Погоня

Вячеслав Матосов

ПОГОНЯ

1

Поручик Александр Быстров закончил последний проигранный им кон картёжной игры с дьяконом Фёдором в походной палатке. Перед боем с французами Быстров решил скоротать время за игрой. Церковь дьякона стояла недалеко от расположения русской армии и он часто заходил сюда поболтать с офицерами.

Отодвинутый на край стола зелёный штоф водки вместе с коричневыми глиняными кружками был уже пуст, и захмелевший дьякон, раздавая карты, начал рассказывать очередную байку:

— Вы мне нравитесь, господин поручик, со своей распахнутой русской душой! Что я хотел вам рассказать эдакое? Ах, да. Вот что. В этом городке Мозыре полно евреев. А знаете ли вы, что евреи делают? Они делают такие тонкие лепёшки, что "маца" называется по ихнему. И при этом добавляют в тесто кровь христианского младенца. Во как!

— Ох и болтлив ты, братец. Брехня всё это, — недоверчиво улыбнувшись, пробормотал Быстров.

— Вот те крест! Ни за што не навру, — перекрестившись, воскликнул Фёдор.

Быстров хотел подробно распросить дьякона о евреях, но тут вбежал ординарец и с порога крикнул, передавая большой конверт:

— Поручик Быстров, вам приказ: срочно доставить пакет! Скоро начнётся баталия!

Засовывая конверт с донесением за пазуху доломана и одевая на голову кивер, Быстров подумал о том, что это за люди, евреи, если они делают такое. Бога бы побоялись. Хотя, у них есть свой Бог.

И уже вскакивая на лошадь, он подумал о том, что хорошо бы встретить и поговорить по душам с каким-нибудь евреем, воззвать к его совести.

2

Топор полными размахами Ефима Губера хорошо впивался в старую ель, весело рассыпая вокруг щепки, и от этого, казалось, распространял тепло вокруг. Оставалось начать валить эту ель после последнего удара, направляя с помощью рогатины в противоположную сторону от дороги.

— Погоди, мусье. Скоро выгоним тебя из России в этом 1812 году, — сказал он вслух, остановившись и запахнувшись в прохудившийся от времени чёрный армяк с чужого плеча.

В этом августовском лесу было сейчас довольно прохладно.

Лошадь он завёл под старую раскидистую ель так, чтобы ветки прикрывали её, и бросил ей немного соломы.

Он давно облюбовал это место в лесу на горке недалеко от города Мозыря, собирал здесь упавшие ветки для топки печки. Он спешил успеть к пятничному вечеру, к началу "шабата"-еврейскому празднику окончания трудовой недели. И для этого в телеге в дорожном мешке под соломой покоилась бутылка самодельного яблочного вина, подаренного ему братом Семёном, жившим в близлежащей деревне.

Рядом, тоже прикрытые соломой, лежали два заряженных на всякий случай два пистолета и сабля, отданные ему когда-то знакомыми мужиками в обмен за несколько яиц. Они сняли это вооружение с убитого француза. Владеть кое-как этим оружием научил его гусар, находившийся у него на постое.

Эту горку в лесу почти с трёх сторон огибала дорога. В тот момент, когда Ефим вытаскивал рогатину из телеги, он услышал выстрелы. Бросив топор и рогатину, взбежал на вершину горки и увидел, что с другой стороны трое конных французов догоняют русского всадника с эполетами.

Наверное, это наш посыльный, подумал он и сбежал тут же вниз к лошади, достал саблю, два пистолета и быстро завалил телегу ветками для маскировки.

Только бы точно и во-время свалить подрубленную ель, подумал он про себя. Он подождал, когда усталая лошадь посыльного миновала место, где он прятался под второй елью. Только тогда он ударил последний раз по стволу топором и упёрся из всех сил рогатиной в ствол подрубленной ели. Через несколько минут послышался треск и шум ветвей падающей и задевающей другие деревья ели.

Ефим рассчитал точно: ель свалилась на голову первого всадника и на его лошадь, смертельно ранив их. Лошадь второго француза споткнулась об упавший ствол и тоже упала вместе с всадником, который пытался встать, но не смог вытащить ногу из-под лошади. Третий обскакал упавшее дерево и продолжал погоню.

Ефим поднял один пистолет и выстрелил, но не попал. Второй пистолет не подвёл, — третий француз упал с лошади и лежал не двигаясь. Ефим обернулся ко второму, но тот уже поднимал свой пистолет. Ефим успел подбежать и полосануть его саблей по лбу. Удар Ефима был не точен, но его хватило, чтобы француз скончался на месте.

Ефим сбросил ветки и выехал вниз на дорогу. Через несколько минут он увидел медленно идущую лошадь со склонившимся к седлу всадником и потерявшим по дороге свой головной убор "кивер".

Когда телега поравнялось с усталой лошадью и наездником, Ефим с трудом, стоя на движущейся телеге, стащил и уложил раненного рядом с собой, затем вернулся и подобрал "кивер".

Короткий мундир — "доломан" посыльного был весь в крови от раны в боку.

— Куда тебя вести, Ваше сиятельство? — спросил Ефим.

— Быстрее в Мозырь, в штаб! Я— поручик Быстров, — медленно проговорил ослабевший всадник.

Ефим погнал лошадь во весь опор и к полдню они были у штаба русского полка.

