Идеальный инструмент

Я подхожу к стальному чану и вглядываюсь в прозрачную маслянистую жидкость. Под слоем хладагента мигает синими и зелеными диодами новый сервер — один из самых мощных в мире, способный обрабатывать экзабайты данных с производительностью в сотни петафлопс. Он стоит бешеных денег, но я могу себе позволить такую роскошь. Я умею находить закономерности в больших массивах несвязанных на первый взгляд данных. В современном информационном мире я знаю про людей почти все.

Знаю, что покупатели противоскользящих ковриков под мебель педантично платят по кредитным счетам, в отличие от людей, предпочитающих царапать ламинат. Знаю, что женщины предпочитают покупать лосьоны для тела без отдушек на первых неделях беременности и начинаю предлагать соответствующую рекламу раньше, чем будущий отец успевает догадаться о грядущих переменах. Знаю миллион подобных фактов и умею продавать информацию компаниям, заинтересованным в индивидуальном маркетинге, изучении клиентов, социальных и политических тенденций. Мне не хватает финального элемента для получения абсолютной власти над всеми данными в безграничном информационном пространстве.

В серверной непривычная ватная тишина. Иммерсионный суперкомпьютер работает беззвучно, как человеческий мозг.

Сегодня я ищу идеальную статистическую закономерность в личных целях. Медленно подхожу к видеостене, в черной рамке центрального дисплея высвечивается фотография и краткая биография. Время знакомства.

Её зовут Мона Вэй. Я изучал корреляции в области социальных и психологических девиаций ровно год, чтобы найти её. Последний инструмент.

Тринадцать месяцев назад Мона потеряла нижние конечности и мужа в автокатастрофе по вине дочки сенатора. Я даже помню заголовки, которыми пестрели все новостные порталы — громкая была история. Суд приговорил сенаторскую дочку к двум годам условно и выплате компенсации пострадавшей.

Социально-статистическая модель на основе анализа доступных данных утверждает, что с тех пор вдова Вэй живет исключительно в Сети и только ненавистью.

Мона работает в подполье — с блеском обходит этическую киберзащиту. Последнее достижение технологий в сфере безопасности, абсолютно непреодолимая стена для компьютеров, не имеющих представления о гуманизме и потому неспособных разграничить жестокость и милосердие. Классические хакеры с шаблонными алгоритмами выходят в отставку на поле смутной морали.

Мона Вэй виртуозно играет нравственностью. В глубине души вдова романтизирует жестокость, преклоняется перед агрессией и мечтает о смерти. Не только для себя. Violence Fetish.

***

Привычно обхожу защиту стандартного электронного замка, попадаю в темную тесную квартиру. Воздух спертый, пахнет пылью, шумят традиционные кулеры дешевых вычислительных машин. В дверном проеме справа появляется высокая темноволосая девушка с безукоризненной фигурой и безжизненным взглядом.

Некоторое время я молча изучаю выцветшие обои и белесую, как у затворника, кожу вдовы.

— Что вам нужно? — во второй раз спрашивает мисс Вэй с механическими интонациями глубоко уставшего человека, — Кто вас нанял?

Без объяснений прохожу в комнату, Мона следует за мной, обходит справа и смотрит в глаза.

— Это моя квартира. Убирайтесь, — заявляет она, в голосе появляются первые нервозные нотки. Молча наблюдаю. Я знаю, что Мона пытается сдвинуться с места, но ничего не выходит. Перехватить управление киберпротезами у дилетанта просто, как hello world, и сейчас ноги Моны подчиняются мне.

— Сядь, — говорю я. — Раздвинь.

Послушные, совершенные, ненастоящие ноги раздвигаются на шестьдесят градусов, обнажая черное кружевное белье. Во взгляде Моны наконец-то загорается естественная, живая ненависть и она говорит свистящим шепотом:

— Пошел ты...

Контролировать ноги мисс Вэй уже не пытается, ждет продолжения и тяжело дышит.

— Иди за мной, — приказываю я. — Предлагаю пожизненную сделку. У меня есть то, о чем ты мечтаешь.

— Она не бывает в Сети, — хрипло возражает вдова. — А в реале её не достать. Думаешь, я не пыталась?

— У меня свои методы, — усмехаюсь я, киберпротезы сдвигаются и несут Мону к дверному проему. Дальше она идет сама.

***

Мона заходит в светлую комнату с двумя оборудованными для виртуальной реальности креслами. К правому привязана дочь сенатора, рот жертвы заклеен скотчем.

Вдова оборачивается ко мне, во взгляде — обещание. Не нужно объяснять условия, она согласна на любую сделку.

— Можно? — спрашивает Мона.

— Убьешь её в киберпространстве, — инструктирую я. — Дойдешь до конца этапа, наберешь код "int 20h" и тогда изменения будут сохранены в реальности.

— Поняла, — отвечает Мона, садится в кресло и с привычной четкостью пристегивает датчики виртуального пространства.

На симуляторе запущен Doom, я люблю классику и знаю, что Мона разделяет мое чувство. Она выбирает уровень сложности "Ultra-Violence" и совершает первое убийство, пока еще моба. Смотреть на то, как играет вдова — наслаждение чистое, почти эротическое. Мона проходила первый уровень сотни раз, и сейчас она не допускает лишних движений и тратит ровно по одному патрону на каждого противника. Металлические капли прошивают левый глаз с механической точностью, и вдова не оборачивается.

Умница, крошка, — думаю я про статистическую модель и про Мону. Про них обеих, про кибергибрид с человеческим мозгом и машинной исполнительностью.

Перед последней желтой дверью с серым узором микросхем вдова останавливается, переводит дыхание и выпивает горькую жидкость из синей бутылки. Затем прикладывает ладони и заходит внутрь.

Дочь сенатора привязана спиной ко входу, и Мона нарочито неторопливо достает бензопилу и обходит жертву справа. Когда все заканчивается, бетонный пол виртуальной пыточной склизкий от крови. Мона подходит к стене и набирает код.

Int 20h.

Я уже говорил, что люблю классику? Окончательное прерывание ассемблера, завершение программы, передача управления родительскому процессу. Терминальный сигнал.

Смертельный электрический импульс поражает мозг дочери сенатора на соседнем кресле одновременно с нажатием клавиши "ввод". Мона открывает глаза, снимает датчики и проходит к жертве убедиться, что месть завершена навсегда. Грудь вдовы вздымается, как будто она в реальности пробежала несколько километров, уворачиваясь от огненных шаров. Мона всё еще сжимает в правой руке рукоятку отсутствующей бензопилы и похожа на свою тёзку из легендарного Макса Пэйна.

В паху тяжелеет. Когда мисс Вэй поворачивается, я жестом приказываю раздеться, и она подчиняется.

***

Мона знает, что точка невозврата осталась позади. Она беспрекословно садится в кресло виртуальной реальности и надевает датчики. Hurt me plenty. Осталось сыграть последнюю партию — роль жертвы. В конце этапа мисс Вэй сама вводит окровавленными пальцами терминальный сигнал, и я осторожно перекладываю неподвижное тело в чан с прозрачной маслянистой жидкостью. Губы вдовы прижимаются к серверу в последнем поцелуе, когда я соединяю мозг женщины с вычислительной машиной.

Теперь у меня есть инструмент для преодоления последнего рубежа киберзащиты. Могущество абсолютно.