Кризис женского возраста

Вадим Байбурин.

КРИЗИС ЖЕНСКОГО ВОЗРАСТА.

«…а девочки любили ковбоев…»

В. С. Высоцкий.

Света была блондинкой. И не просто блондинкой, а очень сексуальной блондинкой. Ну, по крайней мере, она так считала. А считала она так, исходя из того, что мужики, буквально все мужики просто шеи сворачивали, как только она появлялась где — нибудь, на горизонте.

И это ей нравилось. Нет, не просто нравилось, она балдела, когда ощущала на себе ощупывающие, алчущие взгляды. Это её возбуждало. А потом дело оставалось только за выбором кандидата, подходящего её требованиям, для удовлетворения этого самого возбуждения.

Света носила умопомрачительно короткие юбки, облегающие блузки, туфли на высоких каблуках, и вообще подбирала свой гардероб так, чтобы он не просто подчёркивал, а ещё и выделял все достоинства её фигуры.

Благодаря всему этому, трудностей в вопросе трудоустройства у неё не возникало. По профессии она была секретаршей. И стоило ей появиться на собеседовании, как у потенциального работодателя отвисала челюсть и слюни текли как у собаки Павлова. А кто, скажите, откажется иметь у себя в приёмной такую куколку, которая радует глаз и подстёгивает воображение так что… ум за разум заходит.

Нет, конечно, ей попадались и такие, которые не реагировали на все её прелести. Их, как ни странно, больше интересовали профессиональные качества. И тогда Света работала не долго, либо ей отказывали сразу после собеседования. Таких Света ненавидела всей душой, считала их козлами и даже предполагала, что они вообще, голубые. «Грёбаные пидоры», — к этой категории она относила всех, кто на неё не повёлся.

И, если при приёме на работу трудностей не возникало, тем более что Света была человеком коммуникабельным, на контакт шла легко и никогда не была против неформальных отношений с очередным Начальником, Шефом, Боссом, то трудности возникали уже потом, в процессе. Отношения отношениями, а начальнику (шефу, боссу) нужна была и работа. И поэтому Света, в основном, долго нигде не задерживалась.

— Тебе надо что-то думать, — как то сказала ей Вика, лучшая подруга и первая соратница во всех похождениях.

— А что тут думать, — ответила ей Света, — надо замуж выходить.

— А есть за кого? — поинтересовалась Вика.

— Да откуда! Они ж, сама знаешь, как погулять, так всегда пожалуйста, да и то недолго.

— Надо что-то думать, — опять повторила Вика, затянулась сигаретой и выпустила дым в сторону.

Они сидели в недорогой кафешке и пили кофе из пластмассовых стаканчиков.

Света и сама понимала, что хватит уже дрейфовать от офиса к офису, пора становиться на якорь. Тем более, что годы… Как перед любой женщиной эта проблема уже начала вставать и скоро встанет в полный рост. Замуж ей не хотелось, но было надо.

— Тут я объявление читала, вот, смотри, — и Света вытащила из сумочки газету. В газете красным маркером было выделено несколько объявлений.

— Ага, вот оно, — фирме «Парадиз», те…те…те… требуется секретарь-референт… образование…опыт работы…без интима. — Света передала газету Вике.

— Ха! Без интима, — хихикнула Вика.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — вызывающим тоном сказала Света, — как думаешь?

— А что это за «Парадиз» такой? — слово какое-то…

— Парадиз — это рай, дура ты тёмная. Вроде мебелью занимаются, то ли продажа, то ли производство…

— Так ты ж в мебели не шаришь абсолютно.

— Я же её не делать собираюсь, — ответила Света и добавила, — нужно будет позвонить.

Её пригласили на собеседование. Собеседование проводил молодой человек в строгом костюме. Хороший костюм, — отметила про себя Света. То, что это не директор она сообразила сразу. Вопросов он почти не задавал, больше пялился на ножки и сиськи. Света надела короткую кожаную юбку и такую жилеточку, которая застёгивалась под грудью, так что было на что посмотреть. И её… приняли.

На следующий день она вышла на работу.

Света осваивалась на новом рабочем месте. Она запоминала где что лежит, какие документы в каких папках находятся, и где эти папки должны стоять, как пользоваться навороченной кофеваркой. В курс дела её вводил всё тот же молодой человек. Его звали Максим, он был зам. директора по производству. Всё-таки фирма не только продавала мебель, но ещё и производила.

— Сразу запоминай, где что лежит, — говорил он ей. — Юрий Иванович не любит, когда долго ищут, то, что он просит. И ещё, если он скажет сделать какой-нибудь документ, всё откладывай и делай, даже если он не сказал, что это срочно. Потом, в кабинет сама никогда не заходи, ну если тебе от него вдруг что-то понадобится, подписать, там или уточнить, всё через селектор, пользоваться так…, — и он показал, как пользоваться селектором. Так, что ещё… ага, с ним не фамильярничай, запомни — ты секретарша, он босс. Если к нему кто — нибудь, придёт сразу не впускай, сперва доложи, докладывай коротко и ясно. Он из военных, так что не любит, когда дерьмо по тарелке размазывают.

— Фи, — Света скривилась.

— Это он сам так говорит. А…, кстати, если он будет тебя отчитывать или даже орать, никогда не перебивай, даже слово вставить не пытайся, просто стой и молчи. Он поорёт, поорёт, а потом заткнётся. Вот тогда поворачивайся и молча уходи. Он всё равно потом и помнить не будет, так что забей, не обращай внимания…, и вот ещё что, кофе он пьёт только горячий, с двумя кусками сахара, сахар только рафинад и не в кофе, кладёшь на блюдечко рядом с чашкой. Да. Если он пошлёт тебя в магазин за коньяком, бери любой, обычный, три звёздочки. И шоколад «Гвардейский» на закусь. Фу — ух, ну вроде бы пока всё, остальное уже по ходу дела. Ну что ж, желаю успехов в труде, — сказал Максим, а потом недвусмысленно покосился на её ножки и добавил, — и счастья в личной жизни.

В этот момент в приёмную зашёл высокий мужчина лет сорока — сорока пяти, без живота и обручального кольца на правой руке. Он поздоровался и кивнув на Свету, спросил: — кто это?

— Юрий Иванович, это Света, новая секретарша, — ответил Максим, — вот, ввожу в курс дела.

— А, ну хорошо, — сказал Юрий Иванович, — вводи, потом зайди ко мне.

В кабинете они порешали некоторые вопросы, а когда Максим уже собрался выходить, шеф окликнул его: — слышишь, скажи этой… э… э… Свете, чтобы она на работу приходила поскромнее что ли. Девка она, конечно, классная, но выглядит…, — тут он замолчал, видимо подбирая нужное слово, — слишком уж экстравагантно.

В тот же день Максим пригласил Свету на обед. Нужно же вливаться в коллектив, — подумала она и согласилась. Вечером он предложил подвезти её домой (а почему бы и нет), когда они приехали, он проводил её до квартиры. А потом как то само собой получилось, что они зашли к ней и там по-быстрому перепихнулись. Свете, в принципе понравилось, хотя свидание получилось неполноценным из-за того, что Максим спешил домой, к жене, и поэтому сразу слинял.

2

Квартиру Света снимала. Обычную, однокомнатную, в панельной девятиэтажке. Квартира была с большой кухней, сдавалась с мебелью, холодильником, ещё было спутниковое ТВ и интернет. И оплата была сравнительно небольшой, так как район был не самый престижный. Если сравнить, откуда она приехала, то можно считать, что она жила как королева.

Она приехала из небольшого ПГТ, где жила с матерью и отчимом в маленькой двухкомнатной квартире, в старом двухэтажном доме послевоенной постройки, из красного кирпича. Мать у неё попивала, а отчим хотел её трахнуть, чуть ли не с пятнадцати лет, с тех пор, как у неё появились грудь и попка. И потом всё-таки трахнул. А потом ещё…, и ещё. А потом она вошла во вкус, потому что отчим был мужчина опытный и знал, что нужно девчонке, в отличие от её сверстников. Позже мать начала бухать вообще по-чёрному, и они с отчимом начали заниматься этим постоянно. А потом…

Когда Света вспоминала это «потом» у неё спирало дыхание, начинали трястись руки, кружиться голова, а глаза заволакивало чем-то красным. И для того, чтобы поскорее отогнать эту мысль, она начинала думать о какой-нибудь херне, например, о вчерашнем выпуске новостей или портрете президента.

На работе всё шло своим чередом. Света начала одеваться поскромнее, но так, чтобы шеф, Юрий Иванович, не забывал на неё посмотреть. С Максимом они иногда заезжали к ней после работы, но после этих заездов он очень быстро испарялся, так же, как в первый раз. Максим ей нравился, но, во-первых, он был женат, во-вторых, он не был хозяином фирмы, а в-третьих…, а в третьих он начинал её злить. Сразу после его поспешных уходов, ей в голову начинали вдруг лезть разные дурные мысли, и где-то внутри закипало, но она прогоняла всё это старым проверенным способом. На Максима у неё никаких особых планов не было, и встречалась она с ним скорее ради собственного удовольствия, скажем так, из спортивного интереса. Она сама не понимала, почему это происходит.

Пока не понимала.

3

Тем временем, Света стала отмечать для себя, что Юрий Иванович в последнее время стал слишком часто вызывать её к себе в кабинет, причём зачастую по самым несущественным вопросам, которые можно было обсудить и по селектору, как он вообще-то и любил. Он стал чаще пить кофе, ему стал чаще требоваться коньяк, ну и так далее… Света сделала орг. выводы и приняла во внимание.

Поэтому её совершенно не удивило, когда Юрий Иванович спросил у неё:

— Света, не могли бы вы сегодня немного задержаться после работы?

— Да, могу, а что, собственно от меня нужно, — ответила Света, изобразив саму скромность.

— Видите ли, у меня сегодня вечером назначена деловая встреча, — начал шеф, — в ресторане, и я… я хотел бы, чтобы вы составили мне компанию.

— Значит, мне нужно будет взять с собой деловой блокнот? — спросила Света, а потом добавила, — и наверно нужно будет переодеться.

— Нет, блокнот, я думаю не надо, хотя…, хотя на всякий случай возьмите, а переодеться…, я думаю, не стоит, вы и так прекрасно выглядите.

