Дом без окон, без дверей

1

— Может, не надо? — спросила Вика, поправляя аккуратное темное каре. Модный жакет и черные туфли смотрелись диковато на фоне заросшей тропинки и расшатанного забора. Казалось, она совсем не готова ворошить прошлое. И все же Вика отправилась с друзьями на любимую дачу, где не была столько лет.

— Да ладно тебе! Мы же все детство мечтали пролезть к старой колдунье, — ответила ей Элька. Вылинявшие джинсы, красная рубашка в клетку, разбитые кеды — полный боевой комплект.

— Какой еще колдунье? — дернул ее за рукав темноволосый парень.

— Николай, не дрейфьте-с! — ткнула его локтем Элька и поправила очки.

— Да нет никакой колдуньи. Просто в детстве мы дурью маялись: рассказывали друг другу страшилки про то, как в этом доме колдунья живет, людей ест и кровью запивает, — сказала Вика.

Кольке оставалось только улыбаться в сторонке: он был не из их дачной компании. Он уже год встречался с Викой, их познакомил Пашка. Колька бы многое отдал за то, чтобы быть на месте своего друга, чтобы у него тоже были яркие детские воспоминания, связанные с Викой. Неужели этот раздолбай Пашка, который до сих пор не пришел, был так близок замечательной девушке с красивыми серыми глазами? Колька старался не думать об этом.

— Ладно, полезли. Пашка пусть догоняет, как хочет! — скомандовала Элька и первая перемахнула через хлипкий забор.

2

Дом был очень старым и действительно навевал мысли о бабке-людоедке — такой, какая бывает в страшилках про красные пирожки или красное мороженое. В этих историях колдунья ловит людей, перемалывает их в огромной мясорубке и делает всякие вкусности. Причем это всегда подчеркивается: пирожки были очень вкусными, мороженое было очень вкусным.

Старый дом стоял, как нарочно, на самой окраине дачного поселка, почти в лесу. Десять лет назад он был таким же покосившимся, таким же заброшенным, таким же стрёмным. Понятно, что он манил развеселую троицу — Эльку, Вику и Пашку, которым тогда было лет по восемь. Но они так и не решились залезть внутрь: то ли слишком правдивыми казались байки о колдунье, то ли их не радовала перспектива схлопотать от председателя Федора Борисовича, который неустанно следил за порядком на дачах.

Колька поймал спрыгнувшую с забора Вику и чмокнул ее в губы, та ответила легким поцелуем.

— Вот мы и здесь, — сказала Элька, стоя прямо под балконом, заросшим плющом.

Смеркалось. Близкий лес начал шуметь по-особому — совсем не как днем. Улыбка вдруг сползла с губ Эльки: этот шелест, эти темные тени деревьев на фоне мрачного неба напомнили ей о чем-то неприятном, но давно забытом. Девушка тряхнула головой.

— Эй, любовнички! — повернулась она к подруге и ее парню. — Идем?

Вика, Колька и Элька обошли вокруг старого дома. Весь участок зарос высоченной — по пояс — травой, лопухами и крапивой. Две кривые яблони лепились к одной из стен, уродливый пень раскидал корни у другой. Везде валялся неопределенный хлам — обычное дело на заброшенных дачах. Ребята вернулись под балкон.

— Эля? — нахмурилась Вика. — Но ведь тут нет двери, — девушка взяла за руку Кольку и зябко повела плечами. Элька кивнула.

— Что за глупые шутки? — Колька быстрым шагом пошел вокруг дома.

— Как это так? — спросила Вика.

Элька прищурилась и смяла в руке лист полыни. Знакомый запах щекотал ноздри.

— Может, он таким и был всегда. Мало ли какие причуды были у его хозяев.

Вернулся Колька и не стал ничего говорить — у дома действительно не было двери.

— А как насчет окон? — Вика указала на горизонтально прибитые доски. Именно эту стену видели любопытные дети и все, кто проходил мимо.

