Тихо как...

— Тихо как, — сказала светловолосая девушка, стоя у распахнутого окна.

— Сейчас везде тихо, — буркнул приземистый короткостриженый парень в кресле, — и вообще, надо бы забить это окно.

— Да я же не в этом смысле, — укоризненно сказала девушка, вдыхая тяжелый запах луговых трав.

Вместе с запахом сена, цветов, разогретой земли ветерок изредка доносил удушливый смрад. Вот уже два месяца во всех городах хозяйничали только вороны. После Инцидента, когда обнаружилось, что мертвые могут ходить, да еще как, люди спешно покидали города. Но успели не все. Эта зараза начала находить жертвы среди живых. Порядочный гражданин, любящий семьянин, превращался в монстра — набрасывался на всех без разбора с единственной целью — уничтожить. Многие погибли именно от когда-то близких людей. Еще больше погибло при бегстве из городов, людьми овладела паника: лишь бы выжить любой ценой! Живые убивали живых. А кто не успел, до тех добрались мертвецы. И теперь повсюду в городах было тихо. Тихо и пустынно. Только вороны и горы гниющих смердящих трупов. И еще эти, с безумными глазами. Уже не живые, но ищущие живых. Готовые растерзать и сожрать любую жизнь. Поэтому даже зверья в городе не осталось. Только вороны, да, может быть, крысы.

— Брось, Нэд. Это спокойное место. — Долговязый парень в очках был прямой противоположностью Нэда. И не только внешне. Рассудительный и неторопливый, даже какой-то медлительный, он уравновешивал своего импульсивного приятеля. — Никого нет, только что проверял. Потом заколотим окно, пусть Дженна полюбуется.

— Не было бы поздно, — буркнул Нэд. Какое-то время он сидел в кресле, потом грузно поднялся. — Ладно, пойду проверю Дядьку.

Дженна наслаждалась ласковыми солнечными лучами и следила за неустанной работой пчел. При словах Неда она улыбнулась — кто бы мог подумать, что суровый мрачный Нэд привяжется к Дядьке. «Вот бы остаться здесь подольше» — думала она, глядя на кромку леса, — «ведь мы далеко от города, так что…», — но додумывать ей не хотелось.

Нэд, выйдя из дома, постоял на крыльце, внимательно оглядывая окрестности, щурясь от солнечного света. Шагнул на тропинку и направился к сараю. — «Не к добру все это», — думал он. — «Солнце, травка, цветочки… Расслабились все. Дженна-то понятно — она девчонка, а Майк ей вторит. Уходить надо. Остановились передохнуть, а сидим уже шесть дней. Машину найти надо… топливо. А у нас всего два ствола и жратва на исходе.» Он тут же достал увесистый револьвер, с которым не расставался, привычным движением откинул барабан, убедился в наличии патронов, вставил его обратно, крутанул, проверил боек и убрал. Такую процедуру он проделывал сотню раз в день, утверждая, что надо быть готовым. А Дженна смеялась и говорила, что он просто любит оружие.

До сарая идти было не близко. Причудливая фантазия фермера, которому когда-то принадлежало хозяйство, разместила сарай на приличном расстоянии от дома. Здесь давно никто не жил, но фермерское хозяйство заброшенным не казалось. В доме была мебель, посуда и даже немного вполне годных съестных припасов и медикаментов.

Дядька как обычно прохаживался вдоль покатой крыши. Сарай был много выше дома и находился в той стороне, где был город, поэтому именно здесь, а не в доме Дядька сделал свой наблюдательный пункт. Был он жилист и сухопар, этот бодрый крепкий старик с неиссякаемым чувством оптимизма. Прибился он к ним еще в городе, до того, как они смогли раздобыть машину на ходу. А вернее сказать, что это они — Нэд с Майком — прибились к нему. Услышав частые, но не хаотичные, а размеренные выстрелы, бросились посмотреть, не нужна ли помощь. Старик ловко орудовал дробовиком, отстреливая подбирающихся к нему Вставших, уходил от их смертоносных объятий и временами бил точно в голову прикладом. Когда ребята подбежали, их помощь уже была не нужна. Старик, с интересом на них поглядывая, спокойно перезаряжал дробовик. Такой спутник не помешал бы, и ребята предложили ему идти с ними. Старик иронично прищурился и сказал: «Почту за честь, молодые люди». А потом была поездка на машине, авария, поломка и Дженна. Дженна сама выбежала из дома, услышав звук разбившейся машины. И была до безумия рада, что встретила живых.

— Хэй, Дядька, — окликнул Нэд, — все хорошо?

— А то, — привычно бодро отозвался Дядька.

— Нужно чего?