«Деловая встреча» длилась где-то минут пятнадцать. К ним подсел какой-то мужик, они с шефом о чём-то переговорили, и мужик ушёл, они остались одни. Ну, а дальше был обыкновенный неделовой ужин. Шеф употребил коньячку, расслабился и даже брал Свету несколько раз за талию. Причём Света каждый раз ненавязчиво убирала его руку, правда, выдерживая небольшую паузу. После ужина шеф прямо, по-военному, спросил: — может, поедем ко мне? Света вежливо отказалась, после чего села в такси и уехала домой.

На следующий день шеф вызвал её к себе в кабинет и сказал примерно следующее:

— Света, я вчера вёл себя не совсем… не совсем прилично, вы уж простите меня.

На что Света ответила, — ничего страшного, при этом смущённо потупила глаза в пол и слегка покраснела.

И началось!

Света дразнила шефа всеми, доступными ей способами, но к себе подпускала ровно настолько, чтобы он не мог переступить определённую черту, за которой… И шеф потихоньку сдавал позиции. Нет, таких разговоров, типа: «ты что, только после свадьбы…» не велось. Света просто делала так, что до таких разговоров вообще не доходило, но с другой стороны, она знала, что слишком долго мужика мариновать тоже нельзя, а то перегорит. И вот, когда шеф в очередной раз куда-то там пригласил, она решила, что пора, сделала вид, что ей неинтересно, никуда не хочется, а потом выдала:

— Ну, хоть бы в гости пригласили, а то надоели уже эти кино, театры. Рестораны. Коллекцию свою бы знаменитую показали.

— Откуда ты знаешь о коллекции?

— Ну, так, слышала.

Шеф собирал оружие. В основном различные массо-габаритные модели. У него было даже два пулемёта, — «Максим» и «Дегтярёва», естественно в нерабочем состоянии. Он даже и не думал, что Свету может заинтересовать такого рода коллекция. А она её и не интересовала.

Шеф, обалдевший от счастья, тут же, как Гагарин, сказал, — поехали.

Света сделала всё, чтобы Юрий Иванович не смог забыть эту поездку до конца своих дней. После этого он был для неё уже не Юрий Иванович, а просто Юра.

И он не забыл. Это уж точно.

4

Теперь у Светы встал вопрос с Максимом. В последнее время она его к себе не подпускала, и он бесился, как посаженный на цепь кобель, унюхавший сучку. Ей нравилось его дразнить, это доставляло ей огромное удовольствие, а ещё… возбуждало. Она вообще в последнее время чувствовала какое-то нездоровое постоянное возбуждение. И сегодня она решила провести вечер с Максимом, тем более, что Юра уехал куда-то по делам и до сих пор не возвращался. Спортивный интерес одержал победу.

Когда они приехали к ней, всё произошло очень быстро, она даже не успела толком «разогреться». И не мудрено, — подумала Света, столько дразнить парня, интересно он после меня трахает свою жену? Судя по всему, нет. Максим трясся от возбуждения, как цуцик и ей стало даже противно. Она надеялась на «продолжение банкета», но Максим, как всегда, сразу же стал одеваться и у Светы внутри начало закипать. Внезапная злость стала душить её, а глаза начало заволакивать красным…

…Отчим!.. отчим точно также набрасывался на неё, стоило матери куда-нибудь отлучиться, по— быстрому делал своё дело, потом сразу же натягивал штаны и, как ни в чём не бывало, курил на кухне. Но тогда…, тогда было всё понятно…, тогда им мешала мать, которая нигде не работала и выползала из дому, разве что в магазин. А однажды…, то ли они чересчур увлеклись, то ли она слишком быстро вернулась… Она их застала. Они, застигнутые на самом интересном просто впали в оцепенение. Мать, как всегда была пьяная, но не настолько… Рот у неё раскрылся в немом недоумении, глаза остекленели, руки разжались, и пакет с покупками упал на пол. При этом раздался глухой хруст и под пакетом начала растекаться лужа, заполняя квартиру запахом спирта. Когда шок прошёл, мать вдруг ринулась на кухню, схватила нож, и с криком «Ах ты ж, сука малолетняя…», бросилась на Свету. Отчим, несмотря на то, что находился в очень недвусмысленном положении, отреагировал быстро. Он успел схватить мать за руку, в которой был нож, отвести её в сторону и оттолкнул мамашу от Светы. Та при этом не удержалась на ногах и упала, ударившись головой об стену. Слово «малолетняя» было последним, что она сказала в этой жизни.

Отчим достал из заначки бутылку, долго не мог открыть пробку, — руки тряслись и не желали слушаться, потом всё-таки это ему удалось, он налил (Света слышала, как стучит горлышко о край стакана) сразу целый стакан, молча выпил, затем, так же молча уселся за стол. Света подошла, тоже не говоря ни слова налила себе и выпила. При этом её чуть не стошнило, но она сумела удержать в себе жидкость. Так они и сидели. Молча.

Когда стемнело, они вытащили тело из квартиры и сбросили его в люк, находившийся рядом с домом.

Этот люк вёл в подвал. Очень давно, когда мать Светы была совсем маленькой, в доме ещё не было газа, и в квартирах стояли обыкновенные печки. Жильцам привозили уголь для этих самых печек. Люк служил для того, чтобы ссыпать уголь в подвал. Потом жильцы разносили его по своим кладовым, которые находились в том же подвале. Сейчас люком не пользовались, но в последнее время через него в подвал лазили бомжи, в надежде что— нибудь спереть или просто переночевать. После чего он часто оставался открытым. ЖЭК обещал его заварить, но так и не заварил, а среди жильцов, сварочного аппарата ни у кого не было. Так, что открытый люк никого не удивил.

Труп нашли на следующий день, ближе к обеду. Соседи вызвали ментов, те приехали, для порядка поспрашивали, очевидцев не нашлось. Менты долго разбираться не стали. А чего тут разбираться, — пьяная баба свалилась в открытый люк и сломала себе шею, а у них и без этой бабы своих дел по горло. Всё списали на несчастный случай. Никто ни кого не искал.

Света с отчимом стали жить-поживать. Теперь им никто не мешал. Но для отчима всё это не прошло даром. Он тоже начал бухать. И если Свете раньше с ним нравилось, то сейчас он ей опротивел. Да и у него в последнее время пропала к ней тяга. Правда, Свету это нисколько не удручало, благо, желающих вокруг было просто завались. Так она пожила ещё немного, а потом, когда представился случай, свалила из посёлка навсегда.

… — А ну, постой, — крикнула Света, когда Макс уже оделся и направился к двери, даже забыв поцеловать её на прощанье. Тон, которым это было сказано, не предвещал ничего хорошего. И удивлённый Макс (раньше ничего подобного не бывало), остановился и повернулся к ней.

Ему нравилось трахать эту секс-бомбу. Когда он её видел, просто думать ни о чём другом не мог, а потом, когда желание было удовлетворено, вдруг вспоминал о жене и бежал домой, во избежание очередной семейной ссоры. Ему и в голову не приходило, что Света вдруг станет претендовать на что-нибудь ещё. И, судя по её голосу, стала.

— Ты, что же, думаешь, что можешь вот так вот трахать меня, а потом просто разворачиваться и уходить? — сказала она каким-то чужим, незнакомым голосом, — я, что тебе, электродрочилка какая-нибудь, которую можно использовать, а потом выключить из резетки?

Максиму стало не по себе, очень не по себе. Он попятился и начал говорить, прилагая усилия, чтобы голос был ровным и спокойным. В глазах у неё он увидел нечто, доселе незнакомое. Незнакомое и страшное.

— Света…, Светочка…я, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты…, ты просто сводишь меня с ума, я уже не могу без… этого. Я готов делить тебя с кем угодно, лучше есть торт в коллективе, чем говно в одиночку! — Он и сам не понял, как у него это вырвалось.

— И ты МНЕ это так спокойно говоришшшь? — Прошипела Света.

— Да! И запомни, можешь клеить шефа, сколько тебе захочется, но если ты не будешь мне (давать)…, не будешь меня подпускать к себе…, я расскажу ему кто ты, и что, ты представляешь из себя на самом деле.

Это её взбесило, и с криком «Ах ты тварь», она бросилась на него и вцепилась ему в лицо (в его мерзкую рожу). Один ноготь при этом сломался. Максим оттолкнул её, выскочил за дверь и помчался вниз, не дожидаясь лифта. Какой тут к чёрту лифт. Он летел вниз так, как будто за ним гнался, по меньшей мере, Годзилла.

По дороге домой, Максим лихорадочно придумывал объяснения по поводу косметических изменений у него на лице. Но ничего путёвого так придумать и не смог. Когда он подъехал к дому, открыл ворота и загнал машину во двор (он жил в частном доме, доставшемся ему от бабушки), то понял, что ему неслыханно повезло. Дом был заперт, а внутри (и будет вам счастье) он обнаружил записку, в которой жена сообщала, что уехала к родителям, что-то у них там срочное, и пробудет там долго, возможно целую неделю. И Макс испытал неописуемое облегчение. Он порылся в аптечке и нашёл очень эффективную, для его случая мазь. Затем выпил граммов двести вискаря и завалился спать. Сон был глубоким, и ему ничего не приснилось.

5

— Ну, ты и дура, Светка, — сказала Вика, когда та поделилась с ней своими проблемами, — это ж надо, додуматься крутить шашни сразу с двумя мужиками, которые сталкиваются каждый день, нос к носу. И потом добавила, — а он не боится, что шеф его сгноит, если узнает, что он с тобой…

— Нет. Шеф правильный, он сразу поймёт…

— Сучка не схочет, кобель и не вскочит…

— Вот, именно. Он скорей меня сгноит…, тем более, что я с Максом начала раньше, чем с ним.

— Слушай, а может, ты Макса со мной познакомишь? — предложила Вика, пусть на меня переключится, к тому же у меня сейчас…

— А чё. Это мысль. Хотя…, что-то слишком сильно он на меня запал…, не знаю…, к тому же, ты же знаешь, две всегда лучше, чем одна.

Вика знала. Бывало, они для разнообразия крутили с одним и тем же парнем, причём свидания частенько проходили втроём.

— Нет, не будем мы делать ему такого подарка, — подытожила Света, — перебьётся, и уже про себя подумала, — нужно придумать что-то более радикальное.