Элька и Колька схватились за доску, и она отскочила с глухим треском.

— Но… Но как же так? — Элька покачала головой. И, поправив очки, взялась за еще одну доску. — Давай-ка, Коль.

Вика присоединилась к ним, и втроем они отодрали еще две доски. И отступили. Смысла продолжать не было: и так ясно, что тут нет окна. Кто-то удачно пошутил… или расчетливо придумал — для отвода глаз.

— Глупость какая-то! — выдохнул Колька.

— Не знаю… Мне это не нравится, — сказала Вика.

Элька только вскинула руки ладонями вверх — мол, даже не спрашивайте. Она вспомнила детскую загадку: дом без окон, без дверей — полна горница людей. И недетский ответ: презерватив.

Дом без окон, без дверей… Но ведь в нем когда-то жили люди. Что они, через балкон что ли лазали?

— Балкон! — очнулась Элька. — Ну конечно!

Она подошла к стене, покрытой плющом, и посмотрела вверх.

— Ты что, он тебя не выдержит! — предупредила Вика.

— Плющ — нет, а вот деревянные опоры — еще как, они не выглядят гнилыми. Тут какие-то резные украшения, почти как ступени, — Элька уже лезла наверх. Через несколько мгновений она ступила на заветный балкон — о, каким желанным он казался им в детстве! Перед ней белела дверь.

Вика с легкостью догнала подругу, чем удивила Кольку. Она будто переменилась. Куда делась рассудительная студентка с ее выглаженными блузками и строгими юбками? Она теперь больше напоминала прежнюю Вику, Вику, какой ее с детства помнила Элька. Для Кольки же эта сторона ее личности была в новинку, и она ему нравилась. Он быстро залез на балкон.

— Не могу поверить, что мы все-таки это делаем, — улыбнулась Вика.

— А теперь — барабанная дробь! — пошли внутрь, — глаза Эльки так и сверкали за линзами очков.

— Куда Пашка запропастился? — сказала Вика. И вдруг ее сотовый пропиликал о том, что пришло смс. Девушка пробежала глазами по экрану и сдвинула брови.

— От Пашки. Но… сообщение пустое.

Она протянула телефон Эльке, но он снова пиликнул. И снова, и снова.

3

От Пашки сыпались пустые смс — одно за другим. Электронные звуки казались неестественно громкими в наступившей тишине.

— Звони ему, — нарушил молчание Колька. — Он опять забыл залочить свой допотопный телефон, и тот шлет смски из кармана. Потом орать будет, что деньги кончились.

Вика набрала номер.

— А вам не кажется, что он как-то светится… изнутри? — спросила вдруг Элька, кивнув в сторону двери. Вокруг была почти ночь, но возле дома было светло.

— Шшш! — Вика прислушалась к гудкам. Ответа не было. Шестой гудок, седьмой… Пашка не поднимает трубку. Десятый гудок. Вика сбросила звонок.

— Попробуй еще раз, — предложила Элька. — Тут связь плохая.

Вика снова нажала кнопку вызова. Ничего. Пашка не отвечает. Вика хотела снова сбросить, но ее остановил Колька.

— Подожди-ка, — он прислонился ухом к двери и прикрыл глаза. — Послушайте!

Вика включила громкую связь, чтобы услышать, если Пашка все же соизволит ответить. Девушки тоже припали к доскам. Сначала они не поняли, о чем Колька. А потом…

— Это же… «Призрак Оперы»? — прошептала Элька.

— Да, это Пашкин рингтон! На прошлой неделе мы фильм смотрели, он все напевал эту мелодию приставучую, и звонок себе такой скачал, — сказал Колька.

— И что же это значит? — спросила Вика. Ей никто не ответил.

Гудки оборвались, раздался странный рев, переходящий в шипение, а может быть, в шепот. На том конце дали отбой, и «Призрак Оперы» по ту сторону белой двери смолк.