— А принеси-ка мне водички, — со своим обычным прищуром, сказал Дядька. — Держи флягу. — Он аккуратно сбросил вниз прямо в руки Нэду свою огромную флягу. — И попрохладней! — старик подмигнул Нэду и снова стал ходить взад-вперед по крыше.

Колодец был недалеко от дома. Идя обратно, Нэд снова пытался проложить их будущий маршрут. Это было не просто, дороги могли быть перекрыты, другие города могли быть также покинуты или, что еще хуже, стать пристанищем Вставших. В любом случае от городов следовало держаться подальше. Как всегда, у Нэда ничего не получилось. Надо снова обсудить это с Майком, он хотя бы разбирается в картах.

— Как думаешь, мы еще долго здесь пробудем? — спросила Дженна. Она протирала стол перед обедом. На обед были консервы, но есть их надлежало только с посуды и с чистого стола. Ей стоило определенных усилий научить этому мужскую часть отряда. Жаль, не нашлось скатерти, было бы совсем как в прошлое время до Инцидента.

— Вряд ли. — Майк сидел на подоконнике и смотрел, как девушка ловко управляется со столовыми приборами. С тех пор как Дженна присоединилась к их маленькому отряду, Майк смотрел на нее по-особенному. Все это видели. И Дженна тоже. — Нам нужно выбираться отсюда. Здесь хорошо, но долго мы здесь жить не сможем.

— А куда идти? Вдруг, так везде? Что если в городах больше никого не осталось?

— Вот и посмотрим. Тем более, мы же выжили, должны быть и другие люди. Только не пешком же нам идти. Будем ехать и куда-нибудь приедем. Да хоть на само побережье!

Дженна убрала с лица светлую прядь и улыбнулась. — Знаешь, я не против побережья. Я никогда не видела океан… Ладно, зови всех обедать.

* * *

Ночная прохлада поумерила дневной зной. Пение цикад навевало спокойствие. Все в доме спали, даже Нэд, который первую ночь настаивал на поочередных ночных вахтах, но его никто не поддержал. Зачем морить себя недосыпом, если окрест ни одной живой души? Чтобы успокоить друга, Майк заявил, что будет спать в гостиной в кресле. Напротив окна. Майк всегда отличался очень чутким сном и просыпался от малейшего шороха, и Нэд, хмуро сведя брови, кивнул, соглашаясь. Сам он спал в комнате возле лестницы, чтобы в случае чего быстро попасть на первый этаж или быть преградой на пути того, кто захочет попасть на второй. Дженна тоже была на втором этаже. Она облюбовала маленькую комнатку и сразу же по приходу на ферму деятельно взялась облагораживать ее. Сил на уборку у нее ушло немало. Но теперь, чистая и аккуратная, с полевыми цветами на столе, тумбочке и даже стенах, она производила впечатление уютного гнездышка. Дженна хотела также украсить комнаты остальных, но Нэд, фыркнув, заявил, что это для девчонок, Майк, задрав подбородок, гордо сказал, что у него вообще нет комнаты, а только кресло, которое он никому украшать, то есть портить, не даст. А Дядька… Дядька и вовсе облюбовал себе чердак. Грязный, пыльный и темный, как чулан, чердак был персональным убежищем Дядьки, и Дженну он, конечно же, прибираться туда бы не пустил. Впрочем, она и сама не очень-то хотела лезть в эту пыльную дыру. Дядька же нашел там старый хлам и коротал вечера, пытаясь починить старый, невесть с каких времен там хранившийся, пружинный патефон. А на ночь развешивал между стропилами гамак, извлеченный все из той же груды рухляди, и дрых, сотрясая дом до основания раскатистым храпом. Вот и сейчас его еще едва было слышно на втором этаже, но он рос, набирал силу, наливался мощью и готов был вскоре обрушиться на дом каскадами акустического извержения.

В три часа ночи Майк проснулся оттого, что захотел на улицу. Нельзя так много пить воды особенно на ночь, думал он. Спать хотелось очень, но не идти было бесполезно. Майк поднялся с кресла, подхватив, готовый упасть, дядькин дробовик. Пошатываясь, пошел к двери. У двери постоял, прислушиваясь. В доме было тихо, даже поскрипывания, как это бывает в деревянных домах, не было слышно. За дверью пели цикады. Майк поставил дробовик к стене и очень осторожно, стараясь не издавать ни звука, сдвинул засов и отворил дверь. За дверью было темно, скудно светили звезды, луну закрыли набежавшие облака, похоже, и день будет облачным. Вот и хорошо, подумал Майк, а то жара изрядно всех измотала. Он вышел за дверь, притворил ее и заложил щеколду. Щеколду соорудил Нэд, специально на случай, если дежурный покинет свой пост в гостиной. Других людей здесь не было, а те, от кого запирались, не смогли бы открыть даже такой простой засов. Тараща глаза в темноту, чтобы не сверзиться с крыльца, Майк спустился по ступенькам и побрел, позевывая, за дом. Нэд прав, думал он. Надо двигаться дальше, все равно здесь не перезимовать. И чего тянуть? Собираться не надо — всех вещей-то всего ничего, да и те собраны. Дело за машиной. Как найдем, так сразу и поедем. Вот прямо завтра пойдем на шоссе, осмотрим машины. Уж одну-то подходящую найдем.

