К 25-летию Конституционной ночи

К 25-летию Конституционной ночи

Ровно пятнадцать лет назад Конституционной ночи на Украине, в которой я принимал участие, исполнилось десять лет. И что-то меня надоумило написать об этом воспоминания. Причём, не для газеты или журнала, а напрямую — для интернета (тогда в 2006 слово «Интернет» писалось ещё с заглавной буквы, что уже в то время было, на мой взгляд неправильно).

Интернет, я воспринимал тогда, как нечто несерьёзное, как довесок к печатным СМИ. Приятный конечно, довесок, но не слишком значимый.

Хотя размещать свои произведения в интернете я стал ещё с начала 2003 года, а в 2004 у журнала «Твоё время», который я тогда возглавлял появился свой сайт, где размещались в том числе и мои статьи. Но тем не менее интернет в то время был далеко не у всех и главными я считал именно печатные СМИ. К 10-летию украинской Конституции я уже работал главным редактором журнала «Время Z». Ежемесячный, по задумке, журнал выходил с задержкой. Статьи тщательно готовились, вычитывались автором, потом главным редактором, который принимал решение о публикации, потом редактором, потом литературным редактором и снова автором, насчёт согласия с возможными правками.

А решение писать о Конституции я принял спонтанно. Чуть ли не в день её десятилетия. В журнал бы статья не успела, пристраивать её в какую-нибудь газету тоже не было времени. Поэтому я решил писать сразу для интернета. Разумеется, в интернете к лету 2006-го была уже масса моих статей. Но писал-то я их для печатных СМИ, а в Сеть они попадали потом, как приятный бонус. А тут сразу — написал, разместил и уже отклики читателей идут.

Разместил я ту статью на трёх сайтах. Все живы и через пятнадцать лет, правда на одном из-за переноса сайта на новый сервер эта моя статья исчезла, как и много других, моих и не только.

Надо сказать, что те мои воспоминания в печать всё же попали. Несколько лет спустя мне принесли еженедельник «Аргументы недели» № 25 (135) от 23-29 июня 2011 года, где была перепечатана часть моей статьи пятилетней давности с указанием имени автора. Потом я встречал ещё несколько упоминаний об этих мемуарах, как в печатных СМИ, так и в интернет-публикациях.

К чему это длинное предисловие? А к тому, что в 2011 году уже к пятнадцатилетию Конституции я написал ещё одни воспоминания и разместил их в интернете. Причём я принципиально не перечитывал старые воспоминания, чтобы посмотреть, как работает человеческая память. Я писал всё по новой. Потом конечно перечитал и сравнил. И решил продолжить писать для интернета воспоминания о Конституционной ночи к её круглым датам раз в пять лет именно для того, чтобы проверять работу памяти, принципиально не заглядывая во время работы в старые воспоминания. Проверить, что я помню, а что уже забыл.

Если бы не то обещание, я бы не стал писать дальше. Между 2011 и 2016 на Украине произошли печально-известные события и старые воспоминания стали неактуальны. Но, памятуя обещание 2011 года, я скрепя сердце, всё же написал воспоминания к двадцатилетию Конституции и разместил их в интернете в 2016-м. Это были уже третьи воспоминания об одном и том же событии.

И вот я в 2021 году пишу четвёртые — к 25-летию Конституционной ночи. Правило моё то же — не заглядывать в старые воспоминания, как вроде их нет, писать всё по новой, а потом, если будет желание — сравнить. Также стараюсь не пользоваться посторонними источниками информации, разве что уточнить имя того или иного человека, которого упоминаю. Это для того, чтобы чужие воспоминания не накладывали отпечаток на мои.

Итак — принятие Конституции 28.06.1996 было результатом надолго затянувшегося политического кризиса, вызванного противостоянием исполнительной и законодательной власти, президента и парламента, Л.Д. Кучны и А.А. Мороза. У наших ближайших соседей примерно в это же время тоже происходил подобный процесс, но для парламентов всё закончилось печальнее — в России президент парламент расстрелял, в Белоруссии — разогнал.

Президент Украины хотел все властные полномочия перетянуть на себя, парламент сопротивлялся ему как мог. В силу специфики власти исполнительная, в таких случаях, обычно сильнее законодательной ветви. Нападал именно президент Кучма. Хотя надо сказать, что после того, как в августе 1991 Компартия Украины лишилась власти — должности президента в республике ещё не было. Президент появится лишь в декабре этого года, поэтому в отсутствии президентской власти парламент оставшись за главного (он был тогда популярнее Кабмина) перетянул на себя множество несвойственных законодательной власти функций, включая такую экзотику, как командование Нацгвардией. Но излишние полномочия были ко времени принятия Конституции уже фактически отобраны, речь шла о противостоянии кучмовской диктатуре.

Кстати, когда Запад не дал Кучме удерживать власть пожизненно, Леонид Данилович начал лихорадочно сбрасывать властные полномочия, чтобы преемнику досталось меньше. Но это уже тема отдельного разговора.

Кучма заставил Мороза подписать в 1995 году, так называемый Конституционный договор, так как старая Конституция УССР 1978 года, Кучму видите ли не устраивала, хотя к тому времени, она была кардинально модернизирована. По этому договору, даже премьера президент назначал без согласия парламента (в Конституции 1996 парламент вернул себе функцию утверждения, предложенного президентом главы правительства).

Однако Конституционный договор был заключён на короткое время, а в проекте Конституции каждая из сторон пыталась, как говорится, перетянуть одеяло на свою сторону. Тем более, что в составе парламента было много депутатов-кучмистов, которые яростно отстаивали интересы президента. Парламент в таких условиях принять Основной закон явно не мог. Президент хотел разогнать Верховный Совет и протащить через референдум угодный ему проект Конституции. Казалось так и произойдёт. Глава администрации президента Дмитрий Табачник заявил по этому поводу, что «матч состоится при любой погоде». Почти никто не сомневался в роспуске Верховного Совета Украины и новых досрочных выборах. В такой напряжённой обстановке началась сессия 27 июня 1996 года. Увы! Ошибся Дмитрий Владимирович — не состоялся тот матч, парламент не был распущен. Депутаты, чтобы не терять насиженных мест пошли на все мыслимые и немыслимые компромиссы. Я принадлежал к числу тех депутатов, кто не голосовал за Конституцию, поэтому могу писать об этом в открытую.

Одна из причин того, что мы сидели всю ночь, была боязнь спикера, что кучмисты больше не зарегистрируются и у этого парламента больше не будет кворума, он не никогда сможет открыть заседание, до самого роспуска. Кучма и Табачник плохо руководили своими депутатами, поэтому некоторые из них по ошибке (а может и сознательно, чтобы не терять мест в парламенте) зарегистрировались 27.06.1996.

Была информация, что больше такой ошибки они не повторят. Хотя пришли не все. Не было ряда депутатов-совместителей, в том числе министров. Помню вопросы в зале к Евгению Марчуку, недавно уволенному Кучмой с поста главы правительства. Евгения Кирилловича спрашивали, почему нет ряда министров, Марчук сказал, что-сам-то он пришёл, а за других уже не отвечает.

Больше всего дебатов вызывали статьи языке и Крыме. Мороз очень долго искал компромисс между этими двумя позициями, чтобы одна из сторон уступила в одном месте, за счёт уступок другой в другом месте.

Я и моя фракция (КПУ) выступали за государственный статус как украинского, так и русского языка на Украине. Русский, между прочим, хоть не стал государственным, но получил всё же особый статус. Так как 10-я статья Конституции Украины, которая указывает на украинский язык, как на государственный, вместе с тем определяет особый статус русского языка, так как он единственный (кроме украинского), из языков на которых общаются граждане Украины упомянут в Конституции: «В Украине гарантируется свободное развитие, использование и защита русского, других языков национальных меньшинств Украины».

