Страна Радости

Глава 1

Старая лампа небрежно окутала мерцающим светом пыльный чулан, в котором было совсем тихо. Слабое свечение попадало на разорванную местами афишу, вверху которой было написано: «Страна радости и веселья». Тусклые краски давно выцвели, и где-то даже потрескались. Дикие звери на ней не казались уже такими страшными, как когда-то. Огромный силач, что поднимал слона на рисунке, был уже без обеих рук. Весёлые клоуны, что танцевали на картинке, были уже почти стёрты, но всё ещё улыбались, корча смешные рожицы. Даже старый фокусник на ней давно потерял свои усы. И всё же этот маленький уголок счастья, на котором можно было увидеть зебр, задорно играющих со львами, и обезьян, ловко скачущих на лошадях, мог порадовать глаз каждого, кому повезло увидеть этот нарисованный мир.

Когда-то этот рисунок восхищал тысячи малышей, что так жаждали попасть в эту сказку. Ни один ребёнок не мог пройти мимо. И, указывая на эту картинку, просил родителей отвести его в цирк, где всегда весело и интересно, удивительно и волшебно. Да, этот рисунок хорошо послужил старому цирку. И теперь его место было на грязной стене пыльного чулана.

Парень отвернулся от картинки и посмотрел на девушку, которая неподвижно сидела в кресле. Её длинные рыжие волосы дурманили его с самого детства. Он смотрел на её губы, которые так страстно желал все эти годы. Лицо юной девушки, это белоснежное лицо, которое приходило к нему в самых добрых снах, до сих пор излучало необъяснимый свет прямо в его сердце. За все годы, которые он её знал, парень мог любоваться ею очень редко, и последнее время только украдкой, а сейчас она была перед ним, и больше никого в этом тёмном чулане.

— Я помню эту картинку, — сказал он. — Увидев её однажды в детстве, я сразу понял, где я хочу находиться, и также радоваться и веселиться. Прошло двадцать лет, и вот я стою в этом цирке, в котором выступал уже не раз. И знаешь что? Я проклинаю тот день, когда увидел эту "страну радости" и поддался бесплодным мечтам. Только ты была чудом в этом месте, и только ты всегда была добра ко мне. Думаю, ты знаешь, что я полюбил тебя в тот самый день, когда пришёл в этот цирк. Но я не был нужен тебе, ты грезила о Ленсе. Конечно, ведь ты была гимнасткой, и он был гимнаст, вам суждено было всегда быть вместе.

Он умолк, ожидая ответа, которого не последовало.

— Звезда цирка, непревзойдённый Ленс, умеющий летать под куполом нашего цирка…

***

Конферансье кричал во всё горло, чтобы каждый зритель мог услышать его слова.

— Приветствую вас, мои дорогие друзья! Сегодня вам повезло как никогда, ведь вы попали в самый удивительный мир, полный загадок и невообразимых вещей. Сегодня этот праздник только для вас! Наслаждайтесь, ведь сейчас вы увидите настоящих ангелов, которые спустились с небес, чтобы поразить вас как никогда. Это не просто люди, а что-то большее, ведь сила притяжения и опасность для них пустой звук. Встречайте же наших гимнастов! Непревзойдённого Ленса и красавицу Маргарет!

Зрители бурно зааплодировали, подбадривая артистов, которые были уже высоко вверху, под самым куполом цирка. Когда Ленс и Маргарет подняли свои руки, показав, что они готовы, всё вокруг утихло. И зрители с вожделением ожидали начала представления.

Маргарет смотрела на Ленса, и её сердце билось в предвкушении опасности. Они стояли друг напротив друга, лишь тридцать метров и тонкий канат, натянутый на огромной высоте, препятствовали им. Она тяжело вздохнула и быстрым шагом направилась к Ленсу. Секунда, и они уже оба стояли на этом мостике, который то и дело шатался в разные стороны. С грацией, которой могли бы позавидовать даже греческие богини, они ступали шаг за шагом, пока не встретились по среди качающегося каната. Ленс улыбнулся Маргарет, она сделала то же самое в ответ. Одно мгновение, и они прыгнули в пропасть, каждый в свою сторону. Зрители ахнули, наблюдая за этим. Многие из них закрыли глаза. И вот Ленс и Маргарет уже раскачивались на качелях, и в унисон закружились в солнышко. Вся арена цирка завертелась у них перед глазами. И с каждым разом этот круговорот был всё быстрее.

Не успев опомниться от качелей, они уже раскачивались на трапециях, перепрыгивая с одной на другую, словно паря под куполом цирка. В такие моменты казалось, что вот-вот, и они сорвутся, но всякий раз им удавалось крепко ухватиться и продолжать демонстрировать это головокружительное представление. Зрители смотрели, разинув рты от удивления, наслаждаясь бесстрашием и мастерством юных гимнастов. Когда же представление окончилось и артисты стали в торжественную позу комплимента, арена цирка заполнилась восторженным гулом неутихающих аплодисментов.

Глава 2

— Я хотел раскрасить мир яркими красками, невзирая на все удары судьбы. Хорошее желание, правда? Но всё привело меня сюда. И я расскажу тебе, как я стал тем, кто я есть.

С раннего детства я отличался от людей, которые меня окружали. Клянусь, я хотел быть похожим на них, всегда притворялся, чтобы никто не заметил паршивую овцу во мне. Я скрывал себя так же, как и сейчас скрываю синяки под толщей грима. И знаешь что? Во всём произошедшем виноват только я. В какой-то момент я просто смирился, рассчитывая на то, что всё скоро пройдёт. Но стало лишь хуже. Я никому не желал зла. Почти…

Парень начал смеяться, смотря на Маргарет, которая сидела в кресле. Он обошёл чулан, обдумывая свои слова.

— Они заслужили это! Каждый из них! Слышишь? Все они!

***

Мальчишка карабкался, пытаясь перелезть дряблый забор, за которым играла весёлая музыка и доносился звонкий смех. Он карабкался, обдирая коленки до крови, и вот ему это удалось. Он залез и с восхищением посмотрел на шатёр прекрасного цирка, такой яркий, большой, и в данный момент он был совсем рядом. Осталось лишь прошмыгнуть незамеченным, и можно будет пролезть сквозь небольшую дырку, так же как делали другие мальчишки, тайком пробираясь в цирк. Еще совсем немного и он сам увидит все чудеса, которые скрывал в себе этот сказочный мир. Он осмотрелся. К его неимоверному счастью за забором никого не оказалось. Тяжело дыша, он приготовился к последнему прыжку. И вот его воображение начало предвкушать всё то, что он сейчас увидит.

Но вдруг чья-то рука потянула его вниз. От неожиданности он вскрикнул и упал со всего размаху прямиков в грязь. Подняв голову перед собой он увидел пятерых оборванцев, которые смеялись, смотря на него. Грязными пальцами они указывали на мальчика, который в данный момент выглядел в десятки раз хуже, чем его обидчики.

— Ишь, чего удумал, — произнёс самый рослый из них. — Только мы ходим через этот забор. И не дадим какому-то малышу перечить нам.

— Я тоже хочу посмотреть представление, — воскликнул малыш, пытаясь вытереть грязь со своего лица.

— Так вперёд, полезай, и ты сам всё увидишь, — ухмыляясь сказал всё тот же оборванец.

Мальчик посмотрел на каждого из беспризорников, которые стояли перед ним. Не торопясь, делая вид, что пытается отряхнуться, он встал. Не делая никаких лишних движений, он осматривал каждого из них. Тот самый задира со светло-белыми волосами скалился больше всех в ожидании того, что сейчас вытворит мальчишка. Позади него, словно за своим командиром, стояли ещё четверо в потрёпаных рубашках. Они были младше того задиры, которому было лет двенадцать. Но было видно, что каждый из них его боялся. Каждый, но только не тот, кто был перед ними.

Малыш как можно быстрее ринулся к своей цели. С неимоверным усилием он карабкался вверх, поближе к своей мечте и подальше от своих обидчиков. Казалось, что вот-вот ему удастся прошмыгнуть и укрыться, но в этот самый момент всё та же рука потянула его вниз, и снова он шлёпнулся в грязь. Когда он упал на спину, его дыхание на мгновение сбилось. Он жадно пытался ухватить желанные глотки воздуха, которые никак не хотели проникать в его лёгкие. Он перевернулся на бок, издавая глухие стоны, всё еще ощущая жгучую боль, и, наконец собрав все свои силы, вдохнул полной грудью. Пятёрка окружила его со всех сторон, наблюдая за тем, как мальчик, тяжело дыша, пытается встать на ноги .

