Ледяные

Переключатель щелкнул и старенькое радио на стойке возле кассы зашипело. Шум от помех из-за сбившейся волны разнесся по обеденному залу маленькой уютной кафешки, нарушив тихие беседы и спокойную атмосферу. Снаружи же бушевала вьюга, закружившая еще с обеда и успевшая нанести сугробов и замести дороги, которые жители крошечного городка едва успевали расчищать — техники не имелось и люди обходились своими силами. Такого бурана городок не видел уже очень давно, лет сорок точно. И старики, что еще не покинули этот свет и находились в здравой памяти, и те, что были чуть помоложе, по случаю начали рассказывать, как в тот далекий год их едва полностью не замело. В красках описывали жуткую пургу, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть, о белесом воздухе настолько ледяном и обжигающем, что даже малейший вдох отзывался нестерпимым покалыванием и болью в груди. Из дома тогда никто надолго и носа не показывал, отсиживаясь в тепле и пережидая непогоду, изредка выходя во двор, чтобы разгрести сугробы у крыльца и под окнами. Снег тогда шел ровно четверо суток, не останавливаясь ни на минуту, и про сегодняшнюю внезапно налетевшую чудовищную метель пожилые начали говорить, что она очень похожа на ту, что когда-то окутала это место. Зимы в здешних краях никогда не отличались сильными морозами и снежностью, потому-то подобные явления особенно запоминались, удивляли и иначе, как странными не назывались.

— Не обращайте внимания, сейчас все налажу, — прохрипел хозяин заведения, обращаясь к посетителям. — Что-то оно барахлит в последнее время, громкость живет своей жизнью, а тут еще эта проклятая метель, будь она неладна, все замела, даже волну не настроить.

— Да ему столько же лет, как и тебе. По-хорошему, это радио пора отправить на помойку, а вместо него прикупить нормальный приемник, — в дверях, ведущих в кухню, показался повар с очередным заказом. — И метель тут точно ни при чем, нашел, на что сваливать.

— Точно подметил, Пашка, — хихикнула молодая официантка, забирая тарелки с блюдами. — Рухлядь и есть рухлядь.

— Помолчите! Много понимаете. Работает и работает, и получше всяких там новых и иностранных. Так, поймал, кажется.

Застрявшие в заведении под поздний вечер обеспокоенные посетители, как и работники придорожного кафе, тут же внимательно прислушались к задорному голосу ведущего какой-то передачи.

«… сообщается, что сильные снегопады,

которые неожиданно накрыли

несколько городков и поселков на западе

страны, продлятся еще два-три дня. Ночью

температура упадет до минус тридцати пяти

градусов! Вот это да! Запасайтесь теплыми

одеялами, друзья мои, не открывайте лишний

раз двери и окна — берегите тепло в своих домах.

А вам, автолюбители и путешественники,

мой совет: воздержитесь от любых поездок...»

— Прекрасно! Этого еще не хватало, — буркнул один из клиентов и с шумом поставил чашку на блюдце. — Выходит, нам всем теперь топать пешком до дома, что ли, придется? Твою мать...

Посетители начали живо переговариваться, обсуждать услышанные новости, негодуя и сетуя на погодные сюрпризы. У каждого имелись свои планы, некоторые куда-то собирались, а тут в один момент все накрылось. Кто-то всматривался в окно, надеясь, что прогноз ошибочный и снегопад вот-вот прекратится, но на улице по-прежнему мело и в свете фонарей было видно, как ветер разносит густо сыплющий снег. Стало ясно, что сегодня конца и края не будет пурге. Недовольно бурча и возмущаясь, гости стали торопливо собираться и расходиться — здесь оставаться уже не имело никакого смысла. Последнее, что слышал хозяин кафе перед тем, как входная дверь захлопнулась, касалось машин и переживаний о том, как бы их потом откопать.

— Сан Саныч, надо бы нам закрываться и тоже по домам. Кухню я уже прибрал и все выключил, — в окне раздачи появилось лицо повара. — Люди вряд ли сегодня еще появятся — кому взбредет в голову тащиться сюда в такое время?

— Согласна, — поддакнула Тоня, снимая фартук и шапочку. Подсчитав чеки и бланки с заказами, она аккуратно убрала их под стойку и перевела взгляд на начальника. — Если мы задержимся еще хотя бы на пару часов, то будем ночевать здесь, а я не хочу этого совсем.

— Эх, вам бы, молодежи, только поскорее сбежать с работы, — хохотнул хозяин закусочной, рослый и крепкий мужчина пятидесяти лет. — Мне в ваши годы любая погода и непогода были нипочем, и трудился я далеко не на теплой кухне. Ну, ладно, так и быть, отпускаю вас. Пашка, смотри мне, чтоб завтра явился без опозданий, а не как сегодня и всю прошедшую неделю.

— Так точно! — отчеканил Комаров, довольно улыбнувшись, и его голова тут же исчезла из проема. Погремев чем-то на кухне, он наконец вышел в зал. — Подождите-ка, а что, мы завтра откроемся, в такой буран-то?

— Конечно. Мало ли, вдруг кто заезжий появится, захочет остановится у нас, погреться. Все, разбегайтесь, а то я передумаю сейчас, — Сан Саныч махнул полотенцем на ребят, прогоняя, точно надоедливых мух.

Павла дважды просить не пришлось, и он, быстренько накинув пуховик и шапку, укутал лицо шарфом и вышел из кафешки. Возле нее стояло пяток оставленных клиентами авто, которые уже успело запорошить так, что на крышах образовались шапки. Тоньку парень ждать не стал, решив, что она будет копаться слишком долго, а домой хотелось попасть как можно скорее, и он торопливо зашагал по краю тротуара, держась ближе к опустевшему шоссе. Приглушенный свет уличных фонарей, еще минуту сливавшийся со светом огромной вывески, словно из последних сил освещал дорогу, изредка мерцая. Провода, тянувшиеся между столбами, трепало обезумевшим ветром с такой силой, что, казалось, их вот-вот оборвет. Комаров, опустив голову и слегка наклонившись вперед, тяжело переступал, сопротивляясь встречным снежным порывам, которые оказались настолько плотными, что сквозь белый саван дальше пяти-шести метров разглядеть что-то было сложно, почти невозможно. Только неясные очертания, что сливались со слепой вьюгой и, наконец, терялись где-то в темноте, куда не доставал желтый свет. Ни души вокруг, ни единого человека, и от такой непривычной безлюдности было немного не по себе и сразу же посещали мысли о городах-призраках. Только сплошной снег, завывание ветра, горящие фонари и бредущий в одиночестве Павел. Молодой человек изредка поднимал глаза, чтобы посмотреть вперед, будто убеждаясь, что не сбился с дороги, и снова опускал взгляд под ноги.

