Хроники сломанных игрушек

НАЦИОНАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ УКРАИНЫ

ВЕЩЕСТВЕННАЯ УЛИКА №ХХХ

Дата/время находки: 04.01.2016 … 14:55

Место получения: Почтовый ящик при отделении полиции, ГУНП в Одесской области (анонимная отправка)

Тип: Дневник на бумажном носителе (отрывки) Оригинал: Неизвестно

Название, указанное отправителем: Хроники сломанных игрушек

Задействованные статьи: ст.1*5, ст. 12*, ст. *97,… (УкУ)

Полная информация: дело №ХХХ

Хроники сломанных игрушек

***

«В 21 веке стоит бояться не террористов, наемных убийц, педофилов и грабителей, а людей вроде него. Его самое страшное и беспощадное оружие — ум.

В то время как его сверстники (равно как и нынешняя молодежь) изо дня в день тратили свое драгоценное время на непонятные вещи, он активно занимался саморазвитием».

  (Примечание: вырезка из газеты «Сегодня» за 27.06.2014)

***

25/11/15 (утро)

Стаи птиц пикировали над дремлющим городом и вскоре скрывались за вуалью горизонта. Безликое небо высыпало белое крошево на тротуар, а завывающий ветерок метался меж переулков, попутно срывая с раскидистых верхушек деревьев пожелтевший покров. Отовсюду веяло запахом утра.

После зарядки и контрастного душа я уселся на кухне и укутался в плед, наслаждаясь чашечкой изысканного альтура* под чтение интервью Фабио Гальди для Business For Home.

За что я любил приморский частный сектор — так это за спокойствие. Порой казалось, что чары безмолвия буквально останавливали ход времени. Я выглянул в окно и закрыл глаза, пытаясь уловить тончайшие нотки птичьих сонат, как вдруг вой сирены вдалеке прервал меня.

Одна полицейская машина с мигающим маячком на бешеной скорости пролетела по дороге, а вторая плавно подъехала к обочине. Из нее вышел коренастый полисмен с косматой бородкой и поредевшими волосами, аккуратно зализанными назад. В одной руке он держал кипу бумаг, а в другой тюбик с клеем. Он неуклюже направился к деревянному столбу, и поверх старых объявлений прилепил новое.

Соседи с удивлением выглядывали на улицу, так как это был первый визит полиции в этот район. Я отодвинул занавеску и начал наблюдать за действиями стража порядка. Он переходил от столба к столбу вдоль улицы, расклеивая бумагу, и совершенно не обращал внимания на взгляды зевак.

«Ничего особенного».

Я снова сел за стол и хотел было допить свой кофе, как вдруг меня нагло перебил звонок в дверь.

«Копы?!»

Мурашки леденящей вибрацией пробежались под кожей. Но я не запаниковал, а, напротив, взял себя в руки и устремился в коридор. Один шаг, второй, третий — и я уже стою перед дверью. Плавный щелк ключа — и с тихим скрипом дверца отворяется.

— Доброе утро! Это Вы заказывали обновленную карту MasterCard?

На пороге стояла довольно статная девушка, вежливо протягивающая конверт. Ее аспидные волосы были затянуты в аккуратную прямую косичку; вдоль бледного лица, озаренного лазурными глазами, тянулись две перепутанные пряди.

— Я не ожидал, что Вы так рано приедете.

В ответ девушка улыбнулась и потянулась к синему ранцу, болтающемуся на плече:

— График, он и в Африке график, — ответила она и вытащила ручку с двумя бумажными листками. — Вот, распишитесь здесь!

Я взял документ, передал девушке паспорт, болтавшийся в кармане, и в самом конце поставил непонятную закорючку. Протянув обратно накладную, я с удивлением заметил, что на втором листе было напечатано объявление о пропаже:

— Так-с, а это что у нас? Это мне?

— Да, — кивнула девушка и положила паспорт на тумбочку. — Наше начальство просит передавать клиентам объявления от полиции.

Под жирной надписью «ВНИМАНИЕ!» был размещен тусклый черно-белый портрет какой-то блондинки. Фотография явно печаталась не на самом хорошем принтере, о чем говорят темные кляксы вместо глаз.

«Пропал подросток. Алиса Полифертова, 17 лет. В последний раз была замечена на Сквере Космонавтов 23 ноября».

Пропустив неинтересный мне перечень примет и номера телефонов, я задал вопрос:

— Случаем не знаешь, где находится этот сквер?

— Космонавтов? — переспросила она, потерев висок. — Это же вроде около Собора Амвросия Медиоланского.

— А, понял.

— Я могу идти?

— Ах, да. Спасибо за доставку!

В ответ девушка кивнула, спрятала накладную в парку, мешком висевшую на ней, и вышла из дома.

— Все в порядке! — вздохнул я и закрыл дверь.