Сейчас эта статья Конституции не выполняется.

Хотя спорных статей было много. Начиная с самой преамбулы — как писать «народ Украины» или «украинский народ»? Наша фракция отстаивала «народ Украины», а наши оппоненты — «украинский народ» и предлагали пройти к находящемуся неподалёку советскому памятнику генералу Ватутину, где написано: «Герою Советского Союза генералу Ватутину от украинского народа».

У нас во фракции работы была построена так, что ряд конкретных товарищей занимались определёнными вопросами. Раз в неделю (вначале в понедельник вечером, потом во вторник утром) было заседание фракции и после обсуждения докладов этих товарищей вся фракция решала, как голосовать по тому или иному вопросу. Обычно соглашались с предложением ответственного за то или иное направление.

Как человек, который до депутатства работал редактором телекомпании (Луга-ТВ в Луганске), я в парламенте отвечал за телевидение, радиовещание и зарождающийся тогда интернет, как председатель подкомиссии (позже подкомитета) по аудиовизуальным СМИ, а также как руководитель Временной следственной комиссии по изучению ситуации в телерадиоинформационном пространстве Украины. Поэтому во время Конституционной ночи мне и моему заместителю по Следственной комиссии депутату Владимиру Алексееву важно было забить в Конституцию позиции касающиеся телевидения и радиовещания. В проект их ввести не удалось и поэтому их проводили с голоса в сессионном зале в ночь с 27 на 28 июня 1996.

Например, нам удалось добиться, чтобы президент и парламент каждый назначали свою четвёрку членов Национального совета Украины по телевидению и радиовещанию. Более сложную предыдущую процедуру (когда президент и председатель парламента предлагают по четыре человека, а парламент утверждает всех) прописать не удалось в той суете, да и невозможно это было. На сам факт того, что Нацсовет по телерадиовещанию как орган оказался прописан в Конституции — означал большую победу тогда. Президент хотел ликвидировать этот орган и всё отдать на откуп назначаемым им чиновникам.

Между прочим, через неполных три года, в 1999 мне пришлось не только стать членом Нацсовета, но и возглавить его. Во время выборов мы защищали оппозиционные СМИ. Дошло до того, что Кучма не назначил свою четвёрку, чтобы лишить нас кворума и блокировать работу Нацсовета. Но мы, опираясь на обширные полномочия члена Нацсовета, помощь нашего аппарата, провели большую работу и не допустили закрытия оппозиционных телерадиоорганизаций. Сейчас Нацсовет стал не защитником СМИ, а сам устраивает гонения, но я говорю о том, что было больше двадцати лет назад. Без Нацсовета гонениями от имени президента занимался бы другой орган. А так у оппозиции была хоть какая-то гипотетическая возможность попасть туда. Чем, повторюсь, я сам воспользовался в 1999.

Хотели мы прописать в полномочиях парламента также право утверждения руководителей Национальных теле— и радиокомпаний (чтоб президент их предлагал, а парламент утверждал). Я как-то даже закон, соответствующий провёл через парламент, но Кучма наложил на него вето. Во время Конституционной ночи ввести эти положения в Конституцию не удалось, поэтому мы с Алексеевым продавили запасной вариант — парламент утверждает назначаемого президентом председателя Гостелерадио.

Так Гостелерадио стал конституционным органом, хотя до этого мы сами хотели его ликвидировать как лишнюю надстройку над теле— и радиокомпаниями.

С Гостелерадио, между прочим произошёл небольшой казус. Позже Кучма решил расширить полномочия этого органа и поручил ему кроме телерадиовещания (которым Гостелерадио особо не занимался — общенациональные компании управлялись из администрации президента, а областные — из обладминистраций — вот уж и правда лишняя надстройка) так вот, Кучма расширил права Гостелерадио на печатные СМИ и книгоиздание. Поэтому переименовал его в Государственный комитет информационной политики, телевидения и радиовещания. Но оппозиционные депутаты оспорили это в Конституционном суде на том основании, что в Конституции прописано другое название этого органа и его нельзя менять без изменения Конституции. Поэтому в 2003 году эта структура вернулась к старому названию — Государственный комитет телевидения и радиовещания Украины. Но Гостелерадио продолжал выполнять функции контроля за печатными СМИ и книгоизданием. Например, свой журнал «Время Z» мне в 2005 году пришлось регистрировать именно в Гостелерадио. Позже регистрацию печатных СМИ всё же передали в Минюст, но контроль за книгоизданием у Гостелерадио остался. Именно Гостелерадио запретил в 2018 ввозить на Украину аж две мои книги.

Получается я сам пострадал от структуры к созданию которой был причастен. Конечно — это шутка. Дело не в структуре, а в общей политике. Не Гостелерадио, так Госкнига какая-нибудь запрещала бы, или Госиздат, Гослит, Госполит или ещё что-то в этом роде.

Понятно, что наша фракция в Конституционную ночь отстаивала сохранение в новой Конституции в полном объёме прав трудящихся, записанных в старой Конституции. Когда этого не удалось, а также по ряду других причин мы решили не голосовать за Конституцию.

Но как бы там ни было, выскажу здесь крамольную мысль — Конституция — это не о правах человека. Они попали туда в качестве бонуса. Приятного, нужного, важного, но всё же бонуса. Изначально документы похожие на Конституцию появились как письменный результат компромисса между разными правящими кланами. Например, Великая хартия вольностей, составленная в Англии в 2015 году, это некий компромисс между королём и враждующими с ним баронами. А французская Хартия 1814 года, это некий компромисс между французской наполеоновской знатью и старой дореволюционной знатью, вернувшейся из эмиграции с Людовиком XVIII. И тот и другой акт давал определённые минимальные гарантии в той или иной области и людям, не принадлежащим к знати. Но главный смысл Конституции в распределении властных полномочий. Она потому и выше простого закона, что её не должна иметь возможность отменить ни одна из договаривающихся сторон. По крайней мере, Конституцию гораздо трудней изменить, чем простой закон. В условиях Украины, да и многих других современных стран, смысл Конституции в том, чтобы регулировать права парламента, с одной стороны, президента — с другой и местных элит — с третьей.

Разумеется, в современных Конституциях прописаны и права простых граждан. Но именно простым гражданам очень проблематично отстаивать свои права в случае их нарушения. Вы когда-нибудь пробовали судиться с органом государственной власти? Если пробовали, то знаете, как это трудно, сколько времени и денег надо потратить. Если вы не пенсионер, который обладает определённым досугом и какими-то минимальными средствами, то вряд ли вы сумеете выиграть подобный процесс. Вы просто не сможете потратить на судебные заседания несколько лет своей жизни, массу денег, при том, что суды всех уровней вы скорей всего проиграете. Я как-то пробовал судиться с парламентом в 2005 году. Судьи просто мухлевали, практически в открытую, так как чувствовали свою безнаказанность. Судится с госорганами могут только богатые люди, которые в состоянии поручить ведение тяжбы профессиональным юристам.

Но совсем другое дело, если нарушаются прописанные в Конституции права президента, парламента или региональных элит. У них есть гораздо большие возможностей отстаивать свои интересы. Не всегда это удаётся, но тем не менее главное в Конституции 1996 года было то, что прописали механизм взаимодействия президента и парламента. Плюс к этому всё остальное.

Понятно, что первым нарушать стал Кучма. Помню проведёшь закон через парламент, а президент наложит вето; преодолеешь вето, а президент всё равно закон не подписывает. Хоть обязан — но не подписывает. А механизм вступления в силу закона без подписи президента прописан тогда не был. Ну и что ты тут сделаешь? А ведь это лишь одно, совершенно незначительное на фоне других, нарушение.

