Игра

— Знаешь, — вяло протянул Адам, — ты могла бы вести себя более вежливо.

— Это ты мне говоришь?! — возмущенно воскликнула Кэтрин, отчего я с усмешкой взглянула на нее.

— Да, — деловым тоном произнес Адам, предвкушая очередную бессмысленную ссору — мне очень неприятен тот факт, что ты считаешь меня лгуном.

— Я не совсем так выразилась. Тем не менее, ты несешь полнейшую чепуху, — Кэтрин демонстративно отвернулась от Адама. Только лишь нервный перебор пальцев выдавал ее накипающую злость.

— Это все — правда! — Адам вскочил с маленького стула, накрытого красной подушкой. Если бы в центре нашего воображаемого круга не стоял бы набор для фондю, то он подошел бы вплотную к Кэтрин, которая и так еле сдерживалась, чтобы не отлупить парня.

Я взглянула на сидящего напротив меня Ганса. Он напряженно смотрел в какую-то точку за мной. Точнее, он смотрел как бы сквозь меня.

— В моем классе, — неуверенно начала Эмили, — пропали без вести три человека.

Кэтрин закатила глаза, а Адам поощрительно кивнул. Ганс лишь кинул рассеянный взгляд в сторону сестры, пока та, набравшись смелости, продолжала вещать:

— Фелисити Мирей пропала после вечеринки в честь ее Дня Рождения, — закрываю глаза и концентрируюсь на еле заметном теплом ветре, — Стив Шейвр исчез, когда допоздна засиделся в городской библиотеке, — вдыхаю глубоко, наслаждаясь этим особенным пред ночным запахом, — а Фиби Степс никто не видел со вчерашнего утра, — в нем ощущаются нотки дождя и сырости. Приоткрываю веки. Черт, я так хочу спать.

— Готова поспорить, они просто хотели сбежать из дома, лишь бы предки не доставали, — язвительным тоном прокомментировала Кэтрин, на что Адам закатил глаза.

Если бы они были близнецами или двойняшками, то еще на этапе жизни в утробе матери наверняка один из них бы съел другого

— Что, прям все трое, по-твоему? — раздраженно осведомился он.

Готовая внести очередную свою реплику, Кэтрин открывает рот, но ее перебивает хриплый голос Ганса:

— Я читал в газете, что за нынешний месяц, — вспоминаю, что сегодня уже 28 апреля, — пропало девять подростков.

Кэтрин хмуро оглянулась на Ганса.

— А вот тебе и доказательства! — торжествующе выпалил Адам.

Поворачиваюсь к Гансу, но он отводит взгляд.

— Знаешь что? — Кэтрин поднялась с места, — из-за тебя у меня голова уже разболелась!

Адам всплеснул руками:

— И вот так всегда! Ты постоянно увиливаешь от проблемных вопросов!

— Да, потому что меня это не касается, уж лучше пойду домой — кучу уроков нужно доделать, — пояснила она, скорее всего, для Ганса, чтобы было не так неловко покидать сие мероприятие. Сестра его угрюмо взглянула на ребят. Хоть она и не является частью нашей "компании", но все же видно, что ей нравится проводить с нами время. Ну, или конкретно с Адамом.

— Ева, ты идешь? — с нажимом спрашивает Кэтрин.

Я нехотя поднимаюсь с пуфика.

Может действительно лучше идти домой? Начинает темнеть, и я чувствую себя сонной.

— Бланк, и ты туда же? Вот видишь, Ганс, я же говорил, что они зануды! — Адам обидчиво кривит губы.

— По-моему, из зануд здесь только ты, — рассеянно отвечает Бедфорд, поднимаясь со своего места. Кэтрин усмехается.

— Иди домой. Я сам все отсюда уберу, когда вернусь, — нравоучительным тоном обращается к сестре Ганс.

— А ты-то куда?

И снова этот огонек в ее глазах. Она действительно готова всюду таскаться за нами?

— Провожу ребят и заодно прогуляюсь, — небрежно произносит он.

Эмили снова намеревается что-то сказать, но он лишь выдает кроткую улыбку, как бы показывая, что разговор окончен.

***

— Кажется, мне попалась самая дурацкая тема для проекта. Рак почек. Когда я искала информацию для презентации, мне попадались лишь сайты, рекламирующие свои клиники. Видимо всю ночь проведу за компьютером, — Кэтрин тяжело вздыхает.

Мы идем прямо посередине дороги. Сейчас только половина десятого вечера, а на улице уже никого нет. Синеву неба оттесняют черные полосы, окропленные мелкими звездами. На асфальт падает грязно-желтый свет фонарей.

Вид вокруг кажется таким чуждым. Я никогда не возвращалась домой по этой улице так поздно. Мне привычнее видеть здешнюю траву и маленькие коттеджи, освещенными ярким солнцем. Такое чувство, будто улицу накрыли плотной тканью, через которую никак не может просочиться свет.

Мы шли в тишине вот уже несколько минут. Не думаю, что это кого-то смущало, но лично у меня вызывало некую тоску.

— Эй, Адам, — надеюсь, Кэтрин не возненавидит меня за то, что я возвращаю беседу к этой теме, — ты говорил, что тот парень э-э-э… Руперт, кажется, рассказал кому-то про ту безумную игру. Получается он ее прошел?

Медич раздраженно зыркнула на меня, а выражение лица Ганса более-менее выказывало заинтересованность.

— Ага, так и есть, — Адам не скрывал торжество в голосе. Наконец-то хоть кто-то прислушался к его байкам.

Я нервно сглатываю. Почему-то все это кажется таким волнительным.

— Но он же сам сказал, что ее почти невозможно пройти. Ему это легко удалось?

Кэтрин сощурила глаза, ожидая ответа Адама, и тот, предугадав, что девушке неприятна данная тема для разговора, просто отодвинул ее от меня, встав с правой стороны. Она цокнула, но промолчала. Бедфорд — слева от меня — поглядывал на друга с легкой усмешкой.

— О, я бы так не сказал! Бедняга уже полгода лежит в психбольнице, и выпускать его оттуда не торопятся. Врачи ссылаются на его частые галлюцинации и бредовые истории, которые, — на секунду юноша обвинительно взглянул на Кэтрин, — не являются таковыми. К вашему сведению, все то, что Руперт рассказывал людям из больницы, может объяснить многие нестыковки в событиях нашего города. Ну не могут подростки исчезать пачками в пустоту.

Не зря мистер Ферпьер говорил, что у Адама очень хорошо развито воображение. Я почти поверила в эту историю.

— И кто же тебе поведал эту тайну? — наш разговор стал больше походить на беседу взрослого человека с ребенком, который все никак не может отвергнуть мир фантазий.

— Один знакомый.

Слишком краткий ответ. То есть до этого он распинался, рассказывая свою небылицу, но как только мы приближаемся к реальным фактам, Адам становится более лаконичным в своих высказываниях?

— Нельзя ли конкретнее? — неожиданно вклинился в беседу Ганс. Видимо, ему, как и мне, жутко скучно. А ведь мы даже половину пути до моего дома не прошли...

Адам раздраженно вздыхает.

— Ребят, вы либо туго соображаете, либо нифига меня не слушаете. Я объяснил все еще два часа назад.

— За это время ты успел забыть все глупости, что выдумал? — не обошлось без язвительной реплики Кэтрин.

— Ну да, логичнее будет предположить, что они по очереди сбегали из дома. По-твоему девять детей смогли так легко скрыться? Их в течение месяца разыскивают, полиция проверила дома ребят, наведалась к их друзьям и родственникам. Ты до сих пор не осознаешь, что это все серьезно?

Кэтрин нервно откашлялась.

— Руперт, когда только оказался в психушке, постоянно, ближе к ночи, метался по комнате, истерично крича. Он боялся, что снова встретит то существо.

— Ты имеешь в виду ту дрянь, которая гналась за ним по вентиляционному люку? — я помню, как Адам ее описывал. Скользкая кожа, маленькие лапки, мелкие клычки, которые Руперт почувствовал, когда эта тварь укусила его за икру.

— Нет-нет, она из задания. Я имел в виду того мужчину в поношенном свитере и с сигаретой в руке. У него еще отсутствовала голова. На ее месте и вокруг парил некий черный дым, и изредка поблескивали, ну, типа глаза. Руперт пропал после вечеринки у его друга, Дэнни, — помню, как этого парня прямо из школы вызвали в участок полиции, — его не могли найти около двух дней.

— Всего-то? — хмыкнула Кэтрин.

— На следующий день после вечеринки Руперт должен был поехать в другой город, оформлять документы для поступления в университет, — холодно пояснил Адам, — но теперь-то его явно никуда не возьмут.

— Где же его нашли? — думаю, зря Кэтрин так пренебрежительно относится к данной ситуации. Насколько мне известно, Руперт был хорошим парнем, участвовал во всех школьных мероприятиях. Короче, являлся примером для многих. Пока не сошел с ума.

— В озере Бирвурд, — оно находится недалеко от парка Лайтли, там довольно-таки приятно устраивать пикники, — к слову, Руперт не умеет плавать.

— И как же он выбрался? — Гансу, кажется, и вправду все это интересно.

— Мимо проходила компания каких-то мужиков, они-то его и вытащили из воды.

— Окей, ребят, — почему-то шепотом заговорила Кэтрин, ближе подойдя к нам, — можете перестать притворяться, что вам действительно интересно обсуждать все это. Тот стремный парень, что шел за нами, куда-то исчез.

Мы все разом обернулись назад, и там действительно никого не было.

— Кэт, ты о чем вообще? — с усмешкой произнес Бедфорд.

— Можешь не прикидываться. Я, конечно, понимаю, что вам с Адамом сложно признать то, что вас смутил вид того чувака, но вот только не надо сейчас строить из себя дураков.

— Кэтрин, если ты не заметила, мы ни разу до этого не оборачивались назад, так что ни я, ни Ганс не смогли бы его увидеть, — Адам становился все более заинтересованным — упустить шанс посмеяться над Кэтрин? Да никогда.

— Я тоже никого не видела, — и это была чистейшая правда.

— Наверное, мне показалось, — сбивчиво ответила Кэтрин.

— Слушайте, а может это тот парень, который забрал Руперта? — с неподдельным любопытством спросил Зальм.

— Ради бога, заткнись ты уже, — теперь-то Кэтрин ведет себя как обычно.

***

Мы почти дошли до дома Медич, она уже и не обращала внимания на нас, лишь напряженно поглядывала в сторону входной двери.