Я хотел было снова вернуться на кухню, допить наконец-то свой кофе и сесть за работу, как вдруг заметил что-то белое в дверном проеме ванной. Поначалу я насторожился, но зная, что в своей берлоге мне ничего не угрожает, уверенно направился к этой вещи. На полу лежала белая простыня, измазанная засохшей кровью и спермой.

«Черт, я разве не выкинул ее?!»

В этот момент на меня нахлынуло чувство, будто я забыл про какую-то видную деталь в сложном механизме. Я подобрал смятую ткань, отнес в гостиную и закинул прямо в камин. Языки пламени тут же обратили тряпье в прах, равно как и мое мимолетное волнение.

***

— Доброе утро, Одесса! — поприветствовал телезрителей ведущий новостей.

По ту сторону экрана на меня сонливо смотрел упитанный старичок, поседевшие усы которого напоминали кривую подкову. Он всегда раздражал меня угрюмостью и полным бесстрастием, будто его держат под прицелом. Я, конечно, понимаю, что такая работа реально выводит, но почему бы ему просто не уйти на желанную пенсию?

Он прокашлялся и, уставившись на текст, монотонно зачитал:

— Город обеспокоен массовым исчезновением подростков. Напомним, что накануне 23 ноября без вести пропала еще и Алиса Полифертова, дочь генерального директора «Оуэн Банка». В последний раз она была замечена камерами наблюдения около ресторана «Юг», что на Сквере Космонавтов, с группой парней. Их личности до сих пор не установлены. Если у кого-то есть информация, которая поможет поискам, пожалуйста, звоните по номеру 102. Анонимность гарантируется.

Затем декорации студии сменились диахромными фотографиями пропавших. Вместо глаз меня созерцали те самые искаженные кляксы. Будто игрушечные лица ребят с особой любовью подправили паяльником…

Без даты (отдельный лист)

Из-за того, что меня всегда тянуло к знаниям, в школе надо мной издевались местные хулиганы. Изо дня в день они избивали меня и моих друзей, сжигали мои книги и работы, а за день до олимпиады по зоологии раздавили мою ящерицу. Я был опущенным изгоем в юном обществе, но вскоре судьба махнула нас ролями: я стал успешным бизнесменом, а половина из них загнулась от болезней и бедности.

С тех самых пор в моей душе поселилась та частичка первобытной ксенофобии, сотворившая из меня психопата с весьма развитым чувством опрятности. Она велела уничтожать тех, кто с ранних лет предавался гнили и порокам. Я знал, что именно мне суждено на какой-то час дать отпор этой патологии, курсирующей по венам города.

Мой путь начался со знакомства с недрами даркнета*, где я отыскал довольно любопытный форум. Это был настоящий «темный Amazon», где жители СНГ продавали и покупали наркотики, оружие, детское порно, снафф и прочее «добро» незаконно-девиантного характера. Тут был и одесский блог, на котором активно сидела та молодежь, которую явно интересовало не успешное будущее, а дешевый угар и извращения.

В свободное от работы время я выслеживал этих подонков, заманивал к себе и отыгрывался по полной. Я чувствовал себя настоящим теоморфным палачом, когда расчленял и насиловал их пеструю плоть, из которой пурпурными лентами вытекала жизнь. Всплеск дофамина ласково щекотал мою душу, когда у меня на руках умирала очередная игрушка, будь то юный насильник, клубный дегенерат или дилер.

Замученный один раз будет мучить вечно.

25/11/15 (день)

Я открыл дверь подвала, и в ноздри дохнуло скверным запахом копченой гари и гнилья.

«Вот оно, изысканное благовоние Танатоса».

Я достал из комода резиновые перчатки с респиратором, надел их и спустился по трухлявой лестнице вниз. Щелчок рубильника, и тусклый свет озаряет сырое помещение.

На клеенке, вдоволь пропитавшейся кровью, валялась бесформенная мозаика из расчлененных рук, ног, обезображенных голов и испещренных сквозными дырами туловищ. Из изувеченных тел вывалилось багровое месиво, некогда бывшее органами. Видимо, тараканы и червячки успели облюбовать их тлеющую плоть.

В темном углу, до которого не дотягивались лучи одинокой лампочки, около печки лежал обезглавленный труп девушки. Ее податливая кожа, измазанная кровавым налетом, покрылась «пятнами смерти». Медленным взглядом я обвел волнистые изгибы нагого тела, и перед глазами, подобно кинофильму, пронеслась хроника прошедшего дня.

***

24/11/15 (отдельный лист)

Накануне своего выпускного Максим Холод избил и изнасиловал 13-летнюю девочку в школьной раздевалке. Отцовские связи помогли ему избежать молота Немесиды, тем оказав медвежью услугу: он начал активно «путешествовать» по клубам, устраивать разбои и продавать опиум с детским порно, уверенно подбираясь к титулу «звезды одесского андеграунда".

