И боги пали

И боги пали

Тяжелые серые тучи заволокли небо. Снег шел, не переставая. Ярл[1] Бальдр жадно вдыхал ледяной воздух, пытаясь успокоить назойливую головную боль. Он стоял на вершине деревянной цитадели и оглядывал свой город. Площадь Бирки, крыши ее домов, низкие бастионы — все покрывал толстый слой снега, высыпавший за ночь. Мороз и снегопад. Непогода была милостью богов для Бирки. Она могла заставить отряды противника повернуть назад. Она могла не дать старым бастионам загореться от огненных стрел.

Но ярл знал, что город может не выдержать осады.

На площади уже собирался народ. Было видно, как выстраивается полукольцом возбужденная толпа, как в его середине снуют несколько человек, воздвигая каменный алтарь. Его строили без приказа и ведома ярла. Но Бальдр прекрасно понимал, зачем жрецы это делают именно сейчас. Люди их просили, они сами хотели. Бирка понесла зло от чужаков, и Бирка жаждет их крови. Ярл вздохнул и наморщил лоб. Его власти не хватит усмирить ожесточенную толпу.

Оледенелые ступени заскрипели за спиной. Захрустел свежий снег, и, тяжело дыша, к Бальдру подошел его хускарл[2].

— Ярл, все готово. Люди требуют вас.

— Я иду. Скажи нашим разведчикам спуститься вниз. Пусть сами рассказывают, что видели, не с моих слов.

Хускарл кивнул и собрался уходить, но, остановившись вдруг, обернулся через плечо и спросил:

— Ярл, что нам делать? Вы же не объявите герцогу войну? Тогда Бирке конец.

— Я знаю, Оге, знаю. Но ничего не могу сделать.

— Прикажи отпустить этого… арх-ископа. Германца. Может мы сможем договориться с их герцогом? Время идет, их армия уже близко… Надо решать.

— Я сказал тебе, что делать, — раздраженно ответил Бальдр. — Иди. Делай. Архиепископа не трогай. Я сам знаю, что нужно Бирке.

Хускарл пожал плечами и спустился вниз. Ярл покачал головой. Его старый стражник был прав, и Бальдр зря ему нагрубил. Но сейчас его советы ничем не помогут.

— Один, отец наш, дай сил принять верное решение, — шептал Бальдр, закинув голову к небу. Снег мягко ложился на его лоб, точно в глубокие борозды морщин. Светлые волосы стали словно седые. А может он и впрямь поседел за последние дни.

Как глупо было спрашивать богов, можно ли их предать.

Когда ярл спустился на площадь к подножию цитадели, все его хускарлы уже стояли там и криками просили людей успокоится и подождать вождя. Бальдр взошел на помост и вскинул руку в приветствии.

— Свободные люди Бирки, пришло время решать. Как вы знаете, наш враг близко. Вчера наши разведчики обнаружили германские войска в двух днях пути.

— Их около двух тысяч, но они хорошо вооружены. Непогода может задержать их, — подхватил разведчик. — Но ненадолго. Скоро они будут стоять у наших стен… Но мы взяли в плен Унно, германского архиепископа. С ним было послание от герцога…

— Их жрец у нас! — крикнул кто-то из толпы. — Христианский жрец у нас! Пусть приходят!

— Мы можем поменяться!

— Еще чего! Он сын врага, он враг нам! На жертвенник его!

Бальдр слушал толпу, чуть затаив дыхание. Его хускарлы переглядывались между собой. Они все знали, чего требует толпа. Жертвы. После того, как в Бирке вспыхнуло восстание и христианских проповедников во главе с архиепископом прогнали взашей, а церковь сожгли, прошел месяц. Христиане казались мирными, когда гостями пришли в город, но показали свое настоящее лицо: в ту ночь пролилось очень много северной крови. Жители Бирки ненавидели их. Они узнали, что христиане возвращаются, и хотели теперь их смерти.

— Послушайте меня, вольный народ, карлы и женщины! — крикнул Бальдр. — К нам приближается серьезная угроза. Мы можем избежать войны, если откроем герцогу Герману ворота и примем его, как гостя.

Толпа возмущенно загудела в ответ.

— Они заставят нас принять их веру, — шепнул Бьерн, хускарл Бальдра, склонившись к его уху.