Переходим через дорогу, на левую сторону улицы. Слышу мягкое постукивание кроссовок Адама по асфальту.

Поворачиваю голову в сторону. Все эти мрачные тени не дают мне покоя. К тому же, царит такая тишина, что мне начинает казаться, будто я слышу, как кровь течет по моим венам.

Почему не слышно сверчков или любых других насекомых? Почему не видно ярких фар автомобилей? Почему свет не горит в окнах домов?

— Наконец-то, — облегченно выдохнула Кэтрин: мы дошли до ее дома.

Она по привычке обнимает меня на прощание, а я мысленно радуюсь, что скоро тоже попаду к себе домой.

— Эй, Кэт, а это еще кто? — насмешливо спрашивает Зальм.

Кэтрин резко отстраняется от меня и поворачивается лицом к дому, который разделяют от нас примерно шесть или семь метров.

На лестнице, ведущей к входной двери, сидит какой-то парень. Лицо разглядеть невозможно: он сидит в капюшоне, так еще и тень от дерева поглотила его фигуру.

— Я не знаю, — бесцветным голосом отвечает Медич.

Вот почему все не могло закончиться тем, что мы просто бы разошлись по домам? Что за кретин тут подкарауливает Кэтрин?

Фыркнув, Адам устремляется в сторону незнакомца.

— Хэй, парень, а ты еще кто? Бойфренд Медич? Да ладно, не напрягайся ты, — незнакомец все также сидел, опустив голову, — в общем, я тебе так скажу: если ты хоть как-то обидишь ее, я тебе задницу надеру. Ты понял?

— Адам, ты рехнулся что-ли?! — шикнул на него Бедфорд. Кэтрин разинула рот от удивления.

— А тебе не кажется, что он странный? Не то чтобы это мое дело, но, по-моему, Кэтрин...

Зальм не успевает до конца высказать свою мысль, так как тот парень резко вскакивает с места и легким движением рук сворачивает Адаму шею.

Услышав отвратительный хруст, мы с Кэтрин невольно завизжали. Обмякшее тело нашего друга свалилось на землю.

Я так шумно дышу, что уже не слышу ничего вокруг.

Поднимаю взгляд и вижу, что все это время на меня таращился тот незнакомец. Моргнув всего один раз, осознаю, что теперь нахожусь в комнате какого-то старого обветшалого дома. Стены из отсыревших досок, везде зеркала всевозможных размеров и форм. Мое судорожное дыхание заполняло всю комнату.

Темно, как в колодце, но я вижу его силуэт. Кажется, еще немного и я вот-вот разрыдаюсь.

— Признаюсь, я и не предполагал, что детьми можно так легко манипулировать, — послышался насмешливый голос.

— Кто ты? — еле выдавливаю я, ощущая истерику, которая грозилась разрушить мою хлипкую уравновешенность.

— Думаю, ты будешь не против, если я сделаю окончательную проверку, это и вправду любопытно.

По щелчку его пальцев я чувствую, как сразу в нескольких местах на моем теле что-то колит. Поднимаю левую руку ближе к глазам и вижу, что на внешней стороне ладони появился какой-то бугорок. Аккуратно касаюсь пальцем кожи, и тут этот бугорок начинает быстро перемещаться по руке. Я начинаю неистово кричать: этот тот самый кошмар, что снится мне на протяжении трех лет. Прямо под моей кожей ползают десятки неизвестных жуков, и я ощущаю каждое их передвижение.

Но когда я спала, мне все это лишь казалось, а сейчас явно не сон. Я чувствую, как они ползают по моей спине, рукам, ногам и кажется даже по лицу.

Упав на колени, начинаю бить себя по тем местам, где чувствую хотя бы малейшее движение этих тварей. С крика я перехожу на визг. Моя голова начинает раскалываться от созданного мною шума и страха.

— Достаточно.

Одно слово и вот я не чувствую ничего.

Я даже не заметила, как закрыла глаза. Встав с пола, бегло осматриваю тело. Будто ничего и не было, но меня передергивает.

— Тебе понравилось представление? — незнакомец встает передо мной. Все та же черная дымка не дает разглядеть лицо… Если оно вообще есть, — так уж вышло, что ты попала в мою Игру. Правила очень просты: ты должна выжить. Тебя ждет несколько испытаний. Если постараешься — вернешься к своей обыденной жизни. Уровни будут повторяться, пока ты не пройдешь полностью каждый.

Из моего рта доносится хриплый смешок:

— Так вот оно что? Это какая-то постановка? Боже, Адам, ну ты и придурок, — говорю я, отсмеявшись, — честное слово, это самый лучший розыгрыш из всех, что я видела.

В ответ молчание.

— Да ладно тебе, Адам, хватит, — я подхожу к парню и протягиваю руку к его голове, чтобы стянуть капюшон, но он цепкой хваткой останавливает меня и отталкивает в сторону.

— Какого черта? — прошипела я.

Тем не менее, это было не самое страшное, что меня ожидало.

Замахнувшись, незнакомец ударил меня по лицу с такой силой, что я рухнула на пол.

Я никогда не испытывала столько боли сразу. Предположительно, он мне разбил губу, а на голове и под глазом останутся шишки.

Прижав ладони к голове, я пыталась унять боль.

— Теперь все для тебя достаточно реально, Ева?

Почувствовав солоноватый вкус крови, я судорожно провожу языком по нижней губе. Черт, у меня весь рот в крови.

— Это еще цветочки по сравнению с тем, что тебя ждет впереди. В общем, не буду томить.

Еще примерно полминуты я жду очередную его реплику, щелчок пальцев или любой другой фокус, которым он хотел бы меня запугать. Тем не менее, единственные звуки здесь издаю я своим прерывистым дыханием.

Открыв глаза, аккуратно поднимаюсь с пола. Левая сторона лица буквально пульсирует от боли, и я невольно начинаю поскуливать. Оказавшись на ногах, осматриваюсь вокруг.

Я лежала на отвратительно-грязном полу, покрытом множеством каких-то опилок. Вся моя одежда теперь в пыли, а подбородок — в крови.

Единственный свет в комнате, которую можно полностью обойти за шесть шагов, составляет лампа, свисающая с потолка.

В углу стоит ржавая кровать без матраса и — уж тем более — подушки. Рядом — тумбочка, чья дверца еле-еле удерживалась на петлях. Краска на холодных стенах уже, видимо, давно откололась.

От всей грязи, что здесь скопилась, я брезгливо морщусь.

Становится сложнее дышать, отчего я перемещаюсь в центр комнаты, чтобы осмотреть ее полностью.

***

Не знаю, как долго я металась по комнате, но, кажется, успела заработать себе клаустрофобию. Меня раздирало от злости, а сомнения не покидали мои мысли: это все не может быть реальностью. Я не знаю, что происходит, но я больше поверю в то, что я лежу в коме или еще что-то подобное.

Небольшая дверца под кроватью вела в люк. Я не спеша пролезла в него и ползла еще долго, минут двадцать в полной темноте. Чуть позже мне начало казаться, что люк постепенно сужался. Ладони прилипали к холодному дну, я тяжело дышала и уже не замечала с открытыми или закрытыми глазами я ползу. Вдруг сзади послышался звук, словно кто-то еще забрался в люк. Я на мгновение замерла, даже перестала дышать. Попыталась тихонько продвинуться вперед — сзади сразу же послышалось движение. Тот, кто находился сзади, медленно полз в мою сторону — потому что больше и некуда было двигаться — внимательно принюхиваясь.

Еще пару секунд я оставалась на месте, но после — сиганула вперед, быстро перебирая ногами.

Крыша люка начинала давить на спину. Люк сужался.

Я уже не различала границы стенок, но тот, кто был сзади, пугал меня больше.

Постепенно погружаясь в темноту, я переставала чувствовать дно вентиляционного люка. Очередной ползок вперед — и я мгновенно падаю вниз.

Ветер, создаваемый вокруг меня, обдувает мое тело, вокруг — все та же непроглядная тьма. Меня переворачивает в воздухе. Сверху виден тот самый люк, ведущий в тьму. Оттуда выглядывала голова человека. Он был в грязно-серой маске, в разрезах для глаз — дыры. Сальные короткие волосы спадали на лицо, но они, скорее всего, и не мешали вовсе. Человек жалобно тянул ко мне руку.

***

Открыв глаза, я поняла, что, похоже, нахожусь в доме, где все началось. Только теперь в дальней стене находилась дверь. Она была открыта, благодаря чему имелась возможность видеть улицу. Оранжевый свет фонарей своими лучами касался дощатого пола, где я сидела.

Может, это уже конец? Сейчас придет тот странный парень, и я смогу договориться с ним, чтобы он меня отпустил?

К сожалению, у меня нет наручных часов, но, по примерным расчетам, прошло около пятнадцати минут. Все это время я просто сидела и ждала.

Лицо продолжало болеть, а сердце все быстрее билось, отчего я никак не могла привести в норму дыхание.

Никто так и не пришел за мной. Мне очень не хотелось выходить из этого дома. Меня потряхивало от страха. Кто знает, что там, за дверью?

Было ли во мне что-то сильнее страха? Думаю, да. Это — желание вернуться домой.

Собрав волю в кулак, я, наконец, встала с пола и направилась к двери.

Тот вид, который меня ждал, заставил невольно ахнуть — это была улица — на самом деле, самая обычная улица с кучей старых деревянных и каменных домиков вокруг — покрытая снегом. В последний раз я видела так много снега примерно два года назад. И то — он растаял спустя неделю.

Самое любопытное — я совсем не чувствовала холода. Хотя, наверное, стоило уже перестать воспринимать это место всерьез. Это же всего лишь игра, так?

Я спустилась по скрипящей лестнице. Если кто-то появится — я точно услышу — было тихо как в поле, даже легкого ветерка нет.

Выйдя на дорогу, я повернула направо — там, через пять кварталов был светофор. По правде говоря, ещё выходя из дома, я заметила свет в окнах. Сейчас его не было, но я не теряла надежды.

Я проходила абсолютно разные здания. Некоторые выглядели совсем новыми, но большая часть — ветхие и обшарпанные. Меня сбил с толку второй этаж одного из сооружений. Он висел в воздухе. Это не было полноценное здание с дверью, полом, стенами и, чёрт возьми, первым этажом. Был лишь второй.

Груда мусора, поломанная мебель и полнейшее непонимание происходящего.