— Я ничего не делала, клянусь! — Вика чуть не выронила телефон.

— Ладно, — сказала Элька, нервно поправив очки. — Наверное, Пашка просто залез туда раньше, чтобы попугать нас.

— Идем внутрь, — решила Вика.

Колька поднял большой металлический фонарь, повернулся к двери и взялся за ручку… Его рука прошла вниз.

— Что за…?

Ручки не было, только круглая дыра диаметром сантиметра два.

— Мне кажется, она слишком велика для ключа, — сказал Колька и постучал пальцами рядом с отверстием. Он толкнул дверь плечом, но она, конечно же, не поддалась.

— Может, это что-то вроде кнопки? Отпирающего механизма? — сказала Вика. Ей было тревожно: все в этом проклятом старом доме не так.

Элька хотела сунуть в скважину палец, но Колька опередил ее.

— Ничего там не нажимается, — сообщил он. Глупо, наверное, он выглядит — стоит, согнувшись, у белой двери, тычет пальцем непонятно куда.

— Попробуй повернуть, — сказали девушки хором и заулыбались. В детстве они часто произносили одну фразу в унисон.

И Колька повернул. Внутри что-то сместилось и пошло в сторону, его кисть описала полуокружность, ладонь со сложенными пальцами теперь смотрела вверх. Он нажал. На этот раз раздался громкий щелчок и… Он вскрикнул и отдернул руку, Вика подпрыгнула.

— Что? — забеспокоилась она и осмотрела его пальцы. На самом кончике указательного блестела маленькая треугольная ранка. — Больно?

— Пустяк, — сказал Колька и сунул палец в рот. — Дверь открыта.

— А вот это дело! — сказала Элька, но в ее голосе больше не было уверенности. Она толкнула дверь, и та с тихим скрипом пропустила троих друзей внутрь старого дома.

4

Колька включил фонарь и тут же выключил — какой в нем смысл, если вокруг светло, как днем.

Во всем остальном комната была абсолютно обычной. Диван с мягкими подушками, стол с белой скатертью, два стула, книжный шкаф с рядами разноцветных корешков. Старый сундук, и какой огромный! Большое зеркало в резной раме, старомодные часы с гирями, видавший виды телевизор. На стенах — репродукции известных полотен, а еще детские рисунки.

Элька прошла в центр комнаты и огляделась. Ее удивили идеальный порядок и полное отсутствие пыли, нет даже паутины. Никакого хлама, никаких поломанных бесполезных вещей, которые так любят накапливаться в старых домах. Как будто хозяева отлучились на минутку и сейчас вернутся. Она направилась к книжной полке.

Колька сначала удостоверился, что дверь не захлопнется за ним, как только он отойдет от нее на пару шагов. Так всегда и бывает в фильмах ужасов! Спасибо, сюрпризов не надо! Поэтому он прикрыл ее и зафиксировал фонарем.

— Подстраховка никогда не повредит, — с улыбкой сказал он Вике.

А Вика тем временем разглядывала детские рисунки. Их прикрепляли к стенам четырьмя железными кнопками — с любовью и гордостью.

— Здесь хорошая библиотека, — заметила Элька и показала томик Шекспира в старинном переплете с золотом. — Полное собрание сочинений. А еще немецкие классики, Байрон и лейкисты, русский XIX век… А вот античная литература. Круто! — она поставила книгу на место.

— Как странно! Это же твой рисунок, Эль! — сказала Вика.

— Что? — Элька подошла к подруге, Колька встал рядом.

Бумага пожелтела и, казалось, сделалась хрупкой, цвета поблекли, по краям мутные разводы. На рисунке был страшный диван — он напоминал раскрытую пасть, и торчащие пружины были хищными зубами. На бежевой обшивке расплылось несколько красных пятен, в кровавой луже перед диваном лежал башмачок.