Ефим, испачканный кровью поручика, подъехал к лазарету и там две барышни с красными крестами на белых платках переложили поручика на носилки. При этом поручик хриплым голосом потребовал, чтобы его перенесли сначала к штабной палатке генерала.

Увидев, что сам генерал вышел из палатки и направился к носилкам с поручиком, Ефим повернул телегу назад и решил завтра вернуться в лес за ветками.

3

Вот и зима наступила знатная с сильными морозами.

Ефим, вышел из хаты голодным и, пройдя немного по дороге, увидел, как пьяные мужики на дороге стаскивали с замёрзшего француза сапоги. Они тут же примеряли те сапоги, цокали языками, снимая с него саблю.

Один из них, встав с "четверенек" и шатаясь, указал на Ефима пальцем и сказал:

— Вон, он, жидовня, ждал, наверное, когда Наполеон заберёт его к себе. Мне про них говорил наш дьяк. Давай, ребята, расправимся с ним без суда!

Недолго думая и тоже шатаясь на ходу, два мужика тут же схватили Ефима и заломили ему руки назад, крепко держа с обеих сторон.

— А, и што? Повесим его издеся на суку. Пойду, найду вярёвку, — проговорил первый, еле двигая языком.

Ефим, обычно, далеко обходил пьяных мужиков, но сейчас голод сковал его память. Он собрал все силы и стал вырываться у них из рук. Но вдруг он увидел приближающих трёх гусар.

Верховые остановились рядом со схваченным Ефимом и с ближайшего коня соскочил щегольски одетый штабс-капитан. На его доломане красовались ордена и медали. Ефим сразу же узнал в нём спасённого им поручика Быстрова.

— Что за шум? — громко крикнул Быстров.

— Ваше благородие, мы тут поймали хранцузского шпийона, — отрапортовал первый мужик.

— А ну-ка, покажите его мне, — продолжил Быстров и сразу же узнал Ефима.

— Ба, вот так встреча! Спаситель мой, а я и запамятовал, как тебя зовут.

Сойдя с коня, подошёл и обнял за плечи Ефима. И строго обратился к мужикам:

— Вы что, мужичьё? Белины объелись? Мы всех вас сейчас переловим и тут же без суда, как мородёров, кончим. Лучше бы настоящих французов ловили!

Он хотел ещё добавить очень крепкое словцо, но увидел, как разбегаются во все стороны эти "ловцы шпиёнов".

— Я — Ефим, Ваше благородие. Ушёл, вот, искать какую-нибудь еду, а они и напали с пьяни. Всё французы у меня отобрали, и лошадь и корову, — бормотал радостно Ефим.

— А мы тут решили отдохнуть и учуяли что-то неладное на дороге, — начал Быстров, но не успел окончить этой фразы.

Какой-то корнет из штаба остановил на полном скаку коня рядом с ними и отрапортовал, что Быстрова ждёт к себе генерал с поручением.

По дороге в штаб Ефим еле успевал за Быстровым, ехавшим на коне, и слушал говорившего:

— Пошли с нами. Хватит тебе голодать в городе, оружием ты сносно владеешь. А я тебя устрою с рекомендацией партизаном к Денису Давыдову. Научишься бить французов по-настоящему! Я смогу выпросить для тебя лошадь в штабе. Соглашайся!

Ефим по дороге задумался. А что? Семью он мог оставить на попечение брата в деревне.

И когда Быстров вышел из штабной палатки, засовывая пакет с сургучной печатью за пазуху, Ефим обратился к нему:

— Решил я, Ваше благородие! Только вот, по пути я сбегаю домой и скажу, чтоб жена с детьми отправлялись в деревню к брату.

— Погоди-ка, Ефим. Мне рассказывал дьяк, что вы в свои лепёшки добавляете кровь христианских младенцев. Правда это? — остановил его Быстров.

— Какая это правда? Если бы мы были такими кровожадными, спас бы я вас тогда? Это придумали те люди, которые хотят оправдать своё бессилие или отсутствие ума и смекалки, чтобы унизить нас, — твёрдо проговорил Ефим, глядя прямо в глаза Быстрову.

— Да, я верю тебе, — с лёгкой улыбкой ответил Быстров, положив ему на плечо свою ладонь.

Через час они уже мчались на конях по схваченной морозом дороге к Борисову, огибая брошенные французами кареты с похищенным добром и трупы.

Впереди был слышен гул канонады. Это палили французские пушки. Всё ближе и ближе. И вдруг прямо перед ними упало ядро. Злобно шипя зажжённым фитилём и вращаясь, ядро как змея-кобра притягивало к себе их взгляды.

Ну, вот и навоевался, подумал Ефим и тут же был схвачен и унесён куда-то огненным вихрем.

4

Ефим очнулся в санитарной палатке на походной кровати. Совсем не чувствуя ног и собрав все силы, приподнялся на локте и увидел рядом лежащего без движения Быстрова. Как молния пронизала всё его тело боль и он потерял сознание.

А через три месяца они сидели в хате в деревне и праздновали победу русских войск. Рядом с каждым лежал костыль, обе потеряли по одной ноге, но были счастливы. Быстров и дочка Ефима Лея нежно переглядывались между собой. Ефим и его жена Мария тоже были счастливы, глядя на молодых.

Вячеслав Матосов. Торонто. 2015.