Вздохнув, я пошла дальше. Видимо, тот незнакомец — создатель целого отдельного… Мира? Вселенной? Даже если так, он, хоть и больной на голову, но ленивый.

Не знаю, сколько времени прошло. Может, полчаса, а может и всего пятнадцать минут. Суть в том, что до светофора я так и не дошла, он был все так же далеко.

Мне не могли почудиться все те дома, что я прошла, но обернувшись, я увидела, что тот дом, из которого я вышла, был в десятке шагов от меня.

Поджав губы, я решила проверить свою теорию и зашагала в противоположную сторону.

Возможно, это был знак, и я должна была идти не туда?

По-видимому, я оказалась права. С каждым шагом я все больше отдалялась от своего начального местонахождения.

Хруст снега под подошвой кроссовок шумом отдавался в ушах. Атмосфера вокруг так нагнетала, что хотелось, чтобы поскорее произошло хоть что-то.

Невольно я начала вспоминать родителей. А конкретно, маму. Я только вчера с ней поссорилась! Если я умру или просто не выберусь из этой игры… Она запомнит на всю жизнь, как я нагрубила ей. Последним её воспоминанием обо мне будет то, как я обиженно хлопнула дверью, перед тем как уйти из дома на весь вечер. А может, я уже мертва? Может, это ад? Не то чтобы я верующая, но все это — сплошное издевательство.

Вдруг я услышала где-то сзади, вдалеке, какое-то хрипение.

Обернувшись, я заметила человекоподобную тень. Я почувствовала, как по всему моему телу пролежали мурашки.

Это нечто тяжело ступило вперёд, прямо под свет фонарного столба. Я прищурилась.

Это было отвратительное, просто безобразное чудовище. Словно человек, лишившийся кожи, отчего на костях остались ошметки плоти. Челюсть этого существа свисала вниз, будто была сломана. Оно сгорбившись неподвижно стояло. Чудовище сделало ещё один шаг, скрывшись во тьме, и теперь я видела лишь его сверкающие маленькие глаза.

Все это время я, разинув рот, смотрела на него, но опомнившись, развернулась и побежала что есть мочи. На глазах стояли слёзы, моё дыхание сбивал не только бег, но ещё и рвущиеся наружу рыдания.

Снег не давал быстро передвигаться, но я была в такой панике, что словно скользила по земле.

Я бежала так долго, что мои мышцы в ногах начали забиваться, а бока — сжимать ребра болью. Решив быстро оглянуться, я аккуратно повернула голову, но что-то пошло не так и, поскользнувшись, я упала. Это было так внезапно, что я даже не успела подставить руки, отчего лицом еще хорошенько прошлась по снегу.

Дрожа всем телом, я тяжело приподнялась, упираясь окоченевшими руками в землю. Прямо передо мной была небольшая арка между домами, ведущая во внутренний двор. Нахмурившись, я оглядела здания — кажется, я их уже видела, когда только заметила монстра. Быстро подскочив на ноги, я рванула вперед, оббегая здания и несясь неизвестно куда. Даже эти пара минут могли стать шансом для чудовища, чтобы убить меня. Где-то спустя десять минут бега я перестала слышать привычный хруст снега и хрип сзади.

Обессилев, я рухнула на колени. Пытаясь отдышаться, бегло осмотрела все вокруг. Там не было ничего. Лишь где-то вдалеке, откуда, предположительно, я прибежала, виднелись дома. Черт возьми, но не может же быть дальше просто пустота!

Меня до сих пор потряхивало, но я кое-как встала на ноги. Аккуратно ступая, я продолжила свой путь.

В голове все еще билась мысль "не может же быть пустота". Я была права. Отчасти. Не пройдя и десяти шагов, я сорвалась с обрыва, летя в уже знакомую темную бездну.

***

Мне отчаянно не хотелось открывать глаза. Я чувствовала, как прохладный ветер окутывал моё тело, а лежала я на чем-то твердом.

Один… Два… Три.

Я распахнула глаза.

Какого черта я нахожусь в том же самом месте? Я лежала на полу того деревянного дома, где была ещё… Недавно.

Подскочив, я выбежала на улицу и быстро закрутилась вокруг, оглядывая улицу.

Да, все то же самое.

Я взревела от злости, согнувшись пополам. Эта гребанная игра… Все это — просто бред!

— Ненавижу! Не-на-ви-жу! — заорала я. Но легче не стало. Лишь хотелось плакать, только вот времени на это не было. Я побежала.

***

Я семь раз проходила этот уровень. Все семь раз меня ловил монстр. Сначала он кидал меня на землю и начинал бить головой об асфальт, пока я не теряла сознание. Где-то начиная с четвертого раза — снова опрокидывал на землю (он постоянно это делал, хватая меня за ноги, которые коченели от холода), переворачивал на спину и, нависая надо мной, начинал бить по лицу, выбивая зубы.

Лишь в восьмой раз я успела добежать до дворика. Скрывшись за стеной дома, я выжидала, пока чудовище пройдет мимо. Как бы это не было странно, оно словно игнорировало проход, ведущий во двору.

Отдышавшись, я быстро-быстро зашептала благодарности всем богам и духам, которые могли бы существовать. Казалось, что это временное спасение было даром с небес.

Я хотела зайти в один из домов, чтобы отогреться, но, как оказалось, входных дверей у них не было. Были лишь окна, но они — на уровне четвертого этажа, и мне никак не дотянуться до них.

Я решила перевести свое внимание на колодец, который заприметила с самого начала. Он одиноко стоял прямо посередине.

Все больше приближаясь к нему, я отчетливей слышала какой-то вой. Дойдя, я не сразу решилась заглянуть.

Он был не очень глубокий, тем не менее, выбраться из него самостоятельного человеку было бы сложно. Почему я об этом подумала? Там сидела какая-то девушка. Именно в эту секунду она вздернула голову.

— Кэтрин?! — вскрикнула я.

Подруга, схватившись за голову, начала рыдать.

Я присмотрелась внимательней, чтобы убедиться, точно ли это моя подруга. Единственное, что я могла разобрать — рыжие, спутанные в колтуны, волосы. Вдруг мне показалось, и это — не Кэтрин? Я ведь увидела ее лицо лишь мельком.

— Кэтрин… Медич! — отчаянно вскрикнула я, облокотившись на стены колодца.

Девушка никак не реагировала и продолжала рыдать.

Я нервно выдохнула. С самого начала все указывало на то, что я должна попасть в этот двор. А теперь передо мной — колодец, где сидит человек.

Эта игра явно не характеризуется хаосом. Здесь все — отлаженный механизм, подобранный специально для жертвы.

Собравшись с духом, я медленно взобралась на стенку колодца, повернулась спиной к нему и начала потихоньку спускать ноги, цепляясь носками за щели, чтобы опираться хоть на что-то. Когда я уже держалась на одних руках, я отсчитала до трех и разжала кисти. Падение оказалось относительно мягким.

С все еще колотящимся сердцем, я опустилась рядом с Кэтрин.

Я неловко потрепала ее за плечо, и она резко вздернула голову.

— Ева? — хриплым голосом произнесла она.

Не говоря ни слова, я накинулась на нее с объятиями. Слезы снова струились по моим щекам. Даже если все это — очередная иллюзия, все равно было так радостно увидеть знакомое лицо, напоминающее, что все это — не реально и должно закончиться.

— Кэт… Мне так страшно. Господи, Кэтрин...

Медич замерла. Отпрянув, она недоуменно уставилась на меня. Где-то полминуты она оглядывала меня с головы до пят. Я решила сделать то же самое и, к не счастью, отметила, что на лице, руках, шее и вообще на всех видимых частях тела подруги были шрамы или еще не зажившие раны. Раньше их не было.

— Что ты сказала? — внезапно взревела она, — тебе страшно?! О, милая, тогда ты явно не прошла через то же, что и я! — Кэтрин подалась вперед. Теперь я чуть ли не физически могла ощущать ее ярость, — меня заставляли есть насекомых, а если я не делала этого — поджигали мои волосы зажигалкой. А знаешь, что со мной недавно сделали? — сначала губы ее тряслись так, будто она вот-вот разревется, но моментом позже — лицо исказилось в гримасе, полной злобы, — мне сломали обе руки — из одной даже кость вышла наружу — а потом подвесили меня к потолку, используя мое тело, как боксерскую грушу.

Я не знала, что на это ответить.

— Это был ад. Мне пришлось пройти этот уровень двадцать четыре раза, перед тем, как я поняла, что мне надо не пытаться сбежать, а просто умереть. Слышишь, Ева? Я должна была терпеть и молиться, чтобы я поскорее сдохла!

Медич вцепилась ногтями в собственное лицо и громко зарыдала, протяжно воя.

Тяжело выдохнув, я вздернула голову наверх. Теперь колодец казался бесконечно глубоким.

— Как черт возьми нам отсюда выбраться… — невольно прошептала я. Впрочем, Кэтрин больше и не обращала на меня внимания.

— Я сжалюсь над тобой и дам подсказку — сделай выбор.

От неожиданности, я дернулась. Голос, произнесший эту фразу, был явно не Кэтрин. Та продолжала рыдать, а фраза, кинутая, видимо, мне звучала насмешливо.

— Что? — прошептала я.

Ответа не последавало.

Я снова задрала голову наверх. Видно было лишь полотно неба.

И как понимать эту "подсказку"? Какой выбор я должна совершить? Жить или умереть?

Вокруг не было ничего, чем я могла бы убиться, чтобы перейти на следующий уровень. По стенкам из колодца не выбраться — он, казалось, с каждой секундой становился все глубже и глубже. Так что же, он хочет, чтобы я просто умерла от голода? И захочу ли я есть вообще? Может, мне предстоит просидеть здесь несколько месяцев, пока я не умру от скуки?!

Занятая своими мыслями, я не заметила, что Медич успокоилась и теперь внимательно меня осматривала.

— Кэт? — нерешительно обратилась я.

— Это ты виновата, — прошептала она так, словно, наконец, нашла ответ на вопрос, который мучал ее всю жизнь.

— О чем… О чем ты говоришь? — заикаясь, произнесла я.

Кэтрин поднялась с пола.

— Это из-за тебя мы попали в эту чертову Игру… И из-за тебя я все еще сижу в этом гребанном колодце вместо того, чтобы ее продолжить.

Вдруг она замахнулась во всей силы и влепила мне такую пощечину, что я повалилась на пол, задев головой стену. От звона в ушах у меня помутнело в глазах.