— Ха, похоже, все-таки я не один болтаюсь по улице, — пробубнил в шарф Пашка, подняв глаза в очередной раз и разглядев в стороне чей-то силуэт. Неподвижно стоящая фигура едва различалась во мраке, но в том, что это человек, не было никаких сомнений. — Чего это он стоит, так и замерзнуть недолго, сейчас как занесет и все, не найти будет потом. Что, в мороженое захотел превратиться? А может помощь какая нужна?

Докричаться в пургу до кого-то — дело не из легких, даже невозможных, но парень, освободив рот от шарфа, все же остановился и окликнул незнакомца, надеясь, что тот услышит. Однако фигура не пошевелилась и продолжала стоять, как вкопанная. Дыхание перехватывало от морозного встречного ветра, но Паша все же крикнул еще раз и даже поднял руку, привлекая к себе внимание. Ничего. Неизвестный некто не двинулся с места, что выглядело очень и очень странно, даже настораживающе. Прищурившись и внимательно всмотревшись в темноту, подернутую снегопадом, парень неожиданно для себя разглядел еще пару таких же застывших силуэтов, которые стояли чуть дальше от первого.

«Что за ерунда? Кто-то решил шутки-розыгрыши удумать в такую непогоду? Делать нечего им, вот пусть и торчат там».

Комаров мысленно махнул рукой на неизвестных и свернул в сторону, подальше от проезжей дороги, но любопытство взяло верх и он оглянулся — никого. Там, где секунду назад стояли три фигуры, ничего и никого не было, только сплошная пустота и темнота.

«Показалось, что ли? Да ну, я же еще не совсем того!»

В их городке всегда было тихо, ничего криминального не происходило, самое страшное — какой-нибудь глупый подросток утащит бутылку лимонада из местного магазина, и все, на этом преступления заканчивались. Но в этот момент парню стало неуютно, ведь, если они живут у черта на рогах, это не значит, что отдельно от всего мира, и слухи о жутких случаях, похищениях и убийствах до них долетали так же, как до остальных. И не надо быть гением, чтобы понять, что такие странные встречи ничего хорошего не несут за собой и добром не кончаются. Потому-то Пашка, оглянувшись еще несколько раз на всякий случай, поспешил убраться с дороги и вообще с улицы.

Сквозь метель виднелся размытый теплый свет, льющийся из окон домов и служивший маяком в темноте для тех, кто еще не добрел до своего жилища. Мороз крепчал, злобно кусая за щеки и заставляя слезиться глаза. Комаров буквально перевалился черед порог, с трудом закрывая за собой дверь и сражаясь с пургой.

— Твою же ж налево! Ну и погодка, в самый раз для прогулки, — выдохнул парень, освобождая лицо от намокшего от дыхания шарфа, и включил свет в прихожей. — Есть кто дома? Где все?

Тишина. Абсолютная. Никто не ответил. Павел делил маленький одноэтажный домик со своим братом, к которому пару недель назад переехала его девушка, и они обычно вечерами торчали дома, никуда не вылезая в такие часы. И то, что сейчас, да еще в такой буран, который занесет снегом любого, они непонятно куда ушли, очень удивило.

— Ну и ладно, зато хоть один вечерок дом будет в моем распоряжении, — расплылся в довольной улыбке Комаров, предвкушая, как сейчас спокойно устроится в гостиной в компании ноутбука.

За какие-то полчаса погода взбесилась окончательно и стало совершенно ясно, что прогноз не ошибся. Даже новостные сводки стали пополнятся регулярными и быстрыми статьями на тему того, что некоторые окраины к концу снегопада заметет «с головой». По телевизору, который работал фоном, то и дело мелькали ленты с сообщениями о температуре и прочих метеорологических показателях, а в интернете развернулись целые дискуссии на этот счет, но многие предположения просто вызывали смех. Однако всех не на шутку всполошил такой неожиданный каприз природы, и еще бы, ведь к подобным сюрпризам люди здесь оказались не готовы. Отопление было включено на полную катушку, воздух в доме прогрелся и Пашка лежал на диване в одних шортах и футболке, уплетая наспех приготовленный ужин и наслаждаясь полным одиночеством. С каждым протяжным завыванием ветра, что облизывал насквозь холодные оконные стекла, и плач которого просачивался в дом и блуждал в вентиляции, в голове Комарова рождались мысли о том, как ему повезло быть в это время дома. Не мог он и не вспомнить ту странную троицу, которую видел на дороге недавно, и очень жалел, что лиц не разглядел — очень уж интересно стало, что за чудаки решили гулять в такой буран? И зачем? Спустя время Павла так разморило, что он прикрыл глаза и под телевизионные голоса задремал, но дрема мгновенно улетучилась, как только раздался громкий стук во входную дверь. Парень вздрогнул, возвращаясь в реальность, и оглянулся, не поняв сначала, что это был за шум. Стук повторился, в этот раз настойчивее, и тут же прервался.

— Кого еще принесло? Кирюх, это вы? У вас же ключи есть, чего ломиться, отдохнуть не даете! — Пашка лениво поднялся с дивана и нехотя поплелся в прихожую. — Открываю, открываю, хотя надо вас там оставить, чтобы в следующий раз ничего не забывали и не болтались где-то в непогоду...

Комаров по привычке посмотрел в глазок, уже приготовившись открыть дверь, но тут же опустил руку: по ту сторону никого не было. Почти. Немного дальше, на заснеженной дорожке в чуть разбавленной темноте светом из окон, виднелась фигура, стоящая прямо напротив крыльца. Но разве много разглядишь в дверной глазок? Очертания были искажены и нечетки, непонятно, кто вообще заявился в это время «в гости». Человек стоял, не шелохнувшись, явно ожидая, что ему откроют, но Пашка не спешил отворять — его внутренний голос четко нашептывал, что лучше этого не делать.

— Точно не Кирилл, и не Надька… Кто там? — Комаров припал к двери и постарался как можно грознее крикнуть. — Вот же черт, и как он меня услышит? Да никак!

Мысленно приказав незнакомцу проваливать, парень снова глянул глазок, надеясь на этот раз хоть что-то рассмотреть получше, но незваного гостя и след простыл. В ту же минуту Пашку накрыло нешуточное волнение. Он достал из кармана телефон, попутно проверяя свободной рукой содержимое блюда на комоде — не оставил ли брат своих ключей, — и, найдя лишь оставленную трубку Нади, стал набирать номер Кирилла. Время перевалило далеко за десять вечера, и то, что сладкая парочка все еще не объявилась, заставляло дергаться.

— Возьми трубку. Где вас черти носят только? — ворчал парень, надеясь, что на том конце вот-вот раздастся голос брата, но продолжали звучать монотонные сухие гудки. Павел был далеко не из трусливых, но сейчас ему хотелось, чтобы он дома был не один.

