"Волчий коготь "

Если выехать из Денвера штат Колорадо по двадцать пятому скоростному шоссе на юг, в сторону Колорадо Спрингс, то через пару десятков миль можно заметить небольшой съезд, ведущий на узкую заасфальтированную дорогу, покрытую выбоинами и трещинами, в которых замерзла скопившаяся вода. По этой дороге давно уже никто не ездил, и муниципальные службы, казалось вычеркнули ее из всех своих дорожных карт. Лет сорок назад этим путем можно было попасть в две маленькие деревушки, одна из которых находилась по южную сторону дороги, а другая по северную. Да и деревушками их было назвать трудно, скорее несколько соседствующих ферм, разделенных между собой жалким подобием забора, с которого еще кое-где свисали куски заржавевшей колючей проволоки.

По мере того как Денвер разрастался в ширину и в высоту, фермерам все трудней становилось содержать небольшие хозяйства, и постепенно крестьяне из этих деревень перебрались в город, занявшись более прибыльным бизнессом. Со временем старые дома покосились, крыши сгнили, а в стенах появились огромные прорехи. Поля вернули себе дикий первозданый вид, и на них паслись теперь не коровы и лошади, а лоси и олени.

Асфальтовая дорога обрывалась сразу за маленьким бетонным мостиком, под которым в те времена медленно ползли сточные воды, источая мерзкий запах, и привлекая тучи комарья. За мостиком дорога превращалась в неширокую тропинку, и все больше погружаясь в густую придорожную растительность, пыльной змеей уползала в сторону “Щучьего леса” покрывавшего большую часть скалистых гор.

Именно оттуда, по этой извилистой дорожке, холодным февральским утром 1978 года пришел человек.

Он появился словно бы ниоткуда, в порванных ботинках, и в потрепанных лыжных брюках. Утепленная лисьим мехом зимняя куртка, висела на нем нищенскими лохмотьями, и сквозь огромные рваные дыры можно было увидеть истощенное бледное тело.

На человеке не было головного убора, и его бесцветные волосы развевались на морозном ветру слипшимися косами. Нечесанная густая растительность на изможденном лице больше походила на металическую стружку, чем на усы и бороду.

Человек шел, сильно припадая на правую ногу, и казалось не обращал внимания ни на морозный ветер, режущий его открытые участки тела, ни на глубокий рыхлый снег, в котором почти по самые колени, утопали его ноги. Каждый шаг давался ему с трудом, особенно когда приходилось опираться на правую ногу, с силой выдергивая левую из снежного капкана.

Он шел, что-то негромко бормоча себе под нос, иногда глупо улыбаясь чему-то, затем оборачивался, и кого-то звал. Несколько раз он останавливался, поднимал руки к небу и начинал громко хохотать, потом падал на колени, закрывал дрожащими ладонями лицо и скулил, словно волк в предсмертной агонии.

Именно такую картину увидели двое пожилых индейцев из племени Черноногих, выйдя очередной раз на охоту в эти, богатые живностью места. Они частенько подсиживали здесь медведя или волка, а иногда охотились и на более мелкую дичь. Но за многие годы, старые охотники впервые увидели в этих диких местах незнакомого человека, да еще в таком странном виде.

Временами бывало, что какой нибудь фермер решит вдруг пострелять в зайца или потропить оленя, но этих фермеров охотники хорошо знали, и даже бывало продавали им свою добычу. А незнакомцы им не попадались ни разу, тем более такие ненормальные как этот.

Индейцы решили обратиться в ближайшую ферму, и уже через два часа, по обледенелой дороге мчался белый фургон с зеркальной надписью “ Амбуланс“ на капоте, громко завывая сиренами и распугивая зазевавшихся водителей.

За пять недель до описанных событий, в одной из самых многотиражных газет Денвера “Колорадо ньюс “ на первой полосе появилось сообщение о пропаже группы студентов Денверского государственного университета. Как следовало из статьи, студенты, абитуръенты отделения геологии, решили отправиться в горы, с целью практического изучения азов спелеологии и альпинизма, включая изучение алпинистского снаряжения, спуски и подъемы в пещеры, и конечно картографирование подземных лабиринтов, которые еще не были достаточно изучены.

Во главе со своим преподавателем Марком Робертсоном — спелеологом и альпинистом, и еще одним учителем по спорту Нейлом Бертоном, группа из десяти студентов после Рождественских праздников, десятого января 1978 года отправилась в экспедицию.

Тревогу забили уже на третьи сутки их отсутствия, так как поход был расчитан не больше чем на сорок восемь часов, и студенты должны были вернуться максимум утром третьего дня.

Как выяснилось много позже, преподаватели сообщили руководству университета неверные координаты своего предпологаемого местоназначения, так как изначально намеревались изучить пещеры, расположенные в районе скалы под названием “Волчий коготь “. Именно это обстоятельство очень затруднило поиски пропавшей группы.

Были известны случаи когда в тех местах гибли или пропадали люди, и поэтому университет отказал бы в посещении этих опасных районов. Были известны так же случаи исчезновений опытных спелеологов, пытавшихся изучить и картографировать подземные лабиринты “Волчьего когтя “. Горные спасатели объясняли эти загадочные случаи, выбросами отравляющих галюциногенных газов из мелких трещин внутри некоторых пещер.

Эти газы не имели не цвета ни запаха, и маленькими дозами накапливались в организме, постепенно отравляя жертву. Человек, долго подвергавшийся воздействию таких газов, постепенно утрачивал ориентацию, начинал галюцинировать, и в конце концов терялся и погибал. Конечно некоторых не устраивали такие научные объяснения, и иногда в районе “Волчьего гогтя “ можно было встретить группы подростков, в волчьих масках и костюмах, поклоняющихся свирепым духам, живущим в недрах этой скалы. В полиции их называли просто сатанистами, но сами подростки считали, что в пещерах обитают духи умерших волков, которые охотяться за теми, кто посягнул на их территорию. Эта легенда ходила еще среди старых индейских племен, обитавших в здешних местах много лет назад, и многим эта сказка пришлась по душе.

Только через две недели в следственную группу поступило заявление от одного из родственников пропавших, который предположил что возможно студенты отправились в сторону “Волчьего когтя”. Двоюродный брат студента утверждал, что неоднократно слышал от того, что их преподаватель собирается иследовать пещеры в том районе.

После проверки полученной информации поисковая группа сообщила, что в названном регионе сошло множество лавин из-за огромного колличества осадков и неожиданной многодневной оттепели. А после этого несколько дней бушевал снежный шторм.