Тем не менее, когда мы по пунктам голосовали Конституцию в ту памятную ночь, у меня было такое чувство, что мы разрабатываем какой-то механизм. Механизм взаимодействия ветвей власти.

Ночь прошла бурно. От того, что не спал, от выкуренных сигарет и выпитого кофе, мне стало весело. И как я видел по окружающим — не только мне. Вообще зал украинского парламента имеет какую-то нездоровую истеричную ауру. В Конституционную ночь я почувствовал это отчётливее чем раньше.

Помню, как депутат Мусияка просил поддержать Конституцию потому, что у него наступил День рождения и ему пятьдесят лет — юбилей. Все его поздравляли, но от своих позиций никто не отказывался. Да и сам Виктор Лаврентьевич это предлагал скорее в шутку. Позже я узнал, что тогда был День рождения у ещё одного депутата — Владимира Мухина, но у того не круглая дата. Именинником был и Александр Лавринович, но тот, по-моему, на заседании отсутствовал (за точность этих сведений не ручаюсь), хотя у него тоже была круглая дата — 40 лет.

Правда после принятия Конституции больше всех поздравляли Михаила Сироту, который докладывал её текст с парламентской трибуны.

Я не голосовал за Конституцию, правда и не проголосовал против, а воздержался. Просто я ориентировался по моим соседям, членам фракции — пришел с перекура, а они голосуют «за». «Неужели руководители фракции дали новую команду?» — подумал я, но голосовать «за» не стал, а воздержался. Оказывается, эти два товарища решили покинуть фракцию, но об этом никому не говорили. Они ушли в ближайшие дни. И невольно подставили меня. Мне пришлось потом объясняться у руководителя КПУ П.Н. Симоненко.

Хотя в целом Конституция получилась нормальная на фоне множества других.

Другое дело, что она во многом не исполнялась. Но это уже тема отдельного разговора.

Под утро пришёл Кучма и предложил пропить в честь принятия Основного закона деньги, запланированные на референдум. Так как я и моя фракция не голосовали за Конституцию, отмечать её не стали. Поэтому выпивали кучмисты без нас.

Также Кучма предложил наградить нас орденами. Помню, я и ещё несколько депутатов писали отказ от этого, что было напечатано в газете «Коммунист».

Правда я не отказался сфотографироваться вместе с большинством депутатов на выходе из здания парламента в то памятное утро.

Светило солнце. Настроение было бодрое. Я понял, что в этот день уже не засну, поэтому направился в свой рабочий кабинет, который тогда находился не в здании парламента, а неподалёку — на площади Леси Украинки 1.

Сергей Аксёненко, народный депутат Украины второго созыва, участник Конституционной ночи

Приложения:

1.Статья Аксёненко С.И. 2016-го года к 20-летию принятия Конституции: «К 20-летию Конституционной ночи. Воспоминания участника».

2.Статья Аксёненко С.И. 2011-го года к 15-летию принятия Конституции: «Конституционная ночь в Украине, глазами её участника».

3.Статья Аксёненко С.И. 2006-го года к 10-летию принятия Конституции: «Как мы принимали Конституцию Украины».

Приложение№ 1.

К 20-летию «Конституционной ночи». Воспоминания участника

Получилось так, что я десять лет тому назад написал воспоминания к 10-летию со дня принятия Конституции Украины, как непосредственный участник «Конституционной ночи». Статья называлась «Как мы принимали Конституцию Украины».

Через пять лет, написал статью к 15-летию со дня принятия Конституции. Называлась эта статья «Конституционная ночь в Украине, глазами её участника».

Причём, когда писал, я не перечитывал работу 5-летней давности. Вспоминал по новой.

Тогда же решил, что через 5 лет напишу ещё одну. Причём не буду перечитывать две предыдущие. Писал сразу для интернета, в отличие от многих других работ. Хотя позже мне приносили газеты, где перепечатывались мои воспоминания, но я в этом печатании участия не принимал. Газеты брали материал из интернета, против чего я, собственно, не возражал.

Тем не менее, уже самому было интересно сравнить мемуары и посмотреть, как работает человеческая память по мере удаления от события.

После того, что произошло на Украине в последние годы, писать на такую тему расхотелось. Но всё же традиция уже начата и мне не хочется от неё отказываться. Наверное, не стоит указывать, что, работая над этой статьёй, я не перечитывал те, что писал 5 и 10 лет назад, чтобы они не оказывали влияния на «чистоту» моих сегодняшних воспоминаний. Те статьи я, конечно, перечитаю, но только после того, как размещу в интернете эту работу.

Итак. Принятию Конституции предшествовал очередной политический кризис. Противостояние президента Л.Д. Кучмы и парламента, возглавляемого А.А. Морозом, достигло своего пика. Кучма шёл на резкое увеличение полномочий президента. Это потом, в начале нулевых годов XXI века, он начал ратовать за сокращение полномочий президента, когда понял, что президентом он не будет вечно. А тогда, в девяностых годах ХХ века, Кучма постоянно усиливал президентскую власть за счёт ослабления власти парламента. Верховный Совет, понятное дело, сопротивлялся этому.

Сразу поясню почему здесь я употребляю термин «Верховный Совет Украины». Пояснение это прямым образом связано с темой статьи. Дело в том, что только после принятия Конституции название украинского парламента не переводится, по аналогии с Бундестагом, Конгрессом, Хуралом, Альтингом. А до того переводилось. Поэтому до 28 июня 1996 года на русском языке украинский парламент грамотно будет именовать «Верховный Совет Украины», а после — «Верховная Рада Украины».

Сейчас уже стало ясно, что в противостоянии законодательной и исполнительной ветвей власти на Украине был виноват не только Кучма, но и Мороз. Хотя понял я это позже, после всех тех политических кульбитов, которые Александр Мороз совершил за время своей карьеры. Александр Александрович имеет одно уникальное качество. В публичных выступлениях и, особенно, при непосредственном общении он демонстрирует солидность и искренность одновременно. Чего начисто лишён Леонид Данилович. Я общался с обоими и могу подтвердить это. И мне было не понято, почему, до того преданные Морозу люди постоянно уходят от него. Потом стало ясно, что искренность Мороза всего лишь умело надетая маска. И в том, что от него уходят соратники, обычно виноват он сам. Мороз умеет вовремя «кинуть» любого соратника, не говоря уже об остальных, как только ему это станет выгодно. До поры до времени ему это всё сходило с рук. Но, как говорится «сколько верёвочке ни виться…».

Поэтому, я вполне верю словам Кучмы, о чём узнал много позже, что в 1994 году у них была договорённость с Морозом, что депутаты, на которых имеет влияние Леонид Данилович поддерживают Александра Александровича во время выборов председателя парламента, а Мороз со своей Социалистической партией поддерживает Кучму на президентских выборах, которые состоялись в том же 1994 году. Кучма свою часть договорённости выполнил, когда его депутаты поддержали Мороза, а Мороз — не выполнил. Он не только выдвинул свою кандидатуру на выборах президента, но не пройдя во второй тур, поддержал не Кучму, а действующего на то время президента Л.М. Кравчука. Понятно, что такое поведение не только осложнило отношения Кучмы, с Морозом, но и президента с парламентом.

Но с другой стороны поддерживая Мороза, мы боролись против установления президентской диктатуры на Украине, по сути, отстаивали парламентскую республику.

Два года прошли в непрерывной борьбе. Кучме удалось добиться заключения Конституционного соглашения, усилив президентскую власть. Но все понимали, что это временная мера. Основная борьба развернётся за Конституцию, которую собирались поменять после развала Советского Союза, так как политическое руководство тогдашней Украины решило, что для независимой страны не подходит Конституция УССР. Была создана Конституционная комиссия, которую возглавил М.Д. Сирота. Михаил Дмитриевич погиб в ДТП 25.08.2008 в 52 года от роду. В эту комиссию были делегированы представители всех фракций и групп парламента, с тем чтобы согласовать взаимоприемлемый проект Конституции.

