ему кто-нибудь позвонил и занял его надолго деловой беседой. Тогда у меня появилась бы чудесная возможность уловить тишину и целиком отдаться своим мыслям. Мои мысли питались волшебной атмосферой города, в котором я находился. Свет, который на него ложился. Придавал моменту некую артистичную загадочность — мне так хотелось вдруг поделиться с кем-то этой красотой.

Я жил внутри своего мира предпочтениями и тем, что меня волновало. В этот узкий круг я не впускал никого, потому что крайне отрицательно отношусь к тому, когда в меня начинают вникать и оставлять комментарии в тех постах моей души, которые для общественности не предназначены. Поэтому в этом тесном и закрытом от всех углу у меня мог находиться только тот человек, которому я могу довериться безгранично, которого могу посвятить в самые закрома меня, не боясь быть преданным и уколотым в спину. Конечно, доверять полностью даже самую малую часть себя было бы крайне непрактично и неразумно, потому что придают даже самые близкие люди, и не всегда делается это умышленно и со зла. На эти грабли я наступал на протяжении моей молодости несметное количество раз, и не хотелось проходить этот урок снова. Но жить в полной изоляции для меня тоже оказалось занятием непосильным, поэтому в купе моего самого «глубокого» я забронировал место для одной персоны.

Я шёл, медленно перебирая ногами, и, как всегда люблю делать, смотря под них. Дорога подо мной была ровной, но мне надо было скрыть от моего вынужденного собеседника, что я его не слушаю и не вникаю в предмет его речи. Я часто поддакивал, или вставлял разные реакции, например, удивление, или отвращение, но если бы меня попросили повторить последнюю сказанную им фразу, я бы не смог этого сделать. Карманы моих голубых джинсов по краям уже покрылись бахромой, я часто совал в них руки. Ботинки, асфальт, лето и вечерний город — ну как такое может оставить нормального человека без нотки романтических размышлений.

Я думал, что сейчас мне нужна была совсем другая компания. И конечно, я мечтал, чтобы рядом со мной сейчас шла именно ты. Ты бы была в юбке, или сарафане, потому что погода была тёплая, и ела бы мороженое, которое я бы тебе купил. А я рассказывал бы тебе, как на работе у нас был произошёл какой-то интересный казус. Ты бы рассказала мне что-то интересное или о себе, или о работе, мы бы смеялись… да и чёрт подери, нам столько было бы сказать друг другу. Ты бы украдкой рассматривала меня, как я выгляжу, как стараюсь спрятать неспортивный живот, как смотрю постоянно под ноги и смущаюсь от взглядов окружающих, как незаметно изучаю тебя. Я бы смотрел на тебя, редко и незаметно, потому что делать это открыто было бы не очень красиво. Я бы смотрел на твою походку, для меня эта мелочь имела всегда большое значение. Я не могу сказать, почему именно, но у каждого человека она уникальная и наблюдать за ней одно удовольствие. Мы прошлись бы по общим знакомым, поострили бы над привычками и повадками каждого из них, потому что это святое.

Любая встреча, любое событие влечёт за собой результат, оставляемый внутри нас, в нашем сердце. Как и любое действие, оно должно было к чему-то привести, к какой-то развязке, как окончанию. Думать об окончании мне не хотелось, потому что хотеть оканчивать такое, даже в мечтах, было бы ужасно нечестно по отношению к себе. На то они и мечты, чтобы в них было всё отборное и вызывающее только положительные эмоции, и чтобы их всегда хотелось. Мы остановились и подошли к парапету у набережной. Закат снова и снова обжигал моё возбуждённое сердце и не давал забыться. Люди стояли повсюду у парапетов и перил и смотрели в одну сторону где-то недалеко слышался шум машин, кричали чайки. Из лаунж-кафе на берегу слышалась негромкая спокойная музыка, заставляя весь окружающий мир тонуть в чиллауте. Мы не заметили, как сзади нас, вся в думах и смотря в сторону прошла молодая девушка с сумкой на плече, в которой лежали ручка и блокнот.