Они сидели в кафе, на улице, под зонтиком. И уже давно заметили, как пялятся на них мужики за соседним столиком. Это их нисколько не смущало. Вдруг Света сузила глаза и процедила сквозь зубы:

— Как же я их всех хочу… и как же я их всех ненавижу…, (ради…) козлы…, грёбаные пидоры…, (радикальное) они мне все должны…, (да, точно, радикальное) все…

Вика была ошарашена такой резкой переменой в подруге. Она сидела и боялась вымолвить хоть слово, чтобы…, что именно «чтобы» она не понимала…

Она вспомнила, как они вот так же сидели в кафе, и к ним подошёл какой-то парень, якобы попросить зажигалку, ну, а на самом деле познакомиться, кто бы сомневался, так Светка…, она бросилась на него и начала орать что-то подобное, но тогда они здорово напились, и Вика подумала, что у Светки по пьянке просто поехала крыша.

А Света продолжала смотреть на Вику и нести всякую чушь, всё в том же духе, при этом в глазах у неё была ненависть и что-то ещё, от чего Вика, охваченная ужасом, впала в оцепенение. Она боялась пошевелиться, чтобы не дай Бог, своим движением не разозлить Свету ещё больше. У той был такой вид, будто она готова броситься на неё, или на кого угодно и начать кусаться. Когда Света глянула на мужиков за соседним столиком, они тут же прекратили их разглядывать и поопускали глаза, уставившись в свои тарелки.

И, вдруг, резко, так же, как и началось всё и прекратилось. Света снова стала нормальной. Вика подумала, уж не померещилось ли ей. Потом, вспоминая всё это ещё и ещё раз, Вика поняла, что нет, не померещилось.

Когда они распрощались, Вика вздохнула с облегчением и отправилась по своим делам, размышляя, стоит ли им встречаться ещё раз.

6

Из кафе Света отправилась на работу, зайдя по пути в парикмахерскую, где ей восстановили сломанный ноготь. На работу она не спешила, так как Юра ещё не вернулся из своей деловой поездки, а её отсутствие на процессе производства мебели никак не отразится. В офисе она вела себя как обычно, как будто вчера ничего такого и не произошло. Правда, её озадачивали две вещи. Первая — это то, что она после кафе испытывала страшное возбуждение, такое, что ей пришлось пойти в туалет и переодеть мокрые трусики (у неё в сумочке всегда лежали запасные, на всякий случай). Вторая — это Максим. Он, как ни странно выглядел довольным, как удав, ползущий по стекловате.

Причина вскоре выяснилась. Улучив минутку, когда Света была в приёмной одна, он подошёл к ней и сказал:

— Светик, не обижайся за вчерашнее, ладно? — а потом добавил, — моя уехала к тёще, ну то есть, к матери, и я несколько дней в твоём полном распоряжении.

Светик потянула небольшую паузу, делая вид, что всё-таки сердится и сказала, — только поедем к тебе…, ну, это чтобы бежать тебе было некуда.

Принимается! — воскликнул Максим, — давай пораньше, пока шефа нет.

— А ты не боишься умереть? — то ли шутя, то ли серьёзно спросила Света, — на мне умереть?

— Нет. Если что умрём вместе.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — сказала она куда-то в сторону и подумала, — странные существа, эти мужики. Я ему вчера чуть глаза не выцарапала, а он сегодня… И почему-то вспомнила отчима.

По дороге они заехали в магазин, набрали всякой выпивки и закуски. На то, что Света что-нибудь приготовит, Максим как-то не расчитывал. Потом она сказала, что ей нужно в аптеку. Что бы наше свидание прошло без последствий, — пояснила она, заметив вопросительный взгляд Максима. Выйдя из аптеки, и усаживаясь в автомобиль, Света держала в руке пластинку противозачаточных таблеток, на тот случай, если Максиму вдруг захочется проверить, что именно она купила. Другое лекарство, купленное по рецепту, она ещё в аптеке спрятала в сумочку. Рецепт у неё был, потому что у неё был знакомый доктор, который готов был дать ей не только рецепт, лишь бы она…

У Максима дома они оторвались на полную катушку, выпивая и закусывая в перерывах между делом. Поэтому, ближе к полуночи, он имел вид довольно несвежий. Света предложила ему выпить ещё и приготовила две небольших таблеточки, чтобы добавить Максу в коньяк, пока он был в туалете, но потом добавлять не стала.

Он и так уже никакой, — подумала она, — тем более, что когда будут исследовать…, (что именно будут исследовать, думать она не хотела) могут найти следы…, остатки… В общем, она решила не рисковать.

Они легли спать, и когда Максим уснул, Света выждала ещё некоторое время, тихонько встала и прошла в ванную. Там она начала приводить себя в порядок. Последствия бурного вечера давали о себе знать. Она тоже была не железная. Её покачивало от выпитого, руки дрожали, пока она поправляла макияж, в голове шумело и хотелось блевануть. Но несмотря ни на что, Света свой шанс упускать не собиралась. Приведя себя в порядок и одевшись, она прошла на кухню, достала из сумочки, купленный заранее пакет молока, отыскала небольшую кастрюльку и вылила в неё молоко, так, чтобы кастрюлька была почти полная. Затем зажгла конфорку на газовой плите и поставила кастрюльку на огонь. Потом, стараясь не шуметь, она прошла в комнату и посмотрела на Макса. Он крепко спал. Света наклонилась к нему, прикоснулась губами к его щеке и прошептала: «Прощай, любимый». После чего вышла на улицу, аккуратно закрыла дверь, и подалась прочь.

Этот способ избавиться от Макса она придумала не сама. Она такое же самое видела в каком-то сериале. Там один парень точно также избавился от родителей, — парализованного отца и матери-алкоголички. Света избавлялась от мужика, который начал её шантажировать, от козла, которого она хотела и ненавидела, впрочем, как и всех остальных. Исходя из жизненного опыта, она сделала вывод, что убийство всегда можно списать на несчастный случай. Нужно всего лишь всё правильно организовать.

Максим проснулся от того, что ему приснился кошмар. Во сне его что-то душило. Он вскочил, хватая ртом воздух, но воздуха не было, всё заполнила какая-то вонючая дрянь. Макс с ужасом понял, что это уже не сон, что задыхается на самом деле. В глазах уже плавали круги, а уходящее сознание заполняла паника. Он уже, ничего не соображая, вместо того, чтобы открыть окно и вдохнуть свежего воздуха, поплёлся на кухню, потому что тяжёлая вонь выползала именно оттуда. Держась руками за стену, он вошёл на кухню, машинально нашарил выключатель и включил свет.

Света шла по пустынной ночной улице, когда сзади что-то грохнуло. Грохнуло так, что мама не горюй. Такой поворот событий её не совсем устраивал, тем более, что она в потёмках слегка заблудилась, — перепутала какой-то поворот и свернула не туда. Из-за чего не успела уйти на более безопасное расстояние. Кто ж знал, что этот придурок всё-таки очухается и что-то там зажжёт. Она запаниковала, но быстро взяла себя в руки, сообразив, что такси здесь вызывать нельзя, — водитель запомнит, что подобрал её ночью недалеко от места взрыва. То, что он запомнит, она не сомневалась. Её трудно не запомнить. Поэтому шла пешком долго-долго. И, только, когда уже начало светать решилась вызвать такси. Машина пришла, она сказала адрес и поехала домой. К Юре. С некоторых пор они жили вместе.

7

Да, они жили вместе. Как-то, когда она очередной раз (естественно после долгих уговоров) осталась у него на ночь, Юра предложил переехать к нему. Света обещала подумать.

— Только ты не долго думай, пожалуйста, — сказал он, — просто, когда ты уезжаешь, мне кажется…

Дальше он не смог подобрать нужных слов…

…мне кажется…, да ему в последнее время много чего кажется…, например, кажется, что он просто рехнулся «на старости лет»…, крутить шашни с молодой девчонкой…, нет, вот как раз «крутить шашни», — это нормально, а предлагать вместе жить, — вот это уже «рехнулся»…, но с другой стороны, почему нет? — она нормальная девушка…,

…ага, нормальная девушка, которая выглядит…

…которая выглядит как шлюха, идиот, ты что?..., разве не видишь?...

Он видел, он всё видел, и…, именно поэтому его к ней и тянуло, сильно тянуло. И ещё тот образ, который она создала для него, — «порядочная» девушка, которая выглядит, как… развратная девка с лицом учительницы.

Его бывшая жена…, она бросила его, дай Бог памяти, сколько лет назад, она не хотела выносить с ним на пару «все тяготы и лишения воинской службы». Было между ними что-то общее, были они чем-то похожи…

И, что делать ему, если тянет его к таким?

Кризис среднего возраста?

А чему нас учат, преподнесённые жизнью уроки? — а ничему!

Света «подумала» и переехала. В коттедж. Не очень большой, но сильно удививший её, когда она приехала сюда в первый раз. Снаружи он выглядел неброско, без претензий. Не было всяких этих башенок, зубчиков, как на крепостной стене, флюгеров и другой дребедени. А внутри…, внутри он был очень уютный, внутри не было этого модного современного дизайна, превращающего жилое помещение в некое подобие офиса. Прихожая и кухня были отделаны деревом (или чем-то под дерево), причём и та, и другая были довольно большими. Спальня тоже ей понравилась, — деревянная (не под металл) мебель (ну, ещё бы…), красивые шторы, а не полосочки нарезанной ткани, да и вообще, весь дом вызывал очень приятное впечатление. Даже не верилось, что здесь живёт холостой сорокалетний мужик. Она хорошо знала, как выглядят жилища холостых мужиков (козлов, уродов и грёбаных пидоров).

8

Света проснулась в спальне из дерева с тяжёлой головой и плохим настроением. Она думала о взрыве. Её очень огорчал тот факт, что не удалось всё сделать по-тихому. Хотя, с другой стороны, взрыв уничтожил все возможные следы её пребывания в этом доме. И, ещё, Макса могли бы хватиться на работе, ему бы звонили, он бы не отвечал на звонки, и тогда, возможно, именно её, Свету, послали бы к нему домой. Узнать, что с ним такое приключилось. И, тогда, именно она, Света, нашла бы труп, и вынуждена была бы сообщить об этом куда надо. И ещё неизвестно, как бы всё потом обернулось. А так, Бах, и всё. Всем спасибо, все свободны. Тем более, что взрыв газа в частном доме, — не такой уж и редкий случай. Они вечно что-то там переделывают по-своему, что-то там химичат, а потом утечка газа, и привет…, сами виноваты! И никто никого не ищет!