Я долго мечтал о том дне, когда он пополнит мою «коллекцию», и вот 24 ноября я написал Максу о том, что хочу вступить в его банду и скинул пару фото с ЦП*. Максим любил «единомышленников», отчего и выразил согласие на встречу у меня дома. Время пошло.

Я убрал все ковры в кладовку, протер полы, смочил тряпки в ведре с колой и запер подвал. Не особо заморачиваясь, накинул черную рубашку с рваными джинсами, чтобы не вызывать особых подозрений, и напоследок расставил на столе в гостиной бутылки со спиртным, миску чипсов и пакет с марихуаной, пропитанной донормилом*.

«Все готово».

Короткий звонок в дверь, механический щелчок ключа и в коридор без какого-либо приветствия заваливается Макс. Лысый, лицо худое, невыразительное, с резкими скулами. Над губой красовался загнутый шрам. За ним нерасторопно подтягиваются хамоватого вида толстяк, желейное тело которого туго обтягивала спортивка, и слащавая блондинка с пьяным румянцем на лице.

В этот момент из моих кишок нахлынул холод волнения, кристаллизирующийся вдоль хребта; встреча с тремя людьми не входила в мои планы, но в любом случае, я не мог проиграть.

«Сломай эти игрушки, иначе они сломают других».

Ребята сняли верхнюю одежду, закинули ее на тумбочку и лениво направились в гостиную. Здоровяк, первым делом заметивший на столике желанные «яства», с визгом рванул туда.

— Братан, откуда у тебя эта шняга? — с уже полным ртом чипсов мямлил здоровяк.

— Хорошее дело позволяет жить на широкую руку.

Я достал из кармана конверт с фото, оставшийся от прошлого «гостя», и протянул его Максу:

— А вот и материал.

Он уселся на диване рядом с толстяком и начал рассматривать фото, на которых какой-то араб насиловал маленькую девочку. Парень незаметно покусывал губы, явно предвкушая и испытывая животное возбуждение.

— Ох, ты еще тот шкент! — выдохнул Максим. — Ты принят! Сейчас давай посидим, а потом обговорим все, ок?

Он протянул мне руку, мы обменялись крепкими рукопожатиями и уселись на диван.

Парни жадно поглощали дешевое вино с чипсами, раскуривали каннабис и обсуждали, кто кого избил и изнасиловал. Вся эта испорченность жгла мою утробу, словно соляная кислота, капающая на язву. Через десять минут Макс с толстяком свалились ничком. Осталась только девушка. Она невозмутимо разглядывала меня, будто я какой-то пришелец, и потом с игривыми нотками в голосе обратилась:

— Кстати, меня зовут Алиса.

Между нами завязался диалог: я начал травить байки про опиумный бизнес и участия в бойцовском клубе, а затем девушка, не стесняясь, рассказывала про свои сексуальные и кокаиновые похождения. Пока я слушал и засматривался в ее глаза, обильно подведенные черным, ее рука опустилась к моей ширинке. Тонкие пальчики ловко проскользнули в штаны и начали ласкать мою плоть. От неожиданности я хотел было рвануть с дивана, но Алиса тут же оттолкнула меня обратно:

— Ну, хорошему хозяину хорошее обслуживание!

Она присела передо мной и задрала вверх свой свитер вместе с черным топом, обнажив аппетитную грудь. Артериальный приток захлестнул мои пещеристые тела, надувая их. Как шарик.

Алиса расстегнула ширинку моих брюк и достала уже во всю готовый член. Она неторопливо обводила язычком нежную кожу головки, постепенно втягивая весь пенис в рот.

Сладостные чувства теплым ручьем растекались по всему телу. Скользнув ладонями по шелковистым волосам Алисы, я обхватил ее затылок и начал импульсивнее двигаться; мой орган буквально долбил ее глотку с пубертатным фанатизмом. Оргазм не заставил себя долго ждать, и когда успокаивающая пелена собралась перед глазами, я извлек свое «орудие».

Белесые толчки спермы выстрелили из уретры прямо на разгоряченное лицо девушки.

— Ты, конечно, еще та секс-машина! — выдохнула Алиса. — Где тут ванная?

Я достал из кармана салфетку, протер член и поднялся с дивана:

— Пошли.

Перед тем как выйти в коридор, я бросил короткий взгляд в сторону дивана — ребята все еще гостевали у господина Храповицкого. Алиса была явно не из тупых, так как сразу поняла, что дверь с буквами WC это туалет.

Пока она умывалась и полоскала рот, я тихонько открыл комод, надел перчатки и достал молоток. Эфемерная теплота сменилась хладнокровностью, молниеносно заполонившей сознание. В этот момент я не имел права на какой-либо промах.

— Теперь все! — обернулась она ко мне. — Развлечемся еще разок?

Когда Алиса увидела в моих руках молоток, на ее лице возникло выражение замешательства. В этот момент я со всей силы обрушил его на лицо девушки.

