Палач

Когда ему вручали медаль за заслуги перед Отечеством, никто не знал, почему он плакал. «Наверное патриот!» — думали все. «Такие люди нужны стране!»

Я бы сказал, не патриот, а фанат своего дела. И такие люди безусловно нужны стране, которая строит концлагерь в своём собственном тухлом сердце.

...

— Здравствуйте.

— Добрый день.

— А вы уверены, что нам подходите?

— Так точно.

— Что у вас ассоциируется при виде серпа и молота?

— Заслуги моего отца… И жажда крови… Предателей моего Отечества и коммунизма

— У вас хороший послужной список. Вы отличный стрелок и член КПСС. Если бы вам приказали убить человека во имя Родины, вы бы это сделали? К предателям ведь нет жалости?

— Я бы сделал то, что должен был сделать каждый. Да… Я бы это сделал...

— Вы когда-нибудь били свою жену?

— Что, простите?

— Я спрашиваю, вы когда-нибудь били свою жену?

— Да.

— Для вашего психотипа это характерно. Если бы вы соврали, вас бы наверное расстреляли. Шутка… Мы же не звери! — оскал этих зубов он запомнил на всю свою жизнь.

«Вы не звери, вы хуже волков.» — подумал он. А вслух выдавил улыбку.

— Вы свободны, товарищ.

— Служу Советскому Союзу!

— Ещё послужите...

...

Официально он стал палачом через неделю. Его учили как правильно стрелять, чтобы брызги от мозгов не летели в глаза. Старый седой ветеран шептал ему на ухо, пиная вперёд свою жертву: " Через два шага." И грянул гром.

Убивать людей оказалось не так сложно. Зато престижно. Были, конечно, свои издержки профессии. Иногда приходилось стирать форму от крови. Она отстирывалась очень плохо. Иногда снились мёртвые. Просыпаясь, он хватался за наган и кричал: «Суки, твари, убью!!!» и швырял в сторону жену, которая пыталась его уложить спать. Один раз он приставил ей дуло к виску и спросил: «А ты чё, сука, им симпатизируешь?» Это были всего лишь издержки профессии.

Через два года у него родилась дочь. НКВД на его день рождения помиловал растрельного врага народа, который через пару месяцев таинственным образом повесился на лесопилке в Бурятии. Он назвал её Надеждой. И эта надежда теплилась в нём всю его жизнь. Надежда на прощение где то там, в коммунистическом рае (мать крестила его в тайне от всех), надежда на светлое будущее, надежда на то, что его дочь станет Человеком. Даже у убийц бывают мечты и чисто человеческие побуждения. И он жил ими.

Однажды он вернулся домой раньше положенного и, открыв входную дверь ключом, прошёл ко входу в спальню. Он долго наблюдал за движениями голой задницы неизвезстного ему человека над телом его жены. А после он вытащил пистолет и пристрелил этого человека, а жену долго душил шнуром от телевизора. Когда он увидел как дёргаются её ноги, он ослабил хватку и подошёл к телефону.

— Аркадий Павлович, я совершил антикоммунистический поступок… Я убил свою жену. Вместе с любовником.

— Мда-а-а. — Повисла долгая пауза. — Это не ты совершил антикоммунистический поступок… Это твоя жена предала коммуниста. И в конце концов, это твоя работа. Сиди и жди ребят. Они сейчас подъедут

Он отряхнул шнур от телевизора и пинув в сторону тело жены, сел в кресло смотреть выключенный телевизор. Через пол часа ему позвонили в дверь. Он открыл и впустил на порог двух человек в шляпах, один из которых держал в руках бутылку с шампанским.

— С праздником! В лесопосадку с нами поедешь? Покажем куда плакать приходить.

— Нет, Спасибо. Мне ещё дочь из школы забирать.

— Ахаха! Тогда слушай, выстрелов не было — это было шампанское. Бутылка будет на кухне. Труп мы уберём, твоя будет висеть в зале. Понял?

— Да...

Он вернулся с Надеждой и сделал удивлённое лицо, увидев висевшую на люстре жену. Дочь беззвучно зарыдала, он чуть кашлянул и приготовился к похоронам.

...

Этого человека ему посоветовал генерал. Молодой и перспективный. Офицер НКВД. Свадьба, торт, чёрная икра, горькая. Улыбалась дочь. Всё нормально — очередной труп падал на пол с простреленным черепом. Он поднимался вверх по лестнице, насвистывая гимн Советского Союза. Родина их точно не забудет.

И так двадцать счастливых лет. Мёртвые уже перестали сниться, жена перестала мерещиться, кровь перестала лететь на погоны — жизнь улучшилась! До очередного звонка дочери.

Это было в 3 часа ночи. «Папа, к нам приехали! Олега забирают...»

Он положил трубку и крутнул барабан на пистолете. Поднеся его ко рту он нажал курок...

— Не судьба… Зачем ты так со мной, товарищ Сталин, ведь я тебе молился.

Плакаты на стене зловеще улыбалась, а серп и молот лили кровь на красный палас.

В 5 утра за ним приехала правительственная Волга. Он как всегда принял новую обойму в Макаров и расписался в журнале.

«Всё будет хорошо, товарищ Ленин!» — успел подумать он.

Первым ему привели генерала. Того самого который сватал ему зятя. Глядя в его глаза он всё понял. Спуск вниз, поворот на право, сухой щелчок — «Прости Митрич, это работа.»

«Да я всё понимаю, Олежа. Стреляй, это твоя работа.»

И мозги разлетелись по стенам. Поднимаясь по лестнице, он успел подумать, кто же моет эти стены?

Второй был с завязанными глазами, но он успел узнать в нём родного зятя. «Я не в чём не виноват!» — постоянно твердил он, пока не споткнулся об тело генерала и не упал. Он понял, куда его привели и зарычал: «Суки, чтоб в все сдохли!»

Один хлопок и нет человека. Он поднимался по лестнице с тяжёлым сердцем. Он заранее знал, в кого будет стрелять дальше. «Стреляй, это твоя работа!».

Он вёл по тёмному коридору свою девочку. Последнее, что осталось в его жизни. Последнее, чем он дышал кроме сигаретного дыма. Последняя родная кровь...

Обняв её он упал в углу он заплакал вместе с ней. «Папа, не делай этого! Папа, я тебя люблю!»

Он обнимал её и плакал… До тех пор, пока где-то вверху, а возможно в его воображении, не заиграл гимн Советского Союза. Он ударил хрупкое тело, лежащее на его коленях, и заорал: «Встать, сука, блядь!!!»

Он завёл её за угол и выстрелил в затылок. Прямо перед телами её мужа и генерала.

Эхо ещё долго гоняло по этим коридорам слова:"«Папа, не делай этого! Папа, я тебя люблю!» И он долго не спал ночами, запивая таблетки водкой. Но выжил. Во благо Родине...

...

Когда ему вручали медаль за заслуги перед Отечеством, никто не знал, почему он плакал. «Наверное патриот!» — думали все. «Такие люди нужны стране!»