— Черт! — вздрогнула Элька. Теперь она вспомнила. — Это и вправду мой рисунок! Меня сильно впечатлила рассказанная Пашкой страшилка. Там было про колдунью, у которой был диван-людоед. Я нарисовала его, а потом закопала рисунок. Я верила, что так избавлюсь от страха, — усмехнулась она.

Кольку вдруг прошиб пот. Диванчик на рисунке выглядел скорее смешным, чем страшным, но было в нем что-то зловещее. Он покосился на диван у дальней стены, но тот выглядел вполне безобидно.

— А ведь рисунок и вправду выглядит, будто его закапывали. И края подмочены, — Вика показала пальцем на темные разводы. — Мне очень не нравится все это. Надо быстрее найти Пашку и сматываться.

Элька и Колька кивнули. Но комната была как на ладони, и никакого намека на Пашку.

— Здесь тоже пусто, — сказал Колька, заглядывая в огромный сундук.

— Где же он? Или его телефон, по крайней мере? — прошептала Вика. Она достала мобильный и снова позвонила Пашке.

5

Несколько мгновений было тихо, но вот из трубки донеслись редкие гудки, и тут же заиграл «Призрак Оперы» — где-то у них под ногами.

— Это внизу! — ахнула Элька. Она вышла в центр комнаты и увидела люк. — Ну конечно! Люк! Мы же на втором этаже!

— Две секунды, — Колька уже достал из кармана швейцарский нож и подцеплял крышку. Девушки опустились на пол рядом с ним.

Колька откинул крышку в сторону и наклонился к квадратному лазу. Там, внизу, тоже было светло.

— Мы до сих пор не знаем, откуда идет этот свет. Люстры нет, светильников, лампочек тоже нет, — сказала Элька и протерла краешком рубашки очки.

— Главное — светло, а как и почему, это уже дело десятое, — сказал Колька и спрятал нож обратно в карман джинсов. — Тут невысоко, я спущусь первым.

И он спрыгнул в люк.

— Как думаешь, это опасно? — спросила Вика.

— Нет, — сказала Элька. Ей очень хотелось в это верить.

— Ого! Скорее спускайтесь сюда! — крикнул Колька.

Элька повисла на руках и спрыгнула. Вика колебалась:

— А вы уверены, что мы сможем вернуться?

— Еще как сможем, — сказала Элька, голос звучал удивленно. — Давай к нам!

И Вика спрыгнула.

— О боже! — вырвалось у нее. — Но ведь это та же самая комната!

6

Они снова оказались в просторной светлой комнате. Диван, книжный шкаф, стол с двумя стульями, сундук, старенький телевизор, все на своих местах. И люк посередине комнаты — как раз под люком в потолке.

— И как это понимать? — спросила Элька.

Вика обошла всю комнату, поглядывая то на рисунки, то на мебель. Остановилась у большого зеркала в резной раме и посмотрела себе в глаза.

— Просто у хозяев были причуды. Мы это уже выяснили, когда не обнаружили окон и нормальной входной двери, — сказала она.

— Да нет, это та же самая комната! — крикнул Колька. Он стоял у белой двери. — Не такая же, а та же! Смотрите, — он указал на свой фонарь, которым подпер дверь там, наверху, чтобы она не захлопнулась, как в фильмах ужасов. Из щели тянуло ночной свежестью.

— Даже не знаю, — поежилась Вика.

— Теоретически, мы можем предположить… — начала Элька и замолчала. Она подошла к своему старому рисунку. Страшный диван скалился с листа. Глупая байка, подумала Элька, глупая и страшная. Она боялась. И ругала себя за это.

Колька приоткрыл белую дверь и поглядел на темные завитки плюща. Он был готов к тому, что дверь не откроется или окажется иллюзией, или еще что-то… но не к тому, что он снова сможет выйти на балкон и без проблем войти внутрь. Колька вернул фонарь на прежнее место и подошел к Вике.

Та разглядывала белую скатерть на столе. «Мне показалось, — думала Вика. — Нет тут никакого темного пятна».