Алиса грузно рухнула на пол; вместо ее носа зияла раскроенная дыра. Девушка корчилась от боли, исторгая рвоту, и одновременно хватая ртом воздух. Не успела она что-либо выкрикнуть, как беспощадный шквал ударов обратил ее лицо в пузырящуюся массу, где там и сям торчали осколки черепа.

— Спасибо, я пас.

Я протер вымаранный в мозговом соку молоток, положил обратно в ящик и вернулся в комнату.

Мозг подсказал мне, что толстяка наверх не утащить, поэтому я скинул его с дивана, и из-под стола отклеил спрятанный ножик.

Один выверенный мах, и острие лезвия растворяется в груди парня. Тучное тело забилось подо мной в конвульсии, отчего мне пришлось надавить на рукоять и провести разрез по ключицу. Кровь собиралась на полу в огромную темную кляксу, но толстяк продолжал вырываться. Его руки поднялись и с силой вцепились мне в шею. От неожиданности моя рука соскользнула вперед, воткнув нож прямо в горло толстяка.

«Удачное попадание».

Послышался короткий щелчок, после которого разум в глазах парня погас. Я не стал вынимать нож, чтобы не забрызгать все вокруг, а аккуратно поволок труп к подвалу. Из кармана я достал связку ключей, открыл дверь и столкнул тушу вниз. Тело стремительно скатилось по ступенькам, в конце смачно шлепнувшись об стену.

— Эй, ты себе там ничего не сломал? — ухмыльнулся я.

Затем я сбросил вниз тело Алисы и протер полы от крови и рвоты тряпкой, смоченной в коле. Что ни говори, но вещь реально полезная!

Когда все следы преступления канули в Лету, я закинул долгожданного «гостя» как куль на плечо и понес наверх.

Особо «церемониться» с Максом мне не хотелось, поэтому я расстелил на полу полиэтилен, привязал парня к припаянному стулу и достал из шкафа скотч, железную трубку и колбу с кислотой замедленного действия, разъедающей исключительно биологические ткани. Я откинул голову Макса назад, раскрыл его рот и, минуя «рвотный сфинктер», просунул трубку прямо к гортани. Парень тут же проснулся, и чтобы он не наделал ничего плохого, я его предупредил:

— Не дергайся, иначе твои зубы превратятся в крошево.

На его лбу выступили капельки пота; я уже готов был раскроить ему лицо, но на удивление Макс оказался покорным. Со страхом и непониманием в глазах он смотрел, как я заливаю в трубку золотистую жидкость. Когда колба опустошилась наполовину, я резко выдернул железку, заклеил Максу рот и отошел.

Через пару минут кислота дала о себе знать: парень судорожно задергался на стуле, а когда по его коже потянулась кровоточивая паутина, к одышке прибавился утробный тенор криков. Трещины на теле начали исторгать раскаленный кисель из вязкого жира, брюшных органов и прочих флюидов. В пароксизме боли бедняга раскусывал себе губы, захлебывался кровавой жижей и ревел, как девчонки, которым он сломал жизнь.

Напоследок я сделал памятное фото, вылил Максу на голову остаток кислоты и продолжил наслаждаться тем, как его плоть неумолимо превращается в окровавленную слякоть.

— Надеюсь, что твоя боль обернется пользой для других, — шепнул я, но юный мистер Косарев* ничего не смог ответить в свою защиту.

***

Разрубленные останки я закрыл в печке с системой подачи раскаленного газа, сконструированной мной вручную. Это был настоящий адский крематорий. Поворот рычага, и огненная геенна с треском пожирает все, не оставляя малейшего уголька.

Пока первая партия нежилась в объятиях пламени, я украдкой глянул на труп Алисы. Ее стройные ножки, розовый ротик и упругие прелести так и манили меня, поэтому грех было не выпустить пар в ее охладевшую матку еще разок.

27/11/15

У кого как, но мой понедельник был отличным: я получил долгожданные проценты с инвестиций, дочитал «Игру в бисер» Гессе и ко мне не приехали копы. Впрочем, все обыденно.

Пробежка, душ, завтрак, самообразование и инвестиции снова идут в обиход. Наверное, многие мечтают о жизни, когда бизнес все делает за тебя, но иногда даже свобода и разнообразие беспощадно становятся поперек горла. Именно это и убило во мне повседневный энтузиазм и затупило чувства. Что ни говорите, но никому не удастся вырвать из этих сетей.

После завтрака, я как всегда, уселся в гостиной и обложился всевозможной литературой, начиная от исландской классики и заканчивая энциклопедиями.

— Так, что в планах на сегодня? — задумался я, перебирая свое изобилие. — Чехов, Баркер, Тамарин? О, вот, что мне нужно!

Мои руки схватили глянцевый хирургический атлас, вдоволь испещренный цветными закладками.