— Это ты, тварь, виновата! — истерично заорала она, и я сжалась в комок, держась за голову, — я тебя ненавижу! Это ты должна умереть, а не я!

Медич начала бить меня кулаками по бокам, пока я пыталась вдавить себя в пол.

Посчитав, что этого мало, девушка, рыкнув, поднялась и пнула меня, отчего я вскрикнула.

Скрестив руки на груди и зажмурившись, я плакала от боли. Мне было тяжело дышать, а Кэтрин продолжала пинать меня уже по ногам.

Мне было не столько больно, сколько страшно. Прямо сейчас моя лучшая подруга пыталась забить меня до смерти. Во время каждого удара я переставала дышать.

Выбор. Это слово внезапно появилось в моей голове. Он сказал, что я должна сделать выбор.

Этот уровень не могут пройти двое, должна выжить только одна. Видимо, Кэтрин осознала это раньше меня. Или же у неё помутился разум.

Как бы то ни было, я не могу терпеть вечно. Я не хочу умирать.

Как раз одновременно с этим умозаключением Медич перестала меня бить, немного отойдя в сторону. Она решила отдышаться, а я в этот момент аккуратно согнула ногу. Боль отозвалась сразу в нескольких местах, но у меня не было времени на утешения. Резко выпрямив ногу, я снесла с ног Кэтрин, и она, вскрикнув, повалилась на пол. Я поторопилась встать с земли и схватила подругу за рыжие локоны.

Первый удар был сильным. Запыхавшись, я не глядя лупанула ее головой по стене. Кэтрин схватила меня за руки.

Второй удар был слабым — осознав весь ужас данной ситуации, я опешила и невольно ослабила хватку, готовая умереть от стыда.

Медич, не теряя времени, согнулась и оттолкнула меня выгнутой спиной. Я успела подставить руки, поэтому падение не было слишком болезненным.

Она уселась на меня сверху и начала хлестать меня по щекам. Я вытащила из-под нее свои руки и снова потянула ее за волосы, отчего она запрокинула голову и попыталась отцепить от себя мои руки. В этот момент я скинула Кэтрин и повалила ее, поспешно ударив кулаком по лицу. Из носа девушки пошла кровь, и лицо сморщилось от боли. Ее руки я прижала коленями к земле. Сомкнув кисти на шее, я начала душить подругу.

Она очень сильно брыкалась ногами, но в такие моменты я приподнимала ее голову и била затылком об землю.

Кэтрин долго задыхалась, пытаясь втянуть в себя хоть немного воздуха. Да, Игра ее помотала — а иначе бы она давным-давно перевернулась и разбила бы мою голову об стену.

Я не смотрела на ее лицо, потому что мне было безумно страшно. Мои руки тряслись от напряжения и адреналина. Меня всю трясло как в лихорадке. Перед моими глазами была лишь ее шея. Кожа бледнела, а от моих пальцев на ней оставались красные следы.

Казалось, что этот момент никогда не закончится. Наверное, создатель Игры просто решил позлорадствовать, лишний раз поиздеваться надо мной, потому что Медич еще очень долго была в сознании, а уровень этот закончился, когда я, обессилев, разомкнула ладони и устало выдохнула.

***

В новом месте я оказалась так же неожиданно, как люди обычно просыпаются — не заметив изменений.

Лес. Чертов гремучий лес.

В моём городе было максимум несколько парков, в которых повсюду стояли знаки и карты. Ни разу не слышала в школе, как нужно ориентироваться на местности, как определить стороны горизонта и прочее. Но если так подумать, мне это и не надо.

Создатель Игры был слишком ленив, чтобы подумать несколько исходов окончания уровня. Плевать, куда я пойду — на север или на юг. Меня в любом случае должен кто-то убить.

Хмыкнув, я неторопливым шагом направилась к самой гуще деревьев, которая, впрочем, была со всех сторон.

Деревья были абсолютно голые и устремляли свои кривые ветви в свинцовое небо. Стоял небольшой туман, грязно-оранжевая листва хрустела под ногами.

Я вспомнила о Кэтрин. Как я объясню её матери, где она, когда вернусь домой? Да и вернусь ли я домой вообще? Что будет, если я прост откажусь участвовать в этой Игре? Посередине леса встану и не сдвинусь с места.

От этой мысли я даже на секунду остановилась. Тем не менее, что-то так и тянуло вперёд, а стоять на месте желания не было.

Возможно, все так, как должно быть. Может быть, это — моё наказание.

За что?

Я очень долго бездумно наматывала круги по этому лесу. Чем дольше это длилось, тем сильнее я начинала нервничать. На улице даже не темнело. Казалось, будто мир вокруг замедлился во времени.

Я словно с мольбой оглядывала каждую веточку, каждый камень или же корень дерева, выступающий над почвой, в надежде увидеть хоть какой-то след, знак. Это неловкое ожидание съедало меня изнутри, ладони холодели, а щеки горели от волнения.

Услышав где-то сбоку хруст опавших листьев, я метнула испуганный взгляд. Но там ничего не было. Я затаила дыхание, сердце громко бухало в груди, словно вот-вот выскочит из груди.

Покружившись вокруг себя, я пришла к выводу, что в расстоянии ста метров уж точно никого нет.

У меня защипало в глазах от безысходности. Подорвавшись, я побежала, сама не зная куда.

Я вечно убегала. Только сейчас этот бег и сбившееся дыхание давали мне некое успокоение. Я не видела в этом смысла, но это приближало меня к жизни.

Лишь быстро передвигаясь, я, наконец, заметила боковым зрением какой-то проблеск. Резко остановившись, я прищурилась, пытаясь отдышаться.

Совсем недалеко виднелась зеркальная поверхность озера. Я поспешила добраться до него.

Его окружали голые кусты и камыш, где скрывалось повалившееся дерево. По-моему, я заметила там какое-то движение.

Чуть ли не с радостью я бежала к берегу. Когда я уже прорывалась через острые ветки кустов, меня внезапно кто-то повалил на землю. Из-за толчка, я лицом проехала еще немного вперед по земле, но меня быстро схватили сзади за плечи, потянув назад, чтобы я села.

Даже не успев закричать, я озлобленно стирала грязь с лица. Повернувшись, я совершенно опешила.

Передо мной стоял на коленях Ганс Бедфорд.

Тот самый парень, о котором я самозабвенно грезила последние три года. Его чёрная толстовка была вся в пыли и местами порвана. Каждый сантиметр джинсов был покрыт грязью и землёй. А про некогда белые кроссовки и смысла не было говорить.

Бедфорд увлеченно осматривал меня, словно ища какой-то изъян.

— Ганс? — хрипло произнесла я, и он вздрогнул.

Внезапно он схватил меня за руку и укусил, отчего я вскрикнула, а он засмеялся.

— Ты совсем больной?! — раздраженно прошипела я, поднимаясь с земли.

Бедфорд поспешил меня потянуть обратно в кусты.

— Прости, прости… Я должен был проверить, монстр ли ты, — он нервно засмеялся.

— Да? И что, как успехи?

— Ну, раз следов от моих зубов не осталось, и ты не пытаешься меня убить — значит, ты не монстр.

— Насчёт второго я бы не была так уверена… — пробурчала я.

— Ты… Как давно ты здесь? — Бедфорд нервно оглядывался и жевал нижнюю губу.

— Ну-у, не знаю даже, — замялась я, — я совсем недавно заметила это озеро, а до этого целый день по лесу бегала.

— Бегала? — фыркнул Ганс, насмешливо взглянув на меня.

— Да! — обиженно гаркнула я, — между прочим, мы тут за свои жизни боремся, а не в куклы играем. — Он нахмурил брови, — просто… От безысходности я побежала, так как не знала, что ещё делать. Наверное, я как бы ждала твоего появления. Неужели мы теперь вместе должны проходить Игру?

— У меня иных предположений нет, — немного помолчав, задумчиво ответил Ганс.

Я немного привстала, чтобы повернуться лицом к озеру и как следует его осмотреть, но Бедфорд дёрнул меня за рукав, привлекая внимание.

— Ева, а ты… Ты ещё кого-то видела? Из людей. Или из нашей компании?

У меня внутри все сжалось.

Сжав челюсти, я поднялась на ноги и поправила волосы, которые уже были, бог знает в каком состоянии.

— Нет, — ответила, и голос мой почти не сорвался, — я кроме монстров никого не встречала.

***

Мы очень долго блуждали по лесу среди оголенных деревьев. Происходило это в полной тишине.

Изредка Ганс поворачивался ко мне, словно собираясь что-то сказать, но сразу же отворачивался. Я лишь была рада, что теперь не одна.

— Кажется… — прохрипела я и сразу же откашлялась, — по-моему, начинает темнеть.

Бедфорд метнул взгляд в небо, задрав голову.

— И вправду...

— Это очень странно, — протянула я, — обычно окружающий мир находится в статике.

— Может, это ход Игры? Ну, знаешь, типа так и должно быть.

— Да, наверное, ты прав. Так… Что мы будем делать? В темноте ходить… Есть ли смысл?

— А вдруг именно ночью нас будет кто-то поджидать? — хмыкнул парень.

— Как бы то ни было, я хочу спать, так что...

Ганс чертыхнулся и остановился на месте.

— Что, что такое? — встрепенулась я.

— Мы вернулись туда же.

Я оглянулась. Действительно совсем недалеко уже было то самое озеро, где мы встретились. Все те же кусты и камыши. Лишь небо изменило свой цвет из тяжёлого серого в чернильно-черный.

— У меня было примерно такое же. Когда ты ходишь кругами — значит, ты должен остаться в этом месте.

Бедфорд нервно убрал волосы с лица.

— Нам нужно остаться здесь? Хорошо, спать будем в кустах. Может, они нас скроют от монстров. А если нет — запомним, что кусты — не лучшее место для пряток.

У меня вырвался жалкий смешок.

Мы с трудом прорвались через колючие ветки кустов, которые, казалось, могли проткнуть тело насквозь. Ганс специально вел нас в самую глубь.

Где-то спустя пятнадцать минут мы, наконец, нашли небольшое местечко, где не было ни одного кустика — лишь сухой холодный песок.

Мы неловко стояли на месте, пока Ганс не заговорил:

— Может… Ляжем вместе? Ну, земля холодная...

— Да, хорошо.

Бедфорд потихоньку начал спускаться, но я его потянула за рукав обратно.

— Стой. Дай я хоть ветки уберу, а то мы так убьёмся, — криво улыбнулась я.