— Какой же болван, — захихикал задира. — Ты что, и вправду думал, что мы отпустим тебя так просто?

— Да, болван, — с истерическим смехом заголосил пухлый оборванец, пытаясь заслужить одобрение своего главаря.

Малыш встал и изо всех сил оттолкнул этого подхалима так, что тот грохнулся на землю. Не став ждать мести от этой пятёрки, он пустился прочь, в этот раз пытаясь просто сбежать.

Оборванцы в замешательстве посмотрели друг на друга.

— За ним! — крикнул толстяк, лежавший на траве.

Вся пятёрка ринулась догонять мальчика, крича разные гадости в его спину, но он слышал лишь ветер, пролетающий мимо его ушей. Он всё бежал, не оглядываясь, и не видел, как пятёрка негодяев осталась позади. Лишь один рослый задира вырвался вперёд, и с каждым шагом настигал мальчика. Стремясь дальше как можно быстрее, мальчик попытался срезать себе путь сквозь заросли, что были уже совсем рядом. За спиной послышались быстрые шаги и тяжёлое дыхание. Мальчик чувствовал, что с каждой секундой к нему подбираются все ближе, и уже вот-вот поймают в этом преследовании. Малыш попытался ускориться, но понимал, что его сил явно не хватает, но всё равно ни на мгновение не замешкался, продолжал эту гонку. Та самая ненавистная рука вновь настигала его. Рубаха натянулась, задира тащил его к себе. Мальчишка из последних сил устремился вперёд. Не поспевая за ним и не отпуская рубахи, оборванец рухнул на землю, оставив в своих пальцах лоскут рубахи малыша, который уже скрылся в зарослях.

Мальчик отрыл дверь своего дома. Мать с ужасом уставилась на своего сына. С ног до головы он был в засохшей грязи. Его голубые глаза были красные от недавно пролитых слёз. Сжимая свою рубашку, он пытался скрыть от её глаз недостающий кусок. Как ни в чём не бывало, он зашёл, и с детской улыбкой неторопливо сказал:

— Наверное мне надо принять ванну.

Его мать ничего не говорила, лишь в замешательстве смотрела на своего отпрыска.

Вздохнув, он опустил свою голову, пряча глаза от непрерывного взгляда своей матери. Неловкая тишина настигла мальчика, уставившегося на свои ботинки, изначальный цвет которых было определить уже затруднительно. Когда эта тишина стала казаться ему невыносимой, и повторная встреча с его обидчиками не казалась ему уже такой страшной, в отличии от этого пронзающего взгляда. Он почувствовал тёплое и объятие и тихий плач своей мамы.

— Фергис, что случилось?

Через какое время он был уже в ванной, пытаясь укрыться от щётки, которой до красна натирала его мать.

— Почему они это сделали, мама? — спросил Фергис, щурясь от прикосновения колючей щётки к его телу.

— Они просто дети, их скверно воспитали, милый Фергис. Обещаю, завтра мы разыщем их и они получат хороший урок.

— Не надо, — задумчива произнёс Фергис.

— Почему?

— Ты сама сказала, что они просто дети, и по их виду было понятно, что за ними совсем не следят. И в их поступках нет их вины, вина есть только на их родителях, — детским голосом, но со взрослой интонацией ответил мальчик.

Его мама с улыбкой посмотрела на него и грозно сказала:

— Если ещё раз пойдёшь куда-нибудь без моего ведома, как сегодня, я тебя начну пороть. Ты понял?

— Да, — ответил малыш с грустным видом.

Она с умилением посмотрела на Фергиса, её лицо резко изменилось и она вышла за дверь. Мальчик слышал грубый, долго не прекращающийся кашель. Он знал, что это плохо и очень опасно. Смотря на запертую дверь, малыш почувствовал страх, который появился неведомо откуда. Страх за свою маму…

Дверь открылась и мама сказала:

— Ну что, пора вытираться?

— С тобой всё хорошо? — с тревогой спросил Фергис.

— Конечно, это просто кашель, милый, не волнуйся. И знаешь что? Чтобы ты больше не бегал куда попало, я сама отведу тебя на цирковое представление.

— Правда? — с восхищением спросил Фергис.

— Конечно правда, сынок.

Глава 3

— Когда я был ещё ребёнком, моя матушка пообещала сводить меня в цирк. Я был так счастлив, и так ждал этого дня. Готов был делать всё, что угодно, чтобы как можно скорее приблизить этот момент и отправиться в страну веселья. Увы, болезнь, настигшая мою матушку, была неприметной, а когда всё же показала себя, было уже поздно. С каждым днём эта сильная женщина сгорала на моих глазах, и всё уверяла, что через пару дней она поправится и мы сходим в этот чёртов цирк, будь он проклят.

Не успел я опомниться, как уже сидел у её кровати, в последний раз держа её нежную руку.

Ты похожа на неё, Маргарет. Так же красива, так же добра и бесконечно мила.

Фергис подошёл к Маргарет и взял её за руку.

— Помнишь, как я смешил тебя, когда ты грустила? Как я рассказывал различные истории, большинство из которых просто выдумывал для хохмы. И в какой-то момент между нами что-то оборвалось. Ты стала меня избегать, и я понял, что стал тебе больше не нужен. Кто-то другой утешал тебя, был с тобой, любил тебя. И с каждым днём я уходил на второй план, пока практически не исчез из твоей жизни.

Да, я был не идеален. И не всегда был рядом.

Его глаза наполнились вспышкой ярости. И он поднялся, опрокинув стол.

— С детства всё говорила мне, что мне не место в этом цирке. Но злой рок, подхваченный моим желанием, сделал всё, чтоб я прожил свою жизнь именно так!!!

Тяжело вздохнув, он посмотрел на рыжеволосую девушку. Не торопясь подойдя к ней, Фергис как можно нежнее прошептал.

— Прости меня, Маргарет. Надеюсь, я не напугал тебя.

***

Белоснежное лицо с огромными красными губами, застывшими в каменной улыбке. Нарисованная слеза под правым глазом, как символ скрытой грусти, простая чёрная капля, не способная ускользнуть и упасть на пол. Пышные рыжие волосы и пёстрый колпак.

Всё это видел в своём отражении этот артист, который был клоуном. По иронии судьбы, он дарил смех и радость людям, хотя каждое новое представление приносило в основном физическую боль от всё новых ударов. В каждом номере он то и дело получал чем-нибудь тяжёлым от своего напарника, который явно и не собирался его жалеть. Артист нежно смывал с себя грим, обнажая свой лик, покрытый синяками. Лицо клоуна скатывалось вниз, превращаясь в ужасную маску. Улыбка превращалась в несчастную гримасу, тени под глазами стекали чёрным ручейком, словно слёзы.

Сняв рыжий парик, клоун обнажил свои тёмные волосы, и опрокинул свою спину на стул, закрыв глаза и тяжело вздохнув. Он отдыхал в эти славные минуты покоя.

Вечером всё тот же артист бродил неподалёку от своего цирка в полном одиночестве, наслаждаясь тишиной и звёздным небом, царившим над округой. Человек, полный грусти и полностью разочаровавшийся в своей жизни, туманным, отречённым взором осматривал какой-то маленький городок, который виднелся за холмами. Все эти захолустья, которые ему не раз довелось увидеть, постоянно гастролируя со своим цирком, были похожи друг на друга. Всё те же хибары, находившиеся на окраинах, те же бедняки, блуждающие возле них, маленькие огоньки светящихся фонарей. Он сам вырос в подобном месте. И всё же он был уверен — ни один из этих городишек не сравнится с его родным домом, который артист видел очень давно, и уже не надеялся когда-нибудь оказаться там, где его никто не ждал. Вся его жизнь была постоянной поездкой с места на место. И бурная цирковая жизнь превратилась в сплошную пытку.

Возвращаясь назад, парень наделся никого не встретить. Это чувство одиночества стало для него таким редким явлением, что он начал воспринимать его как крупицу счастья, которое способно исчезнуть в любую секунду при появлении кого бы там ни было. Идя по дороге, оставшись с самим собой, погружённый в заботящие его вопросы и далёкие воспоминания. Всё это было прекрасно возможно так же, как последняя бессмертная соната погибшего в нищете музыканта.

И снова он сидел на том же стуле перед зеркалом, смотря на себя, в этот раз совершенно без грима. Немного опухшая щека, проходящий отёк над глазом. Эти синяки уродовали его и он старался не показываться перед людьми без клоунского грима, который скрывал побои на лице. Неожиданный шорох прервал его томные мысли. Обернувшись, он увидел маленького мышонка, быстро прошмыгнувшего под его кровать.