Я открыл новую тему и взялся за изучение топографической анатомии локтя. Мои глаза внимательно сканировали текст, а маркер на автомате выводил конспект, однако мой мозг никак не мог вникнуть в содержании. Я сделал глоток воды и снова постарался осмыслить материал, однако нежданный звонок в дверь аннулировал мою попытку.

«Черт, кому уже не спится?»

Откинув книгу на подушку, я надел махровые тапки и устремился в коридор. За дверью стоял белолицый юноша, на вид ему было не больше шестнадцати. Первое, на что я обратил внимание — его грифельные глаза. Абсолютно тупой взгляд уродовал всю красоту удлиненного широкоскулого лица. Внешний вид юноши говорил сам за себя: бордовая шапка, из которой клочьями торчали слипшиеся русые космы, мешковатая ветровка хаки, в которой тощее тело словно тонуло, и изрядно потертые кеды Vans. В правом ухе и носу торчали черные циркуляры. Типичный отщепенец.

— Ну, здравствуй.

В ответ Ноа (кличка ключевого поставщика снаффа, героина и детского порно в Приморском районе) махнул рукой, снял шапку и с демонстративной наглостью прошел в коридор:

— И тебе не хворать! Снаффье твое?

— Ты что-то очень рано пришел. Предупредил хотя бы, а то невежливо получается.

— Та иди ты, чертов интеллигент! — ехидно огрызнулся парниша и отдал мне флешку. — Твой снафф — мой кэш.

— Окей. Откуда у тебя снафф кстати?

— Банды снимают — я распространяю. Родителей у меня нет, так что выживаю, как могу.

— С кем ты живешь тогда?

— С сеструхой, — без особых колебаний ответил парень.

«Попался на удочку».

— Она знает про твое дело?

— Я что, дебил, чтобы рассказывать ей такое?! — фыркнул Ноа. — Ты лучше гони мне деньги, болтун хренов.

— Сейчас, одну минуту.

В ответ юноша кивнул, а я направился в гостиную за бумажником.

Пока я перебирал купюры, мой мозг с бешеной скоростью продумывал стратегию атаки: «…парень один, явно безоружен, вряд ли кто-то знает про его визит ко мне, одного удара хватит для такого хилого мальчишки…»

— Нихера себе! — неожиданно воскликнул парень за моей спиной. — Ты какой-то доктор наук что ли?

Я обернулся, и увидел, как он склонился над моими книгами.

— Достоевский, Блок, Хьюберт? — поинтересовался он, водя пальцами по шершавым обложкам. — И тебе интересно такое дерьмо?

«Ничего не трогай, или я тебя убью на месте! Я здесь Бог».

— Положи книгу и забери свой «кэш»! Если хочешь, перепроверь.

Юноша тут же поставил книгу обратно, выхватил деньги и со скрупулезной жадностью начал пересчитывать.

— Все заебись! — огрызнулся парниша и бережно засунул деньги в карман. — Чао!

Ноа направился к двери, и когда его рука уже нависла над блестящей ручкой, я остановил юношу довольно тупым вопросом наобум:

— У тебя нет каких-либо венерических заболеваний?

Парень, застигнутый врасплох такой несусветной глупостью, неторопливо развернулся ко мне:

— Нет, конечно. Что за хуевые вопросы, чувак?!

В этот момент я вцепился в его длинные волосы и ударил головой об стену. Послышался смачный хруст черепа, после которого Ноа погрузился в царство Морфея. Из куртки юноши выкатились самокрутки, напичканные марихуаной.

«Не зря на тай-бокс ходил».

Все прошло идеально, без малейшего шума. Я довольно похрустел костяшками пальцев, запер дверь и водрузил Ноа себе на руки.

— Чего ты так мало кушаешь? — шепнул я и понес тело наверх, в свою любимую комнату.

Белые стены, облезлый шкаф и окно, задернутое темным полотном. Посередине помещения пустовал одинокий железный стул с тумбочкой. Кто бы мог подумать, что такая неприметная камора повидала больше крови и страданий, нежели любая скотобойня. Как только я заходил сюда, моя кровь превращалась в сталь, и все действия принимали выверенный характер.

Я надел резиновые перчатки с фартуком, раздел жертву до трусов, и приподняв ее лодыжки над землей, привязал к стулу. Вещи я всегда закидывал в мусорный пакет, который сжигал отдельно. Затем я открыл шкаф и в очередной раз поразился богатству своего «инвентаря».

На стальных подносах были аккуратно разложены всевозможные орудия пыток, разнообразие которых сразило бы даже самое смелое воображение. Моей коллекции принадлежали всевозможные бритвы и иглы, шипы и скальпели, щипцы, паяльник, ножницы, и даже «новомодная» яйцедробилка, спаянная из двух прессов для чеснока.

На отдельный поднос я отложил скальпель, скотч, связку крючков и понес это к тумбочке. Я взял в правую руку скальпель и осмотрел блестящую сталь, готовую в любой момент вкусить сочного мяса. Перед началом «операции» я вколол своей жертве кетамин-О и перерезал ахилловы сухожилия.