Все это время он наблюдал за мной, немного согнувшись от усталости.

Когда я закончила, Ганс благодарно улыбнулся мне и аккуратно присел. Я сделала то же самое.

— Это даже не похоже на ночь, — задумчиво произнес он, вглядываясь в небо.

Я недоуменно уставилась на него.

— Такое чувство, словно нас накрыли куполом. Вон там, у горизонта, — он головой кивну в сторону озера и леса, — белые полосы. Это не похоже на закат. Даже в самые пасмурные дни небо так не выглядит.

Я вскинула голову, внимательно вглядываясь. И вправду было что-то не так, но что именно — сложно сказать.

— Ни одной звездочки, ни одного облака. Лишь неподвижная тьма. Такое чувство, словно она опускается на нас, — прошептал Бедфорд, и я невольно поежилась.

— Ты… Много чего с тобой произошло за эту Игру? Много страшного?

— Приятного было мало, — грустно усмехнулся, — один раз мне пришлось самому себе выдавить глаза. В процессе этого мне было страшнее, чем после него.

— Знаешь… Это странно, но со мной почти ничего особо страшного не происходило.

Только произнеся это, я поняла, какую глупость сморозила. Да, особо болезненных испытаний не было, но убить лучшую подругу — ужасно и непростительно.

Бедфорд резко повернулся ко мне.

— Не менее странно, что ты ожидала чего-то большего, — он подозрительно взглянул на меня, — или тебе было с чем сравнивать?

— Нет… Нет-нет, о чем ты?

Я испуганно отвернулась от него.

— Как скажешь.

Тогда мне снова показалось, что я заметила какое-то движение у самого берега озера, рядом со свалившимся деревом.

***

Прошел уже, наверное, час, а я так и не могла уснуть.

Моя голова лежала на груди Ганса, он неловко приобнял меня. Когда мы только улеглись, я чувствовала, как его потряхивает от холода — вблизи озера было значительно прохладнее, чем в лесу.

Бедфорд, на удивление, очень быстро заснул, а я напряженно вглядывалась в темноту.

А если я на самом деле в коме? Что если я проснусь, и его не будет рядом? Что если все это — лишь в моей голове, и в реальности я никогда не спала с Гансом Бедфордом на берегу озера среди колючих кустов?

Ну ладно, возможно, это не так уж и страшно. Тем не менее, ложиться спать — странная идея. Мы (ну я уж точно) через столько прошли. Казалось, уже неделя минула, а я якобы только сейчас захотела поспать?

Да, искать логику в этой Игре так же безнадежно, как и надеяться на спасение.

Прикрыв глаза, я снова попыталась отмахнуться от мыслей, чтобы, наконец, заснуть. В этот момент я краем уха услышала какой-то странный звук. Я не поняла, что это было, поэтому открыла глаза, настороженно осматриваясь по сторонам и прислушиваясь.

Прошло пару секунд, и этот звук повторился, но уже громче. Это было похоже на болезненный стон. Его можно было услышать, лишь затаив дыхание. Значит, этот звук шел откуда-то издалека.

Я села, согнув ноги в коленях.

Стон повторялся, и мне становилось все страшнее. Поднявшись на ноги, я прищурилась, всматриваясь в озеро. Около свалившегося дерева все еще продолжалось какое-то еле заметное движение. Неужто там кто-то есть?

Собравшись с духом, я медленно начала спускаться по берегу к озеру.

Мне было до жути страшно, но этот стон не казался каким-то угрожающим. Только лишь жалобным. Словно раненому не хватало сил позвать на помощь.

Продираясь через кусты, я успела еще сто раз обдумать логичность своего поступка. Идти неизвестно куда и спасать неизвестно кого — насколько это безумная идея?

Спустившись к берегу, я пошла вдоль него по песку.

Спрятавшись под бревно, которое удерживали над землей с одной стороны — булыжник, а с другой — корни самого дерева, лежал человек.

Его стон продолжался, и, не сдержавшись, я побежала к нему.

— Что, ты решил… Ты решил вернуться, да? Добить меня… — прохрипел до боли знакомый голос.

— Адам? — вскрикнула я, и он, тяжело дыша, повернул голову ко мне.

— Господи, Ева, нет, — его глаза тревожно забегали, — уходи отсюда быстрее, беги!

Я не обратила внимания на его слова, потому что уставилась на его живот. Из него торчала остроконечная деревяшка, а белая футболка теперь вся была в грязи, но большая ее часть — в крови.

— Боже мой, Адам, что произошло? — я опустилась перед ним на колени, не зная, куда деть руки. На меня начинала накатывать истерика, на глазах выступали слезы.

— Ева, ради всего святого, уходи… — все его лицо было мокрое от пота, а привычно уложенные каштановые волосы теперь хаотично прилипали ко лбу.

— Кто это сделал с тобой, скажи, прошу тебя! — всхлипывая, прошептала я, — это монстр? Он где-то тут?

Сморщившись от боли, он прокашлялся, чуть ли не задыхаясь, и затем с его губ слетело лишь одного слово:

— Человек.

Адам почти набрал воздуха в легкие, чтобы продолжить фразу, но вдруг замер.

— Адам?

Молчание.

— Адам! Адам! — истерично кричала я, — Господи...

Я громко зарыдала, прикрывая рот руками.

Его зеленые глаза остекленело смотрели в мою сторону.

Я зажмурилась, лишь бы не видеть бледное лицо Адама.

Тут же на меня нахлынули воспоминания о Кэтрин и о том, что я с ней сделала.

От щемящей боли в груди, я начинала задыхаться. Постепенно мой вой перешёл во всхлипы. Я отвернулась от мертвого тела друга.

Мне было тошно во всех смыслах. Страх, который так давно сковывал моё тело, теперь заменила злость. Такая свирепая и не свойственная мне.

Шумно зашагав по берегу, я направилась к нашему с Гансом месту ночлега.

Мне уже было плевать на это странное небо или на неловкость с Бедфордом. Факт в том, что наш друг мёртв, и если мы ничего не предпримем, то убьют и нас.

— Ганс! — словно не своим голосом крикнула я.

Тот, к моему удивлению, очень быстро проснулся. Как будто только и ждал, когда я вернусь.

— Что случилось? Где ты была? — обеспокоенность произнёс он.

— Ганс, я нашла Адама… И я, Ганс… Он… — внезапно мой голос сорвался, и я снова начала плакать.

Ганс недоуменно смотрела на меня, сидя на земле. Я никак не могла остановить поток слез.

— Ты видела Адама? — настороженно спросил Бедфорд, медленно поднимаясь на ноги.

— Да, я… Да! Пойдём, — я схватила его за руку и, больше не говоря ни слова, потащила за собой к тому свалившемуся дереву.

Я чувствовала рукой, когда Ганс запинался об камни, но я ни разу не обернулась. Взглядом я впилась в мертвое тело, которое лежало на том же месте.

Ещё несколько минут назад это был человек, мой друг, которого я знала так давно, а теперь это — лишь мертвое тело. Я должна проститься с ним, попрощаться. Мне было особенно стыдно за себя, ведь того же я не успела сделать для Кэтрин.

— Нет… Этого не может быть. Это же иллюзия, — Бедфорд расценил наши руки и быстрее меня рванул к телу Адама.

Бедфорд как будто боялся подойти к трупу ближе, чем на метр. Я тоже стояла на месте, позади него. Ганс рухнул на колени и уперся головой в землю, спрятав лицо в ладони. Не было слышно, плакал ли он, но, думаю, он был жутко подавлен. Мне было неловко, потому что, в каком-то смысле, я не могла сопереживать ему. Мы не были с Адамом в таких же близких отношениях, но это не сильно облегчало боль утраты.

Мне не хотелось нарушать такой интимный момент, но неловкость перешла в нетерпение.

Приблизившись к Бедфорду, я наклонилась и потрепала его по плечу.

— Ганс...

Он не поднимал голову.

— Может… Если ты хочешь… Можем его похоронить, — дрожащим голосом произнесла я.

— Нет, — глухо ответил он.

Смотреть на мертвое тело Адама я не смела.

— Ганс, пошли отсюда.

Он не двигался с места. Я потянула его за плечи, чтобы привести тело в вертикальное положение. Бедфорд передернул плечами, скидывая мои руки

— Иди одна. — Резко произнес он.

— Что?

Мне же это показалось?

— Уходи я сказал! — крикнул он, поднявшись на ноги. Бедфорд вперил в меня свой свирепый взгляд.

— Но как же...

— Ты плохо слышишь? — процедил сквозь зубы он.

Обиженная таким обращением, я, поджав губы, торопливо постаралась уйти. Взобравшись на склон, я невидящим взглядом зашагала в сторону леса.

Вокруг было так тихо, что, даже находясь далеко от озера, я смогла услышать какие-то плески воды.

Недоуменно обернувшись, я прищурилась.

Бедфорд нес на руках труп Адама, слегка согнувшись от его тяжести.

Находясь по пояс в воде, он шел все дальше, обреченно опустив голову.

Я думала, что он просто хочет скинуть тело в воду, но Ганс все продолжал идти.

Вода уже была ему по плечи, а тела Адама не было видно.

Когда только макушка Бедфорда выглядывала из воды, я опомнилась и рванула обратно к озеру.

Перепугавшись до смерти, я молча бежала, даже не пытаясь окликнуть друга.

Я продолжала вглядываться в воду, что было очень зря. Ганса не было видно, а из-за своей невнимательности я споткнулась об торчащий из земли корень дерева и повалилась навзничь. Я влетела лицом в камень.

***

Очнулась в абсолютной темноте. Мне показалось, что я ослепла.

Я лежала на чем-то твердом, по бокам были какие-то стенки. Руки были раскинуты по швам, а под правой ладонью находилось что-то прохладное. Сомкнув пальцы на предмете, я догадалась, что это — зажигалка.

Поднеся руку к лицу, я нажала на рычажок, и загорелся желтый огонь. Даже не стоило тратить время на выстраивание догадок касательно того, где же я нахожусь.

По моим щекам невольно заструились горячие слезы, и я протяжно завыла, уперев взгляд в деревянную крышку, за пределами которой была земля. Меня похоронили заживо.

Может, я и не клаустрофобка, но, думаю, каждому было бы некомфортно находиться в таком месте. Не было никаких монстров — были лишь я и тишина, которую моментами тревожили мои всхлипы.