— Только мышей мне тут не хватало, — произнёс он.

Почесав свой затылок, он подошёл к шкафу, внутри которого лежала куча хлама. Немного порывшись там, он достал оттуда пыльную банку.

«То, что надо», рассматривая её, подумал артист.

В тот же вечер, когда он лежал в своей постели, возле его кровати стояла ловушка на незваного гостя, состоящая из банки, небольшой монетки, стоящей ребром, приподнимая на несколько сантиметров перевёрнутый сосуд, и лежавшего внутри банки кусочка сыра. Парень засыпал, всё обдумывая, попадётся ли этот зверь в его капкан или нет. Постепенно его веки тяжелели и, наконец, он поддался натиску усталости и погрузился в чудный мир своих сновидений.

Проснувшись ранним утром, он посмотрел на дряблый потолок всё ещё сонными глазами, понемногу приходя в себя после удивительного сна и нежеланного прибытия в суровую реальность. Прищуриваясь от нежных лучиков солнца, пробивающихся сквозь окно, рассеивающих последние туманные остатки сновидений, неожиданно он вспомнил про оставленную возле кровати западню.

Повернувшись, он с радостью заметил мышонка, тщетно пытающегося сбежать из ловушки. Расстояния, которое оставила монета, хватило для того, чтобы мышонок залез под банку. Но как только он это сделал, монетка упала и захлопнула за собой мышеловку. Парень встал и начал собираться к предстоящему представлению. Усевшись перед зеркалом, он наносил грим на своё лицо, с каждой минутой маскируя свою грусть и усталость под толщами пудры и краски. Его лицо побелело на глазах, появились разноцветные тени. Узкие губы превратились в фальшивую улыбку на пол лица. На голове появился пышный рыжий парик. Он натянул колпак и посмотрел в окно, наблюдая за тем, как другие артисты, акробаты и эквилибристы, канатоходцы и старый фокусник спешат на арену цирка.

Он был уже полностью готов, как и они. Собираясь уже выходить, клоун вспомнил про свою добычу. Перевернув банку, следя за тем, чтобы мышонок не сбежал, он положил её на стол, полностью уверенный в том, что зверьку не выбраться. Артист поспешил за дверь, решив, что с мышонком он разберётся вечером, когда вернётся после представления.

Маленький серый зверёк карабкался вверх по скользкой поверхности, всякий раз скатываясь вниз. Его маленькая грудка нервно уменьшалась и увеличивалась от быстрого дыхания. Мышонок жаждал скорее освободиться и укрыться в своём потаённом уголке. Тщетно пытался выбраться на свободу. За окном потемнело, и бедный мышонок окончательно выбился из сил.

Через некоторое время послышались глухие шаги, дверь открылась, и измученной походкой, немного ковыляя, перед мышонком показалось это существо, которое закрыло зверька в этой клетке. На смену темноте пришёл мерцающий свет от лампы. И серый зверёк вновь начал пытаться, с ещё большим рвением карабкаться вверх, скользя лапками по поверхности банки.

Полностью разбитый и уставший от всего, артист, как всегда, сидел перед зеркалом, в этот раз наблюдая за мышонком, раздумывая, что бы с ним сделать. "Стоит убить этого паразита, залить банку водой, да и дело с концом", думал клоун. Он тяжело вздохнул. "Нет, мне жаль этого беднягу. Он так же карабкается, несмотря ни на что, как и я когда-то. Отнесу-ка я его лучше куда-нибудь подальше и отпущу на волю. Отличная идея, только что если он замёрзнет в ночи или, ещё хуже, какой-нибудь хищник слопает его?" Парень поднялся и вернулся с угощением для запертого в ловушке мышонка. Как только кусочек сыра упал возле зверька, тот в ужасе начал метаться по кругу, воспринимая угощение за самую страшную вещь, которую мог только представить этот серый зверёк.

— Что ж мне с тобой делать, трусишка? — сказал Клоун.

И, тихонько смеясь над самим собой, артист аккуратно выпустил мышонка, который, как молния, направился в своё укромное место, находящееся под кроватью.

В этот же день, когда клоун уже спал, на полу был оставлен подарок мышонку в виде кусочка сыра, и никакихмышеловок поблизости. С этого момента артист каждый день подкармливал этого зверька. Каждый раз оставленный вечером кусок сыра бесследно исчезал на утро. Так продолжалось довольно долго. Клоун уже привык к такому соседу, да и мышонок с каждым днём всё меньше боялся артиста. Теперь же, возвращаясь с представления, парня встречал этот мышонок, привыкший к угощениям. Вскоре зверёк, которого уже звали Роджер, стал абсолютно ручным, и уже не раз побывал в объятиях грустного клоуна. Парень нашёл в зверьке не только питомца, но и верного озорного друга, который не редко радовал артиста. Вечерние прогулки, которые очень любил грустный клоун, были уже в компании с его верным зверьком. И всё уже казалось не так уж и плохо, артист нашёл себе товарища, с которым ему было вполне комфортно, несмотря на то, что его друга звали Роджер, и он оставался всего лишь смышлёным мышонком.

Глава 4

— Маргарет, ты же помнишь Роджера? Этот славный комок шерсти, что так долго был рядом со мной. Уверен, что да… Я помню эти насмешки отовсюду, когда вы прознали, что у меня появилась ручная мышь. Все говорили, что я окончательно спятил. Но потом…

Фергис немного помолчал и улыбнулся.

— Они увидели, какой он умный, и вскоре он был со мной от рассвета и до заката. И даже на представлениях. Мы стали выступать только с Роджером, закончились эти постоянные удары палкой, и мои синяки проходили, как и моя грусть. Я начал дышать полной грудью, радуясь своей жизни. Пусть даже ты, Маргарет, была с Ленсом. Я почти уже смирился с этим. Мне хватало этого звонкого смеха детей в моих номерах, когда я притворялся, будто до чёртиков боюсь мышей. А Роджер бежал за мной. Как они смеялись! Этот волшебный хохот… В те моменты я по истине находился в стране радости и веселья. Но когда Роджер залезал на меня и я начинал бегать и прыгать, смешно охая и ахая, пытаясь убрать его, весь зал взрывался смехом с ещё большей силой, и зрители ещё долго не могли успокоиться. Да, это было славное время. Простой мышонок изменил мою жизнь. Мой славный друг Роджер...

Фергис стоял, поддавшись своим воспоминаниям, вновь с теплом смотря на красавицу Маргарет.

Парень отвернулся и со скорбью произнёс:

— Я помню тот день, и последнее представление с Роджером. Я всем сказал, что мышонок сбежал. Будто я забыл закрыть дверь на ночь и зверёк ушёл. К моему удивлению, все помогали в поиске моего питомца. За то время, что мы выступали с ним, каждый из вас успел полюбить этого малыша. Но как бы усердно мы не старались, облазив все закоулки нашего цирка, мышонка найти не удалось. И только я знал, где он, и никому не сказал, что произошло в тот день, когда малыш Роджер в последний раз появился со мной на арене нашего цирка.

***

Мышонок с жадностью поглощал своё угощение, которое, несомненно, заслужил. Парень старался находить лучший сыр в округе для своего друга, и с радостью наблюдал, как Роджер набивал своё брюхо. Перед артистом находилось уже другое зеркало, которое не шло ни в какое сравнение со старым хламом, который у него был. Новое удобное кресло и вполне уютная комнатка, казавшаяся дворцом в сравнении со сломанной повозкой, в которой он жил раньше, кое-как переделанной под маленький домик. Многое изменилось с тех пор, и с каждым разом становилось всё лучше и лучше. Весёлый клоун и мышонок Роджер стали настоящей визитной карточкой этого цирка. Каждый зритель, пришедший на представление, всегда выходил в приподнятом настроении, ведь последним номером всегда была весёлая сценка в исполнении этого дуэта.