— Я знаю. Но зато мы сохраним жизнь.

— Ты так думаешь? Ярл, Дания им уже покорилась. Жители Севера один за одним принимают их бога Христа в свой дом. Взамен нашим богам. Наши боги умирают, ярл. Это ли не Рагнарек, о котором поют песни? Боги, наши отцы умирают. Неужели мы предадим их, не последуем за ними? Позволим им умереть без боя, чтобы самим прожить еще несколько лет. А что потом?

Напряжение в толпе росло, послышались возмущенные крики, кто-то начал толкаться и угрожать. И вдруг над ними пронесся почти громовой голос жреца:

— Давайте дадим богам слово!

Люди тут же стихли. Жрец повернулся к ярлу. Тот промолчал мгновение и ответил:

— Разводите огонь.

Несколько человек из толпы тут же бросились помогать жрецам. Когда у жертвенника вспыхнуло слишком яркое на фоне белого снега пламя, предложивший это жрец подошел к нему и протянул руки к самим языкам. Слабый, неуверенный огонек, начал гореть ярче и сильнее. Жаркие языки лизнули замерзшие пальцы жреца. Он закрыл глаза и начал тихо бормотать что-то. Потом засунул руку в свою котомку — и, не раскрывая глаз, подкинул в воздух три камня. Люди затаили дыхание. Жрец открыл глаза и, сощурившись, присел над упавшими в снег камушками. Гладко отполированные маленькие руны отражали в себе язычки огня.

— Гебо, Хагалаз, Соулу… Боги сказали свое слово! — крикнул жрец, вставая. — Мы можем принести чужака в жертву. И тогда асы будут на нашей стороне, если станется битва. Но решать тебе, ярл.

Жрец замолчал и отошел в тень. Притихшая толпа разразилась двойным шумом. Бьерн крикнул им успокоится и дать ярлу подумать, но они не услышали.

— Пускай их, Бьерн. Я хочу слышать голос народа, — махнул рукой ярл.

— Смерть им! Смерть им всем!

— Слышали? Боги на нашей стороне!

— Христианина в жертву!

— Тор их растерзает[3]! Он всегда так делал! Вы слышали, что говорят на юге?

— Он утопил их лодку в море!

— Он наслал на них страшную бурю полгода назад! Это все слышали!

— Нет, ярл, прошу вас, мы все погибнем! Неужели с ними нельзя договориться? — крикнула какая-то женщина.

— Вот именно! Давайте снова выслушаем их. Что толку умирать просто так? — согласился ее муж.

— Трусы! Мы должны стоять за своих богов до конца!

— А боги нам помогают? Боги помогают нам сейчас?!

Ярл бросил взгляд вдаль. Бастионы грозно молчали. Крепость давала немое обещание вытерпеть все. Снег валил, не переставая, белой пеленой закрывая все небо. Дул ледяной ветер, холодное дыхание Нифльхейма[4]. Этот ветер пах смертью.

Ярл сжал кулаки, ощущая полное бессилие перед судьбой. Хускарлы видели мольбу в его взгляде — немую мольбу богам. Им всем конец. Пойди он на поводу у толпы и убей Унно, Герман, германский герцог, предаст Бирку огню. И тогда действительно только помощь Тора спасет их. Унно, схваченный его разведчиками вчера ночью, нес с собой послание для ярла. И в нем Герман обещал милость покорным и смерть врагам. «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю», — написал он странные слова. Он требовал отречься от богов всем городом. Но можно ли предать собственных отцов?

— Решай, ярл.

— Да, решай!

Бальдр покачал головой. Он, названный в честь любимого сына Одина, должен был стать еще одним убийцей богов. Бьерн сказал правду. Боги умирают. Их убивают христиане. И те, кто идет за ними.

— Мы не отступимся, ярл. Я никогда не отступлюсь, — вдруг сказал Бьерн. — Слышали, люди?! Я не отступлюсь от богов! Если нужно, я умру за них и вместе с ними! — закричал он. — Я не боюсь смерти!

— Бьерн, ты давал мне клятву верности…

— Я давал ее перед лицом Одина. Если ты отказываешься от Отца, я отказываюсь от тебя!

— Все верно он говорит!

— Бьерн прав! Если ты не с Одином, ты не с нами! Ты не ярл! Мы другого ярла выберем!

— А тебя принесем в жертву вместе с христианами!