В голове все еще держался образ Адама, его белокурые кудри, которых так и не коснулась старость. Что случилось с Гансом? Неужто он и вправду утопился… Хотя, едва ли здесь могут быть еще какие-то варианты. Уровень может пройти лишь один человек. И вот я здесь.

Я выключила зажигалку, и опустила руку. Не было желания что-то делать. Я не героиня фильма Тарантино, я не разломаю гробовую крышку одним кулаком.

Чтобы как-то себя занять, я углубилась мыслями в прошлое.

Когда нам было по одиннадцать лет, мы с Кэтрин часто колесили по дворам на одном-единственном велосипеде. Я сидела на заднем сидении, обнимая подругу. Пару раз нас чуть не сбила машина.

Как-то раз, даже не знаю, сколько нам было лет тогда, Адам пришел в школу в рваном пиджаке (он умудрился по пути из дома где-то его подпортить), и мы с Кэтрин все перемены подряд пытались сшить куски ткани на его плече.

В одну из зим мы вчетвером пошли кататься на снежной горке. В тот день Адам проехал дальше всех и врезался в дерево. Повезло, что Ганс успел немного оттащить его, и поэтому обошлось без травм.

На одной из вечеринок Кэтрин так много выпила, что скатилась по лестнице коттеджа, и Адам решил, что будет хорошей идеей облить ее водой, дабы она протрезвела. После этого Кэтрин простыла.

Во время последней тусовки, мы с Гансом пили наперегонки. Уже и не вспомню, что именно. Я выиграла, а он чуть позже вырубился. Каким-то образом я дотащила его до ближайшей спальни и уложила спать. Весь оставшийся вечер я сидела на полу рядом с кроватью.

Еще помню, как на День Святого Валентина Кэтрин нарисовала большую красивую открытку для Адама. Нам тогда было, примерно, лет по тринадцать. Когда Кэт хотела подложить ее Адаму под пенал, он в этот момент с улыбкой до ушей объявил, что на выходных пойдет гулять с Мелиссой Рой. Кэтрин тогда весь вечер проплакала. А у меня духу не хватило даже просто сделать эту чертову валентинку, чтобы впоследствии вручить ее Гансу.

Ганс… Если бы не Адам, мы и не общались бы вчетвером. Ганс всегда был холоден к девушкам. Он постоянно был либо на тренировках по теннису, либо занимался учебой. Он не заучка, нет. Просто… А я не знаю, почему н себя так вел. Каждая третья девочка в школе была без ума от него, но его отрешенного взгляда было достаточно, чтобы желание заговорить с ним пропало. Кэтрин всеми силами пыталась нас свести. На следующий день после барбекю мы с ним должны были пойти в кино.

***

В первый раз я со злости пнула по крышке гроба, отчего в ней осталась дыра, из которой посыпалась земля. Вскоре она заполнила все пространство.

Во второй раз я просто задохнулась, так как уснула.

В третий раз у меня началась паническая атака — я снова задохнулась.

Сейчас лежу, будто ожидая чудесного спасения. От неожиданного всплеска эмоций, я стучу кулаком по дну ящика. А затем — еще и еще раз, много раз, я бью так долго, что вдруг одна из досок ломается, и мой кулак бьет по пустоте. Я замираю.

С сомнением внутри, начинаю бить по дну локтями. Руки изнывают от боли, поэтому я со злостью ударяю в последний раз, и дно обламывается. Я вываливаюсь из гроба.

***

Мне было так спокойно. Мое тело приятно укачивало в своих объятиях что-то прохладное.

Я не смогла открыть глаза сразу, как только перешла на новый уровень. Слепящий солнечный цвет вынудил мены зажмуриться, но я пересилила себя, так как почувствовала, что я вся мокрая.

Меня бросили в море.

Пытаясь успокоиться, пытаюсь равномерно двигать руками, чтобы вода не заливалась в уши и рот.

В детстве я занималась плаванием примерно четыре года, кое-какие навыки точно должны остаться. Тем не менее, меня продолжает тянуть на дно, сил становится все меньше, а из-за волнения я все вообще вдыхаю воздух ртом, куда заливается соленая вода.

Этого не может быть, я же отлично плаваю! Мельком оглянувшись по сторонам, понимаю, что никакого намёка на берег нет. Безразлично выбираю сторону, в которую буду плыть. Я не имею ни малейшего понятия, как ориентироваться в открытом море. Или это — океан?

Выжимая из себя последние силы, гребу руками, но я все ещё очень медленно передвигаюсь. Волны набирают высоту, и сносят меня обратно, в точку исхода.

Когда очередная волна и вовсе накрывает меня с головой, ко мне приходит осознание, что я не чувствую ног.

Эта страшная мысль словно неким импульсом выталкивает меня из воды.

Я начинаю дрожать от страха. Моя боязнь утонуть никогда меня не покидала, но я могла справиться с ней, просто расслабившись. Вода поднимала мое бездвижное тело.

Сейчас я не могу этого сделать. Мои ноги словно тянут меня на дном мертвым грузом.

Страх сковывает мою грудную клетку, я начинаю трястись, и в пустоту я бросаю свой отчаянный крик.

Я начинаю захлебываться, хоть и безостановочно перебираю руками. Попытки расслабить тело ни к чему не приводят.

Соль моря начинает щипать у меня в носу.

Очередная волна гладит меня по макушке.

Я готова сдаться. Я захлёбываюсь, мне нужен воздух и новые силы.

Мое горло начинает гореть изнутри, грудь разрывает от боли, я открываю рот в немом крике, и пару пузырьков кислорода поднимаются над моей головой.

Ко мне снова приходит спокойствие, я перестаю чувствовать воду. Сердце уже не пытается вырваться из грудной клетки, и вокруг — ни одного звука, я будто в вакууме.

Тут я вспоминаю Адама.

Меня передергивает, и я распахиваю глаза.

Вода мутная, поэтому мне сложно определить, насколько глубоко я опустилась. В груди еще печет, и я решаюсь хотя бы на доли секунды выплыть на воздух.

Казалось, это длилось бесконечно, но с течением времени я начала улавливать лучи солнца, проникающие в воду.

Вырвавшись из плена, я сделала несколько сдавленных глотков воздуха, моментами сильно кашляя. Голова кружилась, мои попытки сфокусировать взгляд на горизонте были тщетными.

Выплюнув морскую воду, которая задержалась в моем горле, я сделал последний вздох и нырнула.

Если я не могу плыть по воде — я поплыву под ней.

Не было толкающих волн, свет не слепил глаза, положение моего тела стало более-менее горизонтальным, вода обволакивала меня, придавая уверенности. Я плавно двигала руками, оставляя за собой сначала десятки, а позже — сотни метров.

Я могла бы так плыть вечно.

***

Очнулась в сидячем положении. Сперва я чуть не потеряла сознание от боли.

Недоуменно оглядываюсь по сторонам — пальмы закрывают небо своими листьями, крупные папоротники прикрывают землю, воздух влажный, духота мешает ясности ума.

Джунгли. Потрясающе.

Более впечатляющий факт — я сижу в кресле самолета, который в полуразрушенном виде протиснулся в чащу.

Ключица пульсирует нестерпимой болью, притягиваю локоть левой руки к животу, отчего становится чуть-чуть полегче, либо это — самовнушение. Аккуратно касаюсь кончиками пальцев правой руки ключицы. Выпирает кость.

У меня бегут мурашки по коже, и я начинаю скулить.

Помимо этого — глубокий порез на правой руке.

Было ощущение, что я лежала так не один день. Рана покрылась гноем, ноги затекли, спина онемела, в живот упирался туго затянутый ремень безопасности.

Я безумно боялась джунглей. Дикие звери, насекомые, змеи… Все то, чего я так боюсь.

Понадобилось некоторое время, чтобы отстегнуться от кресла — ремень заедал, а обе руки так болели, что хотелось их просто оторвать, дабы не мучиться.

Груда мусора, которая некогда была самолетом, вошла в землю немного под углом, поэтому я кое-как ухитрилась, когда слазила, не поскользнуться. Не хватало ещё голову разбить.

Я сползла по дорожке между сидениями.

Ни крыльев самолёта, ни крыши не было. Лишь ряд с сидениями. Искореженный металл, раскрытые чемоданы, куча барахла — все это валялось рядом. К счастью, не было видно трупов.

***

От жажды у меня пересохло горло, левое плечо опустилось, отчего рука безвольно свисала, правой рукой я тыкала длинной палкой в землю, чтобы не наступить на замаскированную змею.

Я дрожала от боли, слёзы давно высохли на моих щеках. Медленно ковыляла, боясь озираться по сторонам.

В голове все крутилась история про Маугли. Я бы не отказалась от покровительства грозной пантеры.

Вокруг, несомненно, было жутко живописно. Словно страницы сказки ожили. Яркие, манящие плоды клонили своим весом веточки к земле.

Где-то виднелись лимонного оттенка цветы, формой похожие на силуэт бабочки. Кажется, их используют при отравлении рыбой.

Прошла кусты физалиса. Живот отозвался голодным урчанием, но я не решилась попробовать плод. Мало ли ещё незрелый.

Присела под деревом, на прохладной земляной дорожке. Никак не могла отдышаться, боль в руках билась пульсом уже в плечах.

***

Я не поняла, что произошло в первый раз.

Наверное, я уснула, потому что я помнила сладкую темноту. Может, меня кто-то укусил или ужалил.

Сейчас я пошла в другую сторону. Руки в том же состоянии, только теперь ещё голова кружится.

Меня начали кусать насекомые, от которых отмахиваться не было сил.

Тащилась куда-то уже не глядя и каким-то чудом набрела на ручей. Припав к воде, я начала жадно пить, как зверь. Внутри стало как-то легче. Решила прилечь, наблюдая за течением ручейка.

Может, я лежала несколько часов. Сложно определить точно, потому что моментами разум затуманивался, словно при лихорадке.

Солнце не садится, так что ночи бояться не стоит. Собрав волю в кулак, я болезненно поднялась и пошла в сторону течения воды.

***

Я вышла к месту, где ручей впадает в тихую реку, и в ней качалась лодка, привязанная к берегу.

Мигом рванула к ней, даже не додумавшись хотя бы оглянуться.

Во время долгого пути я заметила, что в моей ране, на правой руке, завелись личинки. Я испытала получасовую истерику.

Лодка была с мотором. Где мотор — там и бензобак.