«Эх, классика».

Ну и, конечно же, надо настроиться. Пытать человека можно с разным настроем: игривостью, радостью, презрением, но самое страшное для жертвы — это не чувствовать отклика на свои страдания, созерцая полную апатичность.

Глубокий вдох, и острие скальпеля погружается в кожу груди Ноа. На поверхности появилась пурпурная бусинка, игриво переливающаяся на тусклом свете. Лезвием я выводил прямоугольник, стараясь не шибко задеть мышцы. Шелковистая кожа под натиском лезвия плавно расслаивалась.

«Господи, зачем учиться годами на врача, если можно просто вооружиться пособием по анатомии, и быть вполне прекрасным хирургом?»

С груди я машинально перебрался на живот, а оттуда на ноги с руками. Скальпель порхал в моей руке, подобно бабочке, оставляя идеально ровные надрезы. Когда тело парня было вдоволь усеяно багровыми линиями, зрительно собирающимися в геометрическую паутину, я схватил с тумбочки связку рыболовных крючков.

Стальные зазубрины одна за другой скрывались под кожей, и когда они все заняли свое лакомое местечко, я собрал все концы лесок в кулак. Я подвелся, отошел назад, вытянул руку вперед и начал медленно считать вслух. Когда счет достиг десяти, я резко дернул лески на себя, и куски кожи с чмоканьем оторвались, обнажив сочащиеся трубчатые мышцы.

— Удачно порыбачил! — хихикнул я, глядя на тонкие, как пергамент, лоскутки.

Я тщательно изучал их абсолютно ровную форму, как вдруг Ноа проснулся. Его слипшиеся глаза открылись и тут же начали в истерической непонятливости бегать по помещению. Тело юноши буквально погрузилось в океан дрожи. Он хотел что-то вымолвить, однако из глотки вырывался лишь глухой хрип.

— Ты там не проголодался? — я подошел к нему, снял с крючков «улов» и поднес к лицу. — Тебе надо покушать.

Мои пальцы крепко надавили на его щеки, и Ноа пришлось открыть рот, куда я сразу же положил окровавленный пласт кожи; парень начал задыхаться, судорожно стараясь выплюнуть его.

— Что, тебе разве не нравится вкус своего мяса? — буйство так и рвалось за маску флегматика, но я сдерживал себя. — Ну же, отведай свою гниль.

Я навязчиво проталкивал «закуску» все глубже и глубже, и когда она уже соскользнула прямо в нутро, залепил рот юноши скотчем.

— Ноа, я же вижу, что ты довольно интересный малый, поэтому я предлагаю тебе ультиматум: либо я прижигаю твои интимные места паяльником и перерезаю горло без какой-либо анестезии, либо же мы играем в викторину. Приз — свобода!

С блеклой надеждой в глазах мальчишка поднял голову, а я с предвкушением азарта включил на телефоне Фрэнка Синатру, и полез в шкаф за гаечным ключом и «конспектом».

— Всего будет 28 вопросов. Только знай, что если закричишь — тебе конец, — пригрозил я, выбирая вопрос. — Я говорю утверждение, а ты кивком головы соглашаешься с ним или же напротив. Готов?

Явно сдерживая бешено колотящееся сердце, Ноа взволнованно кивнул, и я начал:

— Никита Хрущев пришел к власти в 50-е годы?

В ответ Ноа помахал головой, и я уже сразу хотел заявить: «Пациент безнадежен, несите следующего». Я отклеил скотч, просунул гаечный ключ парню в рот, и, зацепив передний зуб, резко дернул вперед. Послышался треск, после которого рот юноши залился блестящим багровым цветом.

— Минус один. Не вешай нос, еще 27 вопросов! — подбадривал я. — Относится ли глюкоза к моносахаридам?

Игра шла во всю: изредка Ноа удавалось ответить на один вопрос, однако на последующих он терял по два-три зуба. В полную масть я хрустел ключом, разламывая эмаль вместе с корнем. Черным ручьем кровь стекала из размозженных десен прямо в глотку, отчего мне приходилось снимать скотч и наклонять юношу, чтобы тот не поперхнулся.

Я хотел было диктовать 26 вопрос, как вдруг Ноа начал задыхаться. Я вновь расклеил ему рот, однако он тут же плюнул в меня кровавой струей, и заверещал:

— Сука, отпусти меня нахуй! Я не хочу умирать! Не трогай меня, ради Бога!

В удушающем приступе страха парень выкрикивал несвязные ругательства и мольбы, как герой какого-то шаблонного ужастика (а еще наши говорят, что американцы тупые); этим гиблым номером многие жертвы пытаются «растопить сердце» мучителя, однако, как показывает практика, получается у них это довольно плохо.

— Не хорошо нарушать правила, ой, как ни хорошо! — зацыкал я и нанес Ноа удар ключом.