Конечно же, директор цирка, старый и практически всегда угрюмый мужчина, заметил, что клоун с ручной мышью нравится зрителям. И однажды, пришедший, чтобы лично похвалить этих артистов, он попал в ужасное помещение, полное хлама, непонятно ещё каким чудом державшееся на земле. Он пожал руку клоуну и похвалил их обоих. Старый мужчина с маленькими усиками и, как всегда, в чёрном фраке, сказал:

— Я рад, что такие хорошие артисты, знающие толк в своём деле, выступают в моём цирке. Это не просто цирк, а целая жизнь. Моя, твоя, и даже этого мышонка. Люди приходят сюда за сказкой и весельем, чудом и радостью, и мы не должны разочаровать ни одного из них. Ведь если останется хоть один человек, не забывший о своих невзгодах и разочарованиях, не окунувшийся в сказку, которую мы продаём весьма за умеренную плату, окажется, что мы просто обманываем людей, и наш цирк плохой. Хоть я и надеюсь, что это не так, думаю, ты знаешь, что я редко прихожу к моим артистам, чтобы поблагодарить их. И на моей памяти ты первый клоун, который заслужил мое внимание. Ведь на ваших представлениях улыбаюсь даже я, хоть мне и казалось, что я давно разучился это делать. Ещё раз спасибо тебе, Фергис, и, конечно, тебе, Роджер, за радость, которую вы несёте вместе. Надеюсь, вы ещё не раз рассмешите меня. А главное, будете ещё долго радовать публику.

— Конечно сэр, — ответил Фергис.

И старый директор, вновь пожав его руку, удалился из его жилища. С этого самого дня Фергис перебрался в свой новый дом, с новой мебелью и самыми лучшими цирковыми атрибутами, где на новой кровати лежала коробка с разноцветным костюмом клоуна, заменившем в последствии его изношенное, давно выцветшее одеяние. С тех пор он жил, как самые лучшие и востребованные артисты этого цирка.

Вернувшись с очередного представления, Фергис и Роджер отдыхали после трудного дня. Артист, полный радости и веселья, вспоминал своё детство и был счастлив, что у него всё получилось так, как он и хотел. Сегодня он заметил, как Маргарет смотрела за представлением клоуна и мышонка, и её лучезарный смех искрился в прекрасном фейверке радости. В самом конце, когда все артисты уже расходились, она похвалила Фергиса и сказала, что ей очень понравилось. Удивлённый этим, парень лишь смог что-то невнятно промычать, на что юная Маргарет вновь засмеялась и побежала дальше. Клоун смотрел за отдаляющейся девушкой, и был счастлив, стоя на месте, провожая её нежным взглядом.

Сильный тарабанящий стук переполошил его и мышонка, спустив с небес на грешную землю.

Фергис поднялся и, открыв дверь, увидел перед собой Франка, от которого несло дешёвым виски и табаком. Франк был тем единственным человеком, которого парень искренне ненавидел. Долгое время они выступали вместе как два клоуна, и, в основном, роль Фергиса в подобных представлениях неизменно оставалась, быть грушей для битья. Франк убедил молодого парня, что если он будет бить слабо, то зрители это заметят и не будут смеяться. И каждый день этот ублюдок всячески избивал и как можно изощрённей издевался над бедным Фергисом. Никто об этом не знал, и парень всё держал в себе. Искренне уверенный в том, что на самом деле всё идёт правильно, и так и должно быть.

Франк был ненамного старше и выше Фергиса, но зато здоровее раза в два, и совершено не контролировал себя, способный вспылить на пустом месте. Никто в этом цирке не любил этого клоуна-задиру за его до жути скверный характер. Однако этот клоун хорошо сдружился с главным силачом цирка, широкоплечим мужланом с буйной растительностью на лице и не слишком то острым на умом. И получив защиту и покровительство, которое не раз спасало его от хорошей взбучки, он делал всё, что хотел, не боясь никаких последствий.

Фергис смотрел на эти взъерошенные волосы, самовлюблённый взгляд, пылающий гневом, и лицо, которое он ненавидел всем своим сердцем.

— Дай пройти, — проревел Франк, держа в руке свою дубинку и отталкивая парня.

Осмотрев новую комнату Фергиса, он сказал:

— Хорошо тебе здесь, правда?

— Не жалуюсь, — ответил парень.

— Хорошо. А меня сегодня выгнали. Старый кретин сказал, что на моих номерах практически никто не смеётся, и посоветовал поискать себе новое место и собирать вещи, — усмехаясь, сказал он. — Меня, лучшего из всех этих идиотов. Да никто и не придёт сюда без моих представлений! Всем плевать на ваши жалкие попытки и скверную игру в циркачей! Они все ниже меня, никто из них мне не ровня! — закричал он, и яростно стукнул дубинкой по столу.

Фергис спокойно наблюдал за ним. За все эти годы он уже успел привыкнуть к постоянным вспышкам ярости у стоящего рядом Франка.

— Мне жаль, — произнёс парень, пытаясь утешить разбушевавшегося гостя.

— Помоги мне, друг. Я знаю, если ты пойдёшь к этому старому идиоту и скажешь, что мы снова будем выступать вместе, он послушает тебя. И всё будет как раньше, — с фальшивой улыбкой доброты, молящим голосом произнёс Франк.

— А как же мои номера с Роджером? — спросил Фергис.

Франк посмотрел на мышонка, и его глаза снова заискрились от злости.

— Убери от меня эту крысу! — заревел он, ещё сильнее размахивая перед лицом Фергиса дубинкой.

— Успокойся! — закричал парень.

— Ты, жалкое ничтожество, будешь меня успокаивать?! — завопил полностью слетевший с катушек Франк. — Не хочешь мне помочь? Ну ладно, тогда ты получишь от меня несколько ударов по своей дурной голове. Думаю, это поможет, — он замахнулся, готовый нанести сокрушительный удар, и, неизвестно по какой причине, остановился.

— Нет, ты мне ещё понадобишься в скорых представлениях, и там я начну избивать тебя ещё пуще прежнего, однако здесь есть тот, кто поможет мне воплотить всё это в жизнь. Твоя вонючая крыса, которая так нравиться всем этим идиотам. До её появления у меня было всё прекрасно, но как только ты стал выступать со своей помойной мышью, и я остался один в своих номерах, всё пошло наперекосяк.

Фергис понял, к чему клонит Франк, который подзывал к себе Роджера, замахиваясь дубинкой.

Парень схватил мышонка и бросился прочь, уклоняясь от тяжёлой палки, летевшей прямо в него.

— Стоооой!!! — завопил Франк.

Фергис бежал, держа Роджера в руках. Вдалеке он заметил сидящих у костра циркачей, которые весело смеялись и играли на музыкальных инструментах. "Вот оно, спасение", подумал он, и ринулся к ним. Но в тот момент из тени показался Франк. И парень побежал в другую сторону, подальше от спятившего клоуна.

Была уже глубокая ночь. Фергис сидел с Роджером возле какой-то реки, уверенный в том, что убежал достаточно далеко от преследующего его Франка. На небе сияли звёзды, переплетавшиеся в созвездия. Яркая луна светила, отражаясь в реке. Было совсем тихо, лишь пролетавший ветер раскачивал деревья, перешёптываясь с зелёной листвой.

Фергис сидел на траве, наблюдая за красивым пейзажем. Мышонок, свернувшись, спал тёплым комком под его рубахой. Парень думал, что просидит здесь до утра, незамеченным проберётся в цирк или по дороге встретит того, кто ему поможет и защитит. Хотя он был уже почти уверен, что Франк, протрезвев, быстро соберёт вещи и сбежит, испугавшись наказания за то, что он хотел вытворить этой ночью. Да, наверное он уже далеко, с позором уходит прочь, и Фергис больше никогда не увидит этих самовлюблённых глаз. С этой прекрасной мыслью он приподнял рубаху и посмотрел на спящего Роджера.

— Слышишь, я не дам тебя в обиду. Спи спокойно, маленький друг.

Фергис улёгся на мягкой траве, всё наблюдая за звёздами, пока не уснул.

Глава 5

— Маргарет, милая Маргарет, я остался совсем один в этом мире. Как же я завидовал Ленсу, который просыпается рядом с тобой, с любовью убирает небрежно скатившееся локоны с твоего лица, целует и обнимает тебя, Маргарет, ощущая тепло и нежное дыхание. Думаю, тебе хорошо с ним, насколько я знаю, он хороший парень.

Но как же я? Я привёл тебя сюда, чтоб рассказать обо всём. О том, как я люблю тебя, обо всех ужасах, которые настигали меня на протяжении моей жизни. Нет, я не жалуюсь. Были и хорошие моменты во всём этом. Маргарет, не оставляй меня, останься рядом. Обещаю, ты не пожалеешь ни на мгновенье. Я знаю, так и должно быть, и никак иначе. Жизнь без тебя лишена всякого смысла.

Подожди, постой, просто ответь. Ты хочешь этого или нет?

Фергис замолчал, и вся комната погрузилась в тишину.

А Маргарет безмолвно сидела на кресле.