Я запрыгнула в лодку, на чьем дне валялся какой-то хлам. Отыскав что-то похожее на небольшой стаканчик, я перелила немного бензина из бака. Хоть я и не сразу разобралась, как это сделать, энтузиазм перекрыл все мои нервирующие сомнения.

Тонкой струей я вылила бензин себе на рану. Таким образом я убила личинок. Из последних сил справлялась с рвотными позывами. Я не нашла, чем перевязать руку. Были лишь грязные лохмотья. Что делать с ключицей — я не придумала. Так уж вышло, что за всю свою жизнь я ни разу не попадала даже в отдаленно похожие ситуации.

Сидя в лодке, я осознала, что не имею ни малейшего понятия, как она заводится. Вспомнив прошлый уровень, я провела ладонью по ноге. Было приятно чувствовать их. Даже и помыслить не могла, что может быть иначе.

А мой внешний вид… Пожалуй, было бы менее позорно ходить вовсе без штанов, чем в таких грязных, как у меня. Я усмехнулась. Кэтрин меня бы отчитала.

Вспомнилась также наша с Гансом попытка уснуть в кустах. Как он меня обнял. Будто ничего странного вокруг не происходит.

Позже мы нашли Адама.

Конечно, я убеждала себя в том, что это все — неправда, иллюзия, и на самом деле с моими друзьями все хорошо.

Но я снова плакала.

— Ненавижу тебя! Ты, больной ублюдок! — взревела я, глядя в небо.

Ответа не последовало.

— Знаешь, это действительно гнусное решение заставлять людей так страдать, — продолжала я, не понимая к кому обращаюсь, — ты-то, очевидно, не человек…

Скольжу взглядом по листьям деревьев, чьи ветви сгибаются под теплым ветром.

— В нашей жизни и так немало горя. Или ты возомнил себя наставником, который покажет нам ценность жизни? Да я прямо сейчас готова сдохнуть! — мой крик разнесся по округе, на эмоциях я стукнула кулаками по бортикам лодки. Меня окатило новым приливом боли.

Течение реки усилилось под силой ветра. Похоже, собирается дождь. Я перелезла с лодки в воду.

Мягко окунувшись, почувствовала облегчение.

Я перевернулась на спину и распростерла свои конечности. Река несла меня в неизвестность, а я устремила свой взор в небо. Голубое полотно разрезала острая листва пальм. Тучи сгущались, ревниво борясь за место. Вдруг эта река ведет к водопаду?

Что ж, будет приятно увидеть его впервые в жизни.

***

Возможно, я как-то задела Его эго. Или просто заинтересовала своей выходкой.

Он начал меня преследовать.

В одном из уровней я застряла в глубоком ущелье где-то в пустыне. Я уверена, что мне не мерещилась тень, стоящего сверху человека.

Этот уровень я проходила дольше остальных: теряла сознание от теплового удара (солнце некоторое время палило прямо на меня), срывалась с каменистых стен, когда пыталась подняться наверх. В предпоследний раз пошёл дождь, отчего поверхность ущелья стала скользкой. Ноги не могли зацепиться за выступы, а держаться лишь руками у меня не хватило сил, и я просто сорвалась. Хотя до свободы оставалось всего метра два.

В последний раз я заранее разулась — это помогло лучше чувствовать рельеф стены и находить выступы. Я сняла свою серебряную цепь с шеи и обвила ее вокруг кисти. Таким образом я цеплялась за камни, что уменьшило количество сломанных ногтей и содранных частей кожи.

Когда я поднялась наверх — никого не было. Может, показалось. Черт с ним.

Сев на край ущелья, я заметила, что теперь глубина его была не больше метра.

— Ты думаешь, это — смешно? — буркнула я.

Было удобно с «кем-то» вот так разговаривать. Со временем я нашла плюсы в том, что ответов на мои реплики не было. Я возомнила себе, что Он меня боится. Либо насмехается.

Из пыльной пустыни Он бросил меня в пожар.

Неконтролируемый огонь пожирал все вокруг с такой скоростью, что я не успевала понять, в каком помещении нахожусь.

Я была как подопытная крыса, которую кинули в лабиринт. Мне преграждали путь падающая мебель и какие-то балки. Ручки многих дверей были такими горячими, что, казалось, могло бы хватить одного касания, чтобы оставить ожог.

Я задыхалась от угарного газа, дым забивался в мои легкие. Ползала по полу, с прижатым к лицу краем футболки. Это не помогало. Удушливые пары убивали меня быстрее пламени.

Примерно в семнадцатый раз я успела отыскать окно. Предварительно закрыв оставшиеся двери в комнате, я открыла окно.

На улице стояла непроглядная ночь. Прохладный воздух начал задувать, и я поспешила выбраться из помещения.

Огонь пожара бросал свет на траву. Второй этаж.

Падение нечем было смягчить. Я ненадолго повисла с внешней стороны окна на вытянутых руках (по шее пробежали мурашки, когда я вспомнила перелом ключицы в джунглях), чтобы сократить высоту, с которой предстоит прыгать. Жар обдавал пальцы рук, и я расслабила их. Падение вышло не слишком болезненным.

Вокруг здания ничего не было. Буквально, пустота. Будто весь остальной мир закрасили чёрной краской и наблюдали за оставшейся частью картиной со стороны.

— Ленивый гений? Или бездарный хвастун? Извращенец ты! — всплеснула руками я и уселась напротив горящего дома.

Согнув ноги в коленях, я обняла их. Смотреть на пожар таким умиротворенным взглядом так же казалось чем-то извращенным.

— Уйди подальше. Стёкла взорвутся — осколки могут попасть в лицо.

Не обратив внимание на суть фразы, от испуга, резко поворачиваю голову в сторону.

Справа от меня стоит тот самый незнакомец, облаченный во все черное. Его силуэт сливался с покровом ночи.

Я безынтересно возвращаю свой взгляд на пожар, который начинал затухать.

— Ты столько всего успела наговорить, а теперь молчишь? — послышался хриплый смешок.

— Несколько уровней назад я бы, наверное, сразу накинулась на тебя, — вздохнула я, — била бы кулаками, пинала… Да я бы в этот огонь тебя толкнула не задумываясь.

— А садистом меня назвала ты, — незнакомец продолжал непринужденную беседу.

— Я тебя назвала извращенцем. Разные вещи, знаешь ли.

Кажется, я и сама усмехнулась.

— Стоило наслать на тебя какой-нибудь мерзопакостный субъект, чтобы поддерживать свой имидж.

— Мерзопакостный субъект? — я поморщилась от данной формулировки.

— Монстра.

— Едва ли ты меня чем-то удивишь, — сонно тру глаза.

Я и позабыла, как бывает приятно спать.

Внезапно меня осенило.

— Подожди-ка… Это — все? — я подскочила и встала напротив него.

Было непонятно: то ли его лица не видно, то ли действительно стало так темно.

— Нет, — по его тону казалось, что он улыбается, — ты мне пока нужна здесь.

Сердце тяжело застучало в груди от разочарования. Сама того не ожидая, я замахнулась, чтобы дать ему пощечину, но меня в один миг обступила глухая темнота.

Я оглянулась вокруг. Не было ни здания, ни незнакомца.

У меня все поплыло перед глазами, и я крепко зажмурилась.

***

Следующий уровень встретил меня… Снова лесом.

Я лежала на мягком мхе, в лесу полном сочной зелёной травы, густых пушистых кустов и высоких тонких деревьев с листвой лишь на верхушках.

Это место было просто бесподобно. Было так непривычно видеть что-то такое чистое, красивое и живое в этой чертовой Игре.

Поднявшись с земли, я оттряхнула ноги и, не оглядываясь, пошла по тропинке, ведущей неизвестно куда.

Я очень странно себя чувствовала. Мне хотелось и бесконечно долго идти по густому лесу, и убить то чудовище, что создало эту Игру.

Пока я невозмутимо прогуливалась, в голове возникла мысль: «Кто же этот чудак, придумавший Игру?»

Точно не человек. Вид у него за гранью нормального. Если так можно выразиться.

Монстр какой-то? Слишком уж человекоподобен. Да и над самим термином «монстр» можно было бы долго рассуждать. Он лишь в моральном смысле пугает.

Неужто Бог?

Я пропустила вырвавшийся смешок. Он слишком жалок для Бога. Не то чтобы я в него верю, но, в масштабах Вселенной, явно передо мной должно было бы предстать нечто более величественное. Либо я переоцениваю роль такого субъекта.

Не придя к единому решению, я отмахнулась от раздумий. Все же больше верится в галлюцинации. Хотя фантомные боли в разных частях тела дают о себе знать, оставив память о прошедших уровнях. Только вот шрамов нет. Любопытно, да.

Мое внимание привлёк гул машинного мотора.

От неожиданности замираю.

Пытаюсь заметить малейшее движение, но безуспешно. Бегу в сторону шума, ловко перепрыгивая через камни и корни деревьев.

Выхожу к дороге, и тут же мимо меня проносится темно-синяя машина. Я не успела заметить, кто сидит за рулем.

— Эй! — зачем-то кричу вслед, пока автомобиль постепенно превращается в маленькую точку на горизонте. Вот же гадство. Хотя, кто знает, что меня могло ждать.

Повернув голову вправо, я увидела, что полоса дороги уходит вдаль. Из-за чащоб лесов, простиравшихся по обе стороны от дороги, невозможно было понять, есть ли что-то впереди.

Посмотрев налево, я увидела то же самое.

Оставалось просто идти и выжидать.

Вокруг не было ни души. Даже напрягая слух, я не могла уловить ни единого звука. Тем не менее, я по привычке шла с краю от дороги, а не по самой середине, как это бывает в фильмах-антиутопиях.

Небо застилали грозовые тучи, солнце лишь тонкими лучами пыталось где-то просочиться. Было очень душно — наверно, вот-вот начнется дождь.

Казалось, мой путь уже никогда не закончится. Я начинала хотеть пить, усталость потихоньку одолевала меня. Наверное, я даже немного шаталась, потому что в глазах у меня все плыло.

Послышался грохот, но я списала это на гром. Когда раздался многочисленный хруст веток, я недоуменно обернулась.

На горизонте виднелись что-то чёрное. Наверное, это — дыра, потому что в ней терялись высокие деревья, они проваливались в тьму. Асфальт рушился, его огромные куски падали в бездну.

Провалиться в дыру мне не хотелось, поэтому я побежала от эпицентра опасности. Сил почти не было. Возможно, я, в некоторой степени, даже и не хотела спасаться. Наверное, было бы действительно легче сдаться: я исчезну среди груды стволов деревьев и кусков асфальта, которые задавят меня своей тяжестью, а мое испытание закончится.