Машин на шоссе были сотни. Трасса просто не в состоянии была пропустить такой поток беженцев. Люди выбирались из Города и неизбежно вставали в глухом заторе. Общая нервозность достигала предела. Возникали ссоры и драки, все хотели проскочить любой ценой. Некоторые бросали машины, чтобы пойти пешком. А потом пришли Они. И живых на дороге не осталось.

Вспомнив про это, Майк нахмурился — надо будет идти очень осторожно, вдруг, на шоссе не так пустынно, как кажется?

Майку показалось, что послышался какой-то звук. Резко обернувшись, он вгляделся в темноту. Глаза уже привыкли к скудному освещению, и Майк различал кромку леса. Никого и ничего. Наверно, разыгралось воображение, подумал Майк, но сердце забилось чаще. Подходя к углу дома, Майк почувствовал, запах. Тот самый запах, от которого они бежали. Теперь только этот запах оставался в городах. Запах мертвой плоти. Запах гниения. Не может быть! Майк хотел покрепче взять дробовик, как вдруг отчетливо вспомнил, что оставил его в доме, прислоненным к стене у входной двери. Сердце судорожно забилось. Майк ускорил шаг. Резко выйдя из-за угла дома, он буквально натолкнулся на тела. В нос ударила отвратительная вонь полуразложившегося мяса. И тут же несколько рук вцепились в него. Его тут же повалили, Майк хотел закричать, но полусгнившие руки облепили лицо, гнилые челюсти сомкнулись на горле. Как же так, последнее, что успел подумать Майк.

Нэд проснулся от невнятного ощущения. Какая-то тревожность накатила на него. Он прислушался. Вроде все тихо. Нэд встал с кровати, засунул за пояс револьвер. Пойду, проверю Майка, подумал он и тут снизу раздался звон разбитого стекла. Окно! Нэд похолодел и метнулся к двери, в темноте натыкаясь на мебель. Рывком открыл дверь и бросился к лестнице. Как там Майк, свербила мысль, почему он не стреляет? А в окно уже лезли, тяжело ворочались, тянули руки корявые невнятные тени, распространяя удушливый смрад. Нэд выхватил револьвер и выстрелил в толпу, специально никуда не целясь. Грохнул выстрел.

— Эй! Сюда! Быстро! — заорал Нэд.

На втором этаже распахнулась дверь, выскочила испуганная растрепанная Дженна, побежала вниз.

— Что случилось?! — испуганно закричала она.

Нэд слал в толпу пулю за пулей. Выстрелы раздавались как удары хлыста. Пороховое пламя на долю секунды освещало комнату, как при вспышке молнии.

— Где Майк?! — закричала Дженна.

— Огня сюда! Быстро! — крикнул ей Нэд, перезаряжая револьвер.

Дженна стремглав побежала к себе, в комнате у нее хранилась керосиновая лампа. Наверху раздался грохот, это упала сверху лестница, и Дядька дробно загрохотал тяжелыми ботинками. В руках он держал какую-то палку. Толпа яростно лезла в окно, несколько тел перевалилось через раму. За ними еще несколько. Первые начали вставать, жадно пытаясь дотянуться до Неда.

— Отходи! — Дядька выступил вперед. Палка в его руках оказалась пожарным топором. Взмах, и широкое лезвие легко пробило хрупкий череп первого трупа. Брызнул гнилой мозг. Еще взмах, и второму снесло остатки головы. Но толпа неуклонно напирала, Дядька, работая топором, как заправский дровосек, медленно, шаг за шагом пятился назад.

Прибежала Дженна, принеся из своей комнаты керосиновую лампу. Чиркнула спичка, маленький огонек перешел на фитиль, затрепетал и стал смело увеличиваться.

— Сюда давай! — крикнул Нэд, вытряхивая гильзы из барабана.

Но сдержать натиск было невозможно. В окно лезли все новые и новые мертвецы, их набилась уже почти целая комната.

— Закроем дверь! — крикнул Нед.