Намного позднее, в начале весны, когда сошел снег, были обнаружены части снаряжения и одежды пропавших. А после этого спасатели наткнулись на несколько обезображенных трупов. Судьба остальных членов экспедиции на “Волчий коготь “ оставалась загадкой.

День первый.

Они услышали все наростающий гул, когда первый день их экпедиции подходил к концу. Вначале никто не придал шуму значения, и только тогда, когда отдаленный гул превратился в низкий утробный рокот, Марк вскочил на ноги и побежал к невысокой скале, которая виднелась неподолеку. Он быстро забрался на вершину и огляделся. Скала представляла собой пологий утес, выступавший над каменистым плато на несколько десятков метров. Внизу чуть дальше в туманной дымке виднелась часть наполовину замерзшего озера, и горная река нумолимо несла свои ледяные потоки, впадая в него, а затем с другой стороны, вырываясь мощной стремниной, перекатывалась через огромные валуны, и уносилась прочь в бескрайние, сверкающие белизной просторы.

Непонятный рокот, казалось доносился со всех сторон. Марк оглянулся назад и поднял голову, стараясь разглядеть хоть что-то сквозь сереющую пелену наступающей ночи.

Марку было 38 лет, и 12 из них он занимался спелеологией и альпинизмом. Свои знания он старался передать ученикам, и при каждой возможности рассказывал им о своих научных исследованиях, в разных местах земного шара.

То, что он увидел в этот раз ему совсем не понравилось, и он быстро побежал к месту стоянки группы. Невысокий коренастый Нейл, тоже не был новичком в горах, и ему приходилось даже учавствовать в нескольких спасательных операциях, когда неопытные туристы терялись в лесистых и заснеженных горах Колорадо. Он был немного младше Марка, и пять лет форы давали о себе знать в большей выносливости и силе. Но Нейл, понимая насколько опытен его приятель, беззаговорочно подчинялся тому во всем, что касалось горного туризма.

Как только он увидел взволнованного друга, то сразу понял в чем дело.

— Быстро собирайте самое необходимое! Бросайте палатки… нужно немедленно убираться отсюда, — крикнул он студентам, а сам уже одевал на спину тяжелый рюкзак.

Студенты быстро собрали свои пожитки, и бросив палатки, как можно быстрее двинулись к спуску в ущелье, в попытке найти там убежище, от надвигающейся лавины.

А где-то над ними, высоко в горах появилась та миниатюрная трещинка в многометровом слое льда и снега, которая увеличиваясь с каждой секундой, даст начало медленному, но все ускоряющемуся движению очередного гиганского ледника. Этот ледяной вал, белым цунами обрушится всей своей невероятной мощью, и со скоростью пассажирского экспресса, ринется вниз лавиной, сметающей все на своем пути.

День второй.

Ник Гаррис открыл глаза, и ему показалось что он лежит в больничной койке, а на него направлен мощный операционный прожектор. Когда понемногу глаза стали привыкать к яркому свету, он начал различать сероватые кучки облаков на ярко-голубом небе.

Память тоже постепенно возвращалась, и он вспомнил чудовищную белую стену, сползающую с гор прямо на него и на его товарищей. Он вспомнил как бежал, утопая в снегу по самые колени, и как неожиданно нога провалилась куда-то, попав словно в медвежий капкан, громким треском разрывая барабанные перепонки. На самом деле это была боль сломанной кости, и эта боль заставила его мозг забыть о страшной смертельной угрозе, приближающейся к нему. Он вспомнил как перед глазами замаячили темные пятна, а мир перевернулся...

— Ну что, очухался наконец? — Спросил кто-то хрипловатым знакомым голосом.

Ник заставил себя чуть приподняться и перевернуться на бок. Он оперся на локоть, и увидел Марка, стоявшего возле небольшого костра. В землю были воткнуты толстые ветки, на которых сушились горные ботинки, и кое-какая одежда.

— Что случилось? — Спросил Ник, с трудом поворачивая распухшим языком, — Что с ребятами?

— Не знаю, что с остальными, но похоже мы спаслись благодаря тебе.

— Я ничего не помню, — задумчиво произнес Ник, — Помню только как мы бежали, и я сломал ногу.

Где-то далеко в небе гневно закаркал ворон, и Ник увидел в вышине черного предвестника смерти.

— Да, ты застрял в трещине, — начал рассказывать Марк, — И сломал лодыжку, а я был замыкающим, прямо за тобой. Пока я возился, чтобы тебя вытащить оттуда, лавина задела нас самым краем, и протащила до реки, швырнув в воду. Это нас и спасло, — Марк слегка поворошил крепкой рогатиной разгорающееся пламя, и в небо тут же брызнул сноп искр.

— Я думаю что было две лавины, — продолжал Марк, — Одна шла за другой, и была более мощная.

Та лавина, которую я видел в самом начале, была слишком далеко, чтобы так быстро добраться до нас. А вот вторая сползла с ближайших скал, накрыв нашу группу. Я даже думаю, что это был ледник...

Мы с тобой отстали на добрых двести футов, и я ничего уже не мог разглядеть.

Когда нас швырнуло в воду, я успел ухватиться за толстое бревно, плывущее по течению, и река несла нас несколько километров. Потом мне удалось зацепиться за рухнувшее дерево, и выбраться на берег. Твое счастье, что я успел пристегнуть тебя карабином, иначе ты бы не выбрался, — Марк кивнул в сторону, где были сложены спасенные пожитки и рюкзаки, — Я ведь не успел с себя даже стащить спелеообвязку, когда все началось. А когда увидел что ты вырубился, и нас скоро достанет, решил карабином к твоему ремню пристегнуться. И не ошибся.

— Да, уж повезло, — грустно сказал Ник, — Но что нам теперь делать?

— Думаю завтра нас уже хватятся, и вскоре начнутся поисковые работы. Проблема только, что они не знают куда нас отнесло, и я боюсь что может испортиться погода. Обещали в ближайшие дни снежные бури, но будем надеяться что нас до этого времени найдут.

Главное мы живы, и почти наверняка, что другие тоже смогли выбраться. Не забывай, что с ними Нейл, а он человек опытный и надежный.

Давай дружище, пока займемся твоей ногой, потом нужно еще просушить вещи, и проверить как обстоят дела с запасами еды. Питьем, слава богу мы не обиженны, а вот с едой могут возникнуть сложности.

Марк притащил пару толстых сучьев и наложил шину на ногу товарищу. Перелом оказался несложный, хотя кое-где кожа была травмирована, и виднелись кровоподтеки, но нога болела только когда Ник пытался двигаться.