Света прошла на кухню и сделала себе кофе. Она уже себя успокоила и принялась думать о том, что сегодня должен приехать Юра, и надо бы встретить его красиво, по-домашнему, пусть видит, что его тут любят и ждут. Он, конечно, расстроится из-за Макса, но нужно сделать так, чтобы Юре не пришло в голову из-за его смерти перенести тот день…, на который им назначили в ЗАГСе.

К тому, что они подали заявление, Света не прикладывала никаких усилий, точнее не успела приложить. Это не была её заслуга. Как ни странно, инициатива исходила от Юры. И вообще, она заметила (просто не могла не заметить), что он относится к ней…, она не могла понять…, ну как-то не так…, не так, как она привыкла.

И он не был в её глазах козлом, уродом, грёбаным пидором…, которого она хочет…

По крайней мере, пока.

Света почувствовала, что настроение у неё поднялось. Даже нет, настроение у неё стало просто превосходным. Она как будто сбросила с плеч (пьяную мамашу? Макса?) огромную тяжесть. Ей было хорошо, легко и свободно. На такую резкую перемену настроения она, конечно же, обратила внимание, но сильно задумываться об этом не стала. И, если с утра она никуда не хотела выходить, то сейчас ей захотелось…, ну, хотя бы просто прогуляться.

На работу она решила сегодня не ходить, а если Юре не понравится, она с этим как-нибудь разберётся. Пешком по городу таскаться не хотелось, и она решила позвонить Славику, шофёру Юры. Он всегда возил их по ресторанам, кино…, в общем, куда Юра говорил, туда и возил. Света замечала, как Славик поглядывал на неё, особенно, когда думал, что его никто не видит. И она решила, что сегодня можно…, что такое маленькое приключение ей не повредит.

Славик приехал и рассказал про Макса.

— Да ты что! — Света сделала испуганно-ошарашенный вид, — и как это случилось?

— Не знаю, говорят, у него газ взорвался. Приехали пожарники, потом менты…, говорят, несчастный случай.

Света изобразила скорбную минуту молчания, а потом со вздохом выдавила:

— Ну, ладно, жизнь продолжается.

Сначала они поехали в торговый центр. Света походила по нему, поглазела, но так ничего и не купила. Потом она захотела в кафе и попросила, чтобы Славик пошёл с ней (а то ей одной скучно), потом она сказала, что хочет поехать куда-нибудь, просто подышать свежим воздухом. Он повёз её за город, и там…, Славик сначала очень стеснялся…, но она показала ему, что не против, очень даже не против…

А после всего она сказала:

— Славик, ты же понимаешь, что Юрий Иванович не одобрил бы…

— Конечно…, конечно, Света..., — он был от счастья на седьмом небе, и вообще, чувствовал себя героем, — всё-таки, девушка шефа, а захотела с ним… Славик делал для себя неоднозначные выводы.

— И, если всё будет хорошо…

— Конечно, Света, не переживай, — потом взял её за талию и притянул к себе, — для тебя всё, что угодно.

— Ну, вот, и ладненько. Ну, что, поехали?

На обратном пути они заехали в магазин. Света купила мяса и комплект продуктов для салата «Оливье», чтобы приготовить ужин к приезду Юры. Купила ещё бутылку коньяка (обычный, три звёздочки) и шоколадку (само собой «Гвардейский»). Когда они приехали, Славик сам схватил все пакеты и занёс в дом. Ему теперь было очень приятно хоть как-то опекать её, заботиться о ней, хотя бы таким примитивным способом. Света не оставила сей факт без внимания, и занесла его в свой мысленный вахтенный журнал, поставив напротив отметочку «плюс».

Ей нравились такие парни. Они были надёжные, прочные, и вместе с тем пружинистые, как автомобильная рессора, им можно было доверять, но на её жизненном пути они встречались не часто, очень не часто, практически вообще никогда. И, если бы такой встретился ей раньше, гораздо раньше…,

(ещё тогда), то…, то, возможно…

Дальше ей думать не хотелось…

Не хотелось, но не получалось. Она в последнее время начала замечать за собой кое-какие странности, и просто отмахнуться, не замечать их, было уже нельзя. Возможно то, что она фактически вышла замуж (осталось только расписаться), и повлекло за собой некоторые изменения в её образе жизни, которые, конечно же, повлияли на её душевное состояние, но Света чувствовала, что это не совсем так, вернее всего лишь отчасти так. Это лежало на поверхности, и было ясно, как Божий день. Любая женщина, выходя замуж претерпевает изменения в …

— Просто у тебя никогда ещё не было одного постоянного мужика так долго, — думала она сидя на кухне в ожидании Юры, — а то, что ты решила выйти замуж, так это, ясный пень, ограничение свободы, ещё какое ограничение! Но мужик-то у меня есть, — отвечала она себе (тем более, что Юра в плане секса её очень даже устраивал), — откуда тогда это постоянное возбуждение?

Она и раньше не страдала отсутствием желания, но в последнее время это желание порой превращалось в…, — тут, она задумалась, подбирая нужное слово, — …в потребность, точно такую же, как пить, есть, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма. И для того, чтобы разобраться с этим, нужно было не только разглядывать то, что лежит на поверхности, а копнуть поглубже. А глубже копать Света не хотела. Нет, она боялась. Но тот факт, что в последний раз это желание было прекрасно удовлетворено после того, как… она разобралась с Максом…, скрывать от себя она дальше не могла.

Приехал Юра и был приятно удивлён, что дома его ждёт домашний ужин. Света не обладала высокими кулинарными способностями, но более-менее готовить умела. Она вообще много чего умела, жизнь, как говорится, научила. А поскольку они дома разве что завтракали, то для Юры это был просто сюрприз. Юра уже знал о Максе, ему позвонили ещё утром, и высказал предположение, что Максим просто сам мог забыть закрыть газ, или поставил что-то варить и заснул.

— Он вообще в последнее время был какой-то рассеянный, — сказал Юра.

Как же, рассеянный, просто думал не о том, — подумала Света, но вслух ничего не сказала. Потом они ещё немного поговорили о разной несущественной ерунде, а потом пошли в спальню потому что, во-первых, Юра соскучился, а во-вторых, завтра нужно было на работу.

Юра предлагал Свете бросить работу, но она не захотела. Она не хотела зачахнуть дома, и потом, ей нужно было входить в курс дел бизнеса мужа, а то мало ли что…

Юре доложили, что Светы на работе сегодня не было, но он, увидев ужин и саму Свету, подумал, — просто готовилась к моему приезду. И был отчасти прав.

9

Cвадьба особых изменений в их жизнь не внесла. Оно и понятно, они итак жили вместе. Свадьба была обычной формальностью, поэтому прошла без особой помпы. Юра, у которого это было не в первый раз, вообще хотел, чтобы она прошла как можно незаметней. Всё-таки многие, из тех, с кем он поддерживал отношения, отнеслись к этому как-то неодобрительно. Все его поздравляли, похлопывали по плечу, улыбались, но было во всём этом что-то фальшивое, неискреннее. Да и сам он, если честно, положа руку на сердце, понимал, что выглядит в глазах окружающих не совсем нормально. Он женится на девчонке на двадцать лет моложе, и этот поступок вряд ли вызывал одобрение среди знакомых.

В качестве свидетельницы Света пригласила, естественно, Вику. Та, сперва отказывалась, но Света её всё-таки уболтала. Со стороны жениха был некий Михаил Ефимович, маленький, чернявый и носатый, какой-то бывший сослуживец Юры. Он, возможно, тоже был не в восторге от выбора Юрия Ивановича, но вида не показывал, всё смеялся, шутил, подкалывал Юру и положил глаз на Вику. Вика чувствовала себя «не в своей тарелке». Ей не давала покоя мысль о гибели Макса, такой внезапной и такой своевременной. Ей очень хотелось, чтобы вся эта клоунада побыстрей закончилась, и можно было бы уйти.

После ЗАГСа поехали в ресторан, где Михаил Ефимович, как нельзя, кстати, начал приударять за Викой. Пользуясь случаем, она сделала вид, что эти ухаживания ей нравятся, и предложила «Мише» уехать пораньше, дабы продолжить вечер вдвоём. Жених и невеста отнеслись с пониманием. Они уехали, и Вика снова вздохнула с облегчением. Хотя Света и выглядела сегодня нормальной, как обычно, Вика всё равно её боялась. От «Мишиного» предложения продолжить знакомство, она отказываться не стала. Из чувства благодарности.

10

После свадьбы всё шло своим чередом, но жизнь начала вносить свои коррективы.

Юрий Иванович любил порядок. Порядок во всём, и при этом был педантичным. У него всё должно было быть, как в армии, — параллельно и перпендикулярно. Что не параллельно и не перпендикулярно, — то валяется. Света таким армейским рвением к порядку не отличалась. Она не была неряшливой, но и любовью к порядку, любовью, граничащей с идиотизмом, тоже не отличалась. Например, в кабинете у Юрия, на столе обязательно должны были быть несколько новых, хорошо заточенных карандашей. Ими он не пользовался, он пользовался ручкой, само собой «Паркером», но карандаши должны были стоять в специальном (только для карандашей) стаканчике. Ручки должны были стоять в другом (только для ручек) стаканчике. Как-то, по незнанию, прибираясь у него на столе, Света позасовывала всю эту мелочёвку вперемешку. Крику было до небес. Наученная горьким опытом, она с того раза старалась поменьше трогать его вещи.

Каждый, долго живущий один, человек привыкает к какому-то, только ему одному понятному порядку или наоборот беспорядку. И, если гости (или гостья) во время своего пребывания внесли какие-то свои изменения, их потом можно быстро-быстро устранить, и всё станет на свои места. Но если гостья вдруг поселяется у тебя навсегда, то всё, что она принесла вместе со своим приходом, уже устранению не подлежит. И тогда начинается дурдом.