Он выскочил в дверной проем, за ним, сделав последний широкий взмах, выбежал Дядька. Дженна тут же захлопнула дверь, и Нэд навалился на нее. Секунду было спокойно, потом раздался удар. Еще. И еще. Затем дверь затрещала, мертвецы давили изнутри всей массой. Одновременно затрещала входная дверь. Дядька подбежал к двери, навалился на нее, пытаясь сдержать натиск снаружи. И тут взгляд его упал на дробовик, прислоненный к стене. «Бедный Майк.» — успел подумать Дядька, как дверь, сдерживаемая Нэдом приоткрылась, и в образовавшуюся щель вылезла рука с торчащей костью на месте большого пальца. Дженна завизжала, лампа в ее руке качалась, от чего по стенам ходили темные жуткие тени. Рука пыталась схватить Неда, он покраснел от натуги и с усилием упирался ногами в пол, ноги проскальзывали. Дверь трещала все сильнее и все больше приоткрывалась.

— Нэд! Бесполезно! — крикнул Дядька, чувствуя, что дверная щеколда долго не продержится. Снаружи видимо напирала еще большая толпа. — Уходим наверх!

Нед, упираясь плечом в дверь, с натугой кивнул.

— Ты первый, — выдавил он.

Дженна с лампой вбежала по лестнице наверх. Внизу сразу стало темно. Дядька схватил дробовик и в два прыжка оказался на лестнице. Нед отскочил от своей двери, она резко распахнулась, и толпа ввалилась в холл. Несколько рук успели схватить Нэда за одежду, но он дернулся, вырвался и бросился к лестнице.

На середине лестнице Дядька занял оборону. Здесь было тесно для толпы, и Дядька успешно отбивал топором лезущих наверх. Дробовик висел у него за спиной. Громыхали выстрели Нэда. Но всему есть предел, Дядька стал уставать, а лезущих снизу меньше не становилось. Толпа внизу ворочалась, переползала через неподвижные тела, неумолимо лезла наверх. Слышалось бормотание, хрипы, прерывистое дыхание. И вонь. Вонь разлагающихся трупов. Дядька шаг за шагом отступал под натиском шевелящейся массы тел.

— Черт! — выругался Нед, пытаясь вставить патроны в барабан. В спешке, он никак не мог попасть. Дядька уже почти достиг верха лестницы.

— Что дальше, Нэд?! — задыхаясь крикнул Дядька.

Нэд бросился в комнату, подбежал к окну, распахнул его и выглянул наружу. Внизу было темно, но все же Нэд разглядел, что внизу никого не было. Видимо, вся толпа была с противоположной стороны дома. Он огляделся, схватил с кровати простыню и в несколько витков смотал ее в жгут. Выбежав из комнаты, Нэд подбежал к Дядьке, с трудом орудующим топором, и разрядил очередной барабан патронов в толпу.

— Будем выбираться через окно, — сказал он, вытряхивая гильзы из револьвера. — Там никого, но надо спешить!

— Еще как надо! — с натугой сказал Дядька, замахиваясь. Он хрипло дышал, лицо было мокрым. — Меня надолго не хватит, — лезвие описало полукруг и снесло голову очередному трупу.

— Дженна, скорей! Я помогу тебе спуститься.

Девушка поставила лампу на пол и побежала за Нэдом. Он крепил конец простыни к оконной раме. Руки его тряслись от спешки, говорил он резко, отрывисто.

— Спустишься первой и подождешь нас. Ну а если что… беги.

Подойдя к окну, девушка выглянула и посмотрела вниз.

— Я боюсь, Нэд!

— Там никого, все на другой стороне. Мы сразу же за тобой.

Со стороны лестницы раздался треск. Перила не выдержали давки тел и, разломанные на части, упали на пол. Шевелящаяся масса стала расползаться. Дядька вбежал в комнату и, захлопнув дверь, навалился на нее.

— Они здесь!

— Мы поняли, — Нэд бросил свободный конец импровизированной веревки за окно. — Дженна, давай, времени нет.

Он помог Дженне взобраться на окно и ухватиться за веревку.

— Держись за веревку и упирайся ногами в стену. Тут не очень высоко, — сказал Нэд и еще раз выглянул в окно. — Давай!

Дженна начала спускаться. Нэд удерживал веревку, чтобы не оборвалась. Голова Дженны скрылась за окном. Спускаться у нее не получалось, и она сползала по стене, царапаясь об нее. Дядька заблокировал дверь топором, уперев его одним концом в пол, а другим концом в ручку двери. Сам он подпирал дверь спиной. Глаза его были закрыты, пот градом катился по лицу.

Ноги Дженны, наконец-то, коснулись земли. Веревка ослабла. Светловолосый силуэт отошел от стены дома и помахал рукой. Нэд обернулся.

— Дядька, теперь ты.

Дверь скрипела, толпа напирала. Ручка, в которую упирался топор, погнулась. Дядька открыл глаза, посмотрел на Нэда.

— Нет, парень, давай ты, я прикрою.

Нэд собрался возразить, но тут увидел, что какая-то тень отделилась от угла дома и быстро, рывками стала приближаться к Дженне.