На их счастье оба рюкзака оказались с ними. Товарищи проверили их скудное содержимое и оказалось, что запасов еды почти не осталось, кроме нескольких консервов с тушенкой, и парой банок Колы, что в их положении было крайне неутешительным. Когда все началось, рюкзаки были разобранны, а собирать вещи времени не оставалось, вот и схватили каждый что успел. Но зато они нашли несколько коробков спичек в непромокаемых упаковках, пару фонариков, моток капроновой веревки, охотничий нож, и несколько упаковок презервативов. Последние оказались в рюкзаке Ника, и Марк решил не спрашивать, зачем тот взял их с собой в поход.

— Но, если подумать, и они могут пригодиться, чтобы держать в них батарейки для фонариков или спички, — решил Марк, усмехнувшись сам себе.

Тем временем его меховая куртка высохла, и Марк с облегчением накинул ее на себя.

Ник снова уснул, а Марк стал обдумывать, где бы им укрыться на время снежных бурь, если до того времени их не найдут. Да и проблему с провизией решать надо. Зимой без ружья не поохотишься, но все же можно соорудить парочку капканов на мелкого зверя или птицу. Но, — думал он, — Надеюсь до этого не дойдет...

Марк даже представить себе не мог, как он ошибался.

Пока товарищ спал, он решил осмотреться и выяснить нет ли поблизости места, которе можно приспособить для их укрытия. Марк пошел вдоль реки, не желая удаляться от источника питьевой воды, и вскоре обнаружил невысокую скалу, у подножья которой виднелся вход в пещеру. До скалы было рукой подать, но она находилась на возвышении, и подниматься оказалось немного труднее, чем показалось Марку в начале. Наконец подъем был преодолен, и мужчина осторожно заглянул в пещеру, опасаясь диких хищников, возможно так же нашедших здесь убежище на зиму. Но он напрасно волновался. Пещера оказалась пуста, и довольно просторна. В глубину она уходила метров на пятнадцать, и в ширину метров пять у дальней стены, а у входа немного сужалась со всех сторон так, что с трудом могли протиснуться двое. Чуть согнувшись Марк обошел ее всю, радуясь что смог найти подходящее укрытие от морозов и снежных бурь. Место было настолько идеальным, что Марку оно показалось даже уютным.

Вечером друзья в приподнятом настроении переселились в их новый дом.

Заранее разведенный костер уже успел согреть жилище, и розоватые отблески пламени весело танцевали по стенам и потолку пещеры. Друзья даже различили полустертые временем древние рисунки, наверняка принадлежавшие древним индейским племенам.

— Как думаешь, — спросил Ник, с любопытством рассматривая незамысловатые художества, — Чьих это рук дело? Кто обитал в этих местах?

Марк чуть придвинулся к костру и подложил под голову рюкзак, набитый травой, которую он насобирал вдоль реки.

— Думаю это были пуэбло. Они тут жили еще одинадцать тысяч лет назад. Археологи даже находили их уникальные скальные сооружения. Эти жилища назвали Меса-Верде. Ты наверняка слышал о национальном парке Плато на юго-западе штата.

— Ник кивнул, — Кто же не слышал? Да мы туда с предками дважды ездили. У них был прицеп-старый такой, годов семидесятых. Отец без этого прицепа жить не мог. Не было дня чтобы он не провозился с ним в гараже до полуночи. Что он только не придумывал:

Покрывал внутри обоями, красил, стелил паркет, оббивал деревом. И так каждый божий день, из года в год, — Ник вдруг замолчал, и немигая уставился на тлеющие угольки костра.

Марк понял, что его товарищ что-то вспомнил, и не нарушил молчания.

Наконец Ник тряхнул головой, словно отгоняя от себя дурное, и сказал:

— Как думаешь, нас найдут?

Вопрос, казавшийся таким простым, ошеломил Марка своей неожиданной резкостью и прямотой, и Марк с трудом подавил первое желание сразу ответить: Конечно дружище, без проблем! Но он вдруг почему-то задумался, потом достал откуда-то банку колы, открыл и протянул Нику.

— Пей, тебе силы надо востанавливать, а тут сахару знаешь сколько?

Потом они молчали.

Вскоре костер погас. В пещере стало темно, и только яркие тлеющие угольки вспыхивали иногда мириадом искр, и тогда казалось что сами каменные стены начинают древнюю пляску духов.

Ник уснул быстро. Сломанная нога давала о себе знать тупой болью, но усталость и нервное напряжение быстро сделали свое дело.

Марк думал о Нике. Раньше они не были друзьями, или даже товарищами. Марк был преподавателем а Ник студентом. Ник был худ, но жилистые рельефные мышцы говорили о его выносливости и силе.

Когда Марк накладывал шину на ногу раненного, то заметил у того на правой икре какую-то татуировку, похожую на армейскую. Ник был коротко стрижен, его приплюснутый чьим-то кулаком нос, странно гармонировал с тяжелым раздвоенным подбородком, что говорило о силе его характера. Угольно черные глаза были широко раставленны, и во взгляде Ника, Марк заметил задиристость и ум.

Марк знал что Ник доучивается последний год, и считается одним из лучших учеников факультета геологии Денверского университета.

Ник начал учиться относительно поздно. Когда его зачислили в университет, он уже успел отслужить пять лет в Армии на должности механника тяжелого оборудования.

Поэтому многие из его знакомых были удивленны странным решением так резко сменить специализацию и заняться геологией.

— Но ответ на этот вопрос знает только сам Ник, а может и он не знает, — Так думал Марк, пока и его не поглотила темная бездна сна.

День третий

Он двигался ловко и бесшумно, акуратно пробираясь под толстыми ветвями, провисшими почти до самой земли. Снега за последнюю ночь намело столько, что некоторые деревья не выдерживая тяжести, с грохотом и треском обрушивались на землю.

Снег валил и валил, а ветер, вначале такой незаметный, постепенно усиливаясь превращался в снежную бурю, сбивающюю с ног.

Все лесные жители попрятались по своим норам и гнездам. Следы замело снегом, и казалось что не только лес, но и весь мир укутался с головой в белое одеяло.

Но он продолжал двигаться, зная что движение для него это жизнь.

Он был один. Он был один с тех пор как погибла она, его единственная, ради которой он был готов на все, даже на смерть. Ее тогда сразила пуля, а он не раздумывая бросился на стрелявшего в нее человека, и повалил его на землю. Они дрались и катались по земле, пока стрелявший не достал откуда-то огромный охотничий нож...

С тех пор длинный кривой шрам, пересекает белый невидящий глаз, но тот стрелявший никогда об этом так и не узнал, потому что уже в следующее мгновение острые клыки разорвали ему горло.