Поначалу Юра просто старался не замечать того беспорядка (или порядка, но только уже её собственного), который устраивала Света. Потом он начал его раздражать, потом злить, потом бесить, что по сути своей, неизбежно. И он начал срываться. Всё заканчивалось скандалом. Если на работе Света, находясь в качестве секретарши, ещё терпела, молча слушала, затем молча разворачивалась и уходила, то дома, пусть это и был, скажем так, не совсем её дом, она уже не молчала. Правда, Юра потом извинялся, понимая, что перегнул палку, но это всё равно её здорово доставало. После этих скандалов Свету охватывало необычайное возбуждение, порой такое, что она сама начинала приставать к Юре. И он думал, что она его простила.

11

Ещё он заметил, что Света, используя своё семейное положение, стала позволять себе послабления в работе. Она не наглела, но всё-таки. Ей чаще стало нужно куда-нибудь отлучиться во время рабочего дня, и в основном ей для этого нужна была ещё и машина.

Уезжая куда-нибудь на машине, Света непременно устраивала акт любви со Славиком. И списывать это на однообразие семейной жизни было уже несерьёзно.

Однажды, во время такого выезда, Славик вдруг сказал:

— Жаль, что мы не познакомились раньше.

— И что было бы? — спросила она.

— Я б на тебе женился.

— О, как! Серьёзно?

— Конечно, серьёзно.

— Нет, ты меня, конечно, извини, — сказала Света, — но я тебя не совсем понимаю. Вот, смотри, я замужем, муж у меня, сам знаешь кто, а я, замужняя женщина гуляю налево от мужа с его шофёром, прям водевиль какой-то, ей-богу. И ты всё это видишь, нет, ты непосредственно в этом участвуешь, и после всего этого…

— Просто мне кажется, ты с ним из-за денег, а как с мужчиной, тебе лучше со мной, — перебил её Славик, — и, если бы я был твоим мужем, то я бы… делал всё, лишь бы тебя больше ни к кому не тянуло, — закончил он и вдохнул, как водолаз, поднявшийся из глубин с пустыми баллонами.

— Славик, Славик, — вздохнула Света и положила ему голову на плечо, — если бы ты был моим мужем, то…

(…было бы тоже самое, — подумала она, — кто бы ни был мой муж, было бы тоже самое…, потому что у меня… такая уж у меня натура… Стоп! Какая на фиг, натура! Организм, это организм у меня такой, а не какая не натура. Потому что мне всё время надо, и не с одним и тем же.)

…то возможно так бы и было, — сказала она, чтобы Славик успокоился и отстал.

Славик ничего не ответил. И правильно сделал.

Обратно они ехали молча. Света размышляла о том, что (не с одним и тем же) раньше она чувствовала себя гораздо лучше, чем сейчас, что удерживать под контролем то, что с ней происходит, становится всё тяжелее. Замужество и всё, что с ним связано, — это, как начало выясняться, — не для неё. Совместная жизнь с Юрой начала её тяготить. И с каждым днём всё становилось только хуже. А ещё она подумала о том, что Юра начал ей мешать.

— Славик, останови где-нибудь здесь, — сказала она, когда они были уже в городе.

— Так давай я тебя отвезу.

— Нет, я возьму такси, не хочу вместе с тобой светиться, — пояснила Света.

— Ну, хорошо, — сказал Славик, и высадил её возле автобусной остановки.

Она поймала такси и сказала адрес. Света решила на работу не возвращаться, а поехать сразу домой. Таксист, мужчина лет тридцати, с похабной ухмылкой и татуированным кольцом на пальце, тут же принялся разглядывать её ножки. Чтобы ему было лучше видно, Света задрала их на торпеду. Водила понял это по-своему:

— Слышь, красавица, может поедем, куда-нибудь немного отдохнём?

— И что конкретно ты предлагаешь? — спросила она, просто так, для поддержания разговора.

На самом деле, когда она садилась в такси, дурные мысли одолели её, и настроение было отвратительное. А сейчас она почувствовала прилив того, странного возбуждения, и глаза начало заволакивать красным.

— Горячий чай и наше радушие. Нет, ну насчёт чая я шучу, есть коньячок, ну и покушать кое— что. А сам, не дожидаясь её согласия, уже сворачивал с маршрута, — поедем на природу, устроим пикничок.

— А как же руль? — спросила она.

— А после отдыха с такой красавицей, какой может быть руль.

Света покосилась на рацию, — та, выключенная, валялась на торпеде. Машина полным ходом въезжала в лесополосу. Лесополоса находилась в стороне от дороги, ведущей в посёлок, где был их коттедж. Но её было видно с дороги, правда, вдалеке. То есть, заблудиться Света не боялась.

— Ты меня даже не спросил, хочу я ехать или нет, — сказала она.

— А куда ты денешься, тем более, я смотрю, ты несильно-то и возражаешь, — сказал водила и заржал.

Света полезла в сумочку и нащупала там таблетки, ещё те, которые она покупала для…, они до сих пор лежали там. Света про них совсем забыла и вспомнила только сейчас.

Заметив, что она копается в сумочке, таксист напрягся и подозрительно спросил:

— Что это ты там ищешь?

— Средства безопасности.

— А-а, — протянул водила и сказал, — не переживай, у меня есть.

— Вот и хорошо, а то я что-то не нахожу.

— Надо быть предусмотрительней, — сказал он и снова заржал.

Когда Света копалась в сумочке, ей попалась пилочка для ногтей. Не бог весть что, но всё-таки, — подумала она.

Таксист поставил машину так, чтобы её вообще не было видно.

Вот молодец! Света ему просто зааплодировала, естественно мысленно.

Желание пришло спонтанно. Оно пришло уже в машине, когда он нагло начал разглядывать её и заговорил своим мерзким, отвратительным голосом, а когда он, не дождавшись её согласия, сам свернул в сторону посадки, оно только усилилось. Просто подвези он её домой, скажи на прощанье что-нибудь приятное, по-настоящему приятное, — ничего бы не было, — думала Света, успокаивая себя, а теперь ей с ним нужно разобраться…, обязательно разобраться…, радикально разобраться.

Конкретного плана не было. Света решила действовать по ходу дела. Правда, это был не её стиль (ого, у меня уже свой стиль?), и несчастный случай устраивать было некогда. Последним толчком к реализации решения была отвёртка. Она торчала рукояткой вверх, засунутая за кожух рычага коробки передач.

— Ну, что? — повернулся к ней водила, остановив машину и выключив мотор.

— Слушай, давай только без насилия, — сказала ему Света, — ты же сам видишь, я не очень-то сопротивляюсь. Она решила вести себя, как обычная развратная шалава.

Он опять заржал. Весёлый, какой, — подумала Света.

— Ты говорил, у тебя там коньячок и всё такое, ну так, давай, доставай, не томи барышню.

— Ага, ладно. И полез под сидение.

И тут Свете пришло в голову, что он привёз её сюда как-то уж… очень… целенаправленно. Он не медленно ехал вдоль посадки, выбирая подходящее место для «пикничка», он сразу приехал сюда! И свернул он на дорогу, ведущую к посадке, как-то уж очень уверенно, как будто он знал…, нет, никаких «как будто», он знал! Он точно знал сюда дорогу! Это было ЕГО место!

Оп-па! Приехали. Получается…, получается, что он такой же…, что он привёз меня сюда…, чтобы…, и, возможно я не первая…, нет, я точно не первая…, и …, и ему всё равно, кто перед ним, — маленькая девочка или вот такая вот развратная шалава.

ЕМУ всё равно, — цель у него одна…,

…впрочем, как и у меня…

Света решила действовать на опережение. Позиция, — лучше не придумаешь, — он нагнулся, руки под сидением, и, самое главное, он ничего не подозревает, он думает, что я сама ведусь. А отвёртка, — вот она! Хорошая большая отвёртка, с резиновой ручкой.

Сюрприз!

Света схватила отвёртку (по ходу отметив, как удобно её держать) и воткнула ему под рёбра, с правой стороны, туда, где печень.

Он заорал, задёргался, но Света левой рукой схватила его за шею и, навалившись всем весом, не давала ему разогнуться, а правой рукой, в которой была отвёртка, давила, давила, давила…

Когда он угомонился, Света отпустила его и откинулась на спинку пассажирского сидения. Она почувствовала, что очень устала. Но вместе с усталостью пришло облегчение, облегчение от того что ей сегодня удалось разобраться с ещё одним козлом и уродом. «Ещё с каким козлом», — подумала она, и ей сделалось вообще легко.

Теперь надо подумать и о себе. Света осмотрелась. На панели лежала не очень чистая, когда-то белая тряпка, видимо, служившая для протирки стёкол. Света взяла её, потом залезла в бардачок, но ничего интересного не нашла. Затем вылезла из машины, обошла её, и полезла под водительское сидение, и вытащила оттуда пластиковый пакет, в котором действительно была открытая (!) бутылка коньяка, что ещё раз подтвердило её предположение, пакет с бутербродами и стопочка одноразовых стаканчиков.

Света взяла пакет, предварительно вынув из него всё содержимое, затем прижала его к…, тому месту, откуда торчала отвёртка так, что если вдруг из раны брызнет кровь, чтоб её не обрызгало, и вытащила отвёртку. И, если пока отвёртка оставалась «на месте», крови было немного, то теперь её было порядочно. Но пакет сделал своё дело, и она почти не испачкалась. Потом она вымыла коньяком отвёртку, руки и все возможные места, где могли остаться её следы. Затем она решила заглянуть в багажник. Там она обнаружила небольшую пластиковую канистру с бензином. То, что надо, — подумала Света.

Мысль сжечь машину пришла ей с самого начала, но подумав, она её «забраковала». Во-первых, машина может взорваться. Это будет, конечно не так громко, как…, во-вторых, может, и скорей всего, загорится посадка. И то, и другое, безусловно, привлечёт сюда внимание. Поэтому она ничего поджигать не будет, а просто аккуратно приберёт за собой.

Света облила салон бензином, чтобы уничтожить запах, её запах. Потому что, если у них будет собака…, а потом всё-таки кое-что сожгла. Она нашла место, где была голая земля, положила пакет, свой жакет, тряпку, бутылку из под коньяка и отвёртку, побрызгала всё это остатками бензина из канистры, положила канистру сверху и подожгла.