Не дождавшись ответа, Комаров прервал вызов и уже автоматически вновь посмотрел в глазок — никого. В голове мелькнуло, что неизвестный визитер может ошиваться и у соседних домов тоже, и парень решил все же выглянуть за порог, чтобы подтвердить или же опровергнуть собственные выводы. На всякий случай. Домушников в их городке никогда водилось, но мысли о том, что тот подозрительный тип вполне может оказаться им, не давали покоя. Но зачем тогда стучать? Наверное, проверял, есть ли хозяева. Замок щелкнул и Пашка выглянул за дверь; щурясь от ледяного ветра и летевшего в лицо снега, он окинул взглядом двор и дома рядом. В некоторых уже не горел свет ни в одном окне, и фонарного освещения едва хватало, чтобы хоть что-то увидеть, да и так, стоя лишь с высунутой головой в дверном проеме, особо много не разглядишь.

— Ну его! — Комаров спрятался обратно в дом и захлопнул дверь. — Вечерок что надо выдался.

Он вернулся на диван, но расслабиться уже не получалось, и начало преследовать странное ощущение, будто кто-то за ним наблюдает. В какую-то минуту возникла мысль, что незнакомец, что стучал в дверь, может быть из той странной компании у шоссе, и от этих домыслов Пашке стало окончательно не по себе. Должно быть, они шли за ним? Тряхнув головой, чтобы отогнать совершенно сумасшедшие мысли — в их городке такое просто невозможно, все знают друг друга и никто даже шутить так не станет, — он нервно усмехнулся и успокоился. Но недолго продлилось спокойствие: в одно из окон гостиной кто-то громко и отчетливо заколотил, да так, что показалось, что стекло вот-вот треснет. Комаров вздрогнул от испуга, вжался в диван и вытаращился округлившимися глазами на окно. Вцепившись рукой в подушку, он замер в напряжении, уже ничего не понимая, но едва снова затарабанили, как парень вскочил, будто ужаленный, и рванул к окну. Судорожно отдернув штору, Пашка прилип к стеклу, желая разглядеть через него и темень того, кто решил его напугать.

— Кто там?! Еще одна такая выходка, и я позвоню, куда надо! — заорал Павел, обращаясь к кому-то по ту сторону. — Слышал? Вали отсюда, пока не нарвался!

В ответ на это последовал новый стук, но уже в другое окно, на это раз удары были настойчивее, и стало окончательно ясно, что некто даже не собирается прекращать затянувшуюся игру. Комаров отпрянул на середину гостиной, ожидая, что кто-то вот-вот выбьет стекло, и схватил попавшуюся под руку тяжелую хрустальную вазу. Он переводил взгляд от окна к окну, и в какой-то момент — глаза его точно не могли обмануть — почудилось, что одно из них на мгновение полностью покрылось коркой льда и инея. Такой, какая бывает наутро после сильного мороза — белесая, матовая. Очередной стук, снова во входную дверь. Пашка трясущейся рукой достал телефон из кармана и принялся набирать спасительный номер блюстителей порядка, попутно крича неизвестному или неизвестным, что он вызывает полицию. Все моментально затихло.

— Испугались, да? — хохотнул парень, все еще продолжая крепко держать вазу, занесенную над головой. — Так-то!

Тут послышался тихий скрип — открылась дверь одной из спален. А может, это была дверь кладовки? Или… Пашка уставился в темный проем коридора, который заворачивал за угол, и откуда послышался непонятный шорох и тихие странные шаги — хруст, словно ступали по разбитому стеклу или колотому льду. По полу потянуло сквозняком, который нельзя было не почувствовать. Мысли о том, что некто все же забрался в дом и собирается добраться до хозяина, вспыхнули мгновенно, и паника, что отступила еще секунду назад, вернулась, но уже с большей силой. Ноги парня будто налились винцом и приросли к полу, он не смел двинуться с места, продолжая в ступоре прислушиваться к шуму и набирать номер полиции, но звонок все время прерывался. Однако резкий звук разбившегося стекла и громкий топот в одно мгновение заставили Павла вздрогнуть и рвануть с места, бросив вазу и выронив из дрожащей руки телефон, который предательски отлетел в сторону коридора.

— Черт! — выругался Комаров, но приближающийся настойчивый шум и шаги уже не позволяли медлить. Проверять, кто там и сколько чужаков проникло в жилище, желания не было, и даже если это был один человек, Комаров не рассчитывал на свои силы и не собирался в одиночку давать кому-то отпор. И плевать, что на улице метель — жизнь дороже, потому он, не долго думая, сунул ноги в ботинки, накинул куртку и буквально вывалился за порог, где его накрыла волна ледяного ветра и сплошная пелена снегопада. Холод моментально окутал голые ноги и забрался под шорты, и Павел, кутаясь в куртку, бросился к соседскому дому, надеясь позвать на помощь и позвонить оттуда куда надо. В доме напротив в одном окне второго этажа все еще горел свет, хоть и неровный, и Комаров поспешил туда. Он вбежал на крыльцо и принялся колотить в дверь, которая, к удивлению, оказалась не запертой и тут же открылась. Прихожая и весь первый этаж встретили темнотой и сквозняком, в доме нисколько не было теплее, будто все окна разом распахнули и теперь внутри гуляла метель, а на полу лежал снег.

— Эй! Есть кто? Это ваш сосед из дома через дорогу, Павел Комаров! У вас было открыто! Э-эй! — окликнул хозяев парень, не решаясь пройти ни в гостиную, ни подняться наверх. — Ко мне в дом проникли какие-то придурки и решили повеселиться, попугав меня, вы не против, если я позвоню от вас в полицию?

Но в ответ последовала тишина. Много времени не понадобилось Пашке, чтобы понять: что-то явно не так? Слишком подозрительно все было, странно, и кольнуло неприятное чувство, что надо убираться, ведь если кто-то решил устроить страшные ночные забавы, то уже могли побывать и здесь. А может, и в других домах тоже. Внутренний голос приказывал уходить — да разве в таком виде далеко уйдешь? — но ноги будто сами вели парня на второй этаж. Под ботинками хрустело что-то, похожее на мелкие осколки, которые были разбросаны повсюду.

— Есть кто? Что за?.. — Пашка остановился, едва поднялся наверх, и окинул недоумевающим взглядом коридор: беспорядок, разбросанные вещи, везде снег и разлитая вода, которая уже затягивалась корочкой льда!

Плафон лампы на потолке оказался разбитым и свет мерцал и дрожал время от времени, как и свет в комнате, куда вела дорожка из воды. В чье-то спальне царил тот же бардак, что и в коридоре, но вдобавок к этому были порваны занавески, выбито стекло в окне и по комнате гулял ветер. Но самая большая странность заключалась в находке на кровати: на сбитых в кучу простынях лежала рука, прозрачная, на вид, сделанная из стекла.

— Что это? — парень нахмурился и прикоснулся к ней, желая поднять и получше рассмотреть, но тут же ощутил жуткий обжигающий холод от гладкой поверхности, а под пальцами образовалась вода. — Лёд? Какого черта?