— Давай-ка еще разок! — кивнул Колька Вике, и она набрала Пашкин номер. Гудки из трубки, «Призрак Оперы» снизу.

— Хорошо. Пусть это первый этаж дома эксцентричных хозяев, — отрезал Колька и подошел к люку в полу. — Тогда там — подвал, и в нем — Пашка. Так? — он откинул крышку и не раздумывая спрыгнул вниз.

— Коль! — крикнула Вика. Ей было жуть как не по себе, она разрывалась между жаждой убежать отсюда и желанием найти Пашку и убежать отсюда вместе с ним. Она последовала за Колькой.

Элька еще раз оглядела комнату, посмотрела наверх — ничего, кроме открытого люка, — и спустилась к друзьям.

— Я так и знала, — процедила она сквозь зубы.

7

Комната была та же, Колькин фонарь остался на месте, улица с прохладной ночью тоже никуда не делась.

Ребята примолкли. Элька просто бродила кругами, Колька начал простукивать стены, Вика примостилась у стола. Она снова разглядывала скатерть.

— Тут как-то… туманно что ли? — сказала наконец Элька.

— Протри очки, — буркнул Колька.

— Уже. Идите сюда!

Все встали у одного из стульев.

— Вот, — Элька указала пальцем. — Какое-то большое темное пятно, будто кто-то сидит на стуле.

— Ты права, — ответил Колька.

— На столе тоже тень, — сказала Вика. — В первой комнате ее не было.

— И здесь! — Колька указал на два неясных пятна на полу.

Ребята оглядели комнату и обнаружили еще дюжину странных теней: на книжном шкафу, на старых резных часах, возле сундука, на столе, даже под потолком.

— Это ведь не предметы отбрасывают тени, свет рассеянный, — сказала Элька. — Может, что-то прояснится, если мы снова спустимся вниз?

Колька открыл следующий люк.

8

Тени стали четкими, когда они оставили позади еще три люка и оказались в шестой комнате-близнеце. Вика снова позвонила, а Колька и Элька подошли к столу. На белой скатерти лежал Пашкин телефон. Корпус, кнопки и экран с мигающей надписью «Incoming call: Vika» просвечивают, а «Призрак Оперы» все еще доносится снизу. Колька попытался взять телефон, но его рука прошла сквозь него.

— Эль! — взвизгнула Вика, и Элька вздрогнула.

— Пашка! — крикнул Колька.

Девушка указывала дрожащим пальцем на стул. Элька посмотрела и застыла. На стуле сидел темный силуэт. Казалось, кто-то уснул за чтением: голова склонилась на грудь, руки сцеплены. Черты лица расплывчатые, но сомнений быть не могло — Пашка.

— Он не слышит, — сказала Вика, вытирая глаза. Ее очень пугало то, что на темной Пашкиной тени было несколько красных полос.

— Нам нужно еще ниже! — кивнула Элька. — Ви, продолжай звонить. Давайте спускаться до тех пор, пока не зазвонит телефон на столе!

9

Телефон на столе зазвонил еще двумя уровнями ниже, но друзья не обратили на него внимание. Они бросились к стулу, на котором сидел Пашка.

Деревянные перемычки спинки — по четыре с каждой стороны — впивались в его бока. Они глубоко пропороли плоть и добрались до легких. Парень тяжело дышал, со всхлипами и свистом, иногда он стонал и вздрагивал, и тогда из рваных ран вытекали струйки крови. Штаны цвета хаки стали бордовыми, пол вокруг был залит кровью. Удивительно, что он был еще жив.

— Пашка… — выдохнул Колька. Его мутило.

Вика заплакала навзрыд, и побелевшая Элька взяла ее за плечи.

— Пашка! — крикнула девушка. — Пашка!

И тут он вздрогнул, застонал и приподнял голову. Кожа почти прозрачная, светлые волосы слиплись от пота, из носа тоже течет кровь.