Света «подежурила» у костра, наблюдая, чтобы не загорелось ничего лишнего и, убедившись, что всё нормально, отправилась домой. Благо был конец апреля, и погода позволяла путешествовать без жакета, в одной блузке.

12

Юры ещё не было. Возможно, задержался по делам, когда ты хозяин мебельного предприятия, у тебя всегда найдётся куча дел, а может, поехал выпить с кем-нибудь пару стопок, как он сам любил выражаться. Но, как бы там ни было, это хорошо, что его нет дома, — подумала Света. Она разделась и тщательно осмотрела свои вещи. Выяснилось, что у неё порвался чулок. Чтобы всегда выглядеть супер сексуально, Света носила исключительно чулки. Козёл, из-за этого козла я порвала чулок! Но ещё больше её расстроила блузка, чёрная гипюровая блузка, Свете она очень нравилась. Теперь на её рукаве обнаружились пятна. Тёмные пятна. Света очень расстроилась из-за блузки, что чуть не заплакала, но потом решила, что купит точно такую-же, в том же магазине. Хорошо ещё, что юбка не пострадала.

Вещи Света сожгла в камине.

Камин! Как хорошо, что в доме у Юры оказался камин! Она всегда мечтала, что если будет жить в своём доме, там обязательно будет камин. Для неё он был олицетворением домашнего уюта, и спокойствия. Сегодня рейтинг камина подпрыгнул сразу на несколько пунктов.

Остальное Света засунула в машинку и постирала. Потом она приняла душ и легла.

— Видимо, у меня начинаются не самые лучшие дни, — сказала она Юре, когда тот приехал домой.

— Так может тебе эти дни побыть дома, — предложил любящий и заботливый муж, — фирма без тебя уж как-нибудь не развалится. О том, что Света смылась с работы ещё до обеда, прихватив с собой ещё и машину с шофёром, он, озабоченный её состоянием, как-то позабыл. Или сделал вид, что позабыл.

Она призадумалась над предложением и решила, что да, она, наверное, немножко «поболеет».

— Ладно, давай побуду дома, согласилась Света.

На работу ей действительно не хотелось.

В таком состоянии о работе и речи быть не могло. А состояние…, состояние у неё было замечательное, она чувствовала себя…. Ну просто героиней, выполнившей свой гражданский долг. Она сегодня собственноручно избавила мир от козла и урода. Ей требовался праздник, и она хотела его получить.

Света встала с дивана и направилась на кухню, по пути обращаясь к мужу:

— Юр! Юра, — позвала она его. Юра уставился на что-то в окно, и звать его пришлось два раза.

— Что? — повернулся он к ней.

— Что ты там увидел?

— А, ничего, просто задумался.

Он задумался о том, что что-то у них в последнее время не сростается, и что он, возможно, совершил ошибку…, связавшись с ней. Вот именно, «связавшись». Не сойдясь, не сблизившись, а именно, связавшись. Как говорят «связался с плохой компанией» или «связался с этими алкоголиками», после чего следует «и пропал». Что-то было в ней такое, что наталкивало на это слово. Но что именно? Она не пила. Нет, пила, конечно, как все нормальные люди, — немножко коньячку или бокал-другой вина, но тяги к выпивке он у неё не замечал. Она не сквернословила, даже, когда им приходилось ругаться (особенно в последнее время), она не употребляла никаких непристойных выражений. Работала она более-менее старательно, правда в последнее время…, ну, да ладно…

Ничего такого экстраординарного он за ней не замечал, разве что…, ну, то, что она всегда стремилась выглядеть очень сексуальной, даже до неприличия сексуальной, достаточно вспомнить, как она пришла в первый день на работу…, хотя это ему как раз и нравилось, это в ней, его и привлекло (тут уж против себя не попрёшь). Да, нравились ему такие женщины, всегда нравились. Правда, в постели…, в постели она переплёвывала саму себя по части сексуальности. Может именно это его и наталкивало на слово «связался»? Может где-то в мозгу сидела мысль, что такая женщина, просто по сути своей не может быть верна? Возможно, очень даже возможно. И было ли это самое «что-то» всегда или появилось только сейчас? И если было всегда, то почему он его не заметил сразу?

Он думал об этом, когда она его позвала.

— Юра, пойдём на кухню, выпьем. По чуть-чуть, — и она свела большой и указательный пальцы. Оставив между ними сантиметра полтора.

— Пойдём, — он был рад, что его оторвали от не очень приятных размышлений.

Они прошли на кухню. Юра достал коньяк и две рюмки. Он терпеть не мог эти «аквариумы», пузатые коньячные бокалы. Света нарезала колбаски и сыра, достала чёрный хлеб и зелёного лучка.

— Извиняйте, «Гвардейской» нету, — сказала она.

— Какая «Гвардейская», Света, давай, садись уже.

Он налил, они выпили.

— Ты же говорила, что тебе нехорошо, что у тебя эти…

— Не знаю, наверно ошиблась, да и по времени рановато, может просто поплохело.

— А сейчас?

— А сейчас всё прошло.

Света просто «сияла», и у Юры тоже поднялось настроение. Они сидели, выпивали (по чуть-чуть) и болтали о всякой ерунде.

— Ты сильно зациклился на работе, — серьёзным тоном говорила повеселевшая Света, — ты совершенно не повышаешь свой культурный уровень. Вот, скажи, когда ты последний раз был на дискотеке?

— Лет двадцать назад, — подхватил он.

— Ну, вот, а ещё хочешь, чтобы тебя нормально воспринимали в серьёзном обществе. Вот, что скажут твои деловые партнёры?

Они смеялись, несли всякую чушь, и Юра подумал, что может он зря себя накручивает, что может и ссоры у них потому, что это он себя накручивает, а потом срывается…, и дело вовсе не в ней, а в нём. Что это он уже старый, это он виноват, в том, что он стар для неё, а не она…, и может, как раз отсюда и вылазит это дурацкое «связался». Он молодел, чувствовал себя таким же, как она…, когда она была такой.

Ах, если бы он только знал, что нужно, для того, чтобы она была такой. Но он не знал, и был счастлив. Сегодня он точно был счастлив.

В углу работал телевизор. «…А теперь криминальные новости», — сообщил он. Света прислушалась. «…в городе участились случаи квартирных краж…, особенно в…, …районах…». Это не интересно, — подумала Света. Телевизор вещал дальше. Он рассказывал ещё о чём-то, и вдруг… «… в лесопосадке, в…, районе…, найден труп мужчины, мужчина был убит в своём автомобиле. Как сообщают наши источники, убийство было совершено…». Света напряглась, — что-то они быстро. «… не с целью ограбления…, труп опознала жена убитого…, им оказался…, частном такси…, как он оказался в лесопосадке…, и с какой целью убит. Возможно это очередные криминальные разборки. Убитый оказался ранее судимым. Находящийся на месте преступления…, — тут телевизор назвал должность и фамилию какого-то мента, о котором Света не имела ни малейшего представления, — заявил, что они приложат все силы, чтобы раскрыть…».

Они как раз выпили, и Света отвернулась в сторону, чтобы скрыть от Юры довольную улыбку.

Ищите, ищите, хрен вы чего найдёте, — подумала она, а вслух сказала, — Юра, поехали в ресторан.

— Я уже не могу ехать, я уже выпил, — сказал он, имея в виду, что не может сесть за руль.

— Тогда…, тогда поехали на…, — Света еле сдерживала смех, — На…, на такси, — выдохнула она и расхохоталась.

Юра не понял, что тут смешного, но тоже рассмеялся, за компанию.

— Я не хочу ехать, давай пойдём пешком.

— Ты имеешь в виду «Кольца? — спросила Света.

«Кольца», так в народе называли ресторан «Сатурн», который находился неподалёку, наверно из-за того, что на вывеске была изображена планета, а вокруг неё кольца, изготовленные по отдельности, три или четыре, Света точно не помнила. Как-то раз, она шла мимо, а рядом проходила женщина с девочкой лет четырёх.

— Бабушка, смотри, это Космос, — сказала девочка и показала пальчиком на вывеску.

— Откуда ты знаешь? — спросила изумлённая бабушка.

— Это мне сказал мой телевизор, — авторитетно заявила девчушка.

Света тогда чуть со смеху не покатилась.

А сегодня ей тоже кое что рассказал её телевизор.

— «Кольца»? Ну, пошли в кольца, — предложил Юра.

— Слушай, там же по вечерам одна шпана лазит. Может, возьмёшь с собой пистолет?

— Какой пистолет?

— Как какой? У тебя же их целая куча, — сказала Света и показала в направлении комнаты, где, в шкафу хранилась его коллекция.

— Ты имеешь в виду…, так они же не рабочие.

— Подожди…, как это не рабочие? То есть…, ты хочешь сказать…

— Это ММГ…, модели…, массо-габаритные.

— Ты хочешь сказать, что они не стреляют? Что из них стрелять нельзя?

— Нет, конечно. А кто бы мне разрешил держать такую кучу оружия!

— Тю! — Разочарованно сказала Света, — а я-то думала…, зачем их вообще тогда собирать…

— Ну, как зачем, хобби у меня такое. Просто хобби…

— Нет, ну я понимаю, хобби, собирают люди значки, там…, марки…, зажигалки…, ну, разную фигню. Но зачем собирать какой-то хлам? Не понимаю.

— Объясни тогда почему значки или, например, марки не хлам?

Света посмотрела на него, как на маленького ребёнка, которому нужно объяснять элементарные вещи.

— Да потому что они настоящие, понимаешь, настоящие. Марку можно наклеить, значок, — нацепи и носи, зажигалку можно взять и зажечь. А из твоих сломанных пистолетов можно стрелять? Нет!

Логика была железная. Но Юра попытался возразить.

— Ну, а просто для интереса заниматься чем-нибудь. Вот, как люди занимаются реконструкциями.

— Это когда восстанавливают старые здания? Или что-то в этом роде…

— Да. Но я имел в виду другое. Я имел в виду, когда люди собираются и восстанавливают какое-нибудь историческое событие. Например, Бородинское сражение или, скажем, времён Великой Отечественной Войны. Ты представляешь, сколько народу в этом участвует! И этим людям интересно, просто интересно. И совершенно не обязательно, чтобы там было всё по-настоящему.