Павла все больше пугало то, что творилось. Он медленно вышел из спальни и зачем-то окрикнул хозяев еще раз, хоть уже понимал, что ему никто не ответит, последует лишь давящее безмолвие. Однако через секунду из соседней комнаты, окутанной темнотой, послышался легкий шелест и все тот же сухой хруст, что Пашка слышал в своем доме. Без колебаний он кинулся к лестнице, но поскользнулся на предательской наледи и рухнул на пол. В то же мгновение в дверном проеме соседней комнаты из мрака показалось нечеткая фигура, поблескивающая так, как сверкает лед или хрусталь на свету, и следом раздался глухой то ли свист, то ли вой. Затем послышался сухой треск и тонкий слабый звон. Вытаращившись в ужасе на полупрозрачный белесый силуэт в дверях, Пашка подскочил и мгновенно понесся на выход, спотыкаясь и крича что-то несвязное. Выбежав за порог, он глянул в сторону своего дома и замер: по занесенной дороге от крыльца медленно шагали две фигуры вроде той, что он только что видел. Их облик походил на человеческий, но это были не люди, нет! Это было нечто иное! Комаров, прикрываясь рукой от снега и ветра, поторопился спрятаться за углом — не хватало, чтобы его увидели, — и, дождавшись, когда двоица скроется из вида, бросился к своему жилищу. Растирая замерзшие не на шутку ноги и руки, он осторожно прошел внутрь, придерживая брошенную неизвестными распахнутой дверь. Вдыхая стылый воздух, парень выкрикнул в темноту очередную угрозу, проверяя, есть ли кто, и прислушался — ничего. Тишина. Никаких шагов и скрипа. Добравшись на ощупь до кухни, он отыскал в ящике стола мелкий фонарик и тут же луч света скользнул по стенам и полу. Обойдя комнаты, Пашка обнаружил такой же беспорядок, что и у соседей напротив, будто чужаки что-то искали. А может кого-то. Его. И повсюду лежал снег и кусочки льда. Постоянно вздрагивая от каждого шороха и оглядываясь — страх, что неизвестные существа вернутся, не оставлял, — Комаров, отыскав оброненный телефон, поторопился закрыть все окна и двери и одеться. Оставаться одному здесь не хотелось совсем, но куда же податься, к кому? Полицейский участок находился у черта на рогах, аж в соседнем населенном пункте, куда точно не получится добраться в такую-то погоду. Брат по-прежнему не отвечал, а на последней попытке дозвониться телефон Кирилла и вовсе оказался выключен.

— Да где же вы пропали? Зараза!

Прихватив с собой на случай и телефон Надьки, и фонарик, Павел вновь вышел во двор и направился в сторону кафе, надеясь хоть там найти помощь и рассказать, что произошло. А заодно и проверить, в порядке ли Сан Саныч — забегаловка точно была открыта, — не добрались ли до него чужаки, ведь всякое могло произойти и оттого тревога нарастала. Пока Комаров пробирался через метель и бросал короткие подозрительные взгляды на дома, в его голове рождали мысли одна хуже другой, и успел перебрать все возможные догадки, кого он видел. По дороге парень не встретил ни единой души, и в любой другой день во вьюгу этому не удивился, ведь кто будучи в здравом уме станет расхаживать ночью в снегопад по улице, но учитывая обстоятельства, сейчас такая пустота пугала. Улицы успело замести так, что мама не горюй! Снег налипал на уже образовавшиеся сугробы, превращал в сплошные непролазные заносы проезжую дорогу и топил в себе деревья и оставленные под открытым небом машины, которые уже напоминали снежные холмы. Сама же темнота, окутавшая округу, от бурана будто стала белесой. С трудом пробравшись по глубоким сугробам и через порывы ветра, осторожно вдыхая ледяной воздух, Пашка наконец добрел до придорожной закусочной, вывеска над которой все еще работала, приглашая случайных путников заглянуть на огонек. Однако внутри кафе свет не горел, не считая моргающей настольной лампы, стоящей рядом со стойкой. Со стороны могло показаться, что закусочная закрыта, но ни на дверях, ни на окнах не были опущены жалюзи.

— Сан Саныч, вы здесь? Это Комаров! — несколько минут парень околачивался под окнами, разглядывая через покрытые инеем стекла помещения, но после все же решился войти. Перешагнув порог, Пашка сразу же наступил в лужу — по всему полу была разлита местами уже замерзшая вода. — Это еще что? Эй, у нас что, трубы прорвало?!

Едва его голос прозвучал в зале, как где-то в слабо-слабо освещенной кухне послышалось копошение. В полной уверенности, что это шеф возится в полутьме, устраняя неполадки, парень пересек зал и заглянул в окно раздачи, но тут же вздрогнул, как ошпаренный, и отшатнулся. Посреди разгромленной кухни, которая уже больше походила на морозильную камеру — на столах, полках, да повсюду лежал иней и наледь — стоял, как вкопанный, Сан Саныч. Замерзший, словно эскимо, с посиневшей кожей, со свисающими с его одежды и лица сосульками. Его ноги по колено сковывал толстый слой льда, а положение, в котором застыл бедолага, красноречиво говорило, что он пытался убежать. На мертвом и покрытом тонким слоем льда лице застыло выражение неподдельного ужаса. Но на этом кошмары не закончились: из угла, подернутого мраком, куда не дотягивался свет, медленно вышла прозрачная фигура изо льда и до ужаса похожая на Сан Саныча. Заметив Пашку, нечто завыло так, как завывает вьюга, и неожиданно рвануло в сторону случайного посетителя. Из раскрытого рта ледяного существа валил снег, а стылое морозное дыхание заполнило всю кухню. Комаров, онемев от страха, быстро попятился к выходу, едва не запутавшись в собственных ногах и не упав. Не спуская глаз с прохода на кухню, где уже показалась фигура, он продолжал отходить назад, пока не наткнулся на что-то, обдавшее холодом: за спиной стояло точно такое же ледяное живое изваяние, но уже с лицом официантки Тоньки. Собираясь вцепиться в Пашку, оно подалось вперед и все его тело заскрипело и затрещало, будто треснувший под весом лед. Комаров только-только увернулся от хватки, его лишь слегка коснулась рука существа, и он, распихивая на пути стулья и огибая столы, буквально вылетел из кафе с безумными воплями. Но жуткие фигуры не желали отставать: они последовали за парнем, завывая и засыпая снегом все вокруг себя, а каждый их шаг сопровождался хрустом. Движения были резкие, словно их дергали за нитки, как марионеток.

— Отвалите! Или я вам головы разобью ко всем чертям! — заорал во все горло Павел, схватив валявшуюся под дверью какую-то палку.

Размахивая ею во все стороны и не подпуская к себе приближающихся неизвестных существ, он сошел с крыльца и бросился бежать со всех ног куда глаза глядят. Его сердце колотилось от страха, а перед глазами все еще стоял замерзший Сан Саныч и тех ледяных тварей. Увязая в заносах, Комаров все время оглядывался, проверяя, не преследуют ли его, и обернувшись в очередной раз, обнаружил, что существа, укравшие облик Тони и его шефа, пропали. Никого не было позади и на пороге удаляющего кафе, дверь которого ходила ходуном от ветра.