Он помнил те времена когда всей стаей серых волков они охотились в своих обширных владениях, и никто не мог помешать им расправляться с добычей, пока не пришел человек...

Люди появились отовсюду. Они приезжали на своих шумных и вонючих машинах, вырубали вековые деревья, и эти исполины сотнями валились на землю испуская последний предсмертный треск.

И вот тогда Он — вожак стаи серых волков решил сражаться за свои владения и за жизнь своих собратьев. Они начали нападать ночью, молча и внезапно. Они смогли убить и напугать многих, так что вырубку леса временно прекратили. Но тогда пришли охотники. Стая начала редеть, пока не остались только Он-вожак и она-его единственная белая волчица. Но потом изменилось и это.

Он выиграл битву, но проиграл войну. Он ушел из родных мест, и стал кочевать, ища себе пропитание и убежище в других горах и лесах.

Буря была в самом разгаре, когда он вдруг уловил знакомый запах. Этот запах он запомнил на всю жизнь и возненавидел его до скрежета своих мощных челюстей. Он насторожился и застыл на месте. Его крепкие мышцы напряглись, уши задвигались, а единственный глаз желтым зрачком немигая уставился в темноту. Он был крупным хищником высотой в плечах около метра, и весом не менее восьмидесяти килограммов. Его шерсть была длинной и густой, пепельно серого окраса.

Он еще долгие минуты стоял в боевой стойке, готовый в любую секунду сорваться с места и вступить в смертельную схватку. Вскоре он понял, что опасность ему не грозит и медленно начал продвигаться в сторону знакомого запаха.

Человек полностью был завален снегом, и была видна только его рука. Она торчала по самый локоть, и казалось что мертвец пытается вылезти из снежной могилы, или зовет на помощь своими посиневшими скрюченными пальцами.

Волк приблизился и обнюхал руку. Затем быстрыми и сильными движениями когтистых лап, начал раскапывать труп. Когда работа была завершена хищник не раздумывая улегся рядом с телом, и начал вырывать из него куски замерзшей плоти вместе с ошметками одежды. Вот только голову волк не трогал. На ней была надета ярко-красная вязанная шапка, и это напоминало хищнику те красные тряпки, которыми размахивали охотники.

Сегодня серому хищнику повезло. В такую метель он и не надеялся найти себе пропитание, а об охоте даже не мечтал. К человеческому мясу он приучился еще с тех пор, как водил свою стаю на битву с людьми, и был рад что такой вкусной еды хватит на пару дней, а потом можно двинуть дальше, туда где он еще не был, и куда звали его инстинкты.

Марк проснулся от того, что почувствовал сильный холод. Открыв глаза, он увидел что костер давно погас, а угли уже успели остыть. Он включил фонарик и направил его в сторону выхода из пещеры. Снаружи доносилось завывание ветра, и в пещеру залетали крупные снежинки, поблескивая в свете луча фонарика.

Марк выбрался наружу и сразу провалился по колена в снег, который уже успело намести за ночь. Ветер дул с такой силой, что Марку с трудом удавалось удержаться на ногах.

Когда он вернулся в пещеру, то первым делом развел костер, и поблагодарил бога за то что им не приходиться сейчас мерзнуть под каким нибудь деревом в лесу.

Когда в пещере снова потеплело, Марк устроился поудобней, накрылся курткой и заснул спокойным крепким сном.

Разбудил его сильный кашель товарища. Марк подошел и проверил у того лоб. Ник даже не пошевелился, но продолжал сильно кашлять. Его лоб был теплее обычного, но жара не было, и Марк немного поворошил угли, накрыв друга своей теплой курткой.

Утром, похоже Нику стало легче, и он даже не вспомнил как прокашлял всю ночь.

Марк немного поел, разделив с Ником свою порцию тушенки, сам решив насобирать побольше веток для сигнального костра, и принести в банках из под консервов воды. Две банки тушенки они необдуманно съели уже в первые сутки, и оставшиеся две решили разделить так, чтобы хватило хотя бы еще на трое суток. Марк не знал точно когда их начнут искать, и расчитывал что им придеться проторчать в этой пещере не больше пяти-шести дней.

Ник не мог помогать Марку собирать дрова для костра, и он занялся изучением наскальных рисунков внутри пещеры. Нога болела, и немного распухла, но боль была терпимой, а опухоль объяснялась по видимому небольшим внутренним кровотечением из-за поврежденных тканей. Особо это Ника не беспокоило, тем более он был уверен, что если не завтра, то послезавтра уж точно их обнаружат. Главное чтобы прекратилась снежная буря, и спасатели смогли начать поисковые работы.

А снаружи был ад. Ураганный ветер сбивал с ног, и врезался в лицо миллионом смерзжихся снежинок. Деревья сгибались и стонали, угрожая сломаться и рухнуть всей своей многотонной тяжестью на заснеженную землю. Небо и земля, казалось слились в единое целое, внутри которого еще пульсировали две такие незащищенные жизни: Два человека, пытающихся выжить в этом снежном кошмаре.

Марк смог все же собрать немного веток, выкапывая их из под снежных завалов. На все это у него ушел почти целый день. Каждый раз он приносил в пещеру несколько сучьев, акуратно складывал их у костра, чтобы дать им просохнуть. Затем полчаса грелся у костра и снова выходил наружу. Вечером он чувствовал себя разбитым, и когда Ник предложил ему, теперь уже свою порцию тушенки, то не нашел в себе сил отказаться.

Благодаря небольшому размеру пещеры, много топлива не требовалось, и достаточно было поддерживать только жар углей. Марк начинал уже беспокоиться о возможной нехватке провизии, но все же надеялся что в скором времени их отыщут.

Они молча сидели и смотрели на мерцающие угольки, вслушиваясь в низкий вой бушующего снежного шторма, когда вдруг Ник нарушил молчание:

— Он погиб… — произнес мужчина и уставился в пол пещеры.

— Ты кого имеешь в виду? — Озадаченно спросил Марк не понимая о ком идет речь.

— Об отце… И это я убил его...

— Как это “убил?” -Спросил Марк удивленно.

— Помнишь, я рассказывал как он любил возиться со своим домом на колесах?

— Помню, — ответил Марк.

— Так вот в тот день отец закончил перестилать пол, и кое где покрывал лаком новый паркет внутри прицепа. Дверь он всегда оставлял открытой и подпирал ее чем нибудь тяжелым.

А мне тогда было пятнадцать. Мозги набекрень… ну понимаешь как обычно у подростков?