— То есть, ты хочешь сказать, что собирается куча людей в одежде того времени, сшитой сегодня, с таким же вот ненастоящим поломанным оружием, как у тебя, в каком-то определённом месте. В котором, когда-то давно собралась другая куча людей и поубивала друг друга.

А эти со своим ненастоящим оружием не по-настоящему убивают друг друга сейчас. И, им это интересно.

Юра, а ты никогда не пробовал коллекционировать настоящие пистолеты? — Спросила Света и пошла собираться.

Он ей так ничего и не ответил. Вопрос поставил его в тупик. Потому что наличие настоящего пистолета предполагает вероятность убийства.

Это было «из той же оперы», откуда было слово «связался» и всё остальное, всё, что вызывало его сомнения в последнее время.

13

Юра всё-таки решил подстраховаться и взять с собой фонарик. Фонарик был около сорока сантиметров в длину, в полностью металлическом корпусе. Он отлично светил («словно луч от паровоза», как поёт Розенбаум), и его, в случае чего, можно было использовать в качестве дубинки.

Появилась Света, как всегда, блистательная и неотразимая, и они отправились в путь.

До ресторана было недалеко, но они так до него и не дошли.

По дороге к ним прицепились трое (козлов, уродов и грёбаных пидоров). Сначала они услышали шаги сзади, и шёпот. Шёпот, которым договариваются, договариваются о чём-то нехорошем. А потом их грубо окликнули: «Эй, дядя, тёлкой не поделишься?».

Юра со Светой развернулись. Трое. Их было трое, и подошли они уже почти вплотную. Спокойные, расслабленные, уверенные в своём численном преимуществе.

— Ничё се, какая тёлка! — голос выражал неподдельное восхищение.

(…мерзкий…, отвратительный…)

— Это не тёлка. Это моя жена, мудила, — произнёс Юра, вытягивая из-за пояса фонарик.

— Какая разница (ещё один более мерзкий и более отвратительный голос), она нам по любому нравится, — сказал второй и протянул руку к Свете.

И, Света, на секунду, опередив Юру, сняла туфлю, и каблуком…, очень высоким и очень тонким каблуком, заехала в очень отвратительную и очень мерзкую рожу.

Она попала ему в щёку, пробив её при этом насквозь. Тот, который тянул руку к Свете, заорал и моментально залился кровью. Причём кровь хлестала, и снаружи и изо рта одновременно. Нападавшие были шокированы быстротой и натиском Светы, а также картиной нанесённого ею ущерба. Но Света не остановилась. Воспользовавшись замешательством, она бросилась на другого, тот не успел закрыться и отскочить, и Света, с криком «пошли в жопу, грёбаные пидоры», снесла ему нос. Третий, увидев, как убивают его товарищей, заорал: «Придурок, убери свою суку», и бросился бежать. Вид такого количества крови его просто шокировал. Хотя, если бы это они выпустили столько крови из этого мужика, то, возможно, его, наоборот, это даже порадовало.

Света останавливаться не собиралась. Она поводила по сторонам взглядом, безумным и затуманенным, в поисках чего-нибудь подходящего. Например, куска водопроводной трубы, хорошей увесистой палки или, на худой конец, обломка кирпича. Но ничего не нашла. И, тогда, она для начала, тому, которому свернула нос, врезала ногой в пах. Врезала от всей души, с любовью. Он бросил свой нос, схватился за яйца и, с воплями упал на асфальт (нос уже не болит, — отметила она про себя). Света снова надела туфлю, и с разгона прыгнула на него сверху, вонзая каблуки в тело, закричав при этом: «Я тебя трахну. Вот как я тебя трахну!»

Тем временем, Юра вышел из оцепенения, в которое впал, от увиденного. Он никак не ожидал такого от своей Светы. Но, при этом понимал, что женщина в состоянии аффекта, вероятно, способна и не на такое. Он бросился к ней и начал оттаскивать её от парня, пока она не убила его окончательно.

Но, Света оказалась изворотливой. Она вырвалась и оказалась лицом к лицу с Юрой. В руке у него она увидела фонарик, — вещь, которая ей как раз сейчас и нужна. Света вцепилась в фонарик и закричала:

— Отдай, отдай его мне, отдай его мне сейчас же!

— Света, успокойся! — Юра фонарик не отдавал и пытался схватить её снова.

Свете очень захотелось отобрать этот фонарик у Юры и дать ему, «этому козлу», по его мерзкой роже, за то, что он мешает ей разобраться с двумя другими козлами. Вот, именно, разобраться…, радикально разобраться.

Но Юра оказался сильнее. Ему всё-таки удалось схватить Свету и оттащить её в сторону. При этом они оказались лицом к лицу. И, он, бывалый мужик, в прошлом офицер, увидел у неё в глазах то, от чего ему стало жутко. В её изменившихся, чужих глазах, сейчас было только одно желание. Желание убить.

14

Юра оттаскивал Свету от места драки. Она упиралась и вырывалась. Она кричала. Она хотела вернуться. Она так и крикнула Юре, — я хочу их добить. Добить! Это ж надо такое, добить! Юре было не по себе. Да, какое там не по себе, ему было страшно. Страшно вдвойне, — за Свету, что бы эти подонки с ней сделали, если бы ему не удалось с ними справиться, и его пугала сама Света.

Практически моментально вырубить двух молодых мужиков! Откуда такая реакция, такая сообразительность, и откуда такая жестокость? Юра, как за соломинку хватался за мысль, что это аффект.

Ведь запрыгнул же тот полярный лётчик, не сходя с места, на крыло самолёта, когда к нему подкрался белый медведь. — Юра где-то читал или видел по телевизору. Тем более, что, чем дальше они отходили от места драки, тем спокойнее становилась Света.

Наконец, она совсем успокоилась, отдышалась, и даже начала с гордостью хвалиться:

— Нет, ну ты видел? Ты видел, как я их!

— Видел, хмуро отвечал Юра. — Ему было стыдно, что этих козлов отделал не он, а его жена.

— Нет, я, конечно, видела, что ты был готов порубать их своим фонариком…

— Как, как ты это сделала? Зачем ты вообще полезла?

— Я не знаю. Сама не знаю, как это получилось. — И, Света посмотрела на него, как то даже виновато.

Точно, аффект, — подумал Юра. Но глаза…, какие у неё были глаза…

Тут Света остановилась, и начала исследовать свои туфли.

— Ты смотри, даже каблуки не сломались, — восхищённо сказала она. Нет, ну ты видел, класс! — И даже не поцарапались, — и потом ещё раз добавила, — класс!

Юра только утвердительно кивал головой. Кивал и молчал.

15

Они зашли в дом и прошли на кухню. Там, на столе, всё так и стояло, коньяк, закуска…

— Вечеринка продолжается, — хихикнула Света.

— Продолжается, — Юра вздохнул и присел.

Они молча выпили, а потом, на Свету видимо подействовал коньяк, и она начала приставать к Юре. Причём, не просто приставать, а очень активно приставать. Юре было как-то не до этого, но он во-первых, не хотел обидеть Свету, а во-вторых, его мужское естество тоже не осталось в стороне. Света вела себя так, как будто не видела мужика лет двадцать. Потом уже устав, она отстала от него и заснула. Юра прошёл на кухню, налил себе и выпил ещё. С одной стороны, то, что только что было, ему понравилось, а с другой стороны очень даже беспокоило.

16

На следующий день Света на работу не пошла. Юра вошёл в приёмную и уставился на пустой рабочий стол Светы. Она и раньше не всегда бывала на месте, но сегодня пустая приёмная произвела на него какое-то особое, гнетущее впечатление. Так бывает, когда умирает кто-то близкий. Ты заходишь в пустой дом, где он был ещё вчера, и понимаешь, что он уже никогда не придёт. Юра сделал сам себе кофе и прошёл в кабинет.

Предупредить, чтоб его не беспокоили было некого.

Глаза…, какие у неё были глаза…, он связался с человеком, у которого могут быть такие глаза…

Он раньше уже видел такие глаза. Давно. На корабле. Где он служил.

Старший матрос Анисимов сошёл с ума. А может и не сошёл. Может ему нравилось так делать, может он и до службы так делал? Старший матрос Анисимов зарезал вахтенного у арсенала штык — ножом, который у того же вахтенного и отобрал. Он зашёл в арсенал и обзавёлся автоматом АК-47 и четырьмя рожками патронов. Потом пошёл в кубрик и начал стрелять. И капитан третьего ранга Юрий Иванович Крылов мог голову дать на отсечение, что у Анисимова никаких причин убивать товарищей не было. Если бы он был «молодым», то ещё можно было бы списать на то, что достали старослужащие, и так далее…, но Анисимов сам был старослужащим. И у Крылова сложилось впечатление, что ему просто захотелось убежать с корабля, покататься на машине и пострелять людей. Что он и сделал.

Убив пятерых человек в кубрике, он положил автомат и патроны в бумажный мешок из под макаронов, и под видом, что выносит мусор, сошёл на причал. Через дырку в заборе, в которую все лазили в самоход, он выбрался на «большую землю». Потом он убил водителя самосвала и поехал кататься, стреляя по всем, кто ему мешал. Пострадал патруль, пытавшийся его задержать, несколько гражданских. Его удалось блокировать при помощи двух БТРов, когда он пытался выехать на пляж. Анисимова застрелил Крылов, который участвовал в поимке беглого преступника. Правда, выяснилось, что на тот момент, когда Крылов его застрелил, в рожке у Анисимова патронов уже не было. В рожок немедленно зарядили несколько патронов, и Крылов вместо взыскания получил поощрение.

Перед тем, как застрелить Анисимова, Крылов видел у него в глазах то же самое, что и вчера у Светы.

(Ты никогда не пробовал собирать настоящие пистолеты?)

Когда-то он попросил своего друга, настоящего друга, самого лучшего друга достать для него боевой пистолет. Друг посмотрел на него, очень внимательно посмотрел, а потом сказал:

— Знаешь, для меня это ничего не стоит, совершенно ничего. Я могу позвонить, и мне его привезут прямо сюда, домой. Но я не могу достать для тебя пистолет.

— Почему? — спросил тогда Юрий.

— Потому что ты когда-нибудь из него застрелишься.