***

Фергис безмятежно спал у реки, полностью укутанный в объятья своих сновидений. В эту ночь ему снилась всё та же рыжеволосая девушка в ярком, плотно прилегающем к телу платьице. Она смотрела на Фергиса с искренней любовью. Её зелёные глаза, полные радости, сияли при виде подходящего всё ближе парня. Фергис обнял девушку и прошептал ей на ухо:

— Я никому тебя не отдам, Маргарет.

Она с улыбкой посмотрела на него и, закрыв глаза, приблизилась для поцелуя…

…Как вдруг всё исчезло, испарилось в мгновение ока. Какой-то шорох, послышавшийся сзади, разбудил Фергиса. Открыв глаза, он увидел ненавистное лицо Франка. Не успев толком опомниться, он почувствовал удар по голове, сотрясающий череп. Перед глазами всё потемнело. Франк стоял, возвышаясь над ним, а Фергиса накрывала тёмная пелена безысходности. Всё перестало иметь смысл, полная пустота завладела парнем. Не было мыслей, желаний, тревоги. Чёрное пятно тяжким грузом давило ото всюду. Беспомощность, и никого страха. Всё так и должно быть, так будет правильно. Это состояние длилось долго. Казалось, целая вечность, не торопясь, уходила прочь. Когда всё уже стало привычным, появился ослепляющий и такой нежеланный, сжигающий всё вокруг белый свет.

Фергис открыл глаза. Давящая, постоянно пульсирующая боль встретила его, будто подсказывая, что истинные муки только начинаются. Не понимая, что происходит и где он сейчас находиться, парень осмотрелся вокруг. Тяжкий груз воспоминаний, приносящий ещё большую боль, ударил быстро, затем пришёл страх, крепко сжимающий железной хваткой всё тело.

— Роджер! — закричал парень.

Сидящий неподалёку Франк безумно засмеялся и швырнул к ногам Фергиса бездыханное тельце мышонка. Парень схватил серый комок, который был уже мёртв, и прижал к себе. Слёзы покатились, пытаясь смыть всю горечь утраты. Сердце сжималось, желая разорваться в клочья. Головная боль была уже не мукой, а каким-то спасением, заслуженной пыткой за беспомощность и слабость.

— Вот и всё, теперь остались только мы. — кричал Франк, громко смеясь. — Да чего ты, клянусь, ему не было больно. Мы с ним немного поиграли, да и только. Если от это тебе станет легче, он рвался к тебе, надеясь найти защиту, пока я наносил свои удары, — всё громче голосил Франк, не прерывая свой смех.

Фергис сидел, убитый горем. Этот доносящийся смех раздражал всё сильнее. Руки затряслись после прибытия сжигающей все остальные чувства злобы и ненависти. Все звуки смешались в невыносимый гимн мести. Вся доброта и тепло оборвались и пропали в тёмную мглу пропавших надежд. Осталась лишь злость и инстинкты лютого зверя, плевавшего абсолютно на всё, жаждущего лишь насытиться чьим-то страданием и мукой.

Франк смотрел на трясущегося парня и его смех уже переходил в нескончаемую истерику. Фергис не мог больше держать монстра, вырывавшегося изнутри, и направился прямиком к своей жертве. Резко выхватив дубинку из рук Франка, он направил это орудие против своего хозяина.

Размашистым ударом по рёбрам он заставил Франка согнуться и завопить от боли. Последовал ещё удар, настигший спину своей жертвы. Франк упал наземь, выставляя руки в надежде спастись от очередного удара.

— Нет, не надо, — взмолился он.

Но стоящий монстр, не моргнув глазом, продолжал наносить удары. Парень по имени Фергис, добрый клоун, исчез, а на место его пришло что-то страшное и бесконтрольное. Каждый новый взмах дубинки разбрасывал алые капли, падающие на траву. Франк уже был не в силах сопротивляться, способный лишь издавать тихие стоны и выплёвывать всё новые лужи крови. Его лицо, которое было так ненавистно когда-то Фергису, превращалось в кровавое месиво, опухшее до неузнаваемости. Удары прекратились, и Монстр наблюдал за хрипящим, не способным подняться Франком.

Фергис опустился поближе и шепнул ему на ухо:

— Мы с тобой просто играем, осталось совсем не много.

Франк пытался что-то сказать, выплёвывая зубы из своего рта, но разобрать эти стоны было сложно.

— Что? Я не слышу, — произнёс Фергис.

— Хххвааатит. — прохрипел Франк.

— Нет! — проревел Монстр и нанёс сокрушительный удар.

Фергис безмолвно стоял, смотря на окровавленное тело, и его лицо было пустым, без каких-либо эмоций. Он выкопал небольшую ямку и положил туда тело мышонка Роджера. В тот момент, когда он её засыпал песком, вместе со своим другом он похоронил и доброго парня, каким был когда-то. Через некоторое время он спустил тело Франка как можно дальше в реку, и его подхватило течением. Фергис побрёл обратно в свой цирк.

Через неделю Фергис вместе со своим цирком был уже на новом месте. Задиру Франка так никто и не хватился, решив, что он просто ушёл в поиске новой работы. Пропажа Роджера многих расстроила, а у Фергиса появилось теперь много свободного времени. Директор цирка, не желающий терять представление с мышонком и клоуном, которое было у всех на устах, решил найти новую мышь для Фергиса и вновь возродить этот номер. И всё должно было вернуться в старое русло, да только парень был уже совершенно другим. Теперь он не выступал на представлении, а помогал циркачам, чем мог, перенося реквизит или кормя животных. До того момента, пока не получит и не выдрессирует нового мышонка.

Глава 6

— Все видели, что со мной что-то не так, и приняли мою отчуждённость за горечь утраты по моему маленькому другу. Дни протекали один за другим, не принося мне душевного покоя. Я знал, что совершил ужасный, непростительный поступок, за который меня должны покарать. Я хотел этого, и ждал, когда ко мне ворвутся констебли и заберут далеко отсюда. А после палач затянет верёвку на моей шее, и на одного монстра в этом мире станет меньше. Но никто так и не пришёл. Господь не покарал меня, и я убедился, что сделал всё правильно. Я зарёкся, пообещал себе забыть обо всём, что случилось в тот день и отмаливать свои грехи до самой смерти. И не смог воплотить это желание в жизнь. Дверца ада давно была приоткрыта, и ждала моего возвращения.

Всё изменилось. Зверь, что поселился во мне, жаждал лишь новой крови. И вместо моего желания раскрасить мир яркими красками, перед глазами я видел лишь кровь.

— Ты слышишь, Маргарет? Я видел её повсюду, все красные цвета, которых было немало в нашем цирке, для меня казались лишь реками крови, стекающими с шатров и одежд, даже лиц. даже твоего лица, Маргарет. Это сводило меня с ума, но я держался, как мог.

***

Любимым занятием Фергиса отныне стала кормёжка зверей, которых было не мало в этом цирке. Теперь, просыпаясь утром, он не спешил наносить грим на своё лицо, а торопился накормить животных, что с нетерпением ждали его прихода. И вот уже Фергис стоял с ведром мяса перед клетками, бросая окровавленные ошмётки разбушевавшимся хищникам. Его любимцами стали два огромных тигра по имени Буцефал и Голиаф. Красивые и опасные, сильные, казавшиеся такими грозными хищниками, приручить которых смог лишь один дрессировщик, ни капли не ощущавший опасности перед ними. Мужчину звали Лари, и он был довольно строгим человеком с невероятным чувством справедливости и немного колким характером, больше ладящий с опасными зверями, чем с обычными людьми. Но, не смотря ни на что, Ларри в этом цирке уважали за его бесстрашие и справедливое отношение к кому бы там ни было.

Фергис швырял последний кусок и с упоением наблюдал за тем. как Голиаф впивается зубами в свежий кусок мяса. В такие моменты парень будто ощущал, что насыщает и своего зверя, что тихо дремал в нём. Поглощённый этой картиной, Фергис не заметил, как к нему без звука подошёл Ларри.

— Красавцы, не правда ли? — сказал мужчина.

Фергис резко повернулся и увидел перед собой рослого мужчину с немного кривым носом, который пристально смотрел на него.

— Безусловно, — ответил он.

— Ох, я помню первую встречу с этим парнем, — сказал Лари, указывая на Голиафа.

— Лишь ему удалось попробовать моего жёсткого мяса, — засмеялся он, показывая Фергису руку, на которой не доставало пары пальцев.