Так вот я уже не помню зачем тогда мне отец понадобился, но я зашел к нему в трейлер. Мы тогда слегка повздорили, и я когда выходил, то назло ему сдвинул камень который придерживал дверь. Дверь закрылась, а я ушел...

Все это Ник рассказывал не поднимая головы. Марк скорее чувствовал чем слышал, как дрожит у приятеля голос, а потом он заметил как редкие капельки одна за другой падают на каменистый пол, отражая неяркий свет тлеющих углей. На секунду Марку показалось, что Ник плачет кровавыми слезами, и его даже слегка передернуло от неожиданной ассоциации.

Ник продолжал свой странный рассказ:

— Мы с матерью сидели в салоне и смотрели телевизор, когда вдруг залаяла наша псина, и одновременно с этим мы увидели отблески пожара в окнах.

Я почему-то уже сразу понял, что случилось что-то непоправимое, и рванулся к горящему прицепу.

Сквозь толстое стекло двери трейлера, я увидел пылающего отца, пытающегося открыть заклинившую дверь. Он бил изо всех сил по окну, а его рукава уже превратились в объятые пламенем факелы. Я стоял, словно параллизованный этим жутким зрелищем и не мог сдвинуться с места. Я видел как густая копна волос, которыми он так гордился, вдруг вспыхнула, а кожа на лице начала пузыриться и раздуваться. Отец смотрел прямо мне в глаза, а рот искривился в гримасе боли и ужаса.

Потом он медленно сполз по двери, и больше я его не видел...

Ник замолчал. Затем подобрал с земли сухую ветку, и начал что-то вычерчивать ею в теплых остатках угольной пыли. Лишь через несколько минут он продолжил:

— Следователи сообщили нам что пожар начался из-за халатности моего отца, который работал с лаком в запертом непроветриваемом помещении, да еще и курил.

Они сказали что возможно два варианта развития событий:

Отец закурил и заснул. Сигарета упала на пол и начался пожар. Дверь тут же заклинило от жара. Другой вариант предполагал, что вспыхнули пары лака, в момент закуривания сигареты. Для меня это уже было не важно. Я знал только что отец погиб по моей вине, и я продолжаю жить с этой тяжестью на душе.

Ник, поднял наконец глаза и взглянул на Марка. Его веки припухли, а в глазах блестели слезы.

Марк совсем не ожидал таких откровений от приятеля, и чувствовал себя немного неудобно, не зная что ответить. Наконец он вымолвил:

— А я вообще никогда не видел своего отца. Он погиб в горах, во время спасательной экпедиции в районе Эвереста. Он был альпинист, и исчез за неделю до того как я родился. Их группу так и не нашли.

— Ты наверное гордишься своим отцом? — Спросил Ник.

— Не знаю. Наверное горжусь, хотя как можно гордиться кем-то, кого ты не знаешь?

Приятели задумались каждый о своем. А потом, почти одновременно, черное покрывало сна накрыло их обеих. Закончился третий день.

Шестой день.

— Я не уверен, что нас найдут, — эти слова вырвались у Марка словно сами собой, и он тут же пожалел, что произнес их.

— Повтори, что ты сказал, — хрипло попросил Ник, чуть привстав на локте.

Марк отвернулся от товарища, и сказал:

— Скорее всего никто не знает где мы… Я не сообщил университету наши настоящие координаты. Но я уверен, что нас уже ищут. Снежный буран поутих, и наверняка вертолеты уже в воздухе.

Ник немигая смотрел на приятеля, неверя его словам. Затем, ругнувшись сквозь зубы, отвернулся к стене.

Вчера закончилась провизия, и они уже начали ощущать голод. Марк выходил периодически из пещеры, чтобы добыть немного дров, и только обильное питье пока спасало, как-то забивая чувство голода.

Марк попытался развести сигнальный костер рядом с пещерой, но это было бесполезно, так как дул ветер и разгонял дым, да и они находились в низине, окруженной высокими скалистыми горами. Марк так же смастерил силки на мелкого зверя, но только когда закончил, вдруг понял, что у него нет никакой приманки. Ник еще долго потешался над оплошностью друга.

Но зато пригодились презервативы. Марк связал несколько, и соорудил довольно мощную рогатку. Как они радовались когда наконец-то Марку удалось прибить камнем тощую ворону, зазевавшуюся на каменном выступе возле пещеры.

Ник наотрез отказался опробовать новое блюдо, но почуяв запах мяса, забыл про свои кулинарные пристрастия. После еды настроение немного поднялось, ведь появилась надежда, что им не грозит голодная смерть.

Ночью на седьмой день Нику стало плохо. У него поднялась температура, а когда Марк задрал приятелю штанину и взглянул на ногу, то понял, что у того возможно началось заражение крови. Такие вроде маленькие неопасные ранки припухли и посинели, а кое-где началось нагноение. Так же, кожа начала терять чувствительность.

Марк вкипятил воду и промыл ранки и ссадины, но он вовсе не был уверен что это поможет. Нужны были антисептики и антибиотики, которых у них в этой дикой глуши не было.

Десятый день.

Прошло уже несколько дней, после того как ему посчастливилось перекусить человеческим мясом. Голод снова давал о себе знать, и матерый вожак быстро передвигался по лесу в поисках очередной поживы.

Когда он выскочил на край горной реки, берега которой замерзли, и кое-где почти соединялись, до него вновь донесся этот знакомый запах. Он был настолько слаб, что хищник вначале не обратил на него внимания, но вскоре легкий ветерок пощекотал волку его широкие ноздри и он начал принюхиваться. Уже через мгновение лапы сами понесли животное в нужном направлении.

День выдался трудный. Марк старался притащить все больше дров в пещеру, и искал очередную жертву для рогатки. Он не уходил далеко от пещеры, так как боялся за друга, которому становилось все хуже. Ник температурил, и все время спал, приходя в себя только чтобы попить. Его щеки ввалились, глаза покраснели, а язык распух так, что Ник с трудом мог говорить.

Марку не удавалось подстрелить ни ворон, ни голубей. Птицы боялись шума, и заслышав приближение человека сразу улетали. Мелкие зверушки тоже впали в спячку или просто укрылись по своим норам. Марк уже не был так оптимистичен по поводу питания, и тоже начал чувствовать все подступающий голод.

Как всегда вечером он притащил охапку мелких сучев, выкопанных из под снега, свалил их возле огня чтобы подсушились, вскипятил воду и жадно выпил. Как только его голова коснулась рюкзака, набитого травой, усталость взяла вверх над беспокойством, и он уснул.

В ночь на одинадцатый день.