Я не входил в Комиссию Сироты. В парламенте я отвечал за телевидение и радиовещание, возглавляя с 1994 года соответствующую подкомиссию, в комиссии по СМИ. Дело в том, что после избрания народным депутатом Украины, я насколько мне известно, был единственным из тогдашнего состава парламента кто работал в реальном телевидении, я был редактором телекомпании. До того, работал корреспондентом газеты, поэтому после избрания депутатом записался в комиссию по СМИ. Кстати, после принятия Конституции постоянные комиссии были переименованы в комитеты, а подкомиссии, соответственно, в подкомитеты. В 1995 я стал также председателем Временной следственной комиссии по изучению ситуации в телерадиоинформационном пространстве Украины, которая была создана для того, чтобы помешать президенту подмять под себя телерадиоинформационное пространство страны, а также противодействовать разворовыванию частот и мощностей телерадиовещания. Кстати, временные комиссии после принятия Конституции не были переименованы в комитеты.

Понятно, что такая важная отрасль, как телевидение и радиовещание постоянно находилось центре событий и текст Конституции мог очень сильно повлиять на расстановку сил в отрасли. Поэтому я приложил максимум усилий, чтобы те ограничения президентской власти, которые до этого мне удалось вставить в законы Украины (преодолевая вето президента), попали и в Конституцию, в противном случае всё что есть в законах, но противоречит Конституции автоматически отменялось.

Надо было прописать порядок назначения руководителей национальных теле— и радиокомпаний. Я предлагал, чтобы их назначал не единолично президент, а только через утверждение парламентом. То же касалось и членов Национального совета Украины по телевидению и радиовещанию, организации, которую я создавал с парламентской трибуны в 1994 году и возглавлял в 1999-2000 гг. А вот Гостелерадио Украины мы вообще собирались ликвидировать, как лишнюю настройку над национальными теле— и радиокомпаниями. Забегая вперёд скажу, что не всё получилось. Наши предложения не прошли в комиссии, и мы их вставляли в текст Конституции во время «Конституционной ночи». Так, например, раньше по закону — президент и глава парламента предлагали каждый по 4 члена Нацсовета по ТВ и РВ, а потом парламент утверждал всех восьмерых. Это закрепить не удалось. Но удалось прописать то, что состав Нацсовета формируется на паритетных началах — 4 человека от президента, 4 — от парламента. Только президентская «четвёрка», в отличие от того, что было раньше, не проходит утверждения парламентом. Но и это достижение. По нашим данным президент в то время хотел вообще ликвидировать Нацсовет по ТВ и РВ, предав его функции Гостелерадио. То есть отдать распределение частот в руки им же назначаемого чиновника, устранив парламент полностью от этого процесса. А в то время большинство частот были государственными, и битва по их перераспределению была ещё впереди.

Благодаря тому, что упоминание о Нацсовете по ТВ и РВ попало в текст Конституции президент уже не мог ликвидировать этот орган, хотя на практике, обычно действующий президент получал большинство, так как кроме своей «четвёрки» имел назначенцев и от контролируемых им фракций парламента. Но мы прописали в закон требования кворума на заседании Нацсовета — 6 человек, так что у меньшинства была возможность сорвать кворум и не допустить принятие того или иного решения выгодного исполнительной власти.

Что касается Государственного комитета телевидения и радиовещания (Гостелерадио), то в Конституцию он попал случайно. Поначалу мы хотели прописать Национальные теле— и радиокомпании, с тем, чтобы их руководители назначались президентом, но утверждались парламентом. В хаосе Конституционной ночи это провести не удалось, тогда использовали запасной вариант, этот порядок назначения применили по отношению к Гостелерадио. Председателя Государственного комитета телевидения и радиовещания назначат президент, но утверждает это назначение парламент. Таким образом орган, который мы собирались ликвидировать, оказался прописан в тексте Конституции. А таких органов власти немного, которые прописаны в Основном Законе. Поэтому и ликвидировать их нельзя без изменения Конституции.

В связи с этим случился один казус. Так как Национальной телекомпанией и Национальной радиокомпанией Администрация президента управляла напрямую, минуя посредство Гостелерадио, а областные (региональные) государственные телерадиокомпании управлялись администрациями соответствующих регионов, а негосударственные телерадиокомпании регулировались Национальным советом по телевидению и радиовещанию, то Гостелерадио был совершенно лишней структурой. Однако ликвидировать его было нельзя, орган прописан в Конституции, он имел большой аппарат, большое здание и ни где-нибудь, а на Крещатике, в центре столицы, то Кучма решил поручить управлять ему печатными СМИ и книгоизданием. При этом он переименовал Государственный комитет телевидения и радиовещания в Государственный комитет информационной политики, телевидения и радиовещания. Но депутаты оппозиционные Кучме подали в Конституционный суд и оказалось, что Гостелерадио переименовать нельзя без изменений Конституции. Ему вернули старое название, но новые функции остались. Поэтому мне в 2005 году, когда я регистрировал журнал «Время Z», пришлось его регистрировать в именно в Гостелерадио. И ещё долго Гостелерадио регистрировал печатные СМИ, хотя, судя по названию этот комитет никакого отношения к ним не имеет. Те, кто не знал предыстории сильно удивлялись украинским реалиям, когда телевизионный орган занимается печатными СМИ. Потом регистрацию газет и журналов всё же передали в Министерство юстиции, а вот книготорговлей до сих пор Гостелерадио ведает.

Другой казус — руководителя Гостелерадио, Зиновия Кулика, после того, как парламент выразил ему недоверие, президент Кучма послал на повышение, назначил министром информации. Этот пост был специально создан для Кулика в 1996 году. С его уходом ликвидирован в 1998 году. Так, что нынешнее Министерство информации, созданное в 2014 году не первое на Украине.

Но уволить Кулика с председателя Гостелерадио Кучма не мог без согласия парламента. Он написал нам представление, но уже после назначения Зиновия Владимировича министром. Написал бы до этого, уволили бы за милую душу. А тогда, я предложил не увольнять Кулика, чтобы его назначение министром было нелегитимным, ведь, по закону министр не может занимать такой государственный пост, как председатель Гостелерадио. Тем же ходом мы блокировали и назначение преемника Кулика.

Кстати, членов Нацсовета по телерадиовещанию согласно Конституции 1996 года можно только назначить, снять их нельзя. В отличие от членов Конституционного суда, члены Нацсовета стали несменяемыми не специально. Это появилось из-за особенностей «Конституционной ночи», когда важные поправки вносились с голоса. Впрочем, новый созыв парламента 20.04.2000 с пятой попытки, всё же уволил меня с поста члена Нацсовета, который я занимал с 16.03.1999, к тому же исполняя обязанности председателя этого государственного органа. Я не говорю о том, что по одному и тому же вопросу нельзя голосовать более раза в течение сессии. В этом вопросе парламент нарушил всего лишь свой регламент. А как же обошли депутаты Конституцию, по которой член Нацсовета по ТВ и РВ несменяем в течение срока назначения? Очень просто обошли, они просто остановили действие постановления о назначении членов Нацсовета. Так, что Конституцию властьимущие обходят легко. Было бы желание.

Выше я рассказал о том «фронте работ» за который я лично отвечал во время «Конституционной ночи», об особенностях действия Конституции в отрасли телевидения и радиовещания. А сейчас опишу события непосредственно связанные с принятием Конституции, как я их помню по истечении двадцати лет.