— Беги-и-и! — заорал Нэд, выхватывая револьвер.

Дженна пронзительно закричала, повернулась и побежала. Нэд слал пулю за пулей, но в темноте промахивался. А навстречу Дженне из-за другого угла выбежали еще две тени, а за ними еще три.

Схватившись за веревку, Нэд одним движением перемахнул через окно и, почти не перебирая руками, начал судорожно спускаться. Над головой грянул выстрел, Дядька отошел от двери и палил из дробовика. Дверь тряслась, от нее отлетали щепки. В образовавшиеся прорехи лезли костлявые руки. Нэд спрыгнул на землю, упал на бок, но тут же вскочил на ноги. Дженна тонко, совсем по-детски, закричала.

— А-а-а-а-а! Нет! Не хочу-у-у! Не хочу-у-у! А-а-а!

Нэд бежал со всех ног, посылая в толпу пулю за пулей. Несколько силуэтов упали. Но все равно их было слишком много, и Нэд не успел. Когда он подбежал, Дженна уже не кричала, а над ней шевелилась темная масса. Несколько теней оторвались от кровавого пиршества и потянулись к Нэду.

— Нэд! Назад! — донесся голос Дядьки. Он был уже на земле.

Несколько мертвецов двинулись к Нэду, а от угла уже бежали новые. Бежали именно к нему. Быстрые, неумолимые, почуявшие запах свежей крови. Нэд замахнувшись с силой ударил ближайшего рукоятью револьвера.

— Твари! На! Получи! — он пнул ногой другого и еще одному размозжил голову. — И ты! На! И ты!

— Нэд! Сзади!

Нед, наконец-то, развернулся и побежал обратно. Дядька стоял у стены и стрелял не переставая. Вот один протянул руку и схватил Нэда за плечо. Раз! И он упал без головы. Два! И мертвец, схвативший Нэда за шею, упал навзничь. До Дядьки оставалось несколько шагов, как Нэд дико заорал:

— Осторожно!

Дядька резко крутанулся на каблуках, сразу развернувшись всем корпусом. Из-за угла уже бежали несколько теней.

— Бежим! — заорал Нэд, поравнявшись с Дядькой. Нэд не целясь, выстрелил в новую толпу и несколько теней резко остановились, как будто налетев на невидимую стену. Как они упадут, Нэд уже не видел, он мчался подальше от дома. Барабан снова опустел и Нэд лихорадочно перезаряжал.

Дядька, пальнув раз в ту же толпу, припустил рядом. Нэд никак не мог перезарядить, на бегу он не мог попасть в камору. Два потока за спиной слились в один, и теперь их преследовала огромная толпа мертвецов.

— К сараю! — крикнул Дядька. — Быстрее! — Он тяжело дышал, и было ясно, что долго он эту гонку не выдержит.

Впереди темнела громада сарая. Сто метров! Ну почему же так далеко, мучительно подумал Нэд. Ужас придавал сил. Нэд буквально летел, не чувствуя ног. И Дядька не отставал. Вот это старик, мельком подумал Нэд, но тут же забыл об этом. Пятьдесят метров! В боку нещадно закололо. Нэд никогда не отличался особой прытью, но сейчас ему казалось, что он побил все мировые рекорды по скорости. Дядька начал отставать. Тридцать метров! Сердце колотилось в груди, едва ли не выскакивая. Нэд почувствовал, что уже и сам не выдерживает. Но сзади доносился громогласный шорох травы под сотнями ног. Многоголосое бормотание и всхлипывания. Совсем рядом! Да откуда же у них столько сил, подумал Нэд, они же все мертвые! Двадцать метров! Дядька издал гортанный звук и запнулся. Но тут же с разворота отмахнулся дробовиком от одного особо быстрого трупа, выстрелил в набегавшую толпу, развернулся и снова побежал изо всех сил. Десять метров! Сердце уже не стучало, а гулко бухало в груди, шумела кровь в висках. Нэд почувствовал, что вот-вот у него лопнет сердце, перед глазами поплыли круги. Вот и проем в стене сарая! Внутри приставная лестница, ведущая наверх. Только бы успеть! Нед влетел в сарай первым, подбежал к лестнице, нащупал ее в кромешной тьме и остановился, поджидая Дядьку. Бах! Бах! Бах! — Нэд в считанные секунды разрядил очередной барабан, но зато первые мертвецы, нагнавшие Дядьку, упали. Разрыв между Дядькой и толпой стал больше. Дядька, шатаясь, подбежал к лестнице.

— Лезь первым! — крикнул Нэд.