Ник проснулся от какого-то шуршания. Он приоткрыл глаза и огляделся. Пламя костра грустно подрагивало последним лепестком, освещая спящего Марка и наскальные рисунки. В пещере было тепло. Морозы чуть ослабли, хотя снаружи еще было намного холоднее чем внутри. Ник лежал ближе к входу в их убежище, и мог видеть в проблесках пламени сходящиеся стенки выхода. Что-то там вдруг привлекло его внимание, и он стал всматриваться в сужающийся проход.

Вначале он увидел руку. Она цеплялась скрюченными пальцами за пол пещеры, в попытке протиснуться вовнутрь. Одновременно с этим Ник услышал слабый знакомый голос, повторявший одно слово: “Помогите”.

Ник попытался что-то сказать, или разбудить Марка, но не нашел в себе силы даже промычать. Он мог только наблюдать.

Вскоре, вслед за рукой появилась голова и туловище человека. Он был повернут к Нику спиной, и Ник не смог узнать пришельца. Рука продолжала скрести пол пещеры обломанными ногтями, на которых виднелась запекшаяся кровь. Человек был одет в теплую куртку на меху, и Ник увидел что вместо второй руки из разорванного рукава торчит обломок кости, а череп, казалось был без скальпа, окровавленный, с обвисшими кусками кожи. Только через пару секунд Ник понял, что это просто красная вязанная шапочка, такая же какую носил Нейл, только немного подранная в некоторых местах.

Ник чувствовал что его стошнит, но ничего не мог с собой поделать. Ему было страшно, и он был полностью беззащитен перед этим странным гостем.

Человек продолжал вползать в пещеру на боку, спиной к Нику, повторяя тихим однотонным голосом: Помогите, помогите...

Вдруг он остановился и рука замерла. Нику показалось что человек умер, но произошло нечто странное:

Голова медленно начала поворачиваться. Позвонки хрустнули, а кожа вокруг шеи неестественно собралась. Только когда Ник смог увидеть лицо гостя, шея перестала выкручиваться, и замерла...

Ник словно закипнотизированный глядел на это жуткое зрелище, которое теперь имело имя Нейл.

На Ника смотрели две черные глазницы с кровавыми подтеками. Рот кривился в беззубой гримасе. Неожиданно, единственная рука Нейла вывернулась назад, хрустнула как надломленная сухая ветка, и показала на Ника скрюченным пальцем. Рот продолжая кривиться, тихо и быстро начал повторять: Тебя тоже сожрут… Тебя тоже сожрут… Тебя тоже сожрут...

Ник закричал...

Когда он открыл глаза, то понял что спал и видел ужасный сон.

Но кошмар не закончился: Ник почувствовал боль в ноге, и словно кто-то тянет его. Он было подумал что это Марк хочет передвинуть его поближе к огню, но когда он чуть привстал, то лоб его покрылся испариной, а тело начало мелко дрожать.

У его ног стоял огромный волк, и вырывал из его больной ноги куски плоти. Когда Ник дернулся, зверь злобно зарычал и взглянул на несчастного. Только когда Ник увидел эту зубастую окровавленную пасть, когда увидел жуткое бельмо вместо глаза, и пересекавший морду кривой шрам, он не выдержал и громко закричал...

Марка словно подбросило. Мгновенно оценив обстановку, он выхватил охотничий нож из-за пояса, и с диким ревом бросился на хищника. Волк явно не ожидавший такой стремительной атаки, опешил немного, а затем тоже ринулся на противника.

Марка спасла его куртка на лисьем меху. Несколько раз животное хватало зубами крепкую ткань в попытке добраться до тела, но безуспешно. Крепкие когти разорвали брюки Марка и оставили на его коже окровавленные борозды. Но Марк не обращая внимания бил и бил хищника ножем, куда не попадя. И наконец ему удалось нанести последний смертельный удар, решивший ход поединка. Лезвие пронзило шею зверя, и вышло из горла. Волк захрипел. В последнюю секунду перед смертью он вспомнил ту единственную, и того человека, всадившего в нее пулю. Он вдруг понял что счастлив. Что давно уже искал смерти, чтобы вернуться в свою стаю вожаком, чтобы вернуться к своей любимой волчице.

Ник лежал без сознания, а его пострадавшая нога рефлекторно дергалась, мешая Марку накладывать жгут. Волк выдрал кусок икроножной мышцы, и крови было очень много. Марк и сам чувствовал, что вот вот упадет в обморок. Глубокие порезы, оставленные когтями хищника страшно болели и кровоточили, но прежде всего нужно было помочь приятелю.

Высохшее лицо Марка склонилось над раненой ногой друга, лоб взмок от пота, и прозрачные капельки оставляли на небритом лице влажные следы.

День пятнадцатый.

— Не трогай меня, не трогай меня тварь! — Ник приглушенно стонал во сне, с кем-то ругался, разговаривал, от кого-то убегал...

Это началось после инцидента с волком. Он все время спал или был в полубезсознательном состоянии. Иногда Марку удавалось напоить друга теплой водой, но он понимал, что долго Ник не протянет.

Марк освежавал волка, и приготовил его мясо. Оно оказалось очень жестким, но за неимением лучшего, пришлось его есть. Волк был большим животным, и оставшуюся часть мяса Марк зарыл в снегу возле пещеры, чтобы лучше сохранилась. Но уже на следующую ночь его раскопали койоты, и Марку только и оставалось, что собирать окровавленный снег в консервные банки из под тушенки.

Несколько раз Марку казалось, что он слышит шум вертолета, но когда он выбегал из пещеры, звук пропадал.

Однажды ему почудилось, что кто-то его зовет. Он выскочил ночью на мороз, и побежал на голос. Только когда его нога провалилась под лед на берегу реки, он пришел в себя и вернулся в пещеру.

Тогда он вскипятил воду, и положил в нее еловую шишку, которую сорвал с ветки ели, росшей рядом с пещерой. Варево было ужасным, но Марк надеялся, что может быть это даст ему немного сил.

А силы были на исходе. Марк все реже выходил из пещеры. Много спал, и часто вспоминал свою бывшую жену, с которой они разошлись всего полгода назад. Он вдруг стал скучать по ней, несмотря на то, что они расстались не самым мирным образом. Она “отвоевала” себе дом, и Марку это было особенно обидно, так как дом достался ему от матери, которая умерла от онкологического заболевания. В этом доме он провел свое детство и юность. Дом напоминал ему о хороших временах его жизни.