«Куда они делись? Вот же!.. А если таких полно в городке сейчас? Откуда они вообще взялись? Твою мать! Еще эта метель проклятая!»

Что делать, неизвестно. Прятаться дома — нельзя, вдруг снова заберутся туда, отсиживаться на улице — так занесет с головой так, что потом и не найдут, и замерзнуть можно до смерти. Внезапно впереди, прямо на пути у Пашки, появилось три едва различимых в буране и мгле силуэта, которые точно из-под земли выросли, и стояли они неподвижно, совсем как те, что Комаров видел, когда возвращался домой с работы. Чуть в стороне от троицы он, присмотревшись, заметил чье-то обледенелое тело, и бедолага, как и хозяин закусочной, явно пытался спастись, но не вышло. Паника охватила парня, почти заставив оцепенеть, но мысли о том, что с ним может случиться то же, что и с Сан Санычем — а может и с другими, — вырвали из ступора. Бежать, нужно было бежать, и не важно куда! Пашка от страха не помнил, как оказался на главной городской улице, которую со всех сторон окружали мелкие магазины. В груди болело и жгло от тяжелого бега и морозного воздуха; он перевел дыхание и укутал лицо шарфом. Городок казался вымершим, безлюдным — ни одного человека за это короткое время так и не встретилось. Но не могли же их всех заморозить? Забившись за угол одной из лавок и прижавшись к стене, он огляделся: везде ему чудились ледяные фигуры, шнырявшие в темноте и выискивающие жертв. Время близилось к полуночи, но никто больше так и не появился на улице, и по-прежнему для Пашки оставалось загадкой, что с другими жителями, все ли с ними в порядке и знают ли они, что происходит. Осторожно отходя назад, ближе к заднему двору, который ведет к черному ходу, Пашка продолжал бегать глазами по дороге, цепляясь взглядом за каждое здание. Его внимание настолько приковала главная улица и размышления над тем, как быть дальше, что не сразу услышал тихие шаги за спиной. Позади что-то щелкнуло и в ту же минуту Комаром почувствовал хоть и слабый, но все же удар в поясницу. Выгнувшись и схватившись за спину, он резко обернулся и накинулся на напавшего, сбив того с ног.

— Надя? Какого дьявола! Ты совсем уже? — опешил Павел, вылезая из сугроба и помогая подняться подруге. — А если бы я вломил тебе сначала?

— Откуда же я знала, что это ты, и вообще человек, а не ледышка ходячая, — облегченно выдохнула Надежда, отряхиваясь от снега. Ее запуганный вид выдавал то, что с тварями она успела близко «познакомиться», да и говорить она старалась очень тихо и ее голос почти заглушала метель. — Давай в магазин, там поговорим и всё со всеми обсудим.

— И много вас?

— Сам увидишь.

Они прошмыгнули внутрь и сразу же спустились в подвал. В подсобке собралась группа из семи человек, не считая Надьки и Комарова, и все были до смерти напуганы. Окинув людей растерянным взглядом, Пашка обратился к подруге:

— А где Кирюха?

— Не знаю, — поникла девушка и уселась на ящики. — Мы… мы с ним возвращались на попутках из соседнего городка, хотели успеть до темна домой и почти добрались, да машина, на которой нас подвозили, застряла в заносах на шоссе и выбраться не получилось. Нам пришлось добираться пешком. Надо было оставаться в машине или вообще не возвращаться до утра, или...

— Так что случилось?

— Да наткнулись мы по дороге на тех существ, вот что! Знать не знали, что или кто это такие, и сейчас не знаем, и сначала заметили, как кто-то между деревьев по обочине следом за нами идет, но плюнули и пошли дальше. А потом они просто напали на нас! Поначалу мы держались вместе, когда убегали, а потом вышло так, что как-то разделились и Кирилл пропал.

— Черт! — Пашка в ярости пнул стул.

— Я думала, что он объявится, потому и вышла на улицу, чтобы проверить, ну, на всякий случай, а тут ты. Хорошо хоть живой.

Среди собравшихся оказался хозяин дома, в котором не так давно побывал Пашка, и он рассказал, что к ним забрались в дом, когда все уже легли спать. В красках поведал, как его девочек — дочерей семи и девяти лет — и жену буквально на его глазах превратили в глыбы льда, а сам он еле унес ноги. Другие тоже рассказали, как они столкнулись с неизвестными тварями и спаслись. Повезло, что как-то собрались вместе и укрылись здесь, в подвале магазина, владелица которого тоже была в группе.

— Как вы думаете, что с остальными? Кто-то еще укрылся? А полицию вызывали? — сыпал вопросами Комаров, отхлебывая из кружки горячий чай. — Я не дозвонился.

— Я знаю, что в нескольких магазинах некоторые спрятались так же, как и мы, сама видела, как народ забегал, а потом все, больше никого из людей не было на улице, — ответила пожилая дама, державшая лавку.

— Какая полиция, парень, все замело кругом и такое впечатление, что обледенели вышки и столбы. У меня даже гудки не проходят, как и у стальных, какие звонки могут быть? Про то, что тут творится, никто, кроме местных, не в курсе, а это значит, что мы в полной заднице, — прохрипел какой-то толстяк, кутаясь в одежды и натягивая на уши шапку. — Пытались поймать волну по радио, чтобы услышать хоть какие-то новости, может, где-то еще такое происходит, но там сплошные помехи и шипение.

— Сдается мне, что нигде больше эти существа не бродят, как у себя дома. Если бы они объявились еще где-нибудь, то давно об этом раструбили по телеку и инету.

— Да, конечно, и как бы про это узнали, если ни черта не работает?

— Слушайте, а может они пришли вслед за снегопадом? Как только буран налетел, да еще такой, каких не было уже давно, так эти тут же нарисовались.

Все сразу затихли и переглянулись; никто не торопился высказываться против или подтверждать предположение, но собравшиеся крепко задумались над услышанным.

— Если это так, то, получается, мы тут застряли надолго, ведь по прогнозу еще днем передавали, что метели затянутся на несколько дней. И как нам тут отсиживаться? А если нас найдут? — запричитала Надя, всхлипнув. — А нас найдут, это точно.

— Если не прекратишь орать, то да, — недовольно буркнул тучный мужчина, устраиваясь в углу среди пустых коробок. — Сейчас надо всем помалкивать и сидеть настолько тихо, чтобы даже слышно не было, как дышим.

— Вы что, спать собрались? Как можно, когда творится непонятно что за стенами? Не понимаю, — возмутилась девушка, удивленно наблюдая за толстяком.

— А что ты мне предлагаешь, сплясать? Или, может, выйти на улицу и прошвырнуться туда-сюда и позвать ту ледяную дрянь? Что? Вы как хотите, а я предпочитаю лечь спать, чем сидеть просто так и голову забивать непонятно чем, все равно ничего сделать сейчас не сможем.