Когда мы, утром 27 июня 1996 года регистрировались в парламенте, разумеется мы не знали, что будем заседать до утра следующего дня. Различные политические силы никак не моли найти компромисс по тексту Конституции, поэтому, казалось, парламент не сможет принять её и сейчас. Всё шло к роспуску Верховного Совета. Глава Администрации президента Дмитрий Табачник, заявил в телевизионном выступлении, что парламент будет неизбежно разогнан. «Матч состоится при любой погоде» — сказал он. Ошибся тут Дмитрий Владимирович. «Матч» не состоялся. Я по сути смирился с тем, что придётся искать новую работу. За Конституцию я не голосовал. Но я не мог предвидеть тягу к «выживанию» который продемонстрировал парламент второго созыва. Кстати, до принятия Конституции наш созыв назывался тринадцатым. А первый — двенадцатым. После принятия Конституции для этих двух созывов порядок, доставшийся от УССР стали обозначать в скобках — первый (двенадцатый), второй (тринадцатый) созыв.

Все мы тогда избирались по округам. И, если мне выборы не стоили ни копейки, люди и так за меня проголосовали, то этого нельзя сказать обо многих моих коллегах. На выборы они сильно потратились и поэтому не хотели уходить, отбыв лишь половину срока. Вот тут-то и кроится секрет того, почему Конституцию всё же приняли в ту ночь. В сложном положении оказались депутаты кучмисты. С одной стороны, им тоже не хотелось терять место в парламенте. С другой — им дали команду не регистрироваться, чтоб парламент не имел кворума. Но то ли команда пришла позже, то ли они сделали вид, что не успели получить её, но так или иначе, они зарегистрировались 27 июня. Было ясно, что на следующий день им регистрироваться не разрешат. Парламент потеряет кворум и будет распущен. Перед сторонниками Кучмы стал вопрос — «сейчас или никогда». Вот почему они проявили чудеса гибкости. Здесь же и разгадка того, почему мы сидели всю ночь. Просто не успели согласовать все пункты в течение рабочего дня. А так как всем было ясно, что второго рабочего дня у этого парламента не будет, если он не примет Конституцию, то заседание шло до упора. Всю весь день 27 июня, всю ночь с 27 на 28 и утро 28 июня шло согласование отдельных статей Конституции и голосование по ним. Голосование за согласованный текст было утром 28 июня 1996 года.

Чтобы ничто не повлияло на «чистоту» моих воспоминаний, я не только не перечитывал две свои предыдущие статьи на эту тему, но решил не пользоваться другими источниками. По-моему, окончательный текст проголосовали после девяти утра. Если ошибся — прошу прощения. Всё-таки 20 лет прошло.

Атмосфера в зале заседаний была тревожной, даже истеричной. После полуночи мне стало очень весело. И я с азартом пробивал «свои» пункты. То есть те, что касаются телерадиовещания. Но не они были «камнем преткновения» несмотря на всю важность телевидения и радио. Первая заминка возникла в самом первом предложении первого пункта. Как записать «Верховная Рада Украины от имени украинского народа» или «Верховная Рада Украины от имени народа Украины»? Несколько часов шли споры по этому вопросу. Наши оппоненты предлагали нам даже сходить к памятнику генералу Ватутину, что возле здания парламента. Мол на советском памятнике записана именно та формула, которую отстаивают сейчас противники советской Украины.

Ещё двумя вопросами, разделяющими зал, были вопросы о статусе русского языка и Крыма. В связи с событиями последних лет, можно сказать, что эти вопросы стоят все годы после развала СССР, и даже немного раньше.

Если мне не изменяет память, вопросы языка и Крыма стояли в связке. И после многочасовых дебатов, председательствующий А.А. Мороз смог, в конце концов, добиться компромисса по этим двум пунктам. Крым сохранил свою автономию, взамен чего русский язык не получил статуса ни государственного (наряду с украинским), ни официального языка. Правда в статье 10, где прописан государственный статус украинского языка, есть упоминание о русском языке, в отличие от других языков, которые используют граждане Украины.

Другим «полем боя» было разграничение полномочий парламента и президента. Каждая ветвь власти хотела прописать себе больше полномочий. Но и тут Морозу удалось найти компромисс, в результате которого в Конституцию вписали и те пункты за которые отвечал я. Так появилось упоминание о Гостелерадио и Национальном совете по телевидению и радиовещанию. Их не было в первоначальном проекте.

Под утро пришёл Кучма. Он, наверное, находился где-то неподалёку, так как пришёл почти сразу после того, как Конституция была принята. Скорей всего он следил за событиями из своего кабинета в Администрации президента, и пошёл в здание парламента, когда увидел, что найден компромисс по основным вопросам.

Президент поздравил нас с принятием Конституции и предложил… пропить в парламентском буфете деньги, которые он выделил на референдум. В случае непринятия Конституции парламентом, Кучма планировал «протащить» выгодный ему текст через референдум после роспуска парламента. Предложение пропить деньги, по сути единственное, что мне запомнилось из выступления президента. Не знаю, осталось ли оно в стенограмме, как говорилось выше, я специально решил не использовать для написания этой статьи никаких источников, кроме своей памяти. Просто мне приходилось читать исследования, что наличие таких источников сильно влияет на «чистоту» воспоминаний. Таковы особенности человеческой психики.

А если остались слова Кучмы, то в каком виде? Я хорошо помню, что сказано это было буквально. Президент предложил нам устроить банкет, чтобы отпраздновать принятие Конституции. Ещё мне запомнилось, что Кучма пообещал нам государственные награды. Я, между прочим, и ещё 11 коллег отказались от этих наград через публикацию в печатных СМИ. Получил ли кто награды за участие в «Конституционной ночи» я не знаю. Большинство не получили.

Под утро мы вышли сфотографироваться. Эта фотография есть в интернете. Насколько я помню, в своих воспоминаниях десятилетней давности я приводил это фото на тех сайтах, где тогда была такая функция и ещё указал стрелочкой моё место на нём. Поэтому повторять его не буду. Нам, кстати вскоре роздали каждому по фотографии очень большого формата.

Утро было солнечным. И даже казалось особенно ярким, после ночи проведённой под куполом парламента. Я понял, что спать уже не смогу, поэтому решил не ехать домой, а пошёл в свой кабинет, который находился тогда на площади Леси Украинки 1.

Начинался новый рабочий день…

Сергей Аксёненко, народный депутат Украины второго созыва

Приложение № 2.

«Конституционная ночь» в Украине, глазами её участника

к 15-летию принятия Конституции Украины

Недавно, 18-19 июня 2011 года я был делегатом 44 съезда КПУ, который прошёл в Киеве. Там раздавали журнал со статьёй о первом восстановительном съезде в Донецке, что состоялся аж 19 июня 1993, то есть ровно 18 лет назад. Писали об этом, как об очень давнем событии, примерно так, как в годы моего детства, в 1970-е о борьбе большевиков-подпольщиков. То есть о событиях, которые стали историей. И я вспомнил, что ровно 18 лет назад был делегатом этого съезда. Более того, как и сейчас работал в секретариате съезда. А за день до того, участвовал в заседании оргкомитета, представляя делегацию Луганской области. А ещё 6 марта, того же 1993-го был делегатом Конференции в Макеевке. Причём все эти восемнадцать лет, я не избирался делегатом ни одного съезда или конференции партии.

Кажется, это было совсем недавно, но если подумать, то 18 лет — возраст взросления человека. В 18, я ушёл в армию и считал себя вполне взрослым.