— Пусть приходят и попробуют побить нас! Мы напьемся их крови!

Ярл вскинул руки.

— Народ сказал свое слово? — спросил он.

— Да! Жертва! Жертва! — подхватила толпа разом. — Жертва! Жертва! — в один голос кричали люди, вскидывая кулаки вверх.

Ярл шумно выдохнул и сошел с помоста.

— Так уж и быть. Тому и быть! Выводите Унно. Мы принесем его в жертву. Я принесу своей рукой.

Толпа одобрительно закричала. Жрец подал ярлу жертвенный нож. Через минуту хускарлы под локти притащили обессиленного Унно.

Он кое-как держался на ногах и пытался выпрямиться, сохранить остатки гордости. Рослый черноволосый архиепископ ссутулился и поседел за один день. Он волочился за хускарлами, не сопротивляясь. Когда его подвели к жертвеннику, он вдруг свалился на колени и зашептал:

— Pater noster, 
qui es in caelis[5]…

— Что он там бормочет, колдун? — заворчал кто-то недовольно.

— Колдун, женоподобный, — послышался смешок.

— Трус. Кудесит перед лицом смерти.

— Adveniat regnum tuum, — уже громче сказал Унно, не обращая внимания на крики. Его вздернули за локти и положили спиной на алтарь. Бальдр неторопливо подошел к жертвеннику, вращая в руках нож. Жрец уже стоял наготове.

— На все воля Божья, — шепнул Унно. То ли от страха, то ли от непривычного холода его глаза заслезились. Жрец одним рывком распорол ему рубаху. Люди затаили дыхание.

— Воля… Божья… Domine Iesu!

Жрец схватил Унно за волосы и вытащил из-за пояса нож. Он начал отрезать слишком короткие, едва достающие шеи пряди и случайно задел ухо. Христианин тихо застонал, по оголенной шее стекла темная капелька крови.

Жрец закончил, кинул волосы в пламя и поднял руку к небу.

— Великий Тор, гроза врагов, величие всего Неба! Асы, сыны и братья Одина! Я призываю вас принять нашу жертву! Пусть завтра земля напьется крови наших врагов, как сегодня напьетесь кровью одно из них вы! Ярл, сам Один ведет твою руку!

Унно мелко задрожал. Тонкий слой снега уже укрыл его грудь. Беспрестанно шевелящиеся губы посинели. Бальдр вскинул руку с жертвенным ножом. В чистом лезвии ярко отражалось пламя жертвенника. Унно зажмурился и прошептал лишь одно:

— Amen.

Твердая рука умелого воина резко опустилось. Лезвие вошло точно в сердце. Глаза жертвы распахнулись, рот широко раскрылся. Унно содрогнулся, захрипел и замер. По голой руке ярла текла светлая, алая кровь. Кровь христианина, врага и убийцы богов.

— Тор будет с нами!

— Один будет с нами!

Оге подбежал к жертвеннику и подал ярлу топор. Бальдр одним ударом отсек покойнику голову. Ее насадили на короткое копье и вонзили его в землю, перед огнем. Голова остекленевшим взглядом смотрела на людей. Толпа довольно ликовала.

Бьерн, верный хускарл ярла, вызвался сам отвести Герману голову вместе с окровавленным топором. Он не вернулся назад. Зато пришли германцы. Непогода не остановила герцога Швабии. Осадные орудия уже стояли готовы.

Все жители города поклялись стоять до конца. Ни один не убежал, ни один не предал своих богов. Смерть в бою — единственная достойная викинга смерть. Они верны своим богам. До последнего вздоха.

Ночью Бирка пала.

20.12.2014

Примечания:

Архиепископ Унно, христианский миссионер в Скандинавии, и герцог Швабии Герман — реальные исторические личности. Город Бирку неоднократно пытались крестить, язычники поднимали восстания против миссионеров. Взятие и падение Бирки а также жертвоприношение епископа — выдуманные события.

[1] Правитель города в Скандинавии

[2]Личный охранник или слуга ярла/конунга

[3]Во времена крещения Скандинавии Тор считался противником Христа. Причем Тору приписывались все несчастья, которые случались с миссионерами в пути.

[4]Скандинавский мир холода и льда, расположенный на севере

[5]Молитва“Pater Noster” («ОтчеНаш»)