Время тянулось медленно, казалось, оно почти остановилось. В подсобке царило молчание: половина группы последовала примеру грубого здоровяка и уже видела третий сон, остальные же продолжали настороженно прислушиваться к каждому шороху. Ветер снаружи продолжал рвать и метать, и его протяжное жалобное завывание иногда слышалось в вентиляции. Кое-кто из неспящих временами вздрагивал, поднимая голову и смотря в потолок — над ними кто-то был, бродил по лавке, и тогда все замирали и начинали мысленно молить, чтобы их не обнаружили. Даже перешептываться лишний раз боялись. Несмотря на то, что отопление пусть и несильное, но все же было, в небольшой комнатке становилось прохладно, и люди начинали сильнее кутаться в одежды и жаться друг к другу. Пашка время от времени пытался дозвониться в любую службу, куда угодно, чтобы сообщить о жутких происшествиях, но ни одна попытка ни к чему не привела. Хуже того, в какой-то момент пропал сигнал и на его телефоне, и на других, и теперь от устройств не было никакой пользы. Час от часу не легче!

— Как ты думаешь, Кирилл жив? — вдруг прошептала Надежда.

— Надеюсь, что да, — обронил Комаров, хотя в глубине души не верил в то, что говорил. Пробурчав что-то неразборчивое, он поднялся с места и направился к лестнице.

— Куда ты?

— А что, если Кирюха все-таки добрался до дома, я не могу не проверить.

— Не вздумай выходить, хочешь нас всех угробить? — на пути парня встал хозяин дома напротив. — Только попробуй хотя бы за ручку взяться, я тебя лично свяжу, понял?

— Нам все равно придется рано или поздно выйти, вы что, не понимаете? Слушайте, можете хоть завалить выход всем, что тут есть, как только я выйду, но удерживать тут себя не позволю. Мне нужно проверить, там же мой брат...

— Твой брат что, младенец или идиот? Нет? Тогда он в состоянии сам о себе позаботиться, поэтому, лучше заткнись и сиди тихо, — мужчина ткнул пальцем в грудь Павлу.

— Убери от меня свои руки, иначе их переломаю. Ты свою семью бросил и себя спасал, а я — не ты.

— Ты… ты… — стал задыхаться от накатившей злобы сосед, его буквально затрясло и он уже занес руку, готовясь ударить Пашку. — Я их не бросал...

— Хватит, вы так всю округу на уши поднимите своими разборками, еще драки не хватало. Сами же говорили, что нельзя шуметь, — Надька попыталась оттолкнуть зачинщика.

От шума проснулся толстяк и тут же встрял в разборки, разведя всех по углам и усевшись прямо на лестницу, перекрыв своими немалыми габаритами проход. Зевнув, он облокотился о ступеньку и уставился на Комарова.

— Тебе жить надоело? Ты не знаешь, сможешь ли вообще дальше этой улицы уйти, а собрался куда-то. Вот найдется же обязательно какой-то придурок, который думает не головой, а задницей. Ты что, ни черта не понял? Мы не обязаны из-за чьих-то глупых выходок и капризов расплачиваться своими жизнями. Если действительно потребуется подняться, мы все это сначала обсудим, уяснил? Все уяснили? — здоровяк обвел всех взглядом. — Сейчас, судя по всему, все только начинается, вся эта проклятая заваруха, надо переждать хотя бы ночь.

Павел вынужден был согласиться, но внезапно родившаяся мысль, что Кирилл все же спасся, и податься куда-то, кроме родного дома, не мог, его уже не покидала. Выругавшись вслух, он вернулся на прежнее место. Всем пришлось запастись терпением и выжидать, понимая, что там, за дверью, их ждет верная смерть. Снова воцарилась тишина и вязкое давящее спокойствие, за которым пряталось бесконечно напряжение. За часами никто не наблюдал, но сваливший почти каждого с ног сон говорил о глубокой ночи. Не спалось только Пашке, который сидел возле радио и на маленькой громкости пытался настроить его. Ему хотелось услышать хоть какой-то голос, но слышалось только сплошное шипение. Бросив бессмысленное занятие, парень откинулся на спинку стула, запрокинул голову и тяжело вздохнул — неведение и прозябание в подвале, точно в клетке, вытягивало силы, но больше всего убивало, что ничего нельзя сделать.

«Пойти и дать отпор непонятным тварям? Нет уж, на такое способны лишь герои фильмов, в жизни подобное не прокатывает», — мелькнуло в голове у Комарова и он тут же усмехнулся.

Неожиданно над головой послышался громкий топот и раздался глухой короткий крик, и Пашка моментально подскочил с места и от испуга метнулся в выходу, но замер: шум резко прекратился. Можно было бы выдохнуть, но внезапно кто-то по ту сторону сбежал по лестнице и принялся отчаянно дергать за дверную ручку и ломиться в подсобку. Раздался истошный вопль — кричала женщина, да так, что перебудила спящих. Не в силах слышать мольбы о помощи, Комаров рванул к двери, собираясь ее открыть.

— Не смей! — прохрипел толстяк и схватил парня за ворот куртки. — Неизвестно, кто там, откроешь — и нам крышка! Она даже не знает, что здесь кто-то еще есть, пусть валит в другое место.

— Да отвали ты! Там живой человек, не хрень изо льда, ты что, оглох или отупел? Я не стану стоять просто так и делать вид, что меня это не касается! — Павел вырвался из хватки и, увернувшись от здоровяка, кинулся к двери.

В следующую минуту все происходило настолько стремительно, что почти ни за чем нельзя было уследить. В подсобку вбежала бледная от ужаса девушка с дрожащими и посиневшими от холода губами и в одной пижаме, на кофте которой отсутствовал рукав — его оторвали. Наверху же творилось что-то невообразимое: оттуда тянуло жутким морозом и сквозняком, который разносил по полу и сыпал на лестницу обжигающие хлопья снега. И все это сопровождалось жутким воем, хрустом и тяжелой поступью, точно по доскам били молотом. В проеме, ведущем в зал, мелькнул полупрозрачный силуэт, за ним еще один, и еще! Последняя фигура остановилась на краю лестницы и развернулась лицом к коридору, уходящему вниз, в подвал. В ту же секунду кто-то захлопнул дверь прямо перед носом у Пашки и с той стороны сразу же раздался звон стекла и шаги.

— Молись, чтобы они ничего не видели и сюда не вломились, иначе я до тебя раньше них доберусь, — процедил сквозь зубы толстяк и повернулся к незнакомке, которую просто трясло. Молча глянув на нее исподлобья, он скривился от злости так, что его лицо перекосилось.

— Тихо, тихо, милочка, — хозяйка лавки накинула на плечи девушка платок, который сняла с себя, — ты в безопасности, только успокойся. Постарайся не кричать, не плакать и не шуметь.

— Ш-ш-ш, молчите, — скомандовал Павел и прильнул к двери ухом, внимательно слушая, что происходит.

Шум постепенно становился тише, топот и грохот прекратились, но никто не был уверен, что ледяные твари убрались из магазина. Они могли притаиться в темноте в каком-нибудь углу и ждать, когда кто-нибудь по глупости выйдет.