Затем еще один, и еще один, и еще, пока нижняя челюсть юноши не превратилась в болтающуюся пунцовую массу, усеянную зазубренными обломками зубов. Голова Ноа беспомощно повисла, и с вывалившегося языка густой струей потекла кровь.

Я подумал было, что он скончался, однако прощупав на шее слабые проблески пульса, отбросил все сомнения.

«Еще поиграю разок».

Использованные инструменты и перчатки я отложил в заранее заготовленный утиль с биолонгом, а пакет с одеждой затолкал в шкаф. Перед тем как покинуть камеру пыток я намотал два слоя скотча поверх рта Ноа, проверил веревки и на всякий пожарный впрыснул немного анальгетика, дабы мальчишка преждевременно не откинулся. «Вот она — величайшая власть — отобрать у человека не только право на жизнь, но и право на смерть! И кто там говорил, что это невозможно?»

Я запер дверь на ключ и, довольный как слон, пошел в ванную. Мягкий щелк рубильника, и вспышка света обжигающей дугой пробегает по оболочкам глаз. Закинув окровавленный фартук с одеждой в корзину, я залез в ванную и повернул ручку. Из крана вырвалась змеящаяся струя воды, которая хаотично меняла темп: то она лихорадочно пузырилась, через пару секунд успокаивалась, потом снова бушевала, и так по кругу…

Вдруг по стене поползло что-то слизкое. Это были привычные галлюцинации: изувеченные мордашки убитых мною людей сливались в безобразный организм, чавкающий, переливающийся кровавыми красками и блюющий гноем. Эта масса изо дня в день будто пыталась затащить меня в Ад, порой забывая, что она лишь жалкий плод воображения.

Когда ванна наполнилась, я наконец-то сомкнул веки и нырнул, позволяя ласкающему холоду полностью вкусить меня. Такого жестокого, и в то же время такого беззащитного человека со своими слабостями.

***

После дня, напоминавшего киноленту в стиле «мясо ради мяса», я радовался щекотливым объятиям кровати: именно в них я будто плавился в тихом забвении. Тем вечером я лежал под одеялом и листал новостные ленты на планшете, иногда поглядывая на змеящиеся в углу спальни тени. «Мертвые» все еще преследовали меня, однако по мере того, как тьма сгущалась, а сон отягощал мой разум, их отголоски ослабевали. В один момент я откинулся и на миг подумал о том, что Ноа ни в чем толком не виноват, однако представив скончавшихся от передозировки или во время съемок юношей и девушек, и слезы их родителей (если они, конечно, знали об этом), то все противоречивые мысли словно рукой сняло.

Все-таки, я правильно совмещаю приятное с полезным. In nomine justitiam et salutem. (Примечание: Во имя справедливости и спасения (перевод))

28/11/15

Когда на одном месте количество убийств переваливало за пятнадцать, я тут же собирал вещи, переезжал и брал тайм-аут. Статистика показывает, что большинство преступников не знали чувства меры и вовсе не бросали своих убежищ, отчего же и попадали в лапы к органам. Рано или поздно мне приходилось сворачивать лавочку, дабы не попасть в список «счастливчиков».

После встречи с партнерами по бизнесу я вернулся домой полностью изнуренный, однако вспомнив, что наверху меня ждет полуживая игрушка, а затем и «генеральная уборка», нашел в себе силы.

— Просыпайся, милый! — с порога выкрикнул я. — Пора прощаться.

В воздухе ощущался едва заметный септический смрад. Ноа разомкнул опухшие веки и с тупиковым непониманием уставился на меня. Алые полосы на теле парня покрылись кисейной корочкой. Ему явно было все равно на происходящее, лишь бы да умереть поскорее.

Я достал из пачки чистые хирургические перчатки, впрыснул в шею юноши немного кетамина, и потянулся к шкафу.

— Так-с, чтобы выбрать на финальный аккорд? — задался я вопросом, суетливо перебирая инструментарий. — Ах, вот!

Мои руки вытянули пресловутую яйцедробилку и стальной бур с крутящейся ручкой. На этот раз я решил дать всю волю накопившемуся негативу и эмоциям, долго переполняющим мое сознание.

Я с силой вогнал бур в колено Ноа, и когда изогнутое жало глубоко погрузилось под чашечку, начал крутить ручку. Сустав с треском начало выворачивать, блестящие куски кости торчали сквозь разодранную кожу. Я лихорадочно смеялся, как следует, шлифуя дыру и вминая хрящи со связками еще более глубоко. Юноша откинул голову назад и жалобно заскулил; по его тускло-синей сети вен пульсировала невралгия. Комната наполнилась чавкающей эвфонией, которая завершилась выразительным шлепком ноги Ноа об пол. Открывшаяся плоть походила на сырой рибай*: пурпурно сочный и аппетитный.