В том же журнале была статья о Виталии Ивановиче Луценко (1937-1999), отце бывшего министра внутренних дел, Юрия Витальевича Луценко, того, которого судят сейчас. Надо сказать, что Юрий Витальевич вырос в семье большого начальника. Родился Юрий в конце 1964, а его отец, Виталий Иванович в этом году стал инструктором Ровенского обкома КПУ, очень высокий по тем временам пост. Причём до того, был начальником теплоэлектроцентрали, а вскоре возглавил город Ровно, став первым секретарём горкома партии. В 1990 стал первым секретарём обкома, но в отличие от многих бывших партийных руководителей, партию не бросил. Возглавил в 1993 обком КПУ при её восстановлении, а в 1998 стал народным депутатом Украины и председателем комитета парламента по делам ветеранов. Я годом позже был выдвинут в Нацсовет по телерадиовещанию. Виталий Иванович был одним из инициаторов моего избрания в Нацсовет от Верховной Рады Украины и у меня были очень хорошие отношения с этим замечательным человеком. А вот с его сыном, Юрием Витальевичем виделся всего лишь несколько раз, где-то в 2002-2003 годах, когда тот был народным депутатом от соцпартии и работал в комитете по транспорту и связи. Я был координатором Всеукраинской ассоциации кабельного телевидения и встречался с ним по делам ассоциации. Юрий Витальевич тогда был крайне левых взглядов, и он мне показался достойным сыном своего отца. Но вскоре взгляды Ю.Луценко резко поменялись… но я не хочу останавливаться на этом, просто жаль, что забыт его отец, которому Юра всем обязан в жизни.

Старшее поколение мне знакомо больше чем молодое. Я лично знаю двух первых президентов Украины — Л.Кравчука и Л.Кучму, а вот с двумя последними не знаком. Народный депутат Тарас Чорновол, ровесник Юрия Луценко, а годы жизни Вячеслава Чорновола, отца Тараса, полностью совпадают с годами жизни Виталия Луценко — оба родились в 1937 и ушли из жизни в 1999. С Тарасом Вячеславовичем встречался несколько раз в Парламенте, когда в 2005 подал в суд на Верховную Раду Украины за нарушения при назначении членов Нацсовета по ТВ и РВ. А вот отца, Тараса — Вячеслава Максимовича, известного диссидента, знал гораздо лучше, ибо он был моим коллегой по второму созыву Украинского парламента. При избрании в Верховную Раду (тогда Верховный Совет) 1994 мне не было и 27 лет, я стал тогда самым молодым депутатом, поэтому отцов знаю лучше, чем сыновей, хоть эти и являются моими старшими ровесниками. Кстати, другой известный диссидент, Левко Лукьяненко с 1995 по 1998 был моим заместителем по следственной комиссии украинского парламента. В той же комиссии работал ещё один известный диссидент — Мыкола Горбаль.

Ещё разительнее пример с Георгием Гонгадзе. Когда я с ним познакомился где-то в 1995, не думал, что этот малоизвестный журналист, станет столь знаменитым после своего исчезновения. А Разумков… ведь сейчас, когда говорят о фонде имени Разумкова, вряд ли кто из нового поколения помнит об Александре Васильевиче Разумкове, замечательном человеке и великолепном политике. Забыт уже и недавно погибший бывший народный депутат Евгений Кушнарёв, бывший мэр Харькова. И московский журналист Юрий Щекочихин, народный депутат СССР. И народный депутат Украины моего созыва Юрий Оробец, чья дочь сейчас заседает в парламенте. И Вадим Гетьман, убитый в 1998, предшественник В.Ющенко на посту руководителя Национального Банка. И академик Михаил Павловский. И герой «Конституционной ночи» Михаил Сирота… Правда этого ещё вспоминают в связи с очередной годовщиной принятия Конституции. Я хорошо знал этих людей. И пишу о них, чтобы объяснить мотивы данной статьи. Когда знаком со многими такими людьми, когда принимал участие во многих событиях, ставших затем историческими, впору писать мемуары. Мемуары писать пока неохота, а вот небольшую заметку о так называемой, «Конституционной ночи» — в самый раз. Ибо я тоже был участником этого события пятнадцатилетней давности.

Когда я пришёл 27 июня 1996 года утром в парламент, я вовсе не думал, что мы будем там сидеть всю ночь. Сейчас можно прочесть, что депутаты мол, намеренно принимали Конституцию ночью, ибо все чёрные дела делаются в ночи. Это не соответствует действительности. Просто всё шло к тому, что парламент будет разогнан, а президент Л.Кучма, планировал через референдум «протащить» выгодную ему конституцию, где президенту будут предоставлены практически неограниченные полномочия. Тогдашний глава администрации Кучмы, Дмитрий Табачник, который сейчас работает министром образования, говоря о возможном роспуске парламента, произнёс сакраментальную фразу: «матч состоится при любой погоде». Этим он намекал, что парламент будет распущен при любых условиях. Ошибся Дмитрий Владимирович. Наш созыв доработал до конца, до 1998. Но тогда в 1996, всё шло именно к роспуску. Тем более, что наших коллег из Беларуси, президент А.Лукашенко к тому времени распустил и создал двухпалатный парламент. Кучма хотел создать точно такой же. Расчёт был на то, что палаты будут ослаблять друг друга и парламент будет бессильным. А вся власть перейдёт к президенту. В 1993 президент России Б.Ельцин, после того, как расстрелял Верховный Совет России тоже создал двухпалатный парламент, чем установил неограниченную президентскую власть. Всё шло к тому, что в Украине будет то же самое. Провластным депутатам даже дали команду не регистрироваться, чтоб парламент не мог начать работу, чтоб у нас не было кворума. Из-за неразберихи, царившей тогда, часть из них зарегистрировалась. Понятно было, что больше они такого не сделают. Поэтому председатель Верховного Совета (который после принятия Конституции будет называться Верховной Радой, как нам украинском, так и на русском) А.Мороз решил вести заседание до самого принятия Конституции. Перерыв был равносилен разгону парламента. Поэтому заседание длилось всю ночь. Атмосфера была очень возбуждённой. Я отвечал в парламенте за телерадиовещание и нарождающийся тогда Интернет. Был председателем подкомиссии (после принятия Конституции — подкомитета) по электронным СМИ. Одновременно — председателем Временной следственной комиссии по изучению ситуации в телерадиоинформационном пространстве Украины. Надо сказать, что незадолго до этого — 13 мая 1996 года, я сделал доклад от имени комиссии в Верховном Совете. Мы тогда пытались воспрепятствовать монополизации президентом телевидения и радиовещания. Среди всего прочего парламент выразил недоверие председателю Гостелерадио Зиновию Кулику и президенту Национальной телекомпании Александру Савенко. Президент Украины их в отставку не отправил, зато Кулик сразу после моего доклада отключил прямую трансляцию заседаний парламента. Против меня началась кампания в СМИ, у меня до сих пор хранится целая папка газет и журналов, где нападают на нашу комиссию. Появились даже первые карикатуры, где я серпом и молотом разбиваю телевизор. Среди прочих ругали меня те же Зиновий Кулик с Александром Савенко и Дмитрий Табачник, хотя до этого у меня с ними со всеми были нормальные деловые и человеческие отношения. Но не мог же я доклад комиссии смягчать во имя нормальных отношений.