— Надь, успокой ее и дай чаю, что ли. У нас осталось что-нибудь в термосе?

— Сейчас посмотрю. Пойдем, тебе нужно согреться.

Девушка с трудом, но все же взяла в себя в руки и прекратила истерику, хоть слезы еще текли из ее покрасневших и опухших глаз. Заикаясь, она рассказала, что живет в одном из домов на этой же улице, и что к ней пробрались неизвестные существа. Ее история ничем не отличалась от историй остальных — один и тот же сценарий, за исключением того, что сначала к ней так же, как и к Пашке, стучали в окна и двери. Но зачем? Ведь с другими они не были столь «любезны». Девушка поежилась и принялась потирать обнаженную руку.

— Что с тобой? — нахмурилась Надька. — Досталось?

— Да один из них успел схватить меня, вон, даже рукав оторвал, но мне удалось вырваться, а теперь рука, как немая, и холод внутри не проходит.

К счастью, не считая этого, девушка была цела и невредима, оставалось лишь отогреть ее. Уже было не до сна, все только и делали, что без умолку переговаривались, обсуждая происшествие; кто-то был на стороне Комарова и поддержал его поступок, а кто-то открыто выражал недовольство. Звучали всевозможные «а что» и «если» и ругательства в пустоту, но дело уже было сделано и оставалось признать, что все обошлось.

— Честно, не думала, что здесь кто-то будет прятаться, я хотела укрыться до этого в хозяйственном и булочной, но они оказались заперты.

— Скорее всего, внутри были люди, но они просто не захотели открывать. Вера Андреевна, — Пашка указал на владелицу лавки, — говорила, что видела, как кто-то из жителей забегал в другие магазины.

— Что же происходит такое? Кто эти чудовища?

— Да кто ж знает. Черт, все прям, как в фильме ужасов, — прошептала Надька, — и неизвестно еще, с каким финалом.

— И сколько же нам тут сидеть?

— Столько, сколько будет нужно, — огрызнулся тучный, — но если тебя такой расклад не устраивает, то можешь валить отсюда. Я не собираюсь слушать истерики и нытье. Пустили тебя, так теперь сиди и помалкивай. Угораздило же меня среди дураков и истеричек оказаться, надо было в своей мастерской отсидеться.

— Это точно, и тогда бы нам не пришлось лицезреть твою недовольную рожу и слушать, как ты желчью плюешься, — бросил в ответ Пашка и уже приготовился защищаться от нападок грубияна, но тот промолчал.

Перепалка закончилась, не успев разгореться с новой силой, и все успокоились. Девушки сидели в углу и о чем-то тихо разговаривали, Вера Андреевна и еще одна пожилая дама перебирали вещи в коробках, что-то ища. Сосед Комарова и здоровяк копошились у дверей, то ли укрепляя их, то ли проверяя, и даже никак не отреагировали на слова, что случись что, им трудно будет выбраться отсюда. Они продолжали ковыряться с замком и какими-то трубами и палками, которые откопали среди ящиков. В подсобке тем временем становилось все холоднее и холоднее, воздух быстро остывал и горячие батареи не спасали совсем. Было ощущение, будто мороз проходит сквозь стены, пропитывает их собой, и вскоре изо рта собравшихся пошел пар.

— Кать, с тобой все хорошо? Выглядишь не очень, — настороженно обратилась Надя к спасенной, которая продолжала тереть руку.

— Да, все отлично, — отозвалась девушка, хотя саму уже трясло, а ее кожа покрылась мурашками и сильно побелела.

Внезапно она подскочила с места и принялась метаться по подсобке, твердя, как заведенная, что ей холодно, а рука, как ледышка. В какой-то момент в девицу вцепился толстяк, решив угомонить, но тут же отшатнулся: ее глаза побелели, лицо, шея, руки — все покрылось инеем. От нее шел ледяной холод, который очень быстро начал оседать на полы и стены подвала и тут же превращаться в наледь и снег. Не сразу поняли, что происходит, в ужасе глазея на страшные перемены и забиваясь в углы — никому не хотелось, чтобы их коснулась девица, которая уже зашлась кашлем и начала издавать хрипы. Неожиданно она притихла, но через секунду послышался сухой треск, тот самый, что слышал Комаров у себя дома и у соседа, и девушка с трудом повернула голову с в сторону Нади. Не медля ни минуты, все в панике бросились к выходу, толкаясь и спихивая друг друга с лестницы, желая выбраться первыми.

— Вы какого лешего тут понаделали? — взорвался Пашка, отдирая палки от двери, откидывая трубы и пытаясь справиться с замком. — И как нам выбраться теперь? Вам же говорили!

Подвал продолжал превращаться в ледник, девица тоже все больше изменялась, и тут уже никто ни о чем не думал: все орали, как резаные, пытаясь вырвать наружу, напирая на дверь. Наконец замок щелкнул и народ, спотыкаясь, высыпал в коридорчик и понесся вверх по лестнице. Никого не волновало, что их ждет, все лучше, чем замерзнуть внизу или еще что похуже. Судорожно обыскав карманы куртки в поисках фонарика — в смятении Пашка потерялся и забыл, куда его спрятал, — парень, наконец, отыскал его и поторопился осветить зал. Магазин полностью был покрыт льдом и оставалось не поскользнуться и не расстелиться на полу. Группа распалась: недавно оказавшиеся в одной лодке теперь бросились в рассыпную, спасая себя и позабыв об остальных. Собираться уже никто не думал, убеждать, что надо держаться всем вместе — тоже, да и призывов не услышали бы. Павел, испугано оглядываясь по сторонам, поспешил покинуть лавку, но тут его остановила тяжелая рука, которая вцепилась ему в плечо.

— Ты это куда собрался, мразь? Я обещал, что доберусь до тебя, и я свое обещание сдержу, — проревел толстяк и нанес сильный удар в бок Пашке. — Это из-за тебя все случилось! Получай же свое!

От удара Комаров согнулся и упал на колени, но здоровяк не унимался и продолжал пинать его. Сопротивляться было невозможно, хоть попытки и были; фонарик выпал из рук парня и, проскользив пару метров, крутанулся, остановился и устремил слепящий луч прямо на дерущихся. Изловчившись, Пашка все же перевернулся на спину и что было сил оттолкнул от себя толстяка, и тот, не удержавшись на ногах, поскользнулся и грузно рухнул на пол. Однако даже падения и ушиб — от боли он аж взвыл — нисколько его не отрезвили, и тучный автомеханик, еле-еле поднявшись и тяжело дыша, вновь решил накинуться.

— Отвали от меня!

— Я только начал, ты от меня не уйдешь, не надейся! Клянусь, ты вскоре пожалеешь, что попался мне, а не тем тварям!