— Это мы, Вика и Эля. Мы поможем тебе, Пашка, слышишь? — зашептала Элька. — Не теряй сознание, скажи что-нибудь.

Она больно ущипнула себя за руку, чтобы не упасть в обморок, и опустилась на колени. Пашка разлепил губы и сказал:

— Эля.

— Мы поможем тебе, ладно? — Элька заплакала.

— Я вас… решил… напугать.

Колька тоже встал на колени, чтобы осмотреть деревянные шипы, которые держали Пашку. Как чертово насекомое в чертовой коллекции! Вика ходила от одной стены к другой и, прижав руки к лицу, плакала. Элька положила руку на сцепленные пальцы Пашки, и тот вскрикнул — из запястий тоже торчали деревянные «зубы».

— Скважина… — хрипел он.

Элька пододвинулась к Кольке. Тот покачал головой — ничего с этими деревяшками не сделаешь. Элька упрямо замотала головой и дернула одну из них в сторону. Пашка изогнулся и закричал, из ран брызнула кровь и залила Эльке очки. Кольку вывернуло наизнанку — он еле успел отвернуться.

Элька мелко задрожала, поднялась. Машинально сняла очки, начала вытирать их о рубашку. На красном кровь не видна. Она терла их и смотрела широко раскрытыми глазами на стонущего Пашку.

— Кто уколется… о треугольное лезвие… — сказал он, задыхаясь.

10

Вика отняла руки от лица, открыла глаза, огляделась. И закричала.

Полна горница людей…

То, что она мельком приняла за пучки лечебных трав, когда кинулась к Пашке, оказалось совсем не травами. Это были волосы, человеческие. Целые пряди, вырванные с мясом и любовно перевязанные ленточками, висели под потолком.

На столе, на шкафу, на тумбочке с телевизором, даже на пустом стуле выстроились десятки баночек — больших и поменьше, и совсем крохотных. У стен, группками на полу — везде, везде! Баночки с вырванными глазами, с отрезанными носами и языками, с фалангами пальцев, с кусками кожи — на одном из них красовалась татуировка. Домашние заготовки бабки-людоедки! Чертовы баночки!

Старый обитый железом сундук багровел подтеками крови. Из-под крышки торчал свежий скальп со сгустками крови. Рядом стояли две банки: в большой белели выломанные зубы, в маленькой сухо блестели вырванные ногти.

Метрах в двух от люка наверху висела кованая люстра. Со свечками. Свечки толстые и кривоватые, какие-то странные. Таких не купишь в магазине или хозяйственной лавке. Запах от них сводит с ума.

— Эти свечи… из… человеческого жира… — сказала Вика, глядя на люстру. Растрепанная, бледная, с остановившимся лицом, она напоминала зайца, завороженного фарами мчащегося на него автомобиля. Ее шатнуло, и она оперлась рукой о стену — как раз о старый Элькин рисунок. Вика вскрикнула и сползла на пол.

Элька озиралась, почему-то закрыв уши руками, хотя вокруг было тихо, даже Пашка не стонал. Она смотрела то на один, то на другой чудовищный экспонат. Вика беззвучно рыдала у ее ног, рукой она задела банку с ушами, и та выкатилась на середину комнаты.

Колька решил пробираться к двери. Плевать на все. Он отказывался что-либо видеть, кроме фонаря. Фонарь подпирал спасительную дверь и манил Кольку. Он стер пот с щек и губ, даже не подозревая, что это текут слезы.

Вдруг Пашка обезумел. Он дернулся всем телом, зарычал, замотал головой и заорал:

— Стул! Он забирает всех, кто отмечен треугольником! Стул! Красный треугольник!

— У него бред, у него бред, — запричитала Вика. Ее глаза, казалось, остекленели.

— Пашка, ты что?! — подбежала к нему Элька.

— Скважина! — орал Пашка. — Стул забирает всех!