Дядька, закинув дробовик за спину, кое-как стал подниматься. Было видно, что все силы он положил на этот забег. Судорожно цепляясь руками за перекладины, казалось, он вот-вот сорвется вниз. Но все-таки долез до верха и, тяжело перевалившись через край, рухнул на доски второго этажа. За ним, так же тяжело перевалившись, залез Нэд. Лежа на полу, он стал цепляться за верхнюю часть лестницы, пытаясь втянуть ее наверх. Но снизу ее уже держали. Истлевшие руки цеплялись за лестницу. Вдруг они все-таки сумеют забраться? Дядька, кряхтя, встал с пола, подошел к краю. Внизу ничего не было видно, но они были там. Целый легион. Нэд тоже встал и крепко держал лестницу. Тогда Дядька не целясь выстрелил вниз, в толпу. Еще. И еще. Хватка ослабла, и Нэд быстро втянул лестницу наверх.

Они лежали в кромешной темноте и никак не могли отдышаться. Но даже за гулким дыханием было слышно бормотание, доносившееся снизу. Они не уйдут. Они никуда не уйдут, они будут ждать. Будут ждать, когда они слезут. Пусть они их не видят, но прекрасно их чувствуют. Это они подметили давно. Не известно, каким органом чувств, но они прекрасно чувствуют живую плоть, когда она рядом. И они будут ждать до последнего, пока не доберутся до нее. В темноте было особенно жутко. Они их не видели, но слышали. А вдруг, они в это время подбираются к ним поближе? Вдруг, они уже каким-то образом забрались наверх и сейчас подбираются к ним? У Нэда мороз по коже прошел, от этой мысли. Вот рядом лежит Дядька, шумно дышит. А вдруг он сейчас захрипит перегрызенным горлом и его будут жрать заживо?

— Дядька, — позвал Нэд.

— А? — откликнулся старик, переводя дух. Дыхание его восстановилось, он уже успокоился.

— Ты говорил, что принес сюда фонарь.

— Да. Только не фонарь, а лампу.

— Она сейчас была бы кстати.

Дядька зашевелился и, судя по звуку, встал на ноги. Раздались его шаги куда-то в сторону. Дядька прошел в угол и возился там, пытаясь найти лампу на ощупь. Наконец, раздался его голос:

— Нашел!

Послышался звук зажигалки. В углу появился маленький язычок пламени, осветив согнувшегося в три погибели Дядьку. Нэд с усилием подавил в себе желание оглянуться, такой огонек не мог осветить все пространство. Маленький язычок пламени перебрался за стекло лампы, стал размытым. Лампа разгорелась, стало намного светлее. Нэд не торопясь оглянулся. Никого. А вот внизу… Нэд встал, и с Дядькой подошел к краю настила. Да, они были все там. Толпа. Море тел, заполонивших весь этаж под ними. Они шатались и топтались на одном месте. Некоторые неосознанно ощупывали руками стены и несущие балки. Некоторые неистово колотили руками в стены, не осознавая своих действий. Иногда они поднимали кверху лица, тронутые тленом. В неярком свете лампы это было особенно страшно. Нэд вспомнил, как кричала Дженна. Он отошел от края настила и сел на пол. Он повидал много смертей, некоторых рвали на части прямо у него на глазах, и он ничего не мог сделать. Но вчетвером они были долго, казалось, что они с самого начала жизни были вместе. А ведь я даже и не знаю, как погиб Майк, подумал с горечью Нэд. А может он не погиб? Может убежал, спрятался где-нибудь? Нет, тут же подумал он, от такой толпы не убежишь, да и не куда бежать. Черт, если бы я проснулся раньше!

— Это не твоя вина, — Дядька догадался, о чем думает Нэд. — Их было не спасти. Да и наша участь не известна. Быть может, мы к ним скоро присоединимся. — Дядька подошел и сел рядом, поставив лампу в стороне от себя. — Что делать будем?

Нэд не знал, что они будут делать. Мысли его путались, во всем теле была слабость после выматывающего забега.

— Давай дождемся рассвета, — сказал он. Еще одно обстоятельство беспокоило его. И он не знал, как сказать об этом.

— Дядька, — решился он. — У меня патроны кончились. Все до единого.

Дядька молчал, глядя перед собой.

— У меня на исходе, — сказал он.