Здоровяк замахнулся для очередного удара, да только так и застыл: свет фонарика заглянул за него и осветил внезапно появившееся из ниоткуда нечто, которое в одно мгновение успело заключить свою жертву в ледяные оковы. Тот лишь издал протяжный хрип и в его остекленелых глазах погасла жизнь. Где-то в темноте продолжали звучать крики вперемешку с неразборчивой речью, утонувшей в слезах. От всеобщей паники, от того, что произошло на его глазах с толстяком, у Пашки в голове все перемешалось, он ничего не понимал, но надо было взять себя в руки. Боясь той же участи, парень подполз к фонарику, схватил его и, поднявшись, вылетел из магазина. Теперь уже точно нужно бежать к собственному дому, никаких других вариантов уже не рассматривалось. Где-то позади сквозь метель он услышал голос Нади: она бежала за ним, отчаянно тянусь к нему и умоляя подождать ее. Комарову ничего не оставалось, как вернуться за ней.

Злополучная улица с магазинами и забегаловками осталась позади. Пашка и Надька пробирались через вьюгу двориками, прижимаясь к домам и стараясь не выходить на открытые пространства. Спустя время они хоть и с трудом, но все же добрались до места. Вокруг стояла кромешная темень, даже уличные фонари не горели, и снова никого. Подсвечивая себе путь, ребята завернули за угол и, вбежав на крыльцо, поспешили укрыться в доме. Не проронив ни слова, придвинули в выходу тумбу, задернули все шторы, а разбитое окно наспех закрыл фанерой. После они заперлись на кухне и затаились в углу, убрав оттуда стол и стулья. Слушая, как за окном метет и завывает, Павел и Надежда просидели так, прижавшись друг к другу и не сдвинувшись с места, всю оставшуюся ночь. Изредка освещая фонариком кухню и испуганно вглядываясь туда, куда падал луч, ребята вновь окунались в темноту и продолжали ждать рассвета. Но что будет дальше? Куда бежать и что делать? Ответов не было. Напряжение и тревога росли, нервы — натянуты, как струны, опасливость не отпускала ни парня, ни девушку — им все время казалось, что вот-вот ледяные твари ворвутся в дом и тогда уже точно не сумеют спастись. Но все по-прежнему оставалось тихо, и под самое утро они задремали, и проспали почти до полудня.

Первым проснулся Пашка, почувствовав, как его щека, которая касалась пола, замерзла — во сне он сполз по стене, так же как и Надя, которая продолжала мирно спать, свернувшись калачиком. С трудом поднявшись на ноги и размяв тело, парень тут же прогнал остатки дремы и испуганно оглядел кухню.

— Вот идиот! Это надо же было мне уснуть. Хорошо, что проснулся вообще. Надь, — он тихонько толкнул девушку, — вставай.

Та вздрогнула и открыла глаза. Увидев рядом только Павла, она значительно успокоилась и выдохнула — никаких ледяных существ.

— Сколько времени?

— Почти двенадцать.

На кухню через зашторенное окно заглядывал слабый серый свет, привычный для зимы и пасмурной снежной погоды. Ребята не сразу решились выглянуть на улицу и еще какое-то время просто продолжали сидеть и молчать. Каждый думал о своем, переваривая чудовищные события прошедшей ночи, и все никак не осмеливались говорить о них вслух. Затянувшееся молчание прервала Надежда: тронув за плечо Комарова, она призвала его прислушаться и подняла в воздух указательный палец.

— Ничего не слышу, — пожал плечами Пашка.

— Вот именно, что ничего — ветер стих, совсем, а это значит только одно.

Оба в мгновение ока бросились к окну, одернули шторки и выглянули на улицу: безумная вьюга прекратилась, даже мелкие снежинки больше не кружили в воздухе. Деревья, укутанный снегом, стояли неподвижно, никакой поземки и ветряных порывов — природа точно застыла, замерла. У уличных фонарей, которые еще ночью не работали, горели лампы, как и у фонарей над крыльцами некоторых соседних домов. Пашка пересек кухню и осторожно вышел в коридор, а оттуда — в гостиную. Пощелкал выключателем — электричество в порядке. Помявшись с минуту, он достал из кармана телефон и попытался открыть погодную и новостную сводку.

— Что пишут? — через плечо заглянула Надя.

— Сейчас узнаем. Кстати, совсем забыл, вот, держи, — он вытащил из кармана телефон девушки и передал ей. — Вылетело из головы, иначе бы отдал его намного раньше.

Открыв первый попавшийся сайт, ребята углубились в ленту, ища хоть какие-то новости и возможные обсуждения чего-то похожего на недавние происшествия у них в городке. Но ничего похожего так и не обнаружили, что было странно, ведь в нынешнее время слух о любом, даже самом мелком случае разлетается молниеносно. Единственно, где-то мелькнуло видео с заснятой на нем вьюгой где-то на занесенном шоссе, и все. Сегодняшний прогноз погоды, вопреки вчерашнему вечернему, утверждал, что никаких снегопадов больше не ожидается, да и температура должна подняться. Нахмурившись и мотнув головой, Пашка включил телевизор и, пощелкав каналы, остановился на одном из местных, на котором вещали пара молодых ведущих.

«… совершенно неожиданный снегопад в прошедшие сутки

выбил людей из привычного уклада!

Синоптики заявляют, что норма выпавших осадков

чуть ли не побила рекорд, установленный еще

сорок лет назад, когда наши края накрыла долгая метель.

Однако специалисты заверяют, что снежный циклон

отступил также неожиданно, как и пришел в наши широты.

Все последующие дни можно ожидать потепление

и бесснежной погоды...»

Ребята переглянулись. Одернув занавески на всех окнах и с минуту изучая улицу, прильнув к стеклу, они направились к прихожей. Оттащив на место тумбу, Пашка отворил дверь и в нерешительности вышел за порог. Приглядевшись к соседним жилищам, он увидел, как между ними мелькали чьи-то фигуры: кто-то из уцелевших жителей хоть и с опаской, но вышел из своих домов и осматривал округу. Видя, что они не одни, неуверенно махали друг другу рукой, но тут же прятались внутри домов, боясь, что те, кто явился в город ночью, в буран, могут еще появиться. Но ничего не происходило. Все было так же, как и в обычные дни. За исключением засевшего в каждом из людей страха и мыслей о том, закончилось ли все или же нет.

Позже, к вечеру, когда город потихоньку начал оживать и оправляться — нельзя было продолжать прятаться — выяснилось, что все, кто стал жертвой ледяных тварей, пропали. Они словно испарились и никаких следов, кроме одежды, от них не осталось. Кто-то всерьез надеялся, что они еще могли быть живы, другие предполагали, что их с собой унесли те твари, но все сводилось к одному: никого из замороженных бедолаг не нашли. Ни в тот день, ни в последующие. Не объявился и брат Комарова, который до последнего, как и Надежда, верил, что Кирилл жив и здоров.

И для всех так и осталось загадкой, кем или чем были те ожившие ледяные фигуры, принявшие облик тех, кто оказался в их плену, и которые явились вслед за непогодой в маленький и тихий городок.