У него изо рта хлынула кровь, он снова дернулся, раздирая бока, захрипел, выплевывая красные брызги, съежился и затих. Больше не двигался. Только кровь стекает вниз.

— Ты что, Пашка? — упавшим голосом прошептала Элька.

— У него бред! У него бред! — не унималась Вика. Она поднялась на ноги, но была вынуждена держаться за шкаф, чтобы не упасть.

— Пашка? — позвал Колька. Когда его лучший друг кричал в предсмертной судороге, он не мог отвести от него глаз. А теперь его как молнией ударило, он посмотрел на свои руки и показал девушкам подушечку указательного пальца. Элька увидела на ней красный треугольник.

11

Ее тут же сбило с ног — что-то неведомое, сильное, зверское метнулось по полу.

Колька закричал. Тонко, оглушающе. Два деревянных щупальца воткнулись ему в запястья. На лицо брызнуло теплым, и он, слыша свой собственный крик, почувствовал, как его тащат — тащат за раны, зияющие в руках. Одним махом его втащили на стул, и восемь острых перемычек вонзились между ребер. Он рвался, колотил ногами, кричал, потом стал хрипеть. Бесполезно: деревянные путы сжимали его все сильнее. Стул-скелет замер. Колька отключился, голова его безвольно запрокинулась. На полу начали собираться красные лужицы.

Эльке показалось, что все произошло за секунду, и сразу раздался новый крик. А потом хруст, сдавленный визг утонул в глухом урчании. И тишина. Элька почему-то сразу поняла, что произошло. Сложно знать наверняка, как диваны съедают людей, но ей все так и представлялось.

Когда щупальца взволокли Кольку на стул, с него грохнулись две банки с неопределенными останками человеческого тела, плавающими в слизи и крови. Вдребезги! Содержимое выплеснулось на пол, на угол шкафа и на черные туфли Вики. Девушка отшатнулась, попятилась и наткнулась на банку с ушами, которую сама же и свалила раньше. Потеряв равновесие, она с размаху села на диван…

— Вот так диван и съел мою лучшую подругу, — сказала Элька. — Как в старые добрые времена, — и хихикнула.

Все мысли ушли, в голове будто образовалась брешь. Она посмотрела на диван. Из-под подушки торчит окровавленный рукав Викиного жакета, в выбившихся пружинах застряли пряди темных волос. Элька подошла к дивану, посмотрела на туфлю в луже крови, погладила рукой бежевую обшивку. И села.

— Мягкий, — сказала она и покачалась. На подушках проступили новые кровавые пятна.

— Не хочешь больше? Ну, как хочешь, — Элька встала, поправила очки. Подошла к зеркалу, наклонила голову вправо, влево. Улыбнулась.

— Право руля! Есть, капитан! Полный вперед! — прокричала она и подошла к двери. Отбросила ногой Колькин фонарь. Оглянулась, чтобы посмотреть на два стула-скелета, на страшный диван и на свой детской рисунок, который теперь казался мрачной карикатурой на реальность.

— Очень даже похоже, — сказала Элька. И шагнула за белую дверь.

12

Светила луна, было тихо и свежо. Ночь была просто супер! Элька гуляла по темным дачам до утра. Так весело!

Когда рассвело, люди начали выходить на свои дачные участки, а Элька подбегала к их калиткам и тараторила:

— Дом без окон, без дверей, полна горница людей! Отгадайте!

И смеялась.

Прохожие сторонились ее. А потом кто-то позвонил в скорую.

13

К старому дому подошли трое ребятишек с корзинками. Лето, дача, грибы! О чем еще можно мечтать?

— Дом с привидениями, — сказал один из них.

— С дубу рухнул! — засмеялись его друзья. — Это же дом старой колдуньи-людоедки! Это все знают!

— А-а… — протянул мальчик и подошел к расшатанному забору. — Интересно, а что там внутри? Вот бы взглянуть… хоть одним глазком!

КОНЕЦ

(август 2006 — май 2014)