— Недооценил его, — прошептал он, словно рыча. — Все говорили: отступись, ведь зверь почувствовал вкус человечины и попытается снова напасть. А я не из тех. Много времени уже прошло с тех пор, Голиаф не раз ощутил на себе тяжесть моего кнута. И я покорил его, но всё равно он остаётся моим любимцем. Сейчас я могу покормить его даже с рук, веришь мне, пацан?

Ларри ещё пристальней посмотрел на Фергиса.

— Конечно, верю, — ответил парень. — Каждый знает, что вы лучший из всех дрессировщиков, которые были, а может, и будут, в этом цирке.

— А хочешь посмотреть? — сказал Лари, обнажая свои зубы в улыбке.

— Мне пора идти, в другой раз. Ещё куча зверей не накормлены, — ответил Фергис, удаляясь подальше от мужчины.

— Я слежу за тобой, пацан, слышишь? Я слежу за тобой, — провожая его взглядом, захрипел Ларри.

Зайдя за угол, Фергис ощутил неутихающую дрожь, которая пробегала по его телу. «Неужели он знает?», подумал парень. «Откуда, и как, и почему тогда он не рассказал никому об этом?». Эти мысли терзали его весь день, и зверь внутри снова начал рычать в предвкушении новой жертвы.

Ларри сдержал обещание, и Фергис всё чаще стал ощущать на себе пристальный взгляд дрессировщика, преследующий его по пятам. Даже когда вокруг совершенно никого не было, парню казалось, что где-то там сидит Ларри и наблюдает за ним. Фергис понимал, что так долго продолжаться не может. Он итак еле держался, чтобы не сойти с ума. А если ко всему ещё прибавится паранойя, то к хорошему это явно не приведёт.

Вечером Фергис, как ни в чём не бывало, пошёл прогуляться. Ларри нигде не было, но Фергис был уверен. что где-то там, в темноте, он следит за ним. Блуждая по окрестности. он так никого и не увидел. Но это ощущение добычи явно не нравилось Фергису, как и его зверю, всё яростнее напоминавшему о себе. Возвращаясь обратно, он наконец увидел Лари, сидящего на пороге его жилища.

— Как жизнь, пацан? Что, гулял? — спросил дрессировщик.

— Вечерние прогулки полезны для здоровья, — съязвил Фергис.

— Не играй со мной, парень, — грозно выпалил Лари.

— Что тебе надо от меня? — пронзительно смотря в глаза мужчины, спросил Фергис.

— Я хочу помочь тебе, — мужчина замолчал. — Ты был хорошим и милым парнем, друг мой. Не приметным, но всё же приносящим добро. Скажу честно, я толком и не замечал тебя до последнего времени. Можешь считать мои слова бредом старика, но я прожил свою долгую жизнь и стал дрессировщиком, чертовски хорошим дрессировщиком, и не просто так. Мне хватает одного лишь взгляда, чтобы определить, что за зверь стоит передо мной. Начиная от львов и тигров, заканчивая дикими псами. И знаешь что? В конце концов я заметил, что люди это те же звери, которые как можно изощренней пытаются это скрыть. В некоторых я вижу хитрых лисиц, в других — упорных быков. Да и свиней хватает. В общем, не в этом дело.

Недавно посмотрев на тебя, я увидел опасность. Знаешь, какой самый ужасный хищник? — спросил Лари.

— Нет, — ответил Фергис.

— Тот, который притворяется блеющей овцой, скрывающей истинного хищника под своей шкурой. И подобного тебе я не встречал, хотя повидал немало больных ублюдков. И самое удивительное для меня было в том, что я не заметил этого раньше. И это означает только одно — ты не был тем, кто ты есть сейчас. Расскажи мне, что случилось с тобой, и обещаю, я помогу тебе.

Фергис стоял перед ним, не зная, что ответить. Ему не нравилось, что этот мужчина каким-то образом разглядел в нём зверя, который с каждой секундой обнажал свои клыки в ужасной гримасе. Парень понимал, что если Ларри кому-нибудь ещё расскажет свою историю, то ему вряд ли кто-то поверит. Также он видел, что этот дрессировщик не успокоится, пока не приручит этого зверя.

И тут Фергиса осенило — даже если он расскажет ему обо всем произошедшем, он никому не разболтает. Ларри нравится приручать диких зверей так же, как и беднягу Голиафа. И вот ему приглянклся Фергис. Конечно, сомневаюсь, что он посадит меня в клетку и будет кормить сырым мясом. Но, думаю, что план у него уже какой-то есть. И он точно не отступится, и переубедить его явно не удастся. Он глубоко и полностью уверен в своих словах. Что же делать? Нужно время, чтобы поразмыслить обо всём… А пока строить из себя невинную овечку дальше.

— Интересная теория. Не хочу тебя разочаровывать, но я обычный клоун, и грущу по своему питомцу, вот и всё, — ответил Фергис.

— Этим дерьмом ты можешь накормить кого-нибудь другого, но только не меня, — сказал Лари, и с разочарованием, не торопясь, ушёл. — Мы ещё вернёмся к этому разговору.

Фергис тяжело вздохнул, погружаясь в нескончаемый поток своих мыслей.

Глава 7

Маргарет, я уже не тот, кем был раньше, и уже не в силах ничего изменить. Даже смотря на тебя, я всё равно чувствую, как монстр внутри меня дерёт мою душу своими острыми когтями и требует выпустить его на свободу. Возможно, у меня был последний шанс, чтобы всё исправить и вернуть на свои места. Да только это было уже ни к чему. Хаос овладел мною, и я с радостью поддался этому разрушающему всё чувству. Никогда в жизни мне не было лучше, чем сейчас. Наконец я открыл свои глаза от тумана пустых надежд, ослеплявшего меня так долго, и понял, чего я хочу от этой жизни. И даже любовь к тебе, Маргарет, последнее, что ещё сдерживало меня, в какой-то момент растворилась, и словно пепел разлетелась прочь, чтоб никогда уже не вернуться.

***

Прошло уже три дня с того разговора между Фергисом и Лари, и ни один, ни другой до сих пор чётко не знали, как поступить дальше. Ларри понимал, что Фергис не собирается срывать маску со своего лица, и это зарождало в дрессировщике лишь азарт. А Фергис, в свою очередь, прекрасно знал, что Ларри не отпустит его и будет долго и упорно дожидаться признания, пока не добьётся своего.

Фергис сидел перед зеркалом, обдумывая свой план, каждое действие, практически не обращая внимания на довольное рычание своего зверя, предвкушающего что-то интересное. Парень поднялся и вышел за дверь. Он долго шёл, всё ещё до конца не решаясь...

Десять минут спустя он был уже на пороге жилища Ларри и, наконец, постучал в дверь дрессировщика, который вышел и пристально посмотрел на Фергиса.

— Прогуляемся? — произнёс Фергис.

Ларри молчал, наблюдая за каждым движением человека, который стоял перед ним. Смотрел на мимику его лица и с лёгкостью определял волнение, которое Фергис практически не скрывал.

— Парень, если ты решил завести меня в ловушку, знай — хоть я и стар, но отнюдь не глуп.

— Мы не покинем территорию цирка, не бойся, — как можно мягче сказал Фергис.

— Я мало чего боюсь в этой жизни, пацан, и ты явно стоишь далеко позади в моем списке самых страшных вещей. Ну пошли, — ответил мужчина.

Они долго гуляли по окрестностям цирка, не проронив ни слова. Ларри не хотел спугнуть Фергиса и молча ждал, когда тот сам начнёт разговор, который определённо должен был состояться. И, наконец, парень начал.

— Ты прав, ты во всём был прав…

Фергис рассказал абсолютно всё, с начала и до конца. не приукрашивая и не выставляя себя в лучшем свете. Ларри внимательно слушал, ни разу не перебив. В какие-то моменты ему было даже жаль парня. Но он всё равно шёл рядом, ожидающий подвоха в любой момент, будто находясь в клетке с необузданным зверем. Наконец Фергис замолчал, и мужчина понял, что это конец его истории.

— И что ты теперь сделаешь? — спросил Фергис. — Отдашь меня палачу?

Ларри долго думал, не говоря ничего в ответ. В какой-то момент Фергис начал жалеть о том, что всё рассказал, и уже ощущал, как удавка затягивается на его шее.

— Нет, я же обещал тебе помочь. Пока не знаю как, но вместе мы сможем всё исправить. И знай, если ты сделаешь хоть малый проступок, который мне не понравится, все узнают о том, что ты натворил. Даже та рыжеволосая гимнастка, по которой ты пускаешь свои слюни, думая, что никто не видит твоих жалких страданий.