Больше никто ничего не говорил. Нэд растянулся на полу. Прямо там, где сидел. Мышцы начинали ныть. Нахлынули запоздавшие переживания. Почему погиб Майк? Почему его не было в доме? Почему он оставил оружие? Нэд плохо соображал, в горле стоял ком. С Майком они были знакомы давно, еще до Инцидента, все-таки жили в одном районе. Они коротко сошлись после одной вечеринки, когда малопьющий Майк и опытный в таком деле Нэд набрались по самые уши, устроили вояж по району, обошли все местные бары и под утро угодили, наконец-таки, в полицейский околоток. А потом случился Инцидент. Почти весь город спешил убраться подальше. Только некоторые решили переждать, когда сойдет основной поток беженцев. И они были по-своему правы — многие погибли именно при эвакуации. Нэд и Майк и еще несколько их приятелей две недели сидели в наглухо забаррикадированном доме. Вылазки за продовольствием, защита их убежища от толп мертвецов сплотили их. Они видели трупы повсюду: на улице, в магазинах, в домах, куда они заходили в поисках чего-нибудь полезного. А потом их оплот пал, все их приятели погибли в одночасье. Из всей группы остались только они вдвоем. Паника в доме среди толпы мертвецов, ночной забег по темным улицам среди мертвых толп, крики, выстрелы, перекошенные лица. Пожалуй, выжили они тогда случайно. В общем, пережили они тогда изрядно и, как следствие, сблизились необычайно. И вот теперь впервые за долгое время Майка нет рядом. От переживаний и усталости Нэд сам не заметил, как заснул.

Через какое-то время Дядька тоже стал задремывать и в итоге заснул. Так они и лежали — рядом, измотанные до предела, потерявшие друзей и с неопределенностью будущего. Лампа сиротливо горела в стороне, не в силах осветить все пространство, она олицетворяла маленький светлый островок спокойствия и безопасности. Она как будто охраняла их сон.

Толпа внизу топталась, в полумраке виднелось беспрестанное шевеление. Некоторые мертвецы отчаянно колотили по дощатым стенам сарая. Вот, не выдержав, проломилась одна доска, за ней другая, третья… И целая часть стены с легким скрипом наклонилась, отделилась от угла и плавно, но все убыстряясь стала падать на землю, но не упала, а тихонечко приткнулась верхней кромкой на настил второго яруса. Толпа продолжала бесцельно стоять, но вот один мертвец, шатаясь, взошел на образовавшийся пандус, за ним побрел второй. Доски прогибались, но держали. Вереница шатающихся тел медленно, но неуклонно двигалась к настилу. Дядька проснулся, когда резко скрипнула одна из досок. Именно тогда первый мертвец достиг края настила и ступил на него. Теперь он почувствовал живую плоть. Глаза уперлись в два лежащих тела, гнилой рот оскалился, руки растопырились, готовые хватать и рвать. Дядька, повернув голову на разбудивший его скрип, в неверном свете лампы увидел, как к нему, хрипя, несется Вставший. Дядька еле успел вскочить на ноги, как мертвец был уже подле него. Упершись мертвецу в грудь, Дядька с силой оттолкнул его. Негодующе бормоча, Вставший сделал несколько неверных шагов назад и сверзился с края яруса. Но от угла настила уже бежали другие.

— Нэд!!! — что было сил заорал Дядька. Сам он успел поднять с пола дробовик, но направить его в сторону подобравшихся мертвецов он уже не успевал.

— Нэд!!! — орал Дядька, отмахиваясь дробовиком.

Подскочил Нэд. Он уже успел откуда-то оторвать доску и теперь орудовал ею направо и налево.

Мертвецы прибывали. Люди медленно отступали к стене. На втором ярусе скопилось уже небольшая толпа. Настил скрипел и трясся. Доски прогибались и жалобно стонали. Некоторые начали проламываться, не выдерживая такой массы тел. Вот проломилась под мертвецом доска, на конце которой стояла лампа. Конец доски взмыл вверх, подбрасывая лампу, застыл на мгновение и, ускоряясь, полетел вниз. А за ним, в образовавшийся проем ухнула лампа. Тут же стало темно. Слышались только хрипы и натужное дыхание. А потом стало светлее, внизу разгоралось яркое пятно. Сперва тихое и какое-то робкое, оно на мгновение словно призадумалось, а потом с треском и шипением стремительно начало увеличиваться.

— Дядька! Пожар!

— Вижу! Переберемся на ту сторону!

В другой части сарая тоже был настил, но лестницы к нему не было. Только узкая доска была приделана к боковой стене, соединяющая таким образом обе части второго яруса. Нэд и Дядька подбежали к краю настила. Дядька пошел первым. Осторожно, но быстро перебирая ногами, придерживаясь за стену, он пошел на другую сторону. Нэд размозжил ближайшему трупу голову тяжелой доской, с усилием оттолкнул остальных и ступил на доску. Доска стала прогибаться. Только бы выдержала, подумал Нэд.

— Не хотелось бы сверзиться вниз, — Дядька словно прочитал его мысли.