Но оно начнется снова.

Когда дыхание из-за быстрого бега сбилось, мое внимание привлекло какое-то движение далеко впереди. Пока мое тело чуть ли не разрывало от изнурения, я все смотрела вперед.

Я невольно задрожала от страха. Да, я устала, но не настолько, чтобы со спокойной душой совершить почти самоубийство. Неуклюже повернувшись влево, я помчалась в самую глубь леса.

***

Спустя какое-то время я вышла к городу.

Наступал вечер, тени падали на невысокие жилые дома, на скамейки, стоящие в небольшом сквере с деревьями, что находился между двумя полосами дорог. Оглянувшись вокруг, я поняла, что нигде не было засасывающей дыры. Царили тишина и спокойствие. Хотя на секунду мне показалось, что я снова услышала где-то далеко гул мотора проезжающей машины.

Я бездумно бродила по улочкам города.

Нет, это не был конец. И это не настоящий город, поэтому нужно быть начеку.

Вокруг было много интересного, но я чувствовала усталость во всем теле. Все мои конечности ныли.

Не придумав ничего лучше, я вошла в первый попавшийся магазин. Это был небольшой продуктовый маркет. Фруктов или овощей я не заметила, были лишь всякие крупы, консервы, банки с солениями и джемом, пачки сока, бутылки с водой, упаковки конфет и печенье. От вида еды меня подташнивало. Вяло передвигаясь, я зашла за прилавок кассы, стоящий напротив окна, и повалилась на пол. Подложив руки под голову и свернувшись в комочек, я уснула.

***

Послышался хлопок двери, и я подскочила, резко сев на полу.

Кто-то вошел в магазин.

Немедля ни секунды больше, я пододвинулась прямо под стол, на котором стоял кассовый аппарат. Подтянув ноги, я крепко прижала их к телу. Ладони похолодели. Зажмурившись, я пыталась быстро придумать, что же мне делать. Какой-то дикий страх начинал душить меня.

После продолжительного шарканья ног, я услышала, что этот кто-то начал жадно рвать картонные коробки — наверное, с хлопьями. Далее последовал хруст и мычание, полное удовлетворения.

Мой страх понемногу утихал — ворвавшийся в магазин, кажется, не мог бы нанести мне вред. Слегка смутившись, я аккуратно высунула голову из-за стола.

Человек стоял ко мне спиной.

Вновь эта знакомая черноволосая шевелюра.

Но я решила повременить с очередным нашим приветствием и, поджав колени под себя, начала наблюдать.

Парень, отбросив желтую упаковку от Несквика, повернулся к окну.

Я вздрогнула, так как подумала, что он заметил меня. Но когда я случайно задела стол, и он со скрипом сдвинулся, на меня обратили внимание.

— Ева? — воскликнул Ганс. Лицо его приняло раздраженный вид.

Я сразу же подскочила, оттряхивая джинсы от пыли.

— Тебе не кажется, что это странно? — в лоб спросила я.

— О чем именно ты говоришь? — он небрежно скинул копну кудрей с лица. Плечи его устало опустились, раздражение сменилось усталым холодом. Из своей роли даже в таких обстоятельствах не выходит.

— Ты меня преследуешь, — напряженно произнесла я.

— Это еще надо выяснить, кто кого преследует, — пробурчал он.

— Кажется, нам суждено закончить Игру вместе, — мой голос неожиданно задрожал.

— Нет. — Резко ответил Бедфорд, — здесь что-то не так, потому что, чтобы покинуть это проклятое место, ты единственный должен выжить.

— Бывают же исключения...

Ганс ничего не ответил, лишь взглянул на меня как-то обреченно, что у меня аж мурашки по коже пробежали.

Мне хотелось утешить его, вселить надежду, но я не могла поделиться тем, чего сама не имела.

Внезапно Бедфорд сорвался с места и рванул куда-то в сторону стеллажей с продуктами. Примерно пару минут я слышала стук подошвы его кроссовок об пол. Дальше — лишь тишина.

Я обратила взор к окну. Солнца не было видно, но по цвету неба можно было определить, что начинался закат. Мазки гранатовых оттенков перекрывали все небо, плавно переходя в теплый оранжевый свет. Я отвыкла видеть обыденные вещи — теперь закат кажется неописуемым чудом.

По полу прошло вибрирование. Оно начинало нарастать.

Следует уходить.

Я отправилась на поиски Ганса. Блуждая среди многочисленных полок с едой, я нашла его, услышав шепот. Нахмурившись, я поспешила на звук. Бедфорд забился в самый угол магазина. Он, схватившись за голову, безостановочно что-то говорил, словно в лихорадке.

— Ганс? — неуверенно произнесла я, и он резко поднял голову.

— Ева, ты должна понять меня. Ты… Ты не можешь поступить иначе, понимаешь? — губы Ганса дрожали.

Я недоуменно уставилась на него, но сразу же спохватилась и опустилась рядом с ним на колени.

— Что ты несешь, Ганс! Прошу тебя, встань, мы должны уходить отсюда… — перебила его я. Паника накатывала снова.

— Ева, послушай. Я скажу тебе кое-что, я должен… Должен сделать это. Ты всегда мне нравилась. В смысле… Ты мне правда интересна. Знаешь, в последнее время мне было очень одиноко...

— Ганс… — мне пришлось его снова прервать.

— Нет, молчи. Прошу тебя, дай мне сказать, иначе я умру, — он нервно вздохнул, — я-я даже не знаю, как держался весь этот год. После смерти мамы я не испытывал больше никакой любви в свою сторону. Все это время я был убежден, что немного ласки — и я оживу, — он сцепил наши руки в замок и поморщился так, словно сейчас заплачет, но Бедфорд — из тех, кто никогда не плачет при людях, — кроме друзей рядом никого не было. Ева, ты всегда мне нравилась больше, чем другие. Правда. И, возможно, любви я недостоин. Может, смерть — это все, чего я заслуживаю. Но мне так хочется дать себе второй шанс. Да, я ничтожен, я знаю...

— Ганс! — я схватила его за плечи и попыталась встряхнуть, чтобы он обратил на меня внимание. Он обращался ко мне, но, на самом деле, это было что-то наподобие исповеди. Я чувствовала это, и мне было безнадежно грустно. Но на это не было времени.

— Я слишком долго искал смысл жизни, Ева. Но ведь это так просто. Смысл жизни — в самой жизни. И теперь, наконец, я хочу начать жить. Прости меня. К сожалению, я еще долго буду помнить тебя. Прости и прощай.

Я непонимающе взглянула на него в последний раз. В эти серые глаза, что были полны раскаяния, но в следующую секунду они стали пусты, потому что Ганс Бедфорд легким движением руки перерезал мне горло перочинным ножом.

***

Когда я открыл глаза, у меня резко закружилась голова. Было сложно определить, где я нахожусь. Я валялся в каком-то парке, под деревом. Медленно повернувшись, почувствовал дикую боль в области затылка, как будто до этого меня приложили чем-то тяжелом по голове. Все тело ныло, раны кровоточили. Это было очень странно, ведь на протяжении всей Игры, с достижением нового уровня, любые раны затягивались, синяки исчезали, сломанные кости срастались.

Я попытался встать с земли. Перед глазами все поплыло.

— Нет… Нет-нет, этого не может быть… — слетело с моих губ хриплое бормотание.

Я подполз к дереву, и, насколько хватило сил, ударил кулаком по стволу. Секундой позже, я ощутил боль в руке, отчего у меня пробежали мурашки. Я и плакал, и смеялся. Выпрямившись, оглядел руку — костяшки были разодраны в кровь, что меня впервые безумно радовало. Оглянувшись, я заметил, что в пятидесяти метрах от меня был тротуар, огибавший озеро. Я похромал в ту сторону.

Ветер трепел мои волосы и качал меня из стороны в сторону, но я был так счастлив, что не замечал ничего. Наверное, моя улыбка была немного кривой, но искренней — уж точно. Я хотел кричать, прыгать, бегать, делать все, что могло бы в очередной раз доказать, что я жив, а мир вокруг — не Игра.

Свернув направо, я пошел вдоль озера, тротуар вел меня к выходу из парка.

Людей вокруг не было, только начинало светать. Немного успокоившись, я заметил, что начал мерзнуть, но это, впрочем, не мудрено — рассвет только-только начался, да и я был в ободранной одежде.

Где-то спустя двадцать минут после моего, так называемого, пробуждения я, наконец, вышел из парка.

Улица была все так же пуста, магазины закрыты. Я перешел через дорогу и устало побрел по стороне, где ютились небольшие кафе, жадно заглядывая на прилавки. Боже, я, наверное, никогда не был так голоден. Я даже не знал точно, в каком районе нахожусь, но спустя некоторое время меня уже начали окружать жилые дома.

Как только в моей голове всплывали воспоминания о том, что мне пришлось пережить — меня сразу же начинало мутить. Это — та история, которой я не смогу поделиться ни с кем. Теперь я абсолютно один. Ни семьи, ни друзей. Но я не могу прожить бессмысленно оставшиеся годы — как минимум, на алтарь возложены тела близких мне людей. Оказалось, во мне больше решимости, чем я думал. Я не убийца. Я просто хотел выжить.

Я бесцельно шел в сторону цветочного магазина, как вдруг услышал чей-то смех. Кажется, там несколько подростков. Побежав рысцой, я озирался по сторонам, чтобы найти их. Пробежав пять домов я их увидел — четверо девушек и семь парней вяло плелись, держась друг за друга. По всей видимости, они были пьяны.

— Эй, ребята! — крикнул я, но обернулись только две девочки. В любом случае, мне хватало и этого, чтобы привлечь внимание, но через пару минут, пока я думал, как перейти дорогу, внимание подростков привлек кто-то другой.

Прищурившись, я понял, что уже знакомый мне незнакомец сидел на ступеньках, ведущих в дом одного из ребят.

— Нет! — заорал я, но никто уже не обращал на меня внимания — парни двинулись в сторону дома, девушки стояли как вкопанные. Я подорвался бежать, уставившись в лицо незнакомца, чей взгляд был направлен на меня.

Не успев перебежать и половину дороги, я услышал скрип шин, и волна боли окатила все мое тело. У меня была всего лишь секунда, чтобы краем глаза заметить фары, словно из ниоткуда появившейся, синей машины.