Далее в ход пошла яйцедробилка. Я стянул с мальчишки пропитавшиеся кровью трусы, засунул его гладкие яички в пресс, и удобно расположив пальцы на ручках, начал давить. Плавное нажатие, и "бубенцы" Ноа выстреливают через дырочки светло-желтым желе, обильно расцвеченным красным.

«Аж у самого заныло!»

Я сводил концы ручек, пока тестикулы мальчика с влажным хряском не лопнули. Ноа испустил визг, с треском разбившийся о мои барабанные перепонки, вырвал кровью вперемешку с желчью и обвис мертвой тяжестью.

«Вот, и еще одна игрушка сломалась».

Мои пальцы с трудом отодрали липкие обрывки мошонки от пресса. Положив инструмент рядом с измазанным буром, я расстегнул ремень и спустил брюки. Я уже не мог сдерживать поток раскаленно-алой энергии, обжигающей член и нутро.

Широко раздвинув бедра юноши, я вошел в его бескостное отверстие. Кровь, стекающая по моему пенису, сделала прямую кишку настолько влажной, что по ощущениям она напоминала женскую киску. В приступе оргазма мои зубы впились в жилистую шею Ноа, прокусив артерию. Металлический привкус заплясал на языке, и я ускорил темп, выплескивая оставшийся негатив в шелковистые глубины юноши…

Я положил Ноа на вагонетку, которая с глухим скрипом отправилась в печь. Серое чувство утраты медленно подкатывало к сердцу; еще одна игрушка покинула меня, оставив в бурном одиночестве.

— Затянись напоследок, — шепнул я и засунул меж бледных губ юноши одну из его самокруток.

Классическая схема: железная дверца закрывается, рука плавно ложится на пыльный рычаг, ровное нажатие, и тело погружается в море огня. Мышцы шипят и плавятся, позволяя замученной душе наконец-то вырваться из телесных оков.

В этот момент мне всегда становилось тоскливо. Очень тоскливо…

29/11/15

С 4 до 9 часов утра я бегал по дому в бахилах и перчатках, обчищая всевозможные уголки и ящики. Я собирал по пакетам все свои инструменты, одежду, книги, поддельные документы и многое другое, а затем выносил это на улицу и загружал в мини-вэн. Мне невольно мерещилось, что кто-то наблюдает за мной, однако то были всего лишь метастазы паранойи.

«Спокойно, все нормальные люди в 7 утра спят либо собираются на работу».

Когда дом опустел, я обклеил гостиную фотографиями, на которых были запечатлены мои изувеченные игрушки. В конце концов, у каждого убийцы должна быть своя «фишка».

Затем я достал респиратор, и расставил по всем помещениям дихлофосы с сольвентом; его испарения за краткий срок уничтожают все следы, будь-то отпечатки пальцев или частички ДНК. Изначально я хотел поджечь сам дом, но это явно абсурд, да и ко всему тут прописан человек, кости которого я захоронил на заднем дворе. После того, как «очистители» заняли свои места, я надел куртку и вышел на задний дворик, чтобы меня не заметили в таком «прикиде». Там я наконец-то снял респиратор с бахилами и перчатками, затолкал все в рюкзак и через калитку вышел к дороге.

Воздух был сырым, сильно пахло морем. От мороза покалывало щеки и щипало в носу.

Напоследок я запер входную дверь и залепил щель бумажкой с фальшивой печатью и надписью «Опечатано агентством недвижимости». Уверенным и спокойным шагом я направился к маршине, вертя ключами в руке. Я уже предвкушал, как на новом месте буду продолжать строить свою маленькую Вселенную. Перед тем как сесть в фургон, я оглянулся назад и на мгновение задумался о том, какие истории мне суждено повидать и описать в будущем.

Вдруг меня окликнул чей-то нежный голос:

— Здравствуйте. Извините, что отвлекаю Вас, но скажите, пожалуйста, видели ли вы моего брата?

В клубах эребной дымки стояла немного сутулая шатенка, которая протягивала мне смятую фотографию. Винтажное черное пальто подчеркивало стройность ее фигуры.

К моему величайшему удивлению, на фото был изображен Ноа, еще не лохматый. Вдруг по вискам выступил прохладный пота, желудок свело легким спазмом, но я нашел в себе силы солгать:

— Нет, не видел. С ним что-то произошло?

— Он пропал, — тонкий голосок вдруг задрожал. — Уже неделю как не появляется дома.

Вмиг щеки девушки побагровели, глаза заблестели, а сама она раздалась тихим плачем. В этот момент мне стало жалко девчонку. Я спокойно поднес руку к ее плечу и прижал к себе, заключив в объятия:

— Ну, не плачь, милая. Я уверен, что с Ноа все хорошо.

(страница обрывается)

***

(Примечание: указано на обороте последней страницы)

Мои игрушки всегда ломаются. Порой я ненавижу, когда они верещат и преждевременно истекают кровью.

На данный момент личности преступника и ряда его жертв не выяснены, ведется следствие.