— Как ты был прав, если б ты только знал, как ты был прав, сказал Юрий Иванович Крылов куда-то в пустоту, туда, куда он вот уже некоторое время смотрел, надеясь увидеть ответы на свои вопросы.

Он не знал, любит ли он Свету или это только сексуальное влечение.

Он не знал, что ему делать со Светой, разводиться или подождать, понаблюдать за ней. Разводиться очевидных причин не было. То, что он вчера что-то там увидел, то, что она полезла в драку и дралась как тигрица, так может это просто инстинкт самосохранения, может, он у неё очень сильно развит. А её странные резкие перемены настроения, особенно в последнее время. А эта повышенная, нет, можно даже сказать высокая сексуальная активность…, порой граничащая с…, он даже не знал, как это назвать. Что это, черты характера или… заболевание? Он, в конце концов, не психолог и не психиатр!

Тут нужен специалист. Но как, как показать её такому специалисту? Света, давай я тебя свожу в дурдом, пусть тебя там посмотрят.И что она на это скажет? Да тебя самого надо в дурдом, — вот что она на это скажет! И…, и будет от части права. У тебя, Юра, тоже бывают заскоки и отрицать ты этого не можешь.

Ему нужна была помощь. Помощь друга, настоящего друга, которому он мог бы полностью довериться. Но друга не было…, уже не было. Хотя Юрий и так знал, что сказал бы ему друг. Если бы был жив.

17

Света слышала, как проснулся Юра, как он собирался на работу и как ушёл. Но она не встала, даже чтобы его проводить. Не захотела. Просто сделала вид, что спит. Когда он ушёл, она поднялась с постели и пошла на кухню выпить кофе. Чувствовала она себя не лучшим образом, не то, что вчера. Может многовато приключений для одного дня? — подумала она. Да, приключений было действительно многовато. Но это было не единственной причиной её плохого самочувствия. Было что-то ещё, что-то, что тяготило её. И сейчас, решила она, как раз самое время над этим подумать.

Стоя перед зеркалом, с чашкой кофе в руке, она подумала о том, что рано или поздно пугает каждую женщину, — она начинает стареть. Не «стареть» в физическом смысле этого слова, до этого ей пока ещё далеко. Она не обнаружила у себя первые морщинки или дряблость кожи, или ещё какую неприятность. Она почувствовала, что начинает стареть внутренне. И виной тому не что иное, как семейная жизнь. Нет, думала она, она не «пашет» физически на работе, не загинается от домашнего хозяйства, имеет регулярные (даже не регулярные, а сколько захочет) сексуальные отношения с мужчиной. Так в чём же дело?

А дело в том, дорогуша, — сказала она себе, что тут нужно сделать поправочку в словосочетании «сексуальные отношения с мужчиной». Не с мужчиной, а с одним мужчиной. Это открытие не было для неё откровением. Света вспоминала, что с самой ранней своей юности, у неё было их много. И отчим был у неё не первый, и не единственный, сколько ещё было парней, с которыми она делала «это», где угодно.

А то, что так получилось с матерью…, за то потом она ей уже не мешала.

Ей нужны были разные мужчины. И она уже думала об этом раньше. Она словно подпитывалась их энергией, как энергетический вампир, только она была вампиром сексуальным. Свете даже стало смешно, надо же, «Сексуальный вампир»! Ха, она раньше такого не слышала!

А то удовлетворение, которое она испытывала после того, как…, ну, может в этот момент она получала ещё больше энергии? По крайней мере, другого объяснения у неё не было.

А теперь ей мешал Юра, как это не прискорбно.

Света обнаружила, что до сих пор стоит перед зеркалом с чашкой остывшего кофе в руке. Она вылила кофе в раковину, сполоснула чашку и поставила её в сушилку. Света подумала, что надо бы не заморачиваться дурными мыслями и как-то встряхнуть себя.

Она приняла душ. Света не любила мыться в холодной воде. Холодный душ или контрастный душ были не для неё. Можно было принять ванну. У Юры была отличная большая чугунная ванна, ещё советская, естественно, отреставрированная. Не то, что эти современные пластмассовые ванны, которые прогинаются под тобой, когда в них залазишь. Но Света решила ограничиться горячим душем. Потом она начала приводить себя в порядок.

18

Света вышла на улицу. Она направлялась к «кольцам». После душа она почувствовала, что её так и тянет туда. Тянет пойти, посмотреть на то место…, где…

(…где этот козёл помешал мне разобраться с двумя другими козлами…)

… вчера состоялось побоище, посмотреть при солнечном свете.

Когда она пришла, то не обнаружила ничего необычного. А что ты хотела тут увидеть? Два трупа, растерзанных дикими животными, которым стервятники повыклёвывали глаза? Разве что тёмное пятно на асфальте. Да и то было непонятно, что это такое. То ли кровь, то ли масло, вытекшее из коробки передач какого-то автомобиля ещё в доисторические времена. Света постояла с полминуты и пошла дальше. Ей захотелось посетить ресторан «Сатурн» (бабушка, это космос).

Когда она вошла, её поразило полное несоответствие с вывеской. Внутри это был явно не ресторан, а скорее просто приличная забегаловка, переделанная из какой-то столовки. Света подошла к барной стойке. Часы над стойкой показывали без десяти одиннадцать, и ресторан был совершенно пуст.

— Что будете заказывать? — Спросила барменша, примерно её ровесница.

— Сто грамм коньяка, — сказала Света, продолжая разглядывать интерьер.

— Вам какой?

— Простой, обычный, три звёздочки.

— Борисфен подойдёт?

— Наливайте, только не надо в этот «аквариум», — Света показала на коньячные бокалы, висевшие над стойкой, — просто в стакан.

Барменша с удивлением посмотрела на Свету, её внешний вид не соответствовал образу девушки, пьющей коньяк из гранёных стаканов.

— Профессиональная деформация, — сказала Света, перехватив взгляд барменши, — и добавила, — и шоколадку «Гвардейский», — и улыбнулась.

Света пила коньяк, разглядывая улицу через окно. Вернее, не улицу, а что-то другое, находящееся намного дальше, вероятно вообще в другом измерении. Она заметила, как к барменше подошёл какой-то мужчина, наверно хозяин заведения («властелин колец», отметила про себя Света). Он что-то спросил у барменши, показывая в сторону Светы, видимо хотел подойти к «прекрасной незнакомке», но потом, увидев выражение её лица, передумал и ушёл восвояси.

Света допила коньяк, встала и, кивнув на прощанье барменше, вышла на крыльцо. Там она постояла немного, словно что-то обдумывая, и отправилась домой.

19

Юра позвонил около шести, и сказал, что скоро будет. «Скоро будет», это означало минут через двадцать — тридцать. Света начала отсчёт времени. Она чувствовала сильное возбуждение. Оно пришло к ней ещё там, в «кольцах», когда её разглядывал тот «властелин колец». Надо было ему дать, — подумала Света, а не пугать своим зверским взглядом, так, глядишь и день бы быстрее прошёл. Она решила принять душ, освежиться перед приездом Юры. А пока он будет принимать ванну, она может… Тут опять зазвонил телефон. Звонила бухгалтерша из фирмы.

— Света, передай Юрию Ивановичу, а то я не могу к нему дозвониться (значит, Юра проезжает «балку», там обычно никогда не берёт телефон), что я закончила смету по тому заказу, ну он знает…, так что пусть не переживает.

— Хорошо, передам, — ответила Света и нажала «сброс». Она недолюбливала эту очкастую крысу, и подозревала, что это чувство взаимно.

Когда вошёл Юра, Света только вышла из душа. Она встретила его в банном халатике и с мокрыми волосами.

— Давай, иди в ванну, а я пока разогрею ужин, — сказала Света после того, как он её поцеловал.

Юра переоделся, — тоже надел халат и пошёл в ванную. Света копошилась на кухне. Потом она оставила свои дела и пошла к Юре. Он лежал в ванне, прикрыв глаза и думая о чём-то, о своём. Света включила фен и начала сушить волосы.

— Звонила бухгалтерша и сказала, что закончила смету.

— Что ты говоришь? — переспросил Юра, оторвавшись от своих мыслей.

— Я говорю, звонила…,

… и вдруг…, как будто совершенно случайно…, Света уронила фен в ванну.

Длины шнура хватало. Света проверяла утром.

Юра заорал, и тут погас свет, — выбило пробки.

Света вышла из ванной, прошла в прихожую и взяла на полочке фонарик (тот самый), включила его и пошла к щитку с пробками. Она знала, что нужно делать, если перегорят пробки. Запасных пробок, как всегда, не было. Света выкрутила обе и вытащила предохранители. Металлические контакты надо соединить проволокой, и тогда они снова будут работать. «Жучки», так эту хрень называл отчим. Света пошла в кладовку на поиски подходящей проволоки. То, что выбьет свет, она как-то упустила из виду. Ну, ничего, сейчас она всё починит. Кстати, надо будет потом проверить, не открылся ли электронный замок на сейфе.

Проволоки Света не нашла, зато нашлись гвоздики, не толстые, длиной сантиметра по три. Лишь бы влезли, — подумала Света. Гвоздики влезли. Света вкрутила пробки, и загорелся свет. Из ванной не доносилось ни звука. В доме вообще было тихо. Только потрескивали пробки. Гробовая тишина, подумала она и пошла в ванную, посмотреть как он там.

Он лежал в воде, выпучив глаза и, оскалившись какой-то нечеловеческой улыбкой. Света наклонилась к нему и взялась руками за ванну…

Где-то в стене замкнула проводка, гвозди оказались прочней. В одной из комнат на стене начали гореть обои.

20

Соседи увидели дым, идущий из дома, проявили бдительность и вызвали пожарных. Пожарные приехали довольно быстро, и в этот раз ничего не взорвалось. Следом за ними приехала милиция. Она нашла два трупа.

— Оба, скорее всего погибли от удара электрическим током, — сказал эксперт, а потом добавил, — ну, а точнее, это, как всегда, вскрытие покажет.

— Фен, — произнёс следователь, — эта дура уронила фен в ванну, а потом полезла его доставать. Несчастный случай.

Эксперт смотрел, как тела, упакованные в чёрные пластиковые мешки, грузят в труповозку, и сказал то ли следователю, то ли просто так, сам себе:

— Теперь я понимаю, почему раньше в домах никогда не делали резеток в ванных.