Внизу была толпа. Падение туда означало бы верную смерть. Огонь разгорался, пламя бушевало, перекинувшись на стены. Мертвецы начинали гореть, на некоторых вспыхивала одежда. Они стояли, охваченные пламенем, не понимая, что с ними происходит. К вони разлагающейся плоти добавился смрад горелого мяса. Мертвецы, которые забрались на второй ярус, стояли, не имея возможности перейти к людям. Но они их чувствовали. Пытаясь добраться до них, трупы шагали с настила и падали прямо в огонь. Огонь перешел на нижнюю часть настила. Мертвецы стояли как на жаровне. Треск! И настил провалился вниз вместе с толпой прямо в огненный ад.

— Что будем делать, Дядька? Скоро весь сарай запылает.

Дядька подошел к стене, выбрал самую хлипкую доску и ударом ноги выбил ее, за ней соседнюю. Образовалась брешь.

— Выберемся на крышу, а там посмотрим.

Дядька пролез в щель, за ним высунулся Нэд. Склон крыши был покатым, в нижней части почти отвесным, стоять можно было только на доске, идущей по всей длине боковины крыши. Доска была широкая, именно по ней ходил ранее Дядька, высматривая опасность. Дядька стоял, прижавшись спиной к доскам крыши, и смотрел вниз. Внизу были Вставшие. Не такая толпа, что жарилась сейчас внутри, но вполне достаточная, чтобы растерзать любого.

— Прейдем на ту сторону, — сказал Нэд.

Аккуратно, но, стараясь двигаться быстрее, они по доске прошли на противоположную сторону. Красноватые отблески танцевали по темной земле. В неверном свете пламени удалось разглядеть, что с этой стороны почти никого не было. Почти. К треску огня добавился рев пламени, пожар увеличивался. Сквозь щели досок сочились многочисленные струйки белесого дыма. Он лез в нос, в рот, в глаза. В горле першило, глаза слезились.

— Надо прыгать, Дядька, — сказал Нэд, усилено тря глаза. — Не сгорим, так задохнемся.

— Сгорим раньше, — невесело усмехнулся Дядька. — Крыша вот-вот запылает. Прыгай первый, я тебе сброшу дробовик, если что — прикроешь. Правда, всего только три выстрела осталось.

Нэд согласно кивнул. Присев лицом к скату крыши, он ухватился руками за доску и прыгнул вниз, повиснув на руках. Установив равновесие, Нэд разжал руки и тяжело упал на землю, сильно ударившись ступнями. Впрочем, превозмогая боль, он тут же вскочил на ноги. От увиденного он замер не в силах пошевельнуться, даже не успев до конца распрямиться. Части стены у сарая не было! Та самая часть, что упала, дав возможность Вставшим забраться наверх, отсутствовала. И теперь в стене зияла огромная прореха. Внутри, совсем рядом стояла толпа. Несколько десятков Вставших, которых пока еще не задело пламя. Из-за огня и дыма, они не заметили Нэда, но это был вопрос времени. Из ступора Нэда вывел подбежавший к нему мертвец. Один из немногих, находившихся снаружи сарая на этой стороне. Руки в полуистлевших лохмотьях протянулись, готовые вцепиться в горло. Нэд крутанулся вокруг оси, уходя с пути Вставшего, и сильно толкнул его в спину.

— Нэд! — крикнул сверху Дядька, — Держи! — и бросил дробовик вниз прямо Неду в руки.

Нэд отмахнулся от второго набежавшего мертвеца и отчаянно замахал Дядьке рукой, призывая поторопиться.

Дядька так же повис на руках, ухватившись за доску. Пытался посмотреть вниз, чтобы увидеть землю, но наклонить голову не удавалось, мешали доски стены. Разжав руки, Дядька полетел вниз…

Дальше все произошло в считанные секунды. На Нэда бросились сразу двое. Дядька упал и тут же взвыл от боли, схватившись обеими руками за ногу. Прорвав мышцы, кожу и ткань штанов из голени торчала кость. Их заметили, поток Вставших хлынул сквозь огненно-дымовую завесу. Они тут же облепили Дядьку, несколько мертвецов бросились к Нэду.

— Беги-и-и! — заорал Дядька.

Нэд всадил пулю в башку одному мертвецу и снес голову прикладом другому.

— Беги!!! Мать твою!!! — орал Дядька. Крик перешел в хрип, и Дядька затих.

Часть стен и кровли сарая с грохотом рухнула внутрь, подняв ураган искр. Нэда обдало жаром. Он отмахивался от четверых мертвецов и к нему бежали еще с десяток. Тогда он развернулся и, сжимая дробовик, побежал. Побежал, что было сил. Вперед! Просто вперед! Лишь бы оторваться! Лишь бы выбежать в сторону шоссе! От пережитого он никак не мог сориентироваться. Только случайно ему удалось выбежать на дорогу, ведущую на шоссе. Нэд припустил во весь опор. Туда, где в бледном свете наступающей зари лежал Город. Туда, откуда навстречу двигалась многотысячная толпа, раскинувшаяся в стороны, подобно гигантской морской волне.