Марк начал часто вспоминать прошедшие годы. Иногда ему удавалось выудить из самых дальних уголков памяти такие воспоминания, о которых он давно уже забыл. Он вдруг вспомнил как упал с велосипеда на кусок разбитого стекла, и долго смотрел как из глубокого пореза на руке течет кровь. Ему тогда показалось, что это не его кровь, и это не он упал, а кто-то другой. Он вспомнил мать, сидевшую на веранде возле ступенек их дома. В пальцах она держала сигарету, и смотрела куда-то далеко, словно ждала кого-то… Марку тогда было не больше пяти, но он вспомнил все до мельчайших подробностей, словно это происходило вчера. Мать не хотела чтобы сын видел как она курит, и поэтому закрывала дверь на веранду, и садилась спиной к двери. Но Марк все равно умудрялся подсмотреть за ней сквозь окно веранды.

Так, за воспоминаниями незаметно летело время. Желудок крутило от голода, и Марк попытался есть кору деревьев. Ничего хорошего из этого не вышло, кроме ложных рвотных позывов.

Этой ночью Марк долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Вдобавок желудок снова не на шутку разошелся, и Марк все время пытался сглатывать слюну.

Вдруг он услышал странный звук, доносившийся из дальнего угла пещеры.

Звук был тихий и ритмичный, словно удары дерижерских палочек по пюпитру. Марк вслушался. Звук повторился и усилился. Марк встал, и взял из костра горящую ветку. Света много это не дало, но все же темноту немного рассеяло. Марк медленно, с опаской двинулся на странный звук. Когда он подошел к противоположенной стене пещеры, то увидел нечто, от чего внутренности его свело, и приступ тошноты подкатил к горлу.

Марк сразу забыл о чувстве голода, о боли в ранах на ногах, об усталости и мечте вернуться домой. Марк не мог в этот момент думать не о чем другом, кроме как о страхе. О своем, всепоглощающем страхе. О таком ужасе, что он и представить себе не мог, что страх может вызвать желание умереть. Марк застыл на месте, не в силах ни вдохнуть не выдохнуть. Он вообще не хотел шевелиться. Он сейчас просто хотел смерти.

На стене, в слабом мерцании света, исходившем от горящей ветки, висели огромные часы-кукушка. Они были вырезаны мастером-умельцем резчиком по красному дереву, и наверняка были очень древние, как само время.

Они были в рост человека. Золотой маятник ходил из стороны в сторону, издавая тот самый странный звук. Римские цифры блестели золотом, а стрелки имели форму двух ангелочков, с вытянутыми ручками. Наверху, под “крышей” виднелась дверца, размером со спинку стула. Когда Марк подошел, и увидел все это, маятник замедлился, и постепенно завис под углом в 45 градусов. Раздался щелчок, и заиграла какая-то старинная мелодия словно из старой шарманки.

В ту же секунду дверца начала со скрипом открываться, пока не отворилась полностью, открывая черный квадратный проход.

Марк увидел, как что-то мелькнуло в этой дыре, и через мгновение из отверстия медленно выползла человеческая голова.

Она держалась на металической пружине, которая двигалась из стороны в сторону, и вперед-назад, скрепя как давно не смазанная дверь.

Голова была неестественно наклонена на бок. Лицо заросло щетиной, щеки ввалились, а рот превратился в еле заметный шрам. Один глаз был открыт, и глядел на Марка мертвым остекленевшим взором безцветного зрачка, а второй глаз был наполовину прикрыт набухшим и посиневшим веком.

Если бы не вязанная красная шапка на этой странной голове, Марк никогда не узнал бы своего друга Нейла, и может быть не испугался бы так, как испугался в следующую минуту:

Двигаться начал рот. Тонкие губы вдруг раскрылись как-то неестественно широко, словно их привязали к невидимым ниточкам, и дергают в унисон словам, нехотя выползающим из этого рта.

Когда Марк услышал, что говорит рот его друга, он почувствовал тепло на своей ноге, а потом резкий запах, предательски заполз в его ноздри.

Марк взглянул себе под ноги, и увидел маленькую лужицу, расплывающуюся у него под правым ботинком.

А рот повторял одно и тоже с небольшими одинаковыми интервалами:

— Вы оба — мертвецы… Вы оба-мертвецы… Вы оба-мертвецы...

Каждый раз, в конце фразы, голова исчезала в черной дыре, а дверца резко захлопывалась. Но в следующую секунду все повторялось снова и снова. Кукушка куковала...

Марк стоял и смотрел на это зрелище не в состоянии оторваться или что либо предпринять, пока вдруг все не прекратилось само собой. “Кукушка” перестала высовываться каждый раз из дверцы, а маятник снова заработал.

Рядом с этими жуткими часами Марк вдруг заметил какую-то тень, которую не замечал вначале. Он присмотрелся и понял что это узкий вход прямо в стене пещеры. Марк удивился, что не заметил его сразу, и почувствовал как какая-то сила тянет его туда. Подойдя вплотную к отверстию он увидел там чей-то силуэт, который вдруг зашевелился и приблизился. Это был Нейл. Точнее его туловище — в разодранной куртке, все изуродованное и обезображенное, без головы.

Голову туловище держало в руке за волосы, выбивавшихся густыми прядями из под красной вязаной шапочки. Узкий рот Нейла вновь раскрылся и заговорил:

— Пойдем старина, у меня есть для тебя сюрприз, — произнесла голова и Марку показалось что один уцелевший глаз весело подмигнул.

— Ты ведь давно ничего не ел, — продолжала голова, открывая и закрывая безжизненный рот, — Пойдем, у меня есть для тебя много еды. Я поймал для тебя оленя...

Не дожидаясь ответа, туловище повернулось и зашагало в глубину прохода.

Что-то заставило Марка двинуться за ним, хотя его тошнило от ужаса, а ноги еле держали равновесие. Иногда Марку казалось, что это не он идет, а кто-то другой, как тогда в детстве...

Они шли по темному проходу. Ветка давно погасла, но Марку казалось, что он умудряется видеть в темноте довольно сносно.

Силуэт Нейла маячил чуть впереди, и Марк покорно следовал за ним.

Неожиданно тоннель закончился, и они оказались в пещере — той самой, где распологались Марк с Ником, и откуда Марк только пришел. Нейл исчез, а возле костра лежала массивная туша оленя. Желудок скрутило до невыносимой боли, и Марк не долго думая выхватил из своего рюкзака нож.

Он решил вначале срезать жирный кусок с оленьей ноги, и уже сделал первый надрез, как туша вдруг пошевелилась, и начала бить копытами.

Марк сильным ударом перерезал животному горло, и оно сразу затихло.

Хорошенько прожарив большой сочный кусок, Марк с величайшим наслаждением положил его себе в рот и нарочито медленно прожевал.