Мужчина ударил по самому больному и самому действенному месту. Фергис не раз уже думал о том, как Маргарет всё узнает, и будет смотреть на него. как на чудовище. От одной этой мысли всё теряло свой смысл, и верёвка палача казалось уже единственным верным выходом.

— Согласен, — ответил парень.

Они возвращались обратно, и по дороге Ларри настойчиво посоветовал соблюдать не сложный свод правил, некие заповеди дрессировщика, за ослушание которых следовало наказание, и оно было всегда одно. и не предвещало ничего хорошего Фергису, который шёл, опустив голову, и со всем соглашался. В какой-то момент ему начало казаться, что Ларри и вправду знает, что делать дальше. И совсем скоро он сможет помочь, и даже усмирить голодного зверя, засевшего где-то там, внутри, желающего лишь новой крови на своих руках.

И вот они возвращались обратно на перепутье, где должны были разделиться и пойти каждый в свою сторону.

— Парень, тебе вроде туда, — сказал мужчина, указывая направо, обратив внимание на то, что Фергис и не собирался сворачивать.

— Я хочу повидать Голиафа. Рядом с ним мне становится гораздо лучше. Этот тигр в клетке даёт мне надежду на будущее.

Ларри подумывал отпустить парня одного, но потом решил, что будет лучше, если он останется с Фергисом.

Хищник в клетке немного взъерошился при виде нежданных гостей. Издавая неодобрительный рык, он подошёл к краю и презрительно уставился на парочку, показывая всем своим видом, кто здесь главный. Но как только ощутил на себе непримиримый взгляд дрессировщика, развернулся и улёгся в углу.

— Знает своё место, — прохрипел Лари.

«Неужели это и есть моё будущее?», думал Фергис, «быть страшным зверем, который заперт в тесной клетке, способный лишь выполнять чужие команды, и обречённый больше никогда не ощутить истинный вкус свободы.»

— Всё равно я смотрю на него и до конца не верю, что Голиаф смирился со своей судьбой, — сказал Фергис.

— Ты сомневаешься во мне? — выпалил Лари. — Напрасно. Этот тигр не несёт в себе опасности, по крайней мере для меня. И я уверен в нём также, как и в себе самом.

— И ничто этого не изменит? — спросил парень.

— Конечно. Я давно подавил в нём все инстинкты дикого зверя. Это ему не нравиться, но он уже не знает другой жизни. Я хорошо над ним поработал.

— И всё равно, смотря на него, я вижу настоящую грозу джунглей, непокорную и не усмиримую силу, жаждущую момента, чтобы вырваться из неволи, — произнёс парень.

— Не хочу тебя разочаровывать, Фергис, но это лишь иллюзия. Скоро твоё нутро, которое ты открыл в себе не так давно, тоже останется лишь запертым хищником, не способным навредить уже никому. И чтобы раз и навсегда тебе это доказать, я продемонстрирую свои умения.

Ларри открыл клетку и, как ни в чём не бывало, подошёл к Голиафу. Он присел возле зверя, проводя своей рукой по мягкой шерсти опасного хищника, полностью уверенный в том, что ему совершенно ничего грозит. За спиной послышался щелчок, и Ларри понял, что клетка заперта. Лишь мгновение ругая себя за свою самоуверенность, не прекращая гладить зверя, который покорно лежал рядом, он спокойно сказал:

— Не дури, парень. Сейчас ты подписал себе смертный приговор. Не знаю, на что ты надеешься, но Голиаф не тронет меня. И если ты сейчас же не откроешь клетку, то твоя жизнь оборвётся раз и навсегда. И я поспособствую этому. Даю тебе последний шанс. Открой замок, и я, так уж и быть, в первый и последний раз забуду об этой оплошности.

Фергис стоял не двигаясь, и не собирался слушать дрессировщика. Зверь, что так громко ревел в нём самом, заглушал абсолютно всё.

— Нет, Ларри. Я сомневаюсь, что сегодня ты выберешься отсюда живым. Возможно, Голиаф и слушал тебя всё это время, пока был сыт. Но несколько дней я кормил каждого из зверей нашего цирка, и только Голиаф оставался голодным. Я специально проходил его клетку мимо, искренне надеясь. что смогу заманить тебя к нему. И это было не сложно, я воспользовался твоим азартом и самоуверенностью, и всё получилось, как я и хотел.

Ларри засмеялся, спокойно сидя в клетке рядом с уже начинающим дремать Голиафом.

— Он скорее сдохнет от голода, чем навредит мне, — полный уверенности, ответил Ларри. — Так что беги, пацан, пока у тебя есть такой шанс. Ведь я лично настигну тебя, и перспектива оказаться в петле для тебя станет единственной желанной мыслью, но я лишу тебя даже этого. Сегодня ты доказал, что не достоин жить. Таких ублюдков, как ты, надо давить, чтобы этот чёртов мир стал хоть чуточку лучше.

Фергис безмолвно обходил клетку, смотря, как его план превращается в пыль. И не собирался бежать. Подняв железный прут, что лежал неподалёку, он принялся стучать, провоцируя зверя, и этим самым лишь напугал хищника. Голиаф устремился в другую сторону, спрятавшись за спиной Ларри.

— Стучи громче, пацан, пусть все сбегутся сюда. Тебя осталось совсем не долго.

Фергис прекратил эти стуки, и паника настигала его. Он не знал, что делать. «Голиаф, жалкая, трусливая кошка», думал он. «Зря я понадеялся на тебя. Это конец, я не буду бежать. Пусть меня схватят, так будет лучше для всех». Парень швырнул свой прут прямо в клетку и угодил в Голиафа, который обезумел от боли. Раздался душераздирающий рык, и вся злость хищника обрушилась на того, кто всё ещё находился рядом.

— Голиаф! — вскрикнул дрессировщик, пытаясь утихомирить зверя. Но было уже поздно. Одним прыжком хищник достиг шеи своего дрессировщика. И вкусил человеческой плоти уже во второй раз. И ничто не могло его остановить. Голодный хищник вырвал кусок и принялся снова и снова вонзать свои клыки в тело Ларри, который в муках кричал, не способный никак противостоять этой силе. Фергис стоял рядом и ликовал. Это зрелище в его глазах было прекрасным. «Да, он никогда бы не смог изменить, лишь только усыпить моего зверя, который всё равно рано или поздно вырвался бы наружу», думал парень. «Вот, доказательство этого перед моими глазами».

Фергис услышал быстрые шаги позади и успел скрыться за бочками, всё ещё наблюдая за всем происходящим. Он видел, как к клетке кто-то подбежал, с ужасом смотря, как зверь разрывает на куски вопящего дрессировщика. Человек открыл клетку, с бесстрашием пытаясь оттащить Ларри, но хищник не давал этого сделать. Здравый смысл и настигающий страх свёл на нет все попытки спасения, и человек, выпрыгнув из этого ада, дрожащими руками закрывал замок. К тому времени на ужасные стоны и безумный рык сбежались все обитатели цирка. В лунном свете Фергису наконец удалось разглядеть лицо, полное ужаса. Это был Ленс, который еле стоял на ногах, в полном бессилии наблюдая за зверством и ужасом, что творились рядом. Вопящие муки, доносящиеся из клетки, утихли. Ленс пал на землю, всё жалея о том, что не смог ничем помочь.

Толпа позади наполнялась нескончаемым гулом. Где-то рыдали женщины. Кто-то переговаривался о том, как же не повезло бедняге, что был в клетке. И вдруг раздался громкий и чёткий голос из толпы:

— Убийца!

Настало молчание, и кто-то ещё крикнул, указывая на Ленса:

— Да, я видел, как он закрывал клетку. Это он виноват.

Вся толпа заревела, и слово «убийца» всё чаще появлялась на устах циркачей. Ленс поднялся, пытаясь объяснить всем, что он пытался помочь. Но ничто в этот день уже не могло переубедить нескончаемый и полностью уверенный в своей правоте неутихающий гул толпы. Фергис уже стоял в их рядах и улыбался, наслаждаясь этим рёвом, обвиняющим беднягу Ленса.

Глава 8

— С того дня, Маргарет, я тебя почти не видел. Ты горевала, и ни с кем не хотела говорить. Я понимаю, правда, я понимаю тебя.

Помню, как старый директор собрал нас всех вместе, чтобы решить, как поступить дальше. Было много сказано, и то, к чему они пришли, поразило даже меня. Все знали, как подобная новость может сказаться на репутации нашего цирка. И никто не хотел этого, даже ты, Маргарет. С беднягой Голиафом было всё решено. На следующее утро его застрелили. Этот прекрасный хищник стал для них символом страха и опасности, и они разделались с ним. Но я уверен, что он был счастлив, когда пировал вместе с Ларри, показав истинное лицо всему миру.