Понятно, что во время «Конституционной ночи» моей задачей было добиться того, чтобы записать в Конституцию нормы, не позволяющие президенту монополизировать эфир. На практике это проявлялось в том, что, когда прописывали те или иные полномочия парламента и президента, я пытался вставить туда возможность контроля со стороны парламента за теми или иными структурами в телерадиовещании. В конце концов, это привело к тому, что после того, как в Конституции появилось упоминание о таких структурах их нельзя было уже ликвидировать. Например — мы хотели ликвидировать Гостелерадио, как лишнюю надстройку над Национальными теле— и радио— компаниями. И добиться того, чтобы руководителей этих компаний президент назначал по согласованию с парламентом. Когда эта норма не прошла, я решил провести хотя бы согласование председателя Гостелерадио. Эта норма прошла. И до сих пор действует. А совершенно ненужный Государственный комитет по телевидению и радиовещанию до сих пор существует, ибо прописан в Конституции, стал конституционным органом и его нельзя уже ликвидировать простым указом президента. Ликвидировать его можно только внеся соответствующие изменения в Конституцию, что очень хлопотно. Почему же он не нужен — этот Гостелерадио? Потому, что частично дублирует полномочия другого органа, который нам тоже удалось прописать в Конституции — Национального совета Украины по телевидению и радиовещанию. Вот такими вопросами приходилось мне заниматься всю ночь. Хотя они были не основными. Основными, те, которые прошли с огромным трудом, были вопросы, связанные со статусом русского языка, со статусом Крымской автономии. Не всего тут нам удалось добиться, но я не буду писать об этом, так как об этом и без меня много написано.

В общем — бурной выдалась та ночка. Под утро пришёл Кучма и заявил, что деньги, сэкономленные на референдум, можно пропить в парламентском буфете. Не помню буквально он так сказал или как-то по-другому, но суть была та. Ещё пообещал наградить нас. От наград мы отказались. Я даже заявление, соответствующее писал. Хотя идиллия с президента с парламентом длилась недолго. Вскоре начались новые разногласия, но это уже тема отдельного разговора.

Когда мы вышли из здания Верховной Рады на улице светило яркое солнце. Мы сфотографировались на память. Домой ехать не хотелось, и я поехал в свой рабочий кабинет, который тогда находился на площади Леси Украинки, там, где ныне Центризбирком.

Начинался новый рабочий день…

P.S. К десятилетию Конституции я написал статью «Как мы принимали Конституцию Украины». Когда писал эту статью, я специально не стал перечитывать свой материал пятилетней давности на эту же тему. Ту статью я уже подзабыл, и думаю, благодаря этому мне удалось избежать дублирования. Кому интересно даю адрес той работы.

Сергей Иванович Аксёненко. Журналист. Народный депутат Украины второго созыва.

Участник «Конституционной ночи».

Приложение № 3.

Как мы принимали Конституцию Украины

(Воспоминания участника Конституционной ночи — к 10-летию Основного Закона)

Автор: Аксёненко Сергей

29 июня 2006

Утром 27 июня 1996 года напряжение в Парламенте достигло наивысшего накала. Ходили слухи, что сторонники Кучмы регистрироваться не будут, а значит, не удастся открыть пленарное заседание, Конституцию принять не получится и Парламент будет разогнан.

Регистрацию Сан Саныч Мороз всё же провёл, в то утро. Но боялся, что сей подвиг повторить не сможет, и решил не искушать больше судьбу, повторными регистрациями. Решил вести заседание до упора — вот почему мы сидели всю ночь. Опасения спикера не были безосновательными — ряд кучмистов зарегистрировались из-за плохого руководства ими со стороны окружения Президента, по ошибке, и ещё раз "ошибаться" они бы не рискнули.

Вообще то живучесть всех наших парламентов, объясняется тем, что депутаты сильно ценят свой статус (депутатство нелегко добывается) — и в самый последний момент проявляют чудеса изобретательности, чтобы избежать разгона Верховной Рады.

Хотя мы (моя фракция) за Конституцию всё же не голосовали.

Зал Парламента и сам по себе, в спокойном состоянии имеет истерическую ауру — можно представить, во сколько раз она стала истеричнее в ту горячую ночь. После полуночи всё происходящее стало напоминать мне какой-то сумасшедший балаган. Было очень весело, но это было не здоровое, а какое-то ненормальное веселье.

О конституционной ночи писалось много, поэтому остановлюсь на том, что касается меня.

Я не отвечал за Конституцию (этим занимался мой коллега Михаил Сирота).

В Парламенте второго созыва я отвечал за электронные СМИ — то есть за телевидение, радиовещание и, зарождающийся тогда, интернет страны и возглавлял соответствующий подкомитет (до конституционной ночи подкомитеты назывались подкомиссиями). Поэтому той ночью меня, прежде всего, интересовали вопросы, связанные с ТВ и РВ. Ещё бы — за два предыдущих года нам удалось провести ряд законов и постановлений, целью которых было не дать окружению Кучмы монополизировать телерадиоэфир. Несколько раз мы отменяли президентское вето, что требует куда больше голосов, чем простое проведение закона. И вот из-за одного, не так записанного в Конституции слова, вся работа может пойти насмарку. Разумеется, я не оставлял без внимания и другие темы, которые тогда раздирали зал — статус языка или Крыма — но за телерадиоэфир чувствовал всё же не консолидированную, а персональную ответственность.

Для того, чтобы лучше понять всю подоплёку надо остановиться на том, что собой представляло телевидение и радиовещание Украины в середине 90-тых годов прошлого века. Тогда было самое бурное время — шёл большой делёж каналов вещания, начиная от общенациональных и заканчивая местными. А количество каналов (особенно до появления цифрового ТВ) — резко ограничено самой природой. Тогда же шёл и другой процесс — исполнительная власть — на всех уровнях — хотела поставить телерадиоэфир под свой контроль. Сейчас основные каналы уже имеют своих собственников, и всё успокоилось — а тогда шли стенка на стенку — ведь под ногами "валялся" ресурс стоимостью в миллиарды долларов, не говоря о политической составляющей.

Для того, чтобы воспрепятствовать криминализации телерадиоинформационного пространства и ввести процесс распределения частот в законодательное русло, Парламент в конце 1995-го года создал Временную следственную комиссию по изучению ситуации в телерадиоинформационном пространстве Украины. Комиссия имела самые широкие полномочия — начиная от изъятия любых документов и допросов должностных лиц и, заканчивая возможностью задействования разных органов власти, типа Глав КРУ, СБУ и Прокуратуры. Я стал председателем этой комиссии. И чтобы нас не обвинили в политизации — заместителями председателя избрали представителей противоположных политических сил. От востока Украины замом стал борец за права русского языка — депутат от Харькова Володя Алексеев. От запада Украины — известный борец за независимость Украины — Левко Григорьевич Лукьяненко — в советских тюрьмах он провёл более четверти века, почти столько же, сколько мне было на момент избрания в Парламент. Другие депутаты, вошедшие в комиссию — тоже были членами разных, порой соперничающих, партий. Но, несмотря на то, что мы представляли полярные политические силы — разногласий во время работы в комиссии между нами не было.

Зато было другое — было резкое сопротивление со стороны исполнительной власти. И хотя в начале работы комиссии Леонид Кучма пообещал мне, что он поможет выявлять тех, кто разворовывает эфир — уже несколько дней спустя из комиссии откомандировали присланного нам в помощь полковника СБУ, замедлилась работа представителя прокуратуры, а Глав КРУ провело проверку телерадиокомпаний гораздо позже, чем нам обещали. Кучме этого показалось мало, и он стал выступать против комиссии публично, после каждого такого выступления министры и губернаторы чувствовали, что, если нам не помогать — ничего плохого с ними не случиться — и препятствовали работе.

Но несмотря ни на что мы всё же довели дело до конца и в понедельник — 13 мая 1996 года (незадолго до принятия Конституции) Парламент заслушал доклад комиссии — где персонально указывалось, кто и на сколько миллионов долларов обеднил Украину при дележе эфира. Верховная Рада (тогда — до принятия Конституции название Парламента ещё можно было переводить — Верховный Совет) приняла предложенное комиссией постановление из 13-ти пунктов. Среди прочего было выражено недоверие председателю Гостелерадио Украины Кулику и президенту Национальной телекомпании Савенко. Национальный совет Украины по ТВ и РВ не тронули, лишь слегка пожурили, но запретили ему распределять общенациональные каналы до особого распоряжения.

Исполнительная власть в нарушение всех законов не только не выполнила распоряжений законодательной — через пару дней после моего доклада была отключена прямая радиотрансляция заседаний Парламента (во время перестройки такую трансляцию считали залогом свободы слова). Верховную Раду стали ещё сильнее оплёвывать в СМИ, а её заседания комментировали её же враги — и это безобразие продолжалось, по сути, до конца правления Кучмы.

Вот какая обстановка к моменту принятия Конституции сложилась в той отрасли за которую я тогда отвечал. Мы, естественно подготовили ряд предложений в проект Конституции. Предложения эти должны были обеспечить механизм защиты свободы слова в электронных СМИ. Но не всё прошло через сито кучмистов в конституционной комиссии, и многие вещи приходилось вбрасывать в зал спонтанно — уже во время голосования конституционной ночи. Это породило ряд нелепых несуразностей, которые живы в нашем законодательстве и сейчас.

Так, например, в постановлении от 13 мая Верховная Рада считала необходимым ликвидировать Гостелерадио, как лишнюю надстройку над Национальными теле— и радио— компаниями. И во время конституционной ночи мы с Володей Алексеевым пытались провести схему, по которой руководители Национальных теле— и радио— компаний назначались бы Президентом, но только с согласия Верховной Рады (эту схему и по сей день депутаты, внедрять пытаются). Однако Сан Саныч в общем, гаме — наших предложений не услышал, и Верховная Рада начала рассматривать другие пункты. Тогда мы задействовали запасной вариант, и внесли предложение, чтобы согласие Верховной Рады требовалось хотя бы при назначении Президентом председателя Государственного комитета по телевидению и радиовещанию. Это предложение прошло (председатель Гостелерадио фигурирует в Конституции в одном пункте с председателями Антимонопольного комитета и Фонда госимущества). Таким образом, мы увековечили структуру, которую до того сами пытались ликвидировать. Позже Кучма расширил права Гостелерадио, назвав его Комитетом по информационной политике, телевидению и радиовещанию и поручил этому комитету руководство ещё и печатными СМИ. Ряд депутатов посчитали это незаконным, и Конституционный суд вернул Комитету старое, прописанное в Основном Законе название, но новые функции у него не забрали. И до прошлого года у нас в стране была нелепая ситуация, по которой печатными СМИ "опікувалось" Гостелерадио (наш журнал "Время Z" нам пришлось регистрировать именно в Гостелерадио). Помаранчевая власть в прошлом году хотела сместить Ивана Чижа с поста председателя Гостелерадио — но Президент этого сделать не смог — Парламент согласия не дал. Вот до чего доводит иногда сильный гам в сессионном зале, особенно в конституционную ночь. В связи с тем, что я знаю ситуацию изнутри, я немало повеселился, когда читал глубокомысленные комментарии юристов, в которых они объясняли, почему законодатель из десятков других государственных комитетов выделил именно Гостелерадио — на самом деле всё было не так, всё произошло спонтанно.

Не лучше получилось и с высшим органом в телерадиовещании — Национальным советом Украины по телевидению и радиовещанию. Из-за того, что Нацсовет тогда назначался Парламентом (причем половину членов предлагал Президент, половину Спикер Парламента) — Кучма хотел ликвидировать Нацсовет. Мы об этом знали, но считали, что назначаемый Парламентом чиновник — независимее и ответственнее президентского клерка и решили Нацсовет сохранить. Тем более, что идею Нацсовета и структуру этого органа мы позаимствовали из опыта стран развитой демократии. Чтобы не дать Кучме повода для ликвидации Нацсовета, как органа 13.05.96. мы не отправили его членов в отставку (а было за что) — мы их лишь слегка "пожурили" — я писал об этом выше. Надо сказать, что ещё не было закона о Нацсовете — его мы приняли годом позже, действовало только положение, которое мы приняли в 1994 году, и было ясно, что, если идея Нацсовета не будет прописана в Конституции — дни его сочтены. Нацсовет в Конституцию попал, но из-за общей атмосферы зала выписать предыдущую сложную процедуру не удалось — вышло проще — половину членов назначает Парламент, половину — Президент, которому в отличии от того, что было раньше — согласия Верховной Рады при назначении своей "четвёрки" не требовалось — но и это была уже победа — Нацсовет стал конституционным органом по статусу выше любого министерства.

Из-за шума в зале получился один забавный казус — Мороз не услышал слова "снятие" и получилось, что по Конституции членов Национального совета и Президент, и Парламент могут только назначить — а снять с поста их никто не может. То есть они резко выделились из состава других высших должностных лиц (таких, как Генпрокурор, председатель Гостелерадио, Председатель Нацбанка, Уполномоченный по правам человека и т. д. и т. п.) и стали иметь в отношении отставки тот же статус, что и члены Конституционного суда — которых можно только назначить, но снять до окончания их полномочий нельзя. Но по отношению к членам Конституционного суда законодатель так сделал специально — этот суд может отменять как законы Верховной Рады, так и указы Президента и в этом отношении Конституционный суд выше и Парламента, и Президента — с целью обеспечения независимости судей их смещать запретили. Нацсовет же должен проводить политику Парламента и Президента — исходя из этого, делать членов Нацсовета не смещаемыми глупо — но Основной Закон страны их сделал таковыми. Кстати, когда я писал эту статью и заглянул в текст принятой нами Конституции — заметил одну уж совсем полную несуразность. Касается она Нацбанка — Председателя сего почтенного органа можно назначать и снимать, половину членов совета Нацбанка, которую утверждает Парламент тоже можно назначить и снять, а вот другую половину, которую Президент назначает — снять нельзя, можно только назначить. Мне кажется, что такая запись возникла по тем же причинам, о которых я говорил выше — по причинам истеричного беспорядка в зале. Хотя может, меня поправят коллеги, которые вели в Парламенте тогда банковские дела, может в этой нелепости есть какой-то потаённый глубокий смысл? Если поправят — спорить не буду, но что касается, моих телевизионных дел всё произошло так, как я описал — из-за того, что вопросы вносились спонтанно, среди шума и гама.

Кстати после своего депутатства я на своей шкуре убедился, что Конституция и Законы у нас не работают — когда в 1999 году Парламент назначил меня членом Нацсовета по ТВ и РВ (в составе парламентской четвёрки) — Кучма своей четвёрки не назначил, чтобы лишить Нацсовет кворума во время президентских выборов. Через год кучмовская "більшість" в Парламенте с пятой попытки отправила меня в отставку. Мы (через Народных депутатов, которые не входили в "більшість&quot подали жалобу в Конституционный суд, а он "замурыжил" дело (об этом всём см. подробнее мою статью — "О ситуации вокруг Национального совета Украины по телевидению и радиовещанию&quot.

Чем закончилась конституционная ночь хорошо известно — под утро пришёл Кучма и, на радостях сказал примерно следующее — раз Конституция принята Парламентом, значит — референдум не нужен. Давайте отметим принятие Конституции и пропьём в парламентском буфете деньги запланированные на референдум. Потом пообещал наградить нас всех орденами — орденами он не ордена называл — полноценных орденов в Украине не было тогда (по-моему, и сейчас нет) — была "відзнака Президента України " орден .........." — там, где точки надо вписать название соответствующей "відзнаки". Мы от наград отказались. Осталось лишь фото на память.

Прошло десять лет.

Под куполом в Парламенте снова кипят те же нешуточные страсти. Телевидение вновь становиться объектом борьбы разных политических сил. Народ так же безмолвствует, а Конституция соблюдается только на бумаге.

Сергей Аксёненко

На иллюстрации: 13.04.1999. Член Национального совета Украины по телерадиовещанию Аксёненко С.И.