Управившись с несколькими подобными кусками мяса, и утолив приступы голода, Марк вспомнил про Ника, который все это время спал как ни в чем не бывало. Марк вырезал еще один кусок и прожарил. Затем попытался разбудить товарища. Ник проснулся и удивленно уставился на кусок мяса.

— Это откуда? — Спросил он, не веря своим глазам и почесывая затылок.

— Это Нейл принес, — ответил Марк, и даже не обратил внимание на изумленное лицо друга. Не задавай лишних вопросов, и приступай к еде. Тебе нужны силы.

День двадцать седьмой.

— Просыпайся дружище! Сегодня важный день.

Марк тормошил Ника за плечо, но тот что-то бормотал сквозь зубы, не желая просыпаться.

— Давай уже, вставай. Сегодня мы возвращаемся домой. Хватит бездельничать и надеяться на помощь.

Ник нехотя потянулся, широко зевнул и протер глаза.

Почти две недели прошло с того дня, когда Нейл принес им оленя. Они смогли быстро восстановить силы, и были полны решимости выбираться из этого ада.

Марк крепко перевязал Нику ногу и наложил шину, но тот так быстро шел на поправку, что Марку казалось иногда, что эти перевязки ему уже вовсе не нужны.

Они смастерили для Ника подобие костыля, собрали нехитрые пожитки, запасы мяся в дорогу и двинулись в путь.

Погода стояла ясная и солнечная. Снег был глубокий и рыхлый, но друзья довольно легко справлялись с этими трудностями. Они мечтали вернуться домой.

День тридцатый.

Марк попал в лисий капкан. Он был старый и ржавый, но сработал что надо.

Марк аж взвыл от боли, когда клещи захлопнулись на его лодыжке.

Полчаса понадобилось друзьям, пока они смогли наконец-то разжать смертоностные зубья. Нога страшно болела, но кость не была сломана, чему Марк страшно обрадовался, так как в противном случае Нику пришлось бы идти одному.

К вечеру боль поутихла, и настроение друзей заметно улучшилось.

Они шли уже много дней, и на их счастье погода помогала им в их нелегкой задаче.

Ночевали они прямо на земле, немного очистив ее от снега и расстелив мелкие ветки или траву. Питались олениной, взятой ими с большим запасом.

Из-за минусовой температуры они не волновались, что мясо может испортиться, и поэтому настроение было приподнятым, хотя усталость уже давала о себе знать. Они все больше спали, и чаще останавливались на отдых.

Последний день.

Несколько дней назад закончилось мясо. Один раз удалось пристрелить из рогатки мелкую птичку, мяса в которой было на один зуб.

Друзья уже еле волокли ноги, когда вдруг заметили, что снега стало меньше, а вдали замаячили крыши ферм. Марк припустился бегом, не обращая внимания на больную ногу. Это он думал что бежит, на самом деле его ноги увязали по колена в снегу, а раненная лодыжка напоминала о себе резкой болью, и Марк старался меньше на нее наступать. Вскоре он увидел двух человек, которые изумленно таращились на него. Марк радовался как ребенок. Он оборачивался чтобы разделить с другом радость, но того нигде не было видно.

А потом Марка отвезли в больницу. Он пытался объяснить медикам, что его друг Ник где-то там, но его не слушали, и возились только с ним.

А потом Ник пришел к нему в палату. Марк только проснулся и открыв глаза сразу увидел Ника. Ник улыбнулся, и только тогда Марк увидел позади него его старого приятеля Нейла. Ник и Нейл весело улыбались, и перемигивались друг с другом.

Следующие два часа друзья проговорили, перебивая друг друга словно подростки, и Марк не замечал как бежит время.

Эпилог.

Два пожилых психиатра стояли и смотрели в небольшое окно на двери палаты, в которой находился этот необычный пациент.

— Что вы на это скажете, профессор? — Обратился один врач к другому, — Каждый день одно и тоже: Одни движения, схожая мимика, даже слова он повторяет словно заучил их наизусть...

Второй врач задумчиво хмыкнул, придвинул поближе стул и уселся на него, положив ногу на ногу. Затем спросил:

— Вы конечно изучили его историю болезни, и знаете что произошло?

— Да, конечно, — ответил первый врач, потом снял запотевшие очки и начал их протирать.

— Он пять недель считался пропавшим… ну то есть погибшим, пока его не нашли охотники в таком состоянии. Мы были уверены что его состояние, временное как следствие перенесенного шока и травм...

Второй врач перебил:

— Я сегодня не просто так заглянул к вам, коллега, я принес вам интересные новости. Хм… возможно это кое — что прояснит.

Первый врач продолжал протирать очки.

— Спасатели нашли пещеру, в которой жил ваш пациент. Но они обнаружили там кое-что еще: Они нашли труп одного студента, Ника Гарриса, который тоже учавствовал в экспедиции. По видимому им обеим удалось не попасть под лавину, и их каким-то чудом унесло речным течением. Но это полбеды. Проблема заключается в том, что труп полностью обглодан...

— Дикие звери? — Спросил первый врач, на секунду прекратив полировать линзы.

— Боюсь, коллега, что нет. Эксперты установили, что студенту перерезали горло охотничим ножом, а затем постепенно съедали его мясо, пока не осталось практически ничего. Но есть еще кое-что, что думаю вас заинтересует: Оказалось, что в этой пещере было полным полно галюциногенного газа, который возможно и повлиял на психическое состояние вашего больного. Эти газы для нас не новость. Я уже встречал нескольких пациентов, подвергшихся воздействию подземных газов, но такой случай встретился мне впервые. Видимо на Марка повлияло множество факторов, которые в совокупности привели его к такой ситуации. Прежде всего перенесенный стресс, после гибели группы. Затем холода и голод. Кроме того, мало кто остается в пещерах такое длительное время.

Думаю, что там произошло что-то еще, но видимо ответ мы не узнаем никогда.

— И что же по вашему? — Спросил первый врач.

— Думаю, что Марку пришлось сражаться с крупным волком… Спасатели нашли обглоданные кости и шкуру зверя возле пещеры. А убит этот волк был охотничим ножом Марка. Но что еще более странно, так это то, что на берцовой кости съеденного студента, обнаруженны следы волчьих зубов.

Но нам известно, что студент погиб от ножа. Выходит, что волк напал на него, а Марк защитил Ника, и убил волка, но потом убил и своего приятеля… Вот где загадка… И думаю, что нам она не по зубам.

Оба доктора замолчали, и одновременно уставились в маленькое окошко, где Марк в отличном настроении, шепотом обсуждал с Ником и Нейлом детали своего побега...