Ларри, или то, что от него осталось, захоронили за холмами, как бродячего пса. Хоть и пытались всеми силами сделать это по-божески, но факт остаётся фактом. Этот человек лежал в какой-то яме, зарытый собственной самоуверенностью, придавленный нескончаемым азартом, который его и погубил, в могиле, о которой никто никогда не узнает, и уже никто не вспомнит великого дрессировщика Ларри, убитого собственным зверем.

А вот с Ленсом было куда сложнее. Я был уверен, что его отдадут под суд, и он исчезнет из твоей и моей жизни, Маргарет, навсегда. Но этого не случилось. Мы все сами решили судьбу человека, который был не повинен ни в чём.

За то, чтобы отпустить Ленса восвояси, было поднято так мало рук. Я не желал его смерти, и мы вместе с тобой тянули наши руки как можно выше. Но этого оказалось мало. Всё-таки Ларри был прав, и в тот момент, когда объявили голосование на казнь Ленса, вокруг себя я увидел десятки гиен и коршунов, жаждущих падали, а точнее, невинной жертвы. Да, я мог встать и хоть раз сделать всё правильно, хотя бы ради тебя, Маргарет. Сознаться в своих злодеяниях и понести наказание, которое заслуживал, от тех, кто жаждал вида крови почти так же, как и я. Но в тот момент я был уверен, что эта смерть откроет нам с тобой дорогу в светлое будущее. И молчал, пытаясь всячески утешить тебя. Если бы я знал, что это приведёт к моему краху. Лучше бы я сознался в тот день и навсегда прекратил свои муки, и этот зверь во мне ушёл бы обратно в пылающее пекло.

Ленса не стало, как и тебя, Маргарет. Ты стала другой. Я думал, что, возможно, это и сблизит нас, но увы. Пропасть между нами лишь расширялась до неведомых границ. Твоя нескончаемая грусть, Маргарет, вечно красные глаза от слёз, которым не было конца. Я верил, что скоро всё пройдёт, и время излечит тебя. Но нет…

Ты пришла ко мне, чтоб попрощаться. Этот цирк стал проклятьем и для тебя. Только мне ты рассказала, что собираешься сбежать, и больше не вернуться. Я хотел пойти с тобой, но тебе не нужна была моя компания. О, Маргарет, — он посмотрел в пустые глаза девушки, сидящей в кресле.

— Я убил тебя, Маргарет, — его глаза наполнились слезами, и он упал к её ногам, не прекращая рыдать. Он поднялся, и снова перед его глазами явилась смерть этой девушки.

***

Маргарет стояла перед Фергисом, чтобы в последний раз попрощаться с человеком, которому доверяла и любила как брата. Он всегда был её другом, милым и добрым клоуном, который один из немногих так же, как и она сама, до последнего уверял всех вокруг в полной невиновности Ленса.

— Прощай, Фергис. Я не могу больше находиться в этом месте, которое отняло у меня всё. Я не буду скучать по этому цирку, где каждая вещь мне только напоминает о моей утрате.

— Я пойду с тобой, Маргарет, — с беспокойством сказал Фергис.

— Нет, добрый друг. Я хочу вычеркнуть всё из своей жизни, если это еще можно ею назвать. И я даже не знаю, куда направлюсь. Пойду лишь в одном направлении, как можно дальше отсюда.

— Но как же, ты будешь одна, совсем беззащитна, я не смогу так просто тебя отпустить.

Она подошла и нежно обняла Фергиса, также, как и его матушка когда-то обнимала его.

— Не волнуйся, со мной ничего не случится. Я уже всё решила.

Маргарет развернулась, собираясь уже уходить. Фергис с грустью смотрел на девушку, которая собирается навсегда исчезнуть из страны радости, и он понимал, что если она сейчас выйдет за дверь, то он больше никогда её не увидит.

— Подожди, Маргарет. У меня есть прощальный подарок для тебя.

— Не стоит, Фергис.

— Пожалуйста, прими его. Пусть хотя бы эта мелкая безделушка останется у тебя в память о нашей дружбе.

— Хорошо, Фергис, я приму твой подарок.

— Я подарю его тебе в нашем укромном месте, где когда-то мы проводили столько времени.

— Ты про старый чулан?

— Да, приходи туда через час.

— Хорошо, Фергис, я приду, и на этом мы попрощаемся, — сказала девушка.

— Конечно, Маргарет, обещаю.

Парень был уже в старом чулане. Мерцающий свет от лампы падал на его угрюмое лицо, полное мрачных мыслей. «Она уйдёт навсегда, и я её никогда не увижу. В чём смысл в жизни без Маргарет? Она нужна мне, как воздух. Всякий раз я обманывал себя, пытаясь переубедить в обратном. Своими руками я сгубил всё, что мне было дорого. Неужели это и есть моё наказание? Я всячески его заслужил, но не могу отпустить Маргарет. А что, если я ей всё расскажу, и она поймёт меня так же, как и я понимаю её? Нет, ничего не выйдет… Я не смогу быть без неё, жить, когда её не будет рядом. Да будет так, она всё узнает, и если возненавидит меня, то я прекращу своё бренное существование и навсегда освобожу этот мир от монстра, который живёт внутри меня».

Эти мысли прервала Маргарет, неожиданно вошедшая в чулан. Она выглядела иначе. Фергис никогда не видел её такой. Вместо озорной гимнастки в коротеньком платьице и немного взъерошенными волосами перед ним стояла опрятная девушка в дорожном пальто и с аккуратной причёской, на которой красовалась заколка в виде цветка. Она не была похожа сама на себя, лишь её зелёные глаза оставались неизменны, хоть и были полны печали, и всё равно она была прекрасна, как никогда.

— У тебя есть пять минут, — сказала Маргарет Фергису, который никак не мог оторваться от неё.

— Не уезжай, Маргарет, — просил парень, с упоением смотря на девушку.

— Если ты хотел, чтобы я пришла сюда только ради этого, то зря, я уже всё решила.

— Выслушай меня, и делай, что хочешь, — сказал он.

Девушка молчала. Ей хотелось как можно быстрее покинуть этот цирк, но она все же решила выслушать парня.

— Хорошо, я слушаю.

— Присядь в кресло, и я начну. это будет весьма долгая история.

Маргарет недовольно посмотрела на Фергиса, и поудобней уселась в кресле.

Парень хотел начать, но в голову совершенно ничего не приходило. Он просто молча стоял перед ней, пытаясь что-то сказать, но губы не желали слушаться и оставались безмолвны.

Девушка устала от этого влюблённого взгляда, а Фергис всё стоял перед ней в полном молчании. Тяжело вздохнув, Маргарет сказала:

— Прощай, Фергис.

Она уже уходила, чтоб навсегда сбежать из этого цирка. Парнем завладевала злость, он не мог отпустить её, и не знал, как удержать девушку рядом. Одно мгновение, и она исчезнет. «Неееет!», зарычал монстр внутри. Перед собой Фергис увидел большие портняжные ножницы, которые мигом оказались в его руке.

— Маргарет!!!, — закричал он.

Девушка повернулась и ощутила невыносимую боль в своей груди. Она испуганно смотрела в полном недоумении на обезумевшего Фергиса, который держал рукоять ножниц, острие которых было глубоко внутри умирающей девушки. Она захрипела, и из её рта потекли ручейки тёмно-красной крови. Маргарет начала давиться, всё выхаркивая новые всплески, и, наконец, обмякла на руках монстра.

— Ты выслушаешь меня? — смотря на её окровавленное лицо, сказал парень.

И вот Маргарет сидела на том же кресле, а Фергис, бродя по тёмному чулану, рассказывал ей всё, что случилось, всё, что так хотел. Но девушка уже ничего не слышала и не способна была хоть что-то понять. Её уже не было здесь, лишь только бездыханное тело, и бродящий рядом безумец, не умолкающий не на миг.

Когда же Фергис опомнился, он лежал у её ног, не прерывая своего рыдания. Он не верил, что сделал это, и каждый раз, поднимая свой взор и видя окровавленное лицо девушки, он вновь и вновь вспоминал этот удар.

— Прости меня, Маргарет, прости меня, — вопил он, обнимая её.

Но девушка всё также безмолвно сидела с острыми ножницами в своей груди.

Парень поднялся и сказал последнюю фразу Маргарет:

— Ты, и